Проходит, наверное, не так уж много времени - час или вроде того, Фрэнк не следит за часами, съел свой сникерс, чтобы притих голод, и сидит, разглядывая незнакомую улицу.
Ему, выросшему в Нью-Йорке, этот тихий зеленый пригород кажется прямиком сошедшим с рисунка - много дереьев, уже зазеленевших, аккуратные почтовые ящики, подстриженные газоны. Газон перед домом, в котором живет Лори, в этом смысле отличается и в худшую сторону: хорошо бы и подстричь, и полить, по центру, там, где не хватает тени от персиковых деревьев, трава уже не ярко-зеленая, а пожелтела под солнцем.
Ей, должно быть, тяжело справляться и с домом, думает Фрэнк: переезд, собака, беременность, а тут еще все хлопоты, которые связаны с частным домом и которых не было в квартире. Нет, он не считает, что Лори не справится, не в этом дело, но ей, наверное, тяжеловато приходится.
И, наверное, в подтверждение его мыслей, она все же открывает дверь.
Не для того, чтобы позвать его в дом - Фрэнк понимает, почему она его не впускает, почему не рада видеть, почему держится настороженно, - но зато выпускает пса.
Теперь, когда Фрэнк сидит на крыльце, ничто не мешает Брэдли облизать ему лицо, ткнуться мокрым носом в шею, жарко дышать в глаза - Фрэнк беззлобно отпихивает собаку, перехватывает за ошейник на мощной шее, оттягивает от себя и поднимается.
- Конечно. Подменю тебя, без проблем.
Он снова смотрит на ее живот - она забавно выглядит в мягких штанах и маловатой теперь майке, обтягивающей живот. Как будто ради смеха подложила под майку арбуз или мяч - ему почему-то казалось, что беременность изменит ее всю, целиком, ну что же, это только показатель, как мало он на самом деле знал.

Наверное, он дает правильный ответ - Лори все еще не выглядит слишком довольной его появлением, но предлагает приготовить пасту. С нее станется и вынести тарелку ему на улицу - итальянские корни есть итальянские корни - но Фрэнк был женат на ней достаточно, чтобы понять, что это значит.
Она его не прогоняет. Не впускает, все так - но и не прогоняет, и если прогулка с псом и паста экзамен, Фрэнк решительно настроен его выдержать.
Не напугать ее, не заставить напрячься сильнее, чем сделал уже, позвонив ей в дверь.
В конце концов, он приехал ради другого - и сейчас тем более считает, что его место где-то тут, неподалеку, даже если она так и не впустит его в дом.
Хотя бы пока она не родит, но Фрэнк держит в уме, что потерял право настаивать.
Лучшее, что он может сделать - это поступать так, как она скажет, и если она прямо велит ему проваливать - лучше бы так и сделать.
Но пока она не говорит этого - наоборот, спрашивает, голоден ли он.
- Было бы круто, я не ел с утра. Но я могу поесть в городе, Лори, тебе не нужно напрягаться из-за этого, - тут же сдает назад Фрэнк, пытаясь удержать в голове, что она беременна и ей нужно больше отдыхать. - Заставлю эту зверюгу выложиться как следует, чтобы он не донимал тебя подольше, а насчет пасты решай сама, как себя чувствуешь. Голодным не умру.
Брэдли осуждающе косится на него, но не протестует, тычется лобастой башкой в колени, зевает, демонстрируя набор отличных клыков и жаркий розовый язык, наверное, с оптимизмом трактуя обещание Фрэнка вымотать его как следует.
- Так где ты с ним гуляешь? Тут все такое опрятное, явно не предназначено для собачьих игрищ, - спрашивает Фрэнк, рассовывая по карманам джинсов пакеты.

Они приходят в парк, где есть собачья площадка - время, кажется, неурочное, потому что там довольно пусто: какой-то терьер облаивает белку и болонка чинно сидит возле своей хозяйки, читающей книжку.
Терьером в качестве временного приятеля Брэдли вполне доволен - Фрэнку практически не нужно ничего делать, разве что собрать оставленный Брэдли след в истории и покидать обоим псам палку. Хозяин терьера, разговаривающий по телефону без остановки и даже забывший, кажется, про маску, болтающуюся на подбородке, только взмахивает рукой в жесте не то приветствия, не то благодарности, не отвлекаясь от разговора, и полностью передает своего кобеля на попечение Фрэнку и Брэдли: ходит по периметру площадки, хватая песок и сухую траву на замшеые мокасины, и до Фрэнка время от времени долетают обрывки разговора, что-то насчет вакцины, насчет третьего этапа испытаний. насчет нехватки времени.
Фрэнк не вслушивается - слухи о вакцине ходят уже давно. Не вслушивается еще и потому, что не связывает этот тихий живописный пригород с Атлантой и Центром по контролю заболеваний менее чем в пятидесяти милях - к тому же, Брэдли тоже явно настроен получить от Фрэнка по полной: носится как заведенный, требовательно возвращает палку и даже успевает вспугнуть пару белок, привлеченных собачьей возней.

Прогулка занимает, наверное, часа полтора - но Фрэнк по ее окончании чувствует себя так, как будто провел полноценную силовую тренировку в лагере подготовки. Он не захватил куртку, так и оставил ее на перилах крыльца дома Лори, но и без куртки ему жарко: мысль о холодной воде не отпускает. Ну ладно, даже если Лори не намерена его кормить, то в стакане воды или холодного чая уж точно не откажет: в Нью-Йорке апрель был совсем другим, а от пустыни он изрядно отвык.
Брэдли трусит впереди, пользуясь свободой от поводка - Фрэнк позволяет ему это, потому что на улице пусто, а пес не проявляет ни малейшего интереса к чужим лужайкам. Ему приходится притормозить возле мусорных контейнеров, чтобы выкинуть использованные пакеты, и Брэдли первым заскикивает на крыльцо, кружит перед дверью, громким лаем сообщая об их с Фрэнком возвращении, никакой звонок не нужен.
Фрэнк, взъерошенный и потный, демонстрирует выглянувшей Лори поводок:
- До завтра он должен проспать без задних ног. И я тоже. - Фыркает. - Хочешь, завтра повторю? Сниму номер в мотеле на выезде из города, тут минут двадцать, буду его выгуливать. Ты меня и видеть не будешь, если сама не захочешь. Мне не сложно, Лори, а тебе, должно быть, временно собака не в тему.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Стакан джулепа Фрэнк осушает в два глотка, даже не пытаясь вежливо сделать вид, что пить ему не хочется - так же жадно пьет и Брэдли из своей миски, шумно, разбрызгивая воду. Может, потом притереть, думает Фрэнк, наверняка Лори не слишком удобно нагибаться, в ее положении.
Он собирался уволиться после покупки дома. Купить дом, уволиться, отправиться в университет штата - и к рождению ребенка пополнить армию менеджеров среднего звена с нормальным доходом и кое-какими деньгами на счету. Сейчас почти так и вышло - у Лори есть дом, в котором хватит места и для ребенка, и есть даже кое-какие деньги, Фрэнк довел до конца свое увольнение и получил все причитающееся вместе с компенсацией, повезло, что Лори не стала подавать в суд.
Не так уж и много - но у Фрэнка скончался отец, так что серьезная ноша по содержанию его в доме престарелых упала с плеч. Эти деньги, остатки компенсации и наследство - им бы хватило на дом, и Фрэнк искал Лори в том числе и ради того, чтобы отдать ей половину или столько, сколько она согласится принять, но сейчас, понятно, речь идет о половине как минимум - ей нужно растить ребенка, да и Брэдли наверняка не солнечным светом питается.
- Соболезную твоей потере, Лори, - совершенно искренне говорит Фрэнк, отставляя пустой стакан.
Лори хлопочет с пастой, накладывая в широкие старомодные такие тарелки, воплощение уюта и представления об уюте прямиком из восьмидесятых. От пасты поднимается сытный дух помидор и базилика, Фрэнк ничего не может с собой поделать и принюхивается - у Лори тоже есть свои фирменные блюда, и паста одно из них.
И его любимое, между прочим - интересно, помнит ли она об этом?
Но, наверное, лучше не думать в эту сторону.

Фрэнк хочет предложить ей помощь, но ей, кажется, нравится и не сказать, что тяжело - может, редко бывают гости.
- Мне тоже очень нравилась твоя мама. Жаль, я не мог приехать, мне бы хотелось.
Вообще-то, может и мог - лечебница не была тюрьмой в строгом смысле слова, и кто знает, возможно, ему бы разрешили посетить похороны, пусть даже матери бывшей жены, на похороны отца-то отпустили, хоть и под присмотром, но он и не знал, и этот факт Фрэнк аккуратно обходит: Лори имела полной право не сообщать ему о смерти матери.
Собиралась ли она сообщить ему о ребенке, вот о чем он думает с самой прогулки, если уж на то пошло - но не спрашивать же в лоб, а разговор никак не заходит.
- Спасибо, что забрала щенка, - Фрэнк кивает на пса, наконец-то удовлетворившего жажду - пол в мелких брызгах, морда у Брэдли совершенно довольная и он уже выглядит весьма заинтересованным запахами приготовленной пасты. - Я надеялся, что с ним все в порядке, что его вернули в тот питомник, съездил туда, когда смог - а том мужик сказал, что ты его забрала.
Это же Лори, подумал тогда Фрэнк со смесью гордости и печали. Она не бросила бы собаку - она и его не хотела бросать, пока он ее не вынудил, сам.

