:биография:

Жужжание диктофона скрашивает тишину, что до этого ощутимо повисла в воздухе, пока я затягивался никотином от сигареты, что сейчас тлела, будучи зажатой меж среднего и указательного пальца.
— Мистер Пирсон, это не допрос, мы просто хотим знать, как все было.
Произносит интервьюер, пока ты сохраняешь молчание.
— Зачем?
— Чтобы люди понимали, что же тогда произошло.

— Представь, что бы творили люди, не будь у них веры.
— То же, что творят сейчас. Только без лицемерия.

1972 год. Я родился 4 ноября у шлюхи матери и алкоголика отца, где-то в самом грязном районе Чикаго, что многие считают городом ветров, но как по мне, это та еще душная коробка. Вы захотите узнать каким я был младенцем, ребенком и подростком, но я нихера не помню. Наверно, был как все дети, где-то лазил, пока моя мамаша беспрестанно принимала у себя клиентов и мы с соседями дружно слушали ее арию из стонов. Да, кто-то ее осуждал, но, по факту, она вертелась как могла. Когда ты по уши в дерьме, но уши еще торчат снаружи, грех не продать их как отверстие для чьего-то члена, лишь бы после этого тебе кто-то помог вылезти оттуда, верно?

В общем, я хреново помню, как мы жили. Помню, что плохо, помню, что отца вечно не было, а когда был, то он лишь храпел на диване в гостиной, весь в блевоте и грязных штанах, потому что обосрался где-то по дороге. Не знаю, был ли он в курсе маминой «работы», скорее всего ему было похер. В любом случае ссор и скандалов в доме не было, руку отец на мать тоже никогда не поднимал, а значит их все устраивало.

Запись диктофона останавливается. Мы с интервьюером смотрим друг другу в глаза мучительных две минуты, пока я не достаю вторую сигарету из пачки. Чиркаю зажигалкой, сосредоточенно смотря на огонь, а после выдыхаю дым в сторону.
— Мистер Пирсон, может, тогда…поговорим о школе? Каким вы были в подростковые годы?

Время никого не щадит. Но ты его, похоже, разозлил конкретно.

1987 год. Мне 15 лет, я тогда основал свою банду в школе. Учился я хорошо, если это так важно знать, но это не мешало мне нарушать все немыслимые правила, которые общество создает чаще, чем в туалет ходит. Нас было человек 5-6, ходили толпой, дружили с класса 4, наверно. Мы тогда начали курить, пили, все что находили, потом начали травкой баловаться. Достать ее в нашем районе было легко, даже вот, к примеру, я у отца таскал, пока он пьяным обрыганом спал после очередной смены. Он тогда на ж\д работал, но это не мешало ему бухать и дуть, а мне не мешало у него косяки таскать. В общем, я не был идеальным подростком, но из школы вылететь боялся, да мы все боялись, поэтому учились хорошо, до херовых оценок не скатывались. Тогда соц. Службы не так работали, как сейчас, тогда, если в школе все нормально, то и дома все нормально. А нас это и не парило, если честно. Вплоть до выпуска.

— А что случилось после выпуска?

Если единственное, что удерживает человека
в рамках приличия — это ожидание божественной награды,
тогда этот человек кусок дерьма.

1993 год. После окончания школы, я еще два года нихера не делал. Ну, знаете, время было такое, возраст, поиск себя. В армию я не пошел, ребята мои тоже. Хотели откосить, мамаша тогда как раз спала с кем-то из влиятельных. Меня откосили, кто-то прятался. В универ поступать я не шибко стремился, потому что знал, что в будущем мне это не понадобится. Ну, знаете, мало кто работает по профессии, а из нашего района вообще мало кто работает потом. Но через два года мне захотелось вырваться. Эти прогнившие улицы в глотке сидели. У меня было два выхода – оторвать жопу и начать что-то делать, или удариться в наркотики, чтобы уйти от реальности, как это делали остальные. Я выбрал первый вариант.

В общем, я начал толкать наркоту в клубах. Считайте, что это начало. Сам не принимал, но иногда пробовал, чтобы понять, что за «товар» мне втюхивают для продажи. Иногда пытались втюхать какое-то дерьмо, но меня сложно было обмануть. В итоге я закрепился как дилер с хорошей «кредитной историей». Заработанные бабки я откладывал, пока не скопил достаточно весомую сумму, чтобы открыть свой бар. Вы скажет, как какой-то пацан мог открыть бар? Так на тот момент у меня уже имелись нужные связи, меня крышевали, нужные люди помогли. В общем, бар я открыл, но только с условием, что поставки наркоты не прекратятся.

Меня даже свели с хорошим химиком. В итоге с виду это был обычный бар, а в подполье игорный клуб, в основном карты, конечно, а также в соседних комнатах варили мет и, собственно, подгоняли его там же в подполье, нашим «игрокам». Играть конечно же приходили «свои» из криминала, в последствии мы им еще и девок подгонять начали. Никакого рабства, эта херня не для меня, находили девчонок, что хотели вырваться из дерьма, - подкладывали под богатых дядей. В принципе, все были счастливы и всех все устраивало.

— Как же вы вырвались? Ведь, насколько я знаю, ваш бизнес и ваша империя базировалась на абсолютно других вещах.

Знаешь, в конце концов становишься тем,
кем не собирался становиться.
И так и не поймешь никогда, почему.

Да, где-то в 1999 мне и это надоело. Я не из тех, кто чего-то достигает и топчется на месте. Мне хотелось больше бабок, большего влияния. Тем более, что бабла стало в разы больше. Я подтягивал к себе ребят, которым мог доверять, в основном, мне удалось привлечь тех, с кем еще в школе вместе учились. Ну, тех кто не сидел и не сильно снаркоманился, кого можно было очистить, людьми сделать. В итоге нас было пятеро…а, еще барменша, да. Она проработала достаточно долго, чтобы я ей доверял. Хорошая девчонка, с мозгами, а не как остальные.

— Кажется… вы сейчас говорите о вашей жене?

Я привык считать себя реалистом,
но с философской точки зрения я тот,
кого называют пессимистом.

Да. О жене. Но тогда она просто была барменшей, я даже имя ее запомнить не мог, сколько не пытался. Тем не менее, она мне нравилась. Не как телка, которую можно было трахнуть, мы не спали, нет. Она нравилась мне как человек, которому я могу доверять и который меня не продаст и не предаст. Не знаю, почему она была мне так преданна, может, видела во мне потенциал, но она стала шестой в компании моих парней, и мы приняли ее как равную нам. Как видите, я не сексист, хотя некоторые упорно меня таковым считают. 
 
В общем, первым от чего мы избавились, это от поставок девочек. Кстати, это был самый сложный выход из нелегального бизнеса, за всю мою историю. Нас затерали, угрожали, что сдадут копам, что есть какой-то компромат, тыкали пушками в лоб. А нам было похер. На тот момент у меня было много знакомых, которые могли помочь, поэтому мы не стремались перестрелки устраивать, в основном с мексиканцами. Те всеми способами пытались нас с этой гонки снять, только не вышло у них нихера. В общем, я открыл второй бар, чисто как офшор для первого, чтобы налоговую обманывать, постоянно перекидывая бабки с одного счета на второй и выводить средства, когда они дышали в задницу. Но на тот уровень моего развития, а мне было почти 30, денег было так много, что мне хватало. Игорный клуб приносил хорошие бабки, да что там, наркота приносила хорошие бабки, вот что было в приоритете. Пока мы не перестали варить.

Тогда и бизнес просел знатно. Бывалые игроки перестали приходить, меня начали байкотировать, чтобы я снова начал варить и поставлять. Но я не сдавался. В итоге, мы пережили кризис почти одновременно с открытием казино. Там конечно были свои заморочки, ведь пришлось подкупать сан.инспекцию, чтобы нам допуск дали. В итоге, деньги уплывали, их становилось все меньше, мои ребята работали буквально за бесплатно, но все-таки не кинули меня.

— Почему же вы не прогорели?

А хер знает. Не сдавались, открыли казино, бабки снова поплыли в карман. Даже не знаю, почему у него была такая популярность. Наверно, помогла удача. Деньги всегда решают. На тот момент мне было 35, я уже довольно прочно занял свою нишу в криминальных кругах, хотя я не стану скрывать, что деды бесконечно и отчаянно пытались меня сбросить.

— И что же вы делали?

Когда люди дают советы, они говорят сами с собой.

Убивали. Теряли людей, находили новых, опять теряли. Но я не сидел на месте. Тогда я начал скупать дешевую землю вдоль железной дороги, где отец работал. Опережая ваш вопрос, отвечу, что нет, с семьей я не поддерживал никаких отношений. Им всегда было плевать на меня, а мне на них. Бары я переписал на ближний круг. В одном собственницей стала барменша, второй записал на друга. Да, это была тоже махинация от налогов, но и мне тогда хватало проблем с казино, плюс я ударился в строительство. Мне хотелось выйти из всего этого болота. Я стремился к легализации своего бизнеса и очень хорошо в этом преуспел.

Во многом мне тогда помогали влиятельные чиновники и люди, которые верили в мой успех. Я скупал дешевую землю, строил там дорогие особняки и продавал богачам в три дорога, тем самым повышая свой бюджет. В этом бизнесе мне во многом помогли связи мафиозного семейства Моранте и похожие на них люди, но я старался держать их от себя подальше, чтобы они не дай Бог не потянули свои руки на мой кусок мяса.

К 2009 году, к 37 годам я монополизировал свой бизнес, отстроив на своей земле множество предприятий: торговый комплекс, рестораны, кафе. Тем самым я сожрал предприятия малого бизнеса в округе, естественно оставив лишь те, что были согласны работать на меня – отдавать процент. Да, не обходилось без насилия, но, это всего лишь бизнес, ничего личного.

— Кажется, тогда вы женились? – Интервьюер как будто делает на этом ударение, а я в этот момент делаю очередную тяжку с сигареты, стараясь концентрировать взгляд на пепельнице, куда стряхиваю пепел.

Раст мог бы подраться с небом, если бы ему не понравился оттенок.

Да. На барменше. Но вам это уже и так известно, верно? Вы ждете красивую историю любви? Ее не было в классическом понимании. Это…была зрелая любовь, потому и такая настоящая. Я был ей предан, она была предана мне. Ее поддержка и вера в меня помогли мне достигнуть высот, к которым стремился, а ведь тогда она всего лишь была моим помощником по бизнесу. Потом мы стали друзьями, наверно. Не знаю, в дружбу между мужчиной и женщиной я слабо верю. Херня все это собачья. Просто в какой-то момент мы поняли, что если дальше не будем вместе, то все это было зря. Я дал ей в свое время толчок – она им воспользовалась. На момент нашего союза, у нее был бар, который она подняла, и свой самостоятельный бизнес. Она знала, чего хотела от жизни, я тоже знал, чего хочу. И мы… захотели друг друга. Как вам такая история любви?

— А потом появился вирус.

Те, кому чуждо угрызение совести, могут жить в своё удовольствие.

Угу. Спустя десять прекрасных лет все пошло по пизде. Я имел все и все потерял. Почти все, если вы знаете, что случилось дальше. Сначала это было какими-то слухами. Никто не верил в это дерьмо, ведь мы дохера всяких вирусов пережили. Помните птичий? А свиной? Долбанный Ковид? Поэтому, когда начали говорить о том, что появилась новая херня, мы махнули рукой и не поверили. Только все было не так просто. Это дерьмо начало расползаться, потом затронуло и моих людей. Дерьмо! Нас пытались убрать гребанные мексикашки, а в итоге справился какой-то вирус. В общем, я проплатил свое место под солнцем в этом ебанном дистрикте.  Но нас отправили в Белойт. Точнее, сначала мы потыркались в Милуоки, а потом в Белойт. Там все дерьмо и сплыло. Нихера нам не давали никакой поддержки. Не знаю, что за накладка у них там случилась, но мы пробыли в этом говне больше полугода. Мне это было поперек горла, благо среди эвакуированных были и мои ребята. Вместе мы нагнули военных, застав их работать на нас. Кого не удалось склонить на нашу сторону – убили.

К сожалению, тогда мы не знали, что это не просто вирус, типо гриппа. Эта херня поднимала мертвых, заставляла их ходить и жрать живых. Этих мразей привлекал шум. А мы стреляли как в последний раз. В итоге лагерь завалило мертвецами. Я забрал своих, тех, кто присоединился и свалил на север. Чикаго пал под всем этим дерьмом, с юга нас преследовали мертвецы, - у нас вообще не было вариантов.

— Вы можете не выражаться?
— Нет.
— Хорошо. Что случилось дальше?

Все знают, что с ними что-то не так,
просто не знают, что именно. Все хотят исповедаться,
все хотят достичь катарсиса, особенно виновные...
Но виновны-то все.

Мы долго шли. Собирали все, что могли по пути и шли дальше. Я в лидеры не то, чтобы метил, но мои ребята привыкли мне подчиняться, а остальным пришлось. Жили по старым правилам мафии, тем самым я вводил хоть какую-то дисциплину в толпу, хотя своим ее напоминать не приходилось, они и так были в курсе моих законов. От кого-то приходилось избавляться. Странно, но прилюдная смерть почему-то действует на людей безотказно, в отличие от слова. Ты говоришь-говоришь – похеру всем, выбираешь человека и пускаешь ему пулю в лоб – все начинают работать как часы. Потом мы увидели тюрьму. Я тогда подумал: «как классно, даже стены от трупаков возводить не надо, государство уже позаботилось об этом». Но трупаки были внутри, правда, нас было столько дохера, что мы быстро их убили. В тюрьме были выжившие. Я планировал всех убить, но среди говна нашлось золото – кто-то из них был умнее, они захотели присоединиться.

В итоге, мы зачистили тюрьму и ахеренно зажили. Люди слушались, система работала. Хотя, конечно, это было странно, знаете, я всегда считал, что деньги – двигатель прогресса. Но в нашем случае, двигателем была мотивация к жизни. Все закончилось, когда и туда пришли эти чертовы зомби. Их было слишком много даже для нас. Там было жуткое месиво: кровь, кишки, говно, - мы стреляли, потом сваливали оттуда. В общем, это было как ебанное колесо, а мы сраные хомячки – стреляешь – убиваешь зомби – на звук приходят новые зомби, и так до бесконечности.

Потом мы набрели на каких-то два поселения, которые подмяли под себя. А что вы хотели услышать? Что мы целовали им жопы и танцевали у костра? Хера с два. Новый мир – новые правила. Я дал им выбор: быть с нами или умереть. Кто-то сделал правильный, кто-то умер. Не ждите от меня философских изречений об этике, морали и ценностях. Они давно умерли вместе со старым миром. Сейчас, или ты убиваешь или умрешь сам. Я ценю лишь верность.

— Вот мы и подошли к самому главному вопросу: почему Сент Луис?
— А почему нет?

— А ты не думал, что ты плохой человек?
— Нет, не думал, Марти. Миру нужны плохие люди.
Мы отпугиваем тех, кто еще хуже.

Мы обосновались в здании бывшего завода. Местечко было так себе, но меня привлекло расположение, удобство зданий, озеро неподалеку, лес. В принципе, оно соответствовало всем требованиям, это я вам как застройщик говорю. Если бы я мог купить эту землю, я бы ее купил. Но так как валютой стали человеческие жизни, - я ее просто забрал. Нас стало больше. Даже слишком много. Для выживания 145 человек это слишком большая цифра, куда сложнее поддерживать в ней порядок. Но с этим дерьмом я и мои люди справлялись. И под «своими», я имею ввиду тех, кто прошел проверку на вшивость и входит в ближний круг. Тех, кого действительно жалко будет потерять, когда как остальная часть – месиво, которое в случае чего можно пустить в качестве пушечного мяса. Сложнее было с ресурсами. Да, мы наладили быт, начали что-то выращивать, но еда нужна была сейчас, а посадки росли слишком долго. Тогда мы начали выходить на рейды. К сожалению, несмотря на то, что место для основания поселения было подобрано идеально – вокруг было лишь разочарование.

В общем, рядом не было нихрена. Так мы и дошли до Сент-Луиса. У них с ресурсами было куда лучше, да и они не шибко то свою землю стремились изучить. В итоге, я дал им выбор, а этот гандон, Алекс или как-то так, вместо этого подписал себе смертный приговор. Вам же было интересно, почему Сент-Луис? А чем их поселение отличалось от трех других? Те же правила, то же предложение. Они выбрали смерть – я им ее подарил. Точка.

— Чтож, спасибо за интервью, мистер Пирсон. – Звучит щелчок от остановленного диктофона. – Теперь вы можете проснуться.
Я открываю глаза.

:навыки: - навык выживания; - навык кулинарии; - навык лечения; - навык механики; - навык ораторства; - навык охоты; - реакция; - сила; - скорость.

:черты характера: Флегматик; Реалистический тип; Выносливость; Организованность; Решительность; Терпеливость; Безразличие; Безжалостность; Грубость; Злопамятность; Надменность; Цинизм; Эгоизм.