Вышка в снегопад не самое уютное место – даже разговоры не клеятся. Белые хлопья падают с темного неба, глушат голоса, глушат любые звуки. У Лены Мэй, после того, как они нашли следы неподалеку от завода, разыгралась паранойя, ей за этой снежной завесой все мерещатся какие-то тени, которые бродят вокруг забора, так что она все всматривается в темноту под дружеское подтрунивание напарника, которого ей Джигсо вместо Тома всучил. Еще и посмотрел так строго, то ли «не проеби», то ли «не выеби». К шуточкам Кейн вообще не расположена – вообще это все не смешно – так что когда ее дежурство заканчивается, берет курс сразу на общежитие рейдеров, к Клэнси. Ей сейчас никак не уснуть, хоть на второе дежурство заходи, но, к счастью, есть более приятные способы снять напряжение и Лена Мэй очень это ценит. Серьезно, очень ценит. Думает даже, что если идеальные отношения существуют, то это они. Никакого напряга, никаких попыток залезть друг к другу под кожу. Классный секс, разговоры – Лена потихоньку так о себе Тому рассказывает, ему интересно. Интерес этот Кейн вообще не бесит, она не напрягается, когда Клэнси ей вопросы задает, не прикидывает, как лучше ответить – отвечает, как есть. Не старается быть лучше, чем есть – зачем? Том ей нравится, она тому нравится – так у них все и идет, своим чередом.

В комнате Тома она уже почти как у себя, в общаге уже почти как у себя, вешает мокрую от снега куртку к другим, на длинную вешалку, ставит тяжелые ботинки в общий ряд, идет дальше в шерстяных носках, прислушивается к тишине. Может, дело в снегопаде, может, паранойя не только у нее разыгралась, но посиделки на общей кухне с бухлом, которое каким-то чудом все не заканчивается, сегодня закончились рано. Тома в комнате нет – но свет горит, дверь не заперта, вполне себе тянет на «добро пожаловать, будь как дома», и Лена Мэй пользуется приглашением, деловито вытряхиваясь из теплых штанов и свитера – в комнате тепло.
Становится еще теплее, когда Клэнси возвращается – в одном полотенце, и Лена отвечает на его улыбку своей, такой же широкой – они хорошо друг друга понимают, отлично просто понимают. Не делают вид, будто она сюда приходит на плакат полюбоваться, тот, который так и висит на стене – с девкой и яхтой (Лена все обещает весной, как можно будет выбираться с завода, найти ему на стену свой плакат, плакат с Мэйдэй).
- Замерзла. Но тут, говорят, живет горячий парень...

Это смешно – но звучит так, будто прямо сейчас, кроме них с Томом, в комнате еще съемочная команда и они снимают очередную горячую короткометражку с Мэйдэй. Звучит так, и выглядит так же – Том в одном полотенце, Лена Мэй уже успевшая раздеться до трусов и майки, чтобы было проще согреться. Она и пару сценариев сходу может предложить и еще парочку таких, где фигурируют наручники, если у них будет настроение для наручников. Но, в общем, в этом и кайф, когда не надо притворяться, но можно играть, и миз Кейн эти игры пока не надоели, наоборот, можно сказать, во вкус вошла.
Так что миз Кейн неторопливо так встает с койки, на которой расположилась на правах приглашенной звезды, подгребает к Тому, прихватывая его за хер через полотенце.
- Это мой ужин? И уже разогретый? – интересуется, прихватывает его плечо зубами, легко так, вместо более традиционного "как прошел твой день, милый".
Ну да, они собирались поужинать, но прямо сейчас ей хочется потрахаться, сбросить напряжение, мысли лишние из головы выбросить. Если и Том в настроении – с этого и начнут, отличное начало для отличного вечера.