- В такси? Только не в Нью-Йорке - хватит с меня Большого яблока. К тому же эта пандемия заставляет людей совсем обезуметь, таксопарк закрылся, не выдержал такого падения спроса. С работой сейчас не очень, я думал поискать что-нибудь в секторе охранных фирм или вроде того - там, говорят, парни вроде меня ко двору. Пока в раздумьях - я чуть больше трех недель назад вышел, пока, знаешь, разгребал накопившееся...
И искал ее - это было первым в списке, но Фрэнк это держит при себе: не хочет, чтобы она решила, что лечение ему не помогло, не хочет, чтобы решила, что все может повториться.
Это не так, он не одержим в том дурном смысле ею больше, не собирается лишать ее права выбора, но он все же хотел узнать, как у нее дела. Оправилась ли она от его предательства. Сможет ли простить.
И пока у него хорошее предчувствие - она впустила его в дом, она не против, если он будет выгуливать пса.
Она знает - Фрэнк цеплялся за эту мысль все полгода - что все, что он делал, он делал не по своей воле, делал, не отдавая себе толком отчета, но знать мало, а сейчас ему кажется, что она в это верит.

Под умильный взгляд Брэдли Фрэнк отправляет в рот первую вилку пасты - и тут же жмурится от удовольствия: фирменное блюдо, что и говорить.
- Как всегда на высоте, Лори. Надеюсь, ты не слишком устала, пока готовила.
Усталой она не выглядит. Она выглядит... Классно. Немного отрастила волосы, сменила прическу - ей идет. Одета неброско, но симпатично. Румянец, легкий загар, естественный, наверняка заполученный уже здесь, в Джорджии, где весна наступает рано. Набрала немного, но так даже лучше, черты лица кажутся мягче, фигура округлее и дело даже не в животе.
И ему неплохо бы перестать на нее глазеть, чтобы не быть похожим на Брэдли, с вожделением смотрящего в тарелки.
- Значит, ремонт? Уверена, что это хорошая идея, делать все самой? - Фрэнк все же делает над собой усилие и отрывается от пасты. - Я, в общем, по делу. Умер мой отец, да, еще в январе, оставил кое-что. Не так уж и мало, и мне кажется, будет честно, если ты возьмешь большую часть. В конце концов, ты занималась всеми этими делами, когда меня не было в стране, ну и... Я не качаю права, Лори, ничего такого, ты не подумай, но от своих обязательств не отказываюсь. Раз уж я знаю. Знаю о нем, в смысле.
Может, поэтому она и не сказала, даже не написала ему, не позвонила - не хотела, чтобы он знал, не хотела, чтобы у них было не только прошлое, но и настоящее, этот ребенок, только Фрэнк уже знает.
- Это честно будет. Честнее, чем мне сделать вид, что ничего нет и все такое.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- О нем - о ребенке, - торопливо говорит Фрэнк, даже вилку опускает, спагетти скользит обратно в тарелку. - Хоть девочка, хоть мальчик, ты же знаешь, да хоть черепашка... Ты шутишь? Нет, серьезно, ты меня дразнишь?
Догадка оказывается такой удивительной, что Фрэнк не сразу с ней может совладать - это что же, она и правда его дразнит? Как в старые добрые времена?
Да у нее даже вид такой же - хитрый и довольный одновременно, и Фрэнк неуверенно улыбается:
- Мой отец обрадовался бы любому варианту, это точно. И я. Я тоже обрадуюсь любому варианту.
Фрэнк не то что большой фанат детей - но для него семья от детей неотделима, и да, он хотел детей от Лори. Одного как минимум, а лучше двух, трех, любого пола, похожих хоть на него, хоть на Лори. И вот у них будет ребенок - как будто вселенная дала им шанс, ответила на то, как он хотел эту женщину, что сидит сейчас напротив за столом.
И хотя он не врет Лори, когда говорит, что не собирается качать права или чего-то требовать - но надеяться-то он может, что она не сочтет лишним, если он хотя бы познакомится с ребенком.
В Лори тоже силен вкус к традиционным ценностям, так может, если он ей докажет, что на него теперь можно положиться, она разрешит ему быть рядом. План, конечно, масштабен - но у него целых три месяца или вроде того впереди, не так уж и мало, если взяться за дело как следует.

- Конечно, - горячо соглашается Фрэнк. - Ремонт и собака - можешь на меня рассчитывать. И я не требую от тебя решать прямо сейчас, просто имей в виду, что... Даже если не возьмешь - останутся ему на колледж. Ей. Им.
Ей нужно время - это не отказ, она его не выгоняет. Фрэнк заставляет себя думать об этом: ей нужно время.
И нельзя сказать, будто он не понимает, о чем она говорит: в первую очередь время ей нужно, чтобы понаблюдать за ним, убедиться, что он в норме. Что он не причинит вреда не только ей, но и ребенку - это горько, но это правда: партнеры страдающих птср ветеранов получают свою порцию травматического опыта, и Фрэнк такого не делает.
- Я понимаю. Понимаю, чем ты можешь быть обеспокоена. Понимаю, что моих слов недостаточно, ты должна сама сделать выводы. Спасибо, что идешь на это. Я очень ценю то, что ты...
За столом живот не виден, но Фрэнк знает, что он есть - и на самом деле, он благодарен за то, что она не прервала беременность.
Так ведь это называют, когда не хотят использовать другое слово, короткое и куда более жестокое?
Какие бы причины не сыграли роль, Фрэнк рад, что она собирается родить его ребенка - и благодарен ей за это.

Брэдли кружится по кухне, затем подходит к Лори, кладет крупную голову ей на колени - они и правда подружились, впрочем, Фрэнка это не удивляет: это же Лори, она вскружит голову кому угодно.
- Насчет ремонта. Покажешь фронт работ? Может, что-то прикупить? Я могу поездить, чтобы не платить за доставку. Могу даже забирать этого приятеля, если он тебе мешает.
Брэдли издает полуудивленное-полувозмущенное поскуливание, как будто понимает, о чем говорит Фрэнк - и категорически не согласен с тем тезисом, что может помешать.
Фрэнк снова опускает вилку - к собственному удивлению, он почти расправился с тем, что было у него на тарелке, а Лори наложила щедро - смотрит на свою бывшую жену, беременную их ребенком.
- А ты уже знаешь? В смысле, кто будет, в какой цвет красить детскую.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Фрэнк хмыкает, разглядывая кисти, завернутые в пакет на подоконнике, возле которого устроился Брэдли, изображая оскорбленную невинность.
Комната и правда отлично подходит для детской.
Окна большие, выходят на юг и на восток, в комнате светло и солнечно, хотя время давно за полдень. Под прозрачной пленкой светлое дерево кажется еще светлее, и комната выглядит больше - наверное, светло-зеленый и правда подойдет и мальчику, и девочке, но покрашенный участок кажется Фрэнку слишком насыщенным.
Как будто не детская, а общая гостиная в какой-нибудь реабилитационной клинике, потому что всем известно, что зеленый успокаивает.
От такого зеленого - слишком яркого, слишком - наигранно даже - веселенького, у Фрэнка начинают ломить зубы, он косится на Лори: она хочет узнать его мнение или просто ждет похвалы?
Второе на Лори не похоже - не с ее любовью к правде, но имеет ли он право высказываться?
Он тут турист, гость, которого не приглашали, которого Лори и не хотела тут видеть, раз сама не написала, не дала знать, как у нее дела и насчет ребенка, но, тем не менее, она позвала его посмотреть дом, а особенно детскую, в которой будет жить их ребенок.

- Такой яркий, - говорит Фрэнк, подходя ближе к уже покрашенному куску стены.
Такой зеленый - да, светло-зеленый, но ему кажется очень насыщенным.
- Помнишь, у миссис Ковальски было пальто такого цвета? Она походила на цветущий весенний куст, особенно когда ее пудель крутился возле ее ног.
Они частенько смеялись над этим пальто - и, честно говоря, раньше такой ярко-зеленый Фрэнку нравился. А сейчас почему-то нет - но главное, чтобы он нравился Лори, не так ли?
- Роскошная комната. Тут и на двойню хватит.
Хватило бы - поставить двухярусную кровать и было бы нормально: дом кажется снаружи куда меньше, чем внутри, и Фрэнк, который с самого первого года брака присматривался к рынку недвижимости, хоть они с Лори и договорились не влезать в серьезную кабалу по ипотеке, считает, что дом и правда хорош.
Может, они и купили бы получше - но вряд ли и точно очень дорого, с учетом отличного района.

Ему бы тоже хотелось принимать в этом участие - выбирать мебель, спорить об оттенке зеленого, делать замеры и прикидывать, куда встанет кровать, а куда - комод и ящик для игрушек, но ему пока вообще надо с этим как-то справиться. С новостями и с тем, что он нашел Лори.
Фрэнк проводит ладонью по стене, отмечая легкую шершавость, выглядывает из окна - опять отмечая, что газон хорошо бы подстричь и как следует полить.
- Сначала хорошо бы пройтись шпатлевкой, могу завтра привезти, какая тут площадь? Футов сто двадцать?  Двух ведер хватит, за день справлюсь, зато стены будут гладкими, краска хорошо ляжет даже одним слоем. И газон, Лори. Здесь есть газонокосилка? А то через пару недель у тебя тут будет настоящий австралийский буш.
Ему нравится мысль что-то сделать тут - раз уж она не хочет взять деньги, пока не хочет. Что-то сделать для нее и для их ребенка - это же их ребенок и она никак не отреагировала, когда он сказал о своих обязательствах, не оспорила и не возразила. Судя по их прошлому, Фрэнк считает это негласным одобрением - иначе бы Лори нашла, что сказать.

Он отходит от стены, еще раз проходит по комнате, Брэдли, будто пародируя, идет на шаг позади и останавливается, когда останавливается Фрэнк.
- Наверное, мне пора, надо еще найти место, - говорит Фрэнк, не желая навязываться - помня, что Лори сказала о времени, и о том, что она не то чтобы рада ему. - Завтра в девять, хорошо? Не слишком рано? Успею заехать в строительный магазин и как раз поспею к утренней прогулке Брэдли, а потом разберемся с ремонтом. Я оставлю тебе номер, позвони, если что-то понадобится. Все, что угодно, Лори. Я буду недалеко и быстро приеду.
Интересно, думает Фрэнк, ему можно будет ее обнять на прощание, или это уже слишком?
Время, думает следом. Ей нужно время.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Он просыпается в отличном расположении духа и знает, почему - это все вчерашний день. Он нашел Лори - беременную Лори, и она, хоть и держится настороженно, но не позвонила в полицию.
Она даже не вытребовала запретительное решение - хотя имела полное право, после того, как все вышло. После того, как у него окончательно поехала крыша, Фрэнк не собирается себя щадить, выбирая выражения, не собирается прятаться от того, что натворил.
Не вытребовала запрет на приближение, не подала в суд. Он только об этом и думал, когда пошел на поправку. Не считал это знаком, конечно, не позволял себе больше обманываться, выдавая желаемое за действительное, но, должно быть, хотел верить, что она понимает.
Что знает - он бы никогда не напугал ее, будь он в порядке. Не заставлял бы делать то, чего ей не хочется - и то, что вчера она пустила его в дом, написала вечером, служит к укреплению этой надежды.
Лори не из тех, кто, приняв решение, будут сомневаться - а значит, решение не принято, значит, она вовсе пока не уверена, что точно хочет, чтобы его не было в ее жизни.
Пусть даже вот так, одной ногой, бывшим мужем, отцом общего ребенка - Фрэнк и за это готов цепляться, пока дышит, это уже больше, чем он рассчитывал, и пока он даже дышать на эту возможность боится, хочет в глазах Лори быть надежным, подходящим.
Не полусумасшедшим ветераном, от которого одни неприятности, таким она его не хочет - и он ее в этом не винит.
Значит, нужно доказать ей, что все в прошлом, что клиника, против которой он так протестовал, и правда помогла, что он в норме - и перспективы, как сказал психолог, самые хорошие, если соблюдать несколько правил.
Регулярно посещать психиатра - как минимум, раз в три месяца - обращаться за помощью сразу же, если ему покажется, что он слишком нервничает. Не забывать о таблетках и не мешать их с алкоголем. Избегать стресса.
Мариэтта кажется местом, где очень легко избегать стресса - может, Лори потому здесь и осталась на время беременности?

Фрэнк собирается долго. Номер мотеля не слишком просторный, но ему много места и не нужно - он еще вечером развесил одежду из спортивной сумки, чтобы вещи отвисли за ночь, купил в небольшом супермаркете через дорогу всякую ерунду вроде бритвы и зубной щетки, и утром приводит себя в порядок. Бреется как можно тщательнее - в прошлым первым признаком того, что с ним начиналось неладное, становилось именно то, что он переставал бриться даже по будням - тщательно принимает душ, убирает в пакет вещи, в которых провел весь вчерашний день за рулем.
Чувствует себя немного нелепо, когда смотрится в небольшое зеркало в ванной номера - как будто это он и не он одновременно, как будто кого-то, кто очень на него похож, только сейчас достали из коробки.
И все же это он - и лучше всего не потерять это ощущение помогает Лори, когда Фрэнк чувствует ее взгляд, чувствует, что она его видит, настоящего, всегда видела.
И сейчас тоже, в этом он не может ошибаться.

Магазин стройматериалов приходится поискать, но Фрэнк справляется - нагружает багажник грунтовкой, шпатлевкой и прочим, что может потребоваться, заскакивает в только-только открывающийся магазинчик "эко-ботаника". Приветливая молодая женщина как раз выкладывает на протертый прилавок ранний тепличный урожай: зелень, клубника, артишоки. Персиков нет - еще не сезон, но Фрэнк набирает корзинку клубники и артишоков, больше потому что ему хочется дать понять Лори, что ему совсем не в тягость заскочить в магазин или на местный рынок, чтобы привезти ей что-то полезное и вкусное.
Ему хочется принести ей цветов - но Фрэнк одергивает себя: лучше не давить на нее, не переходить за ту черту, которую она пока определила - прогулки с Брэдли, ремонт, помощь по дому.
Может быть, когда она убедится, что проблем от него больше не будет, он даст ей понять, что что его чувства не изменились - а может и нет: у него неприятное чувство, что осенью он рискнул, все поставил на этот второй шанс и потерял.

Нагруженный покупками, Фрэнк не так быстро оказывается на крыльце - слышно, как Брэдли гулко и приветственно лает из-за двери, как будто запомнив его слова про девять утра. Слышно, как пес скачет по прихожей, отбивая о стены хвостом приветственный марш и стуча когтями по полу. Фрэнку приходится взять в зубы корзинку с клубникой, чтобы освободить руку для звонка в дверь - но дверь открывается чуть раньше и Лори застает его в не самом презентабельном виде.
- Забери клубнику, - просит Фрэнк, не разжимая зубов, подхватывая свободной рукой рвущийся подмышкой пакет, грозящий высыпать на крыльцо набор шпателей и коробку с распылителем краски, Брэдли толкает его в колени, усугубляя проблемы. - Не слишком рано?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Лори хохочет в голос, но корзинку с клубникой и артишоками все же забирает и предлагает ему войти - сегодня она куда приветливее, Фрэнк списывает это на свой опрятный вид и клубнику, отличную клубнику, хоть сейчас на страницу кулинарного журнала.
Лори тоже вполне могла бы украсить собой разворот журнала для будущих мамочек - летнее платье в мелкий цветочек, в Нью-Йорке наверняка смотрелось бы слишком по-летнему и наивно, а вот здесь, а Мариэтте, на этой чистенькой аккуратной улочке самое то.
Дело не сериальной приторности, а в том, что на лице Лори сейчас нет напряженного выражения, этой тонкой морщинки между бровями, к которой Фрэнк привык по Нью-Йорку - он и забыл, когда видел, чтобы она так широко улыбалась, так смеялась, открыто и весело.
Невозможно устоять перед этой улыбкой, Фрэнк улыбается в ответ, перехватывая рваный пакет с покупками. Вторую руку оттягивает ведро грунтовки.
- От кофе не откажусь, - на любом языке кофе - это предложение мира, а что до Фрэнка, то он обрадовался бы и стакану воды из рук Лори, и она, будто угадав его мысли, вспыхивает, краснеет от самой груди в вырезе платья до корней волос.
Брэдли возвращается, тычет Фрэнку в колено обслюнявленным мячиком, умильно заглядывает в глаза - на миг Фрэнка посещает мысль, не выглядит ли он так же, когда смотрит на Лори, но если и так, что с того. Он ставит ведро возле входной двери, треплет Брэдли по мощной шее, фыркает в ответ: можно и так сказать, но дело скорее в том, что он наконец-то может успокоиться.
Он переживал за нее - конечно, переживал. Хотел узнать, что у нее все в порядке, что у нее не случилось никакой травмы, что он не напугал ее до смерти в тот день - она не отвечала на письма, они все вернулись с пометкой "адресат выбыл", и Фрэнк успел надумать всякое.
А оказалось, она занималась похоронами, занималась оставшимся в наследство домом, занималась беременностью - конечно, ей было не до бывшего мужа с его бесконечными проблемами, и Фрэнк даже рад этому: рад видеть ее улыбающейся, рад видеть, что отъезд из Нью-Йорка пошел ей на пользу.
Ему так точно пошел, раз Лори говорит, что он хорошо выглядит - но Фрэнк знает, что большей частью этого успеха он обязан таблеткам и клинике.
Но это ничего, прошлая осень спесь с него сбила: Фрэнк больше не утверждает, что справится сам - и больше не представляет для Лори угрозы.

- Отлично устроился, мотель пустой из-за пандемии, у меня лучший номер с тридцатипроцентной скидкой и всегда есть горячая вода, - ухмыляется Фрэнк, обегая Лори взглядом. - Красивое платье. Сразу видно, что заниматься ремонтом ты сегодня не планируешь.
Или ждала его - но Фрэнк не позволяет себе такой надежды: это они уже проходили, и ему стоит держать себя в руках, как следует держать, и таблетки ему в этом помогают.
Брэдли переводит взгляд с него на Лори, как будто следит за разговором, а затем снова тычется Фрэнку в ноги лобастой башкой, поторапливая.
- Нет, приятель, придется подождать, - строго говорит Фрэнк - подумать только, он помнит этого пса совсем щенком. - Судя по тому, как пахнет, этот кофе лучший в штате, и я не собираюсь терять свой шанс.
Брэдли вздыхает почти как человек. Фрэнк снова подхватывает ведро:
- Отнесу все это наверх и спущусь, окей? - интересуется у Лори, красующейся в своем платье. - Тебе можно клубнику? Я не стал звонить, боялся разбудить - но если нет, то скажи, я поищу что-нибудь другое. А артишоки очень полезные - быстроусваиваемые сахара и глюкоза,в Италии все будущие мамочки едят артишоки, в твоей семье тоже так говорили?
Она не хочет брать деньги, говорит, что дела у нее не так уж и плохи - но клубника и артишоки совсем другое: они развелись друзьями, и, судя по тому, что она пускает его в дом, не стали врагами. Фрэнк не собирается делать вид, будто ее беременность его не касается - раз уж она не требует этого.
Так говорит он себе, таская ведра с грунтовкой и шпатлевкой в будущую детскую, а когда спускается, Брэдли нетерпеливо машет хвостом, задевая Лори по ногам, но больше не лает.
- Серьезно, Лори, какие планы на день? Я свободен, могу сегодня заняться комнатой, если это не будет тебе мешать.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Когда он возвращается с прогулки - Брэдли трусит впереди, вывалив язык, демонстрируя свое кранее довольство - Лори в доме нет, но ключ лежит на условленном месте, под цветочным горшком. Хороший район, хороший городок, думает Фрэнк, отпирая дверь - и, наверное, хорошие соседи.
В доме Брэдли сразу же кидается к миске с водой, даже не дав налить свежей, шумно пьет, разбрызгивая капли, Фрэнк следует его примеру-  наполняет под краном стакан, выпивает, удивляясь этой жаре, такой отличной от нью-йоркского апреля.
В доме без Лори пусто и тихо, Фрэнку слегка не по себе - он как будто вторгается в чужое личное пространство, вот как это ощущается, и ему приходится напомнить себе, что она сама предложила ему ждать ее в доме, а не на улице, показала, где взять ключ, и пригласила на обед.
Как будто они хорошие друзья - меньше, чем ему бы хотелось, но, без сомнения, больше, чем он заслуживает, учитывая кошмарный итог их прошлой попытки дружить.

В ответ на ее гостеприимство и приглашение Фрэнк намеревается заняться детской - несмотря на то, что нет еще и полудня, на улице уже жарко, не для подстригания лужайки, зато в доме, благодаря опущенным жалюзи и стенам из песчаника, не так уж и душно.
Фрэнк поднимается наверх, оглядывает при дневном свете свежепокрашенный участок - тоже зеленый, но светло-зеленый, какой-то яблочный. Она присылала ему фотографии образцов краски, разумеется, он запомнил - кажется, это "Бабушкины яблоки", и Фрэнк отмечает про себя, что здесь у них сошлись вкусы. Ничего такого, но приятно думать о том, что они не поругались бы, выбирая краску для стен в детской.
Впрочем, до самой окраски еще не скоро - Фрэнк отставляет ведро со штаклевкой подальше, открывает грунтовку. Резковатый запах, отдающий антисептиком, на какой-то момент напоминает клинику - но Фрэнк не дает себе уйти в воспоминания: у него полно важных дел.
Он переодевается - хотел выставить себя в лучшем свете, так что это его лучшая из имеющихся рубашка, которую вовсе не хочется заляпать чем-либо, и привезенная с собой майка кстати. Майка старая, подаренная Лори без всякого повода, с какого-то концерта группы, на концерт которой они случайно попали, когда еще не были женаты - просто майка, но Фрэнку она вроде как нравится, несмотря на то, что она видала виды и рисунок на груди уже подстерся и выцвел от многочисленных стирок.

Подготовка стен не занимает много времени - видно, что Лори уже проделала немалую работу, несмотря на беременность, так что Фрэнк рассчитывает сегодня и закончить с грунтованием и шпаклеванием поверхностей. Разводит пожиже концентрат, слушая, как Брэдли поднимается по лестнице на второй этаж, а потом усаживается в раскрытом дверном проеме, наблюдая за действиями Фрэнка.
- Ну что, приятель? - спрашивает Фрэнк - тишина в какой-то момент начинает казаться ему враждебной, и он опасается поймать себя на том, что прислушивается в ожидании артиллерийского огня или сигнала воздушной тревоги. - Нравится тебе здесь?
Брэдли зубасто улыбается, если псы вообще могут улыбаться, а затем вдруг вскидывается и с лаем скачет вниз.
В дверь звонят - наверное, пес услыхал возвращение Лори раньше, думает Фрэнк, которому не приходит в голову, что это может быть не она или что у нее может быть второй комплект ключей.

- Сладкая, забыла ключи? - спрашивает Фрэнк в шутку, открывая дверь - но на пороге вовсе не Лори.
Женщина, лет на двадцать постарше, в летнем брючном костюме, весьма элегантном, хоть и далеко не сравнимом с платьем Лори, с точки зрения Фрэнка.
Она прищуривается, разглядывая его через притененные очки, потом хмыкает.
- Мы не знакомы, - выдает посетительница свой вердикт. - Я могу увидеть Лори?
Фрэнк так и стоит в дверях, не уверенный, что должен впускать ее в дом.
- Она в городе. Ей что-то передать?
- А вы?.. - судя по всему, гостья так просто не уйдет.
- Бывший муж, - сообщает Фрэнк, считая, что это должно убедить незнакомку в том, что у него есть право находиться в доме Лори в ее отсутствие.
И это даже срабатывает: она улыбается - профессионально, как ему кажется.
- Мистер Граймс! - протягивает Фрэнку руку. - Я должна была позвонить, извините. Я Саманта, Саманта Уилер, живу через три дома, если обращали внимания, перед домом большое лимонное дерево. У нас тут намечается что-то вроде собрания соседей, я надеялась, что Лори сможет мне кое с чем помочь...
Фрэнк пожимает протянутую руку, прерывая Саманту.
- Нет, не Граймс. Другой. Кастильоне. Фрэнк Кастильоне. До того, как стать миссис Граймс, Лори была Лори Кастильоне, - поясняет он прежде, чем успевает подумать, что, быть может, Лори не хотела информировать соседей о всех своих мужьях.
Саманта вздергивает тщательно подкрашенные брови, но ее улыбка не теряет ни ватта.
- Рада познакомиться, Фрэнк Кастильоне!
Они оба поворачивают головы: автомобиль Лори нетопропливо сбавляет скорость, приближаясь к подъездной дорожке, объезжая форд Фрэнка, и, наконец, останавливается.
- Лори! - Саманта взмахивает рукой над головой. - Извини, что я без звонка, наверное, мне лучше прийти позже?
Фрэнк выходит из дома, направляясь к автомобилю.
- Помочь тебе донести покупки? Я думал, это ты, поэтому открыл дверь, - вполголоса поясняет он, когда расстояние между ним и Самантой Уиллер кажется ему достаточно дальним.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- Вообще-то, я бы сходил. Барбекю за городом, что может быть лучше.
Ему нравился Нью-Йорк, да и сейчас нравится - но, наверное, большой и шумный город сейчас для него слишком большой и слишком шумный. Избегайте стрессов, посоветовал ему врач, оформляя документы на выписку - правда, попался нормальный мужик, слушал Фрэнка, когда у него было желание поговорить, и не настаивал, когда желания не было, так что Фрэнк, для разнообразия, не считает его долбанутым уродом, хотя и знает, что тот так нянчился с ним ради своей научной статьи, очередной статьи о ПТСР. Избегайте стрессов - легко сказать, но как это сделать, если Большое Яблоко и есть один огромный стресс, однако здесь, в Мариэтте, где Фрэнк уже почти сутки, куда спокойнее. Может, у него лучше получится избегать стрессов здесь? Гулять с Брэдли, неторопливо и основательно делать ремонт Лори, растягивая до самых родов, чтобы у нее не было соблазна с ним распрощаться, сопровождать ее к местным кумушкам и доктору - словом, делать все то, что он хотел бы делать, будь они все еще женаты.
Ну и пока не похоже, что Лори он уже достал - и он старается ее не напрягать, и она сама предлагает пойти с ней - Фрэнк считывает это как благоприятный сигнал, улыбается, глядя, как Лори катает по столу картофель.
- Клубу старых сплетниц меня не напугать, так что рассчитывай на меня, буду носить над тобой зонтик и называть "миссус", - Лори в своем очень летнем и очень цветастом платье и правда выглядит девушкой с рекламы чего-то ужасно южного: консервированных персиков или патоки, и ее даже беременность не портит, хотя живот основательно натягивает ткань и грудь определенно стала больше. Фрэнк знает ее тело - очень хорошо знает, может, даже лучше, чем свое, и подмечает все изменения, но эти изменения представляются ему чем-то волшебным: они любили друг друга, занимались раз за разом сексом, и вот теперь она ждет их общего ребенка, буквально плода их любви.
Напоследок Фрэнк еще раз обегает взглядом ее фигуру, хлопает ладонью по бедру, привлекая внимания Брэдли:
- Поделим фронт работ. С тебя обед, с меня - детская. Пошли, приятель, не будем мешать мамочке на кухне.
Брэдли всем своим видом изображает, что хотел бы внести свою лепту - но Фрэнк, проходя мимо, берет его за ошейник, и это кажется псу перспективнее строгого вида Лори.

Грунтование первым слоем не занимает много времени - Фрэнк проходится широкой кистью по стенами, обращая внимание на границы прошлого ремонта, затем берется за разведение шпаклевки, и здесь, конечно, приходится повозиться. Дом в хорошем состоянии, но все же ему уже не один десяток лет, и даже в щадящем климате Джорджии время берет свое. К тому же, Лори ничего не говорила насчет внутреннего интерьера, и Фрэнк терпеливо заделывает трещины в углах, сколы и всевозможные дыры в стенах, проделанные для навесных полочек и шкафов. Отдельно занимается стеной под окном, там песчаник крошится, еще пара лет и раму может перекосить, окно перестанет закрываться...
Брэдли терпеливо сидит рядом, пока Фрэнк работает, распахнув настежь окно - жарко, ужасно жарко, и когда он заканчивает с этим сложным участком, майку на нем хоть выжимай.
С первого этажа уже тянет тушеным мясом - должно быть, обед готов.
Не дожидаясь, когда Лори поднимется за ним, Фрэнк стаскивает мокрую майку, бросает на подоконник и идет умыться.
Ванная комната на втором этаже просторнее, чем на первом - здесь стоит самая настоящая ванна, а не душевая кабина, полочки над раковиной собрали коллекцию всевозможных флаконов и бутылок - шампуни, бальзамы, маски, гель для душа.
На двери висит халат, наверняка принадлежащий Лори - чей же еще. Фрэнк включает воду похолоднее, а сам все смотрит на этот халат, потом подходит, закрывает дверь, проводит ладонью по шелковистой ткани.
Лори живет в этом доме, здесь же будет жить и их ребенок - и она его не гонит.
Фрэнк полон решимости показать ей, что он в порядке - полон решимости доказать, что ей не обязательно снова от него сбегать, и потому он нехотя отнимает руку, оставляя халат в покое.
Ее пугала его одержимость, и в последний раз он наломал дров - так что, Фрэнк, веди себя спокойно, очень спокойно.
Лори тоже следует избегать стрессов.

Он умывается, проходится ладонями подмышками, сует голову под кран, смывая пот и запах грунтовки, кое-как вытирается, чтобы только на пол не капать, туалетной бумагой - не трогать же полотенца, и, в общем, готов обедать, но когда он возвращается в детскую за оставленной там рубашкой, своей парадной формой, его ждет сюрприз.
Лори разворачивается от окна, сжимая в руках его рабочую майку, и выглядит при этом так, будто он застал ее врасплох. Больше того, Фрэнк не готов поклясться, но ему кажется, что она прижимала майку к лицу - нюхала? Нюхала его майку?
Он застывает в дверях, загораживая выход, прищуривается.
Не будь у него в ванной этого эпизода с ее халатом, он бы, возможно, не придал никакого значения майке в ее руках и решил бы, что все остальное ему показалось - но сейчас у него есть кое-какая догадка.
Кое-какая догадка, которая ему ужасно нравится.

- Хочу тебе кое-что сказать, сладкая, только не сердись, ладно? - он так мешает ей выйти - они чуть ли не зажаты в этом узком дверном проеме, Фрэнк смотрит на нее сверху вниз, потому что они очень близко друг к другу, разглядывает ее лоб, линию роста волос, а вот куда, ему интересно, смотрит она. И нравится ли ей то, что она видит - нравится ли до сих пор, потому что раньше, даже каких-то полгода назад, нравилось, и Фрэнк это знает.
- Я уеду, как только ты велишь уехать, как только посчитаешь, что я тебя тут напрягаю, но пока ты не велишь мне уезжать, я буду здесь. На тот случай, если тебе что-то понадобится. Чего-то захочется. Чего угодно, Лори. Чего угодно, ты только дай знать.
Соблазнение не его конек, все эти красноречивые разговоры и изящные намеки, но он пытается - пытается и намекает как может, даже если не слишком тонко.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Не сказать, что она разозлилась - скорее уж, она кажется ему сейчас задумчивой, какой-то притихшей, как будто всерьез размышляет о его словах, и Фрэнк очень осторожно поздравляет себя с успехом. Может, кому-то успех показался бы незначительным - подумаешь, бывшая жена, с которой они приложили усилия, чтобы сохранить хорошие отношения, предпочитает не злиться из-за его неуклюжего, прямого намека на близость, - но Фрэнк радуется тому, что она сразу же не обрывает его намеки. Это же Лори - Лори, которой если что-то не нравится, молчать не станет, и вот сейчас она вовсе не обрушивает на его покаянную голову свой гнев, скорее, напротив.
Как будто обдумывает им сказанное. Обдумывает и решает, насколько это вероятно - то, на что он намекает. И предлагает ему пойти обедать - а не собираться и уматывать подальше.
Большего она - итальянка, и, как все итальянки, с очень сложным представлением о том, как должны вести себя женщины и мужчины - едва ли позволит себе, по крайней мере, вслух, и у Фрэнка, если можно так выразиться, поет душа: если он будет нормальным, если докажет ей, что в порядке, то, быть может, она даст ему второй шанс, раз уж это по-прежнему между ними.

И он уже собирается отступить, дать ей выйти, а затем одеться и спуститься следом, как она охает, обнимает себя, чуть сгибаясь, ее волосы мажут ему по животу. А затем поднимает голову, смотрит на него в каким-то странным выражением, которое больше всего ему напоминает жадное желание, хватает его за руку и кладет себе на живот.
Он чувствует - да, он чувствует, под тонкой тканью летнего платья, под горячей гладкой кожей шевеление, больше похожее на то, что что-то перекатывается в ее животе. Фрэнк расставляет пальцы, прислушиваясь к этой активности - это не какое-то отдельное движение, это целая группа движений, как будто ребенок проснулся и переворачивается, чтобы занять более удобное положение, или потягивается, потому что вот сейчас Фрэнк чувствует, как что-то - крохотный кулачок? пятка? - уходит из под его ладони, спускается ниже, как рабешка в аквариуме...
Он сам не знает, что улыбается - дурацкой счастливой улыбкой, гладя живот Лори следом за тем, как ребенок перемещается, и получает вознаграждение: еще один пинок, довольно ощутимый, прямо ему в ладонь, как будто малыш подает знаки именно ему, Фрэнку, как будто хочет поздороваться.
Их ребенок - и это, конечно, ужасно неправильно и Фрэнк не стал бы говорить об этом Лори, но ему кажется, что то, что у них появится ребенок, появится благодаря тем дням полгода назад, это все равно что оправдание. Он наломал дров, напугал Лори, вел себя как настоящий псих - но теперь у них будет ребенок, и разве это хотя бы немного не уравновешивает произошедшее? Разве появился бы ребенок, если бы Фрэнк вел себя так, как хотела Лори и держал дистанцию?

Думает ли она об этом? Он не знает, и не думает, что спрашивать ее уместно - может быть, позже, много позже, но не сейчас, а сейчас он весь поглощен этими движениями их малыша, мальчика или девочки, который будет похож на них обоих, который будет их продолжением, общим знаменателем для них, и когда шевеление затихает, Фрэнк - он не слишком много знает о беременностях и вот сейчас дает себе слово узнать больше, так много, как сможет - не понимает, хорошо это или плохо, правильно или неправильно, и вжимает ладонь в живот Лори, надеясь поймать еще одно, два, несколько движений. Надеясь еще раз ощутить это чувство, когда в его ладонь толкается их ребенок.
Но ничего настолько же интенсивного больше не происходит, Фрэнк чувствует что-то вроде разочарования - неужели это все?
- Он часто это делает? Часто шевелится? Сегодня еще будет? Я так хочу поскорее его увидеть, - признается он - смешно, наверное, он знает об этом ребенке всего-то сутки, еще даже как следует не понял, не врубился, что это значит, быть отцом, не знает даже, разрешит ли Лори быть ему отцом, и по всем правилам он не считается отцом ее ребенка, потому что она была замужем за другим, когда забеременела, но это все не имеет никакого значения, потому что ему уже нетерпится увидеть этого головастика, посмотреть на него, их с Лори человечка. - Не знаю, как дождаться. Можно... Можно я посмотрю на него хотя бы так? Лори, пожалуйста. Я очень хочу.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Откуда ему знать, сколько раз в день шевелится ребенок - он только-только узнал о нем. Узнал бы раньше - ну, наверное, почитал бы что-нибудь, зарегистрировался бы на каком-нибудь сайте для тех, кто готовится стать отцами впервые... Сейчас Фрэнк даже забывает, что после возвращения ему было тяжело общаться с другими людьми, исключением была только Лори, всегда только Лори. Сейчас - может, дело в пройденной терапии и таблетках, а может, в этом ребенке в животе Лори - все иначе: ему хочется всему миру рассказать о том, что он станет отцом, хочется делиться этим чувством со всеми, и Лори посмеивается над его незнанием, но все же не прогоняет, и Фрэнк внимательно всматривается в ее лицо, когда она говорит, что он может пойти с ней на диагностику на следующей неделе.
На следующей неделе - значит, она не собирается его прогонять, по крайней мере, еще неделю и если он не наломает дров. Она хочет, чтобы он поехал с ней - сидел в палате, когда врач будет просвечивать ее этой специальной трубкой, и вместе с ней увидел их ребенка.
Но ему нужно вести себя хорошо - и Фрэнк не без усилия убирает ладони с живота Лори, на удивление упругого под тонким платьем, как будто она засунула под подол ради шутки футбольный мяч.
- Я с радостью, Лори. Очень хочу поехать с тобой.
Ему плевать, делают ли так другие, не будет ли он смотреться в приемной неуместно и чужеродно, все эти мысли перевешивает одна-единственная: он увидит их ребенка. И хотя он не отказался бы от того, чтобы посмотреть на ее живот - он об этом и говорил, а вовсе не имел в виду УЗИ, - ему хватает мозгов, чтобы понять: Лори выбрала наиболее компромиссный вариант, и он ей должен быть за это благодарен.

Он и благодарен, и когда она накладывает ему большую порцию тушеного мяса, Фрэнк думает, что со стороны, наверное, они выглядят самой настоящей семьей. Счастливой семьей, ожидающей прибавления - красавица-жена с очевидной беременностью, подчеркнутой платьем, он сам, переодевшийся к ужину после возни с ремонтом детской, большой пес, обожающий их обоих.
В доме вкусно пахнет едой, стол накрыт на двоих - после Нью-Йорка Фрэнку кажется, как будто он шагнул в прошлое, но если и так, то это хорошее прошлое, прошлое, в котором не случается ничего дурного.
Фрэнк жадно пьет холодный чай и чуть не выплескивает половину, когда Лори выступает со своим предложением.
Остынь, приятель, советует он сам себе, и это добрый совет.
Остынь, она не приглашает тебя в свою постель, это просто жест вежливости...
Ну к черту, это не просто жест вежливости, и Фрэнк это понимает, знает, чувствует, в таких вещах невозможно ошибиться, как он не ошибался и полгода назад, зная, что она его хочет. Даже когда она была замужем за другим, даже когда говорила, что между ними все кончено - он знал, что кое-что оставалось, и подстерегал момент, чтобы поставить перед фактом и ее: она его хочет.
Сейчас он ведет себя осмотрительнее: не собирается давить, понимая, как, должно быть, чудовищно, уродливо все это между ними было, как он ее пугал, и не без оснований.
Предлагаю ровно то, что предлагаю, подчеркивает Лори - ну что же, они взрослые люди, взрослые люди, которым было хорошо друг с другом, и Фрэнк думает, что ей и сейчас может быть с ним хорошо, и подозревает, что она тоже об этом думает, иначе бы не было этих слов, не было бы эпизода с майкой, не было бы этого чувства, когда они оба за накрытым столом.
Возможно, все это взаимно - но это было взаимным и в Нью-Йорке, однако жить вместе Лори больше не смогла.
Вот об этом ему и нужно позаботиться: мало уложить ее в постель, в конце концов, она молодая здоровая женщина, которая умела получать удовольствие от секса. Ему нужно доказать ей, что у них может быть не разовый секс - что она снова может ему доверять, даже с ребенком.

Фрэнк прячет все это, уверенный, что она запросто прочтет его радость от услышанного, каждую его мысль, даже самую непристойную - например, что она кажется ему сексуальнее беременной, кажется еще более волнующей, и ему ужасно хочется с самого вчерашнего дня раздеть ее и рассмотреть вот такую, изменившуюся, узнать заново на вкус и по ощущениям в руках, и это, наверное, не то, что успокоит ее в его отношении.
Прячет, глядя в тарелку, и только когда считает, что она не считает все это по его лицу, по взгляду, поднимает глаза.
- У меня вещи в мотеле. Мне нужно будет съездить за ними. После ужина, нормально? Сгоняю за вещами, и когда вернусь - как раз придет вывести Брэдли на прогулку.
Пес, услышав свое имя, виляет хвостом, бьет по голой ноге Лори.
- Не слишком поздно? Оставь посуду, я вымою, - раньше это было традицией, когда он был дома: она готовила, а он занимался посудой.
Может, конечно, она говорила не о сегодня - но почему нет. Он оплатил номер на неделю вперед, но сейчас это точно несущественно - Лори предлагает жить с ней под одной крышей, и это намного больше, чем у них было последние годы.
И если это испытание, Фрэнк намерен его выдержать.
- Я понимаю, - все же отвечает он на ее "предлагаю только диван в гостиной". - Тебе нужно убедиться, что я в порядке. Я буду лучшим соседом в мире, Лори, ты не пожалеешь. Увидишь, я в норме.
А он в норме. Он в норме, он пьет таблетки, он старательно не загоняется и дважды в неделю у них с психологом часовые сессии по фейс тайму  - мера вынужденная, но, должен признать Фрэнк, эффективная, а со вчерашнего дня он замотивирован на славу.

Вещей у него не так уж много - две спортивные сумки, и он толком не разложился, так что сборы не занимают много времени, и к дому Лори он возвращается, когда на пригород опускаются розовые, напоминающие сахарную вату сумерки.
Аккуратно паркуется за седаном Лори, так, чтобы не мешать соседям - к счастью, подъездная дорожка достаточно вместительная, хорошо бы еще взглянуть на гараж, хотя вряд ли здесь бывают длительные снегопады.
Брэдли гулко лает за закрытой дверью - наверное, уже научился различать звук мотора форда Фрэнка.
Фрэнк бросает обе сумки возле дивана, встает к раковине.
- Не хочешь прогуляться с нами? - спрашивает через плечо. - Кажется, беременным полезно гулять. Не слишком устала? Честное слово, Лори, для меня не обязательно готовить, чтобы отблагодарить за ремонт...
Он прикусывает язык: так и рвется, что ему хватило бы другого. Фыркает собственным мыслям, остынь, напоминает себе.
- Я всегда могу приготовить макароны с сыром на нас обоих.
Раньше ей нравились его макароны с сыром, даже тогда, когда все уже летело к черту. Раньше ей много чего с ним нравилось - Фрэнк надеется, что это не поменялось.
Но - остынь и не дави.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Здесь другой ритм - не то что в Большом Яблоке. После возвращения он не поспевал за Нью-Йорком, подтормаживал, бесился из-за этого, бросался на людей, а вот здесь - здесь совсем другое дело, намного спокойнее, самое то, чтобы восстановиться окончательно, а еще Фрэнк, даром что тут без году неделя, чувствует себя в Мариэтте на своем месте: Лори представляет его своим знакомым, с которыми они встречаются по пути, ему дружелюбно улыбаются все эти мужчины и женщины, наверняка считая, что к беременной племяннице покойной тетки Лори приехал муж - или бойфренд, сейчас все же не пятидесятые.
Фрэнку приятна эта мысль, приятно, что Лори не прячет его от соседей - он баюкает в душе ее приглашение на барбекю в выходные, и его нисколько не смущает, что пока все, кто прогуливается по улочкам пригорода по пути к озеру, принадлежат поколению старше.
Как будто они с Лори единственные жители этого района, которым на двоих нет и шестидесяти - остальные годятся им в родители, должно быть, те, кто помоложе, работают в центре или в Атланте и живут поближе к месту работы, а может, вернувшись только что из своих кабинетов и офисов, ужинают и хотят побыть дома, а не таскаться по улицам.

В Нью-Йорке снова волна эпидемии - уже вторая, повезло, что они оба здесь, думает Фрэнк, и хотя его маска у него в кармане, он привык носить ее с собой за ту пару недель, что провел в Нью-Йорке после выписки, в Мариэтте никто этим себя не утруждает: здесь мало приезжих, все друг у друга на виду и никто не болеет.
Чудесное местечко, думает Фрэнк, подстраиваясь к скорости Лори - в Нью-Йорке она ходила быстро, как и положено жительнице Большого Яблока, но здесь некуда торопиться, и еще, должно быть, ребенок к ее животе заставляет ее не торопиться, смешно переваливаться с ноги на ногу, неся вперед этот драгоценный груз, и Фрэнк все косится и косится на нее, раздумывая, не предложить ли держать его за руку, когда они входят под сень деревьев, а на тропинке все чаще попадаются высохшие корни и сучья.
- Отличное место для того, чтобы написать книгу, - соглашается Фрэнк. - И местному книжному клубу повезло - смогут обсуждать своего писателя следующие десять лет...
Он бы сейчас согласился с чем угодно, так ему нравится эта прогулка, а то, что здесь есть книжный клуб - просто догадка, но в таких местах не может не быть книжного клуба. А еще клуба игры в бинго, и какого-нибудь женского кружка, в котором резидентки могут как обмениваться рецептами, так и собирать подписи в поддержку Хиллари.

Брэдли наверняка тоже считает, что это отличное местечко. Самый счастливый пес на свете, говорит Лори, и Фрэнк слышит в ее голосе довольство от того, что он рядом - и от этого его еще сильнее захлестывает восторгом. Брэдли со своей палкой бегает вокруг, преграждает им путь - Фрэнк наклоняется, хватается за палку, делает вид, что хочет отнять - и пес сопротивляется, упирается всеми четырьмя лапами, взрывая дерн когтями, тащит палку на себя...
Фрэнк, который помнит его еще щенком, хохочет - и Брэдли обиженно выкатывает карие глаза, показывает зубы, но деликатно отводит челюсть, когда пальцы Фрэнка оказываются в опасной близости от клыков.
- Ну, отдай, отдай, - Фрэнк тянет к себе, Брэдли тянет к себе, и когда Фрэнк отпускает, то пес едва не садится на задницу от неожиданности. Перехватывает отвоеванный сук покрепче, трусит в чащу - конец палки собирает прошлогодний сор, мелкую сухую листву, а потом что-то случается: из кустов, где скрылся Брэдли, раздается какой-то треск, удивленный лай, который внезапно обрывается, и полный боли скулеж.
- Черт!
Фрэнк торопится на звук, но куда осторожнее - и не зря: должно быть, зимой, когда шли затяжные дожди, часть берега обвалилась, образовав крутой склон к самому ручью, впадающему в озеро где-то через полмили, но затем берег зарос кустарником, и Брэдли угодил в эту ловушку.
Пес скулит шестью футами ниже, задрав голову, топчется в ручье, пытаясь взобраться, но мокрые лапы только бесполезно скребут по глинистому берегу, и он снова и снова соскальзывает вниз.
- Не подходи близко к краю, сладкая, - просит Фрэнк - но, может, берег для Лори выглядит куда крепче и надежнее, а может, она всерьез перепугалась за пса, который был ей чуть ли не единственным компаньоном эти полгода...

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Фрэнк, который не придал большого значения происшествию - для него это все скорее забавная история, которую рассказывают детям, история о том, как мама и папа спасли свалившегося в русло ручья пса - не сразу понимает, насколько все серьезно, только, наверное, после того, как побледневшая Лори всовывает ему в руки телефон, скручиваясь на скамье, и просит позвонить врачу, до него в самом деле доходит: что-то с ребенком.
Эта мысль - такая простая мысль о том, что с ребенком что-то может случиться - вдруг оказывается неожиданно, болезненно реальной, и Фрэнк пугается ее, по-настоящему пугается. Страх сжимает ему нутро, пока он слушает гудки и ждет ответа Эмилии Уилкс, страх мешает ему как следует соображать, когда она отвечает - но у нее уверенный голос, конкретные вопросы, она коротко говорит ему, что делать, и Фрэнк после этой минутной паники может взять себя в руки.
Вызовите "скорую", велит она ему - обещает, что узнает, какая из двух местных больниц сегодня дежурит, и приедет прямо туда.
Вызовите "скорую", если можно лечь, пусть Лори ляжет на спину, пусть постарается расслабиться, не делает резких движений...
Фрэнк выполняет все: действует как автомат, пока Лори сжимает его пальцы, сжимает до боли. Вызывает "скорую", устраивает ее на лавке с максимально возможным удобством, отводит волосы от вспотевшего холодного лба.
- Все будет хорошо, сладкая. Все будет хорошо, ты же сильная, ты справишься. Мы справимся.
От него ничего не зависит, это сейчас для Фрэнка страшнее всего - он ничего не может сделать, может только держать Лори за руку и болтать что-то успокаивающее. Брэдли обеспокоенно кружит вокруг, пара мамаш с площадки, чьим отпрыскам требуется как следует набеситься, предлагают свою помощь, взволнованно трутся рядом, опасливо поглядывая на Брэдли - Фрэнк трясет телефоном, объясняет, что "скорая" уже едет. Одна из женщин предлагает Лори походить, вторая тут же набрасывается с опровержением этого совета - Фрэнк отключается от них обеих, игнорирует, гладит Лори по плечу, по щеке.
- Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо.

- Отец? - спрашивает его высоченный чернокожий медбрат, подкатывая каталку к скамейке. - Вы отец ребенка?
Фрэнк кивает - да, да, это правда, уже почти два дня как он отец, но он уже любит этого ребенка, любит заранее, не рассуждая, так же, как любит его мать.
- Хорошо, оставайтесь. Поедете в больницу? - продолжает спрашивать медик - его напарник делает Лори какой-то укол в вену на локте, они перекладывают ее на каталку, катят к распахнутым дверям "скорой помощи". Фрэнк идет с ними, держась возле каталки, так, чтобы Лори его видела. только у самого автомобиля вспоминает о скулящем Брэдли, оборачивается:
- Сидеть. Брэдли, сидеть. Жди.
Уже сумерки, детская площадка поблизости почти опустела - питбуль не будет пугать детей. На ошейнике есть брелок с адресом - если кто-то решит, что пес потерялся, и заберет его от лавки, то сможет позже привести к дому Лори, Фрэнк все равно не может сейчас не сесть в "скорую".
Против воли ему вспоминаются другие "скорые", у подъезда его дома в Нью-Йорке - его запихали в одну, сделав укол, от которого все тело стало тяжелым и будто чужим, а Лори отвели в другую, и тогда, с одеялом на плечах, она выглядела сердитой, слегка растерянной.
Она уже тогда носила этого ребенка, как-то вдруг думает Фрэнк, устраиваясь на узкой скамье вдоль борта "скорой" - и эта мысль его поражает, поражает своей кажущейся невероятностью.
Он снова отыскивает руку Лори, сжимает ее пальцы.
- Все будет хорошо.

Он не знает, сколько времени сидит в больничном коридоре перед дверями, за которыми палаты. У него нет часов - а внутреннее чувство времени его подводит, сбоит: ему то кажется, что прошло несколько часов, то - что не прошло и пятнадцати минут, но когда в коридор выходит доктор Уилкс, Фрэнк вскакивает на ноги.
- Как она? Как ребенок?
Врач оглядывает его с ног до головы:
- Уже лучше, с ними обоими лучше, но, признаюсь, Лори заставила нас поволноваться...
- Можно мне к ней? - тут же перебивает Фрэнк.
- Конечно, она не спит. Даже хорошо, я хочу кое-что сказать вам обоим, Фрэнк, вы же отец?
Фрэнк снова кивает, снова чувствует этот короткий укол гордости и страха. Эмилия Уилкс чуть улыбается.
- Тогда вам тоже хорошо бы послушать. Идите за мной.

Лори в палате, одета в эту больничную одежку, светло-голубую, и этот цвет подчеркивает ее бледность - смугловатая загорелая кожа отливает болезненной желтизной, губы бледные, вокруг глаз синева.
- Ох, сладкая, как же я...
Фрэнк тормозит перед словом "перепугался" - ей наверняка было страшнее, страшнее и больнее - целует ее в щеку, бестолково поправляет подушку: живот возвышается под простыней, такой же круглый, Лори выглядит чуть спокойнее, и Фрэнк очень-очень осторожно и коротко гладит ее живот, а потом тыльную поверхность ладони.
- Не надо было вытаскивать тебя на прогулку с псом, ты же говорила, он для тебя сейчас слишком энергичный.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Разумеется, Лори не хочет оставаться в стационаре - не с ее деятельной натурой. Фрэнк, в общем, после своих каникул в клинике, относится чуть терпимее к стацинарам, но понимает, почему Лори против - вот только совершенно не хочет, чтобы она рисковала зря, так что когда доктор спрашивает, как она будет справляться одна (видимо, в курсе ее семейного положения), подается вперед, намереваясь внести свою кандидатуру на рассмотрение.
Мог бы и не стараться: Лори подтверждает серьезность своего приглашения пожить в ее доме, сделанного за обедом, и Фрэнк немедленно кивает - да, конечно, конечно, он позаботиться обо всем.
Запишет каждое слово этой докторицы, до последней буквы, если нужно будет, и телефон ее запишет - все сделает.

Лори гладит его по пальцам в ответ, говорит, что ей хочется спать. Доктор Уилкс деликатно опускает голову к бумагам в руках, и Фрэнк решается: наклоняется к Лори, целует ее в щеку, от ее волос слабо пахнет духами, едва-едва перебивающими запахи больницы.
- Тогда спи, родная, и не переживай, устроимся с ним внизу.
Это удивительно, но страх все еще с ним - этот ребенок появился в такой момент, что Фрэнку кажется, будто он особенно уязвим. Его могло не быть - и не должно было быть, и потребовалось нечто куда сложнее простого факта секса, чтобы он появился, но он есть, теперь есть, и от этого уже никуда не денешься: с Лори теперь навсегда часть Фрэнка, а девять месяцев она и вовсе носит это в себе.
Мысль странная, сложная - как будто они теперь навсегда связаны, и Фрэнк сосредотачивается на этом.
- Завтра я за тобой приеду и у тебя начнутся настоящие каникулы.

Эмилия Уилкс отводит его в свой кабинет - для этого, кажется, им приходится пройти полклиники и подняться на второй этаж. Фрэнк с интересом оглядывается по сторонам, ему немного не по себе в кабинете женского врача, он ждет, что того гляди из угла на него выскочит смотровое кресло или что похуже, но ничего такого не происходит, а доктор Уилкс, кажется, делает все, чтобы ему было спокойнее: распечатывает на компьютере несколько страниц рекомендаций, предлагает записать свой телефонный номер, обещает, что всегда ответит. Напоследок напоминает, что самое главное - это обеспечить Лори полный покой.
Наверное, Лори не рассказывала ей о нем, думает Фрэнк, но полон решимости справиться - он уже не тот, что полгода назад, ему нужно в это верить, потому что это нужно Лори, Лори и ребенку в Лори, а эо сильная мотивация, очень сильная. Сильная мотивация - это важно, так ему говорит психолог, и Фрэнк цепляется за свою мотивацию - Лори может на него положиться.

Брэдли ждет его у лавки, послушная псина, хоть и дурная, но у Фрэнка нет сил на него сердиться: если кто и виноват, то только он, а не пес - не надо было давать Лори принимать участие в операции спасения, надо было усадить ее на лавку и прогуляться до более пологого спуска к ручью, но сделанного не воротишь, и Фрэнк лишь надеется, что все обойдется. Они будут соблюдать врачебные рекомендации - все они здесь, у него в кармане - и через три недели все будет в порядке.
И больше никаких геройств.
Завидев его, Брэдли срывается с места, бежит, поднимается на задние лапы, полный намерения облизать Фрэнку лицо - тот ловит пса за ошейник, треплет по густому подшерстку, похопывает по бокам, и пес полностью доволен. Они возвращаются домой - Брэдли сначала долго пьет, потом ходит по дому в поисках Лори, даже ест без особого аппетита, постоянно подходит к двери ее закрытой спальни. Фрэнку даже приходится вместе с ним обойти комнату, чтобы пес убедился, что Лори нет, но всю ночь Брэдли все равно периодически поднимается к закрытой комнате и тихонько поскуливает, как бы прося, чтобы его впустили.
Фрэнк делает фотографию Брэдли на пороге ее комнаты, потом еще одну - уже внизу, когда пес устраивается в кресле в гостиной, напротив дивана. Отправляет обе Лори - но она, наверное, уже спит.
С утра хлопот не меньше - до выписки есть время, Фрэнк отправляется в магазин, накупает овощей, каких-то полезных соков без сахара, грудку индейки, шпинат, букет цветов - может, глупость, к тому же, Лори не вот перенесла операцию или рожала, но Фрэнк все равно считает, что цветы ее порадуют. Он не так чтобы часто дарил ей цветы, даже когда они были женаты - больше в ходу были какие-то другие способы ее повеселить или порадовать, но сейчас, с учетом ее строгой диеты и постельного режима, у Фрэнка не так чтобы много возможностей.

- Привет, сладкая, - Фрэнк протискивается в палату, неся перед собой букет оранжевых альстро-как-их-там, то, что ему больше всего понравилось в цветочном отделе, куда симпатичнее будто восковых роз, и не так претенциозно, чтобы Лори не решила, будто он на нее давит. - Угадай, кому пора домой.
Его собственная выписка проходила не так - но за ним приехал Кертис, и Фрэнк благодарен ему за это по гроб жизни. Конечно, он надеялся увидеть Лори, но после вернувшихся писем, после всего, знал, что этого не будет - и заранее себя настраивал, чтобы не испытать разочарование, зато сейчас она рядом, не гонит его прочь и не против, чтобы он позаботился о ней хотя бы следующие три недели.
Фрэнк ставит в ноги кровати сумку под одобрительным взглядом медсестры, проводившей его в палату.
- Я привез тебе чистые вещи, подумал, ты захочешь переодеться. Не сердись за вторжение в шкаф.
Чистые вещи - не только широкая майка для беременных и штаны с эластичным поясом, но и белье, и Фрэнку было немного стремно копаться в ее комоде в поисках трусов и лифчика, но не слишком: они были женаты, а это, хочешь не хочешь, весьма сближает.
- Ну как ты? Брэдли ужасно скучал, и я, если честно, тоже.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Фрэнк ничуть не сердится за продажу форда, вообще не способен на Лори сердится - улыбается как дурак, пожимая плечами: продала и продала, форд капризный, она правильно сделала, они все равно планировали его поменять чуть попозже, но когда он вернулся в последний раз, деньги будет сквозь пальцы утекли с этой физиотерапией, группами реабилитации, платным психиатром, который пришел на смену бесполезному бесплатному...
Но в качестве извинения Лори делает ему подарок.
Фрэнк мгновенно догадывается, что это, стоит ей только раскрыть конверт из плотной бумаги - он никогда прежде не видел таких конвертов и не был в такой ситуации, но что-то, наверное, шестое чувство, интуиция, желание этого, заставляют его угадать, и он с жадностью смотрит на распечатку, сначала даже не решаясь взять в руки этот хрупкий квадратик, первый снимок их дочери, его и Лори, а когда протягивает руку, пальцы дрожат.
Та, кто запечетлена на снимке, уже немного похожа на человека, Фрэнк различает ручки, ножки, нахмуренные бровки над крошечным носиком: может, ей не понравилось обследование, а может, она хотела спать вместо того, чтобы ее мать скакала по кушеткам, но ему кажется, что она копия Лори - те же красиво очерченные губы, аккуратный носик, сжатые кулачки.

Он шумно выдыхает, только сейчас понимая, что задерживал дыхание, а когда поднимает голову, натыкается на взгляд Лори, полный чего-то - какого-то вопроса, даже любопытства.
- Она такая красивая, - говорит он хрипло, как будто через силу. - Такая маленькая.
Они хотели ребенка, очень, но не торопились - Фрэнк хотел быть с Лори, когда она узнает о беременности, провести с ней все эти девять месяцев и после, когда ребенок появится, быть рядом, а не на другом континенте, и они откладывали деньги и считали, она ездила на старой развалюхе, они снимали крохотную квартирку и откладывали, откладывали, откладывали, чтобы однажды его отлучки, этот риск, все это, что их разлучало, наполнилось смыслом, и его разочарование, когда до него дошло, что все оказалось зря, было невозможно описать словами, но сейчас он, наверное, счастлив - безоглядно, безусловно. Счастлив, держа в руках первый снимок их дочери, глядя Лори в лицо и читая там... Ну, он затрудняется с определением, боится выдать желаемое за действительное, но в ее взгляде нет страха, нет жалости и нет желания, чтобы он ушел.
- Я люблю тебя, Лори. Я тебя люблю, - она, наверное, ждала чего-то другого, и это, должно быть, так эгоистично, то, что он говорит о себе, все сводит к себе, снова, как будто только это имеет значение, а ее чувства, ее планы нет, что он сразу же пугается, что сейчас все испортил, снова все сделал неправильно.

- Это просто... Ты не обязана. Я не сдержался, я не давлю на тебя, - поспешно исправляется Фрэнк: он уже говорил ей все это, там, в Нью-Йорке, и все закончилось очень, очень плохо, и сейчас ему надо показать, что того Фрэнка, сумасшедшего Фрэнка, больше нет и она не должна его опасаться, не должна опасаться за себя и за дочь.
Позади им сигналят - форд слишком долго занимает место, блокируя другим комфортный подъезд к крыльцу больницы, и Фрэнк выныривает из своего счастья, вселенной, где есть только он, Лори и их ребенок, который пока больше похож на детский рисунок.
Он с недовольством смотрит в зеркало заднего вида, снова переводит взгляд на Лори.
- Ты не пожалеешь, сладкая. Не пожалеешь, я обещаю. Я не дам тебе пожалеть.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+