Отредактировано Lena May Kane (2022-02-14 10:30:14)

У них хорошо получается шутить, в одной тональности. Ну да, у Лены все шутки на грани, а то и за ней, но Тому заходит и рядом с Томом она не сдерживается. Не после того, как он ей признался, что в курсе, кто такая Мэйдэй, в курсе, кто это у нас тут такая красивая в порно снималась. За что Лена Мэй ему признательна.
Зачем Тому все это? Лена Мэй не задается этим вопросом, как по ней, все очевидно. Ему нравится с ней трахаться. И если кому-то вроде Холлидей Дюмон этого недостаточно, то Лене Мэй вполне хватает. Ей тоже нравится трахаться с Томом. А дальше она не заглядывает, да и с чего бы? К счастью, поблизости нет Мэйбл, которая бы все испортила, потребовав от Клэнси колечко и клятву вечной любви…
Лена поднимает руки, чтобы Том смог стащить с нее майку и улыбается, прижимаясь к нему, горячему после душа, голыми сиськами. Кайф – чисто телесный кайф, в котором Лена Мэй себе не отказывает, зачем себе в чем-то отказывать? У них тут настоящая командная игра в этом смысле, и они продвигаются в ней все дальше, с полного взаимного согласия.

- Поиграть, - делает свой выбор миз Кейн, разворачивая полотенце, в которое замотался Том, как обертку подарка. Ну, лучший подарок на месте и радует взгляд. – А потом покурить.
Идеальная программа вечера. К тому же да, аппетит она нагуляла, у нее всегда все было в порядке с аппетитом. Если не считать того времени в Кейн-Каунти, когда ее держали на лекарствах, но о том времени она вспоминать не любит. Стены, выкрашенные немаркой краской, пресная еда – ничего слишком сладкого, или острого, все эти бабы, каждая со своей ебанцой, ну и запах, конечно. Отвратительный больничный запах.
Ну и, конечно, где воспоминания о Кейн-Каунти, там и воспоминания о Сэме, а воспоминаний о Сэме она не хочет.
- Так что ты хочешь на ужин, сладкий? Разогретую Мэйдэй, или какое-нибудь специальное блюдо?
У них не особенно много реквизита для игр, не то время, чтобы съездить прикупить латексный костюм или пару игрушек, но они обходятся тем, что есть, главное – фантазия, а с фантазией у нее все хорошо и у Тома тоже с фантазией все хорошо.

Кабанья голова слепо смотрит на них со шкафа – у Лены не было стеклянных глаз, которые вставляют в чучело, поэтому веки пришлось зашить. Но клыки у него просто отменные, и Лене нравится, что голова тут, у Тома, что ему вроде как по вкусу такие вот украшения, которые кто-то назвал бы слишком грубыми. Кто-то и их секс назвал бы жестковатым, но Лене есть с чем сравнивать, и она считает, то если мужик спрашивает твоего согласия, прежде чем нацепить на тебя наручники, то жестким такой секс считать нельзя.
От Тома пахнет мылом и горячей водой и Лена, которая в сексе действует инстинктивно, не рассуждая, а действуя, делая то, что ей хочется, зарывается носом в место между шеей и плечом, тычется ниже, ищет, где Том пахнет собой, не находит – Клэнси сейчас образчик чистоты, от него бы сейчас не отказалась даже сестра Рэйтчед, которая микробы видела и без микроскопа. Лена Мэй фыркает, коротко кусает его за сосок и лижет, длинно и мокро.

Немножко агрессии, немножко провокации – их личный маленький коктейль, выпивка и трава это так, приправа к коктейлю, по настроению, но заводит их (ее, но Кейн кажется, что к Тому это тоже относится) именно эта вседозволенность. Очень вежливая вседозволенность, по взаимному согласию, но от этого она не становится менее возбуждающей.

Разогретая Мэйдэй – ну да, это, можно сказать, особе блюдо. О Мэйдэй знает Джигсо, но не слишком рад этому знанию, ему как будто неловко перед Доком за то, что он в Центре трахался с другой бабой и это забавно. Нет правда, забавно, похоже, у них что-то было еще там. Не секс, конечно, Дюмон доступ в свои трусики охраняла, поди, как Форт-Нокс не охраняют. Но, типа, искра.
У них с Томом обошлось без искры, но тут другое - интерес друг к другу, хороший такой интерес, который растет и крепнет, как хер Тома, к которому она очень расположена. К ним обоим очень расположена, и к Тому, и к его херу. Идеальные отношения – так она все чаще думает. Серьезно – идеальные. С Томом классно трахаться, с Томом классно разговаривать, он от нее ничего не ждет и ничего не требует – это даже интригует. Хочет ее, конечно, голосует за Мэйэй самым красноречивым способом, но это не одно и то же, что хотеть чего-то от нее.
Словом, Том загадка, Лена Мэй любит загадки, особенно, загадки, на которых даже полотенца нет.

- Кое-что у меня на уме, да, - подтверждает она – эта игра уже увлекает, грубоватая (точно выверенная по ее предпочтениям) хватка Тома возбуждает, Лена тут же мокнет, чувствует, что мокнет. Ну и не только в хвате дело, в том, что она уже знает, как это будет – хорошо это будет. И в процессе, а, главное, после. Будет чувство опустошения, но приятного опустошения. Никаких мыслей, никаких тревог – чистая, животная сытость и умиротворение. Это дорогого стоит. Это помогает Лене сразу и крепко засыпать ночами, не вертясь без сна. Помогает быть той Кейн которую тут приняли, легко приняли, без лишних заморочек – доброжелательной, в хорошем настроении, не против пошутить, даже пошло пошутить. Классная девчонка, свой парень – так таких называют, даже если у «своего парня» классные сиськи.
Сиськи Том тоже не оставляет без внимания – настоящий джентльмен…
Сегодня ее очередь быть плохой девчонкой, которую следует наказать, Том в этом изобретателен, несмотря на минимальный набор подручных средств. Список прегрешений Лены Мэй растет с каждым их совместным вечером, тут и драки, и травка в камере, найденная при обыске. И полный личный досмотр, очень глубокий личный досмотр. И, конечно, попытки подкупа офицера Клэнси… Все это Лена Мэй любит и ценит, охотно на это идет, разыгрывая с Томом целый спектакль, на двоих. Но сегодня то-то идет не так… Нет, ей хочется – Тому достаточно запустить руку ей в трусы, чтобы понять, как сильно ей хочется. Но то ли снегопад тому виной, или напряжение, которое никак не отпускает после того, как они нашли следы. Но сегодня Мэйдэй особенно требовательна, рвется с поводка, и укус, горящий на коже Тома, для нее как сигнал и, одновременно, как приманка.

- Я уже готова, - подтверждает она.
Голос. Взгляд, интонации – все оттуда, все из ее фильмов, не хватает только красной помады, но у Лены хорошее воображение, главное – партнер, а декорации легко додумать.
Красную помаду, красные туфли, красные шелковые трусы, которые даже снимать не нужно – отодвинул лоскуток ткани и еби в радость.
Но все это о другой Мэйдэй, той, которая охотно принимала жесткую игру, охотно отвечала на жесткую игру, стонала и просила еще. Эта Мэйдэй идет на след от укуса, хочет добавить к нему новые – еще парочку, хочет сесть на Тома сверху и схватить его за горло, придушить, трахая. Зайти еще дальше, еще дальше их обычных границ, потому что Мэйдэй – это то, что дальше обычных границ.
Мэйдэй всегда мало.
И ладно уж, ее муженек, Эд, мудак – и гореть ему в аду – но и до него она не была невинной полевой ромашкой. Блядью он была – и ей это нравилось.
Она толкает Тома, подталкивает, стонет ему в рот, когда сама же целует, настойчиво, очень красноречиво.
- У меня на уме ты, - сообщает она Тому радостную новость, если он еще не догадался. – Потом еще раз ты. Ну и. может, под утро еще разочек ты, если не устанешь. Но сначала…
Лена тянется за наручниками – ей ы спросить Тома, а в настроении ли он, но Том пока не проявляет недовольства. Она не пила, не курила, никаких дополнительных стимуляторов кроме собственного воображения и голого Клэнси, но она уже завелась, и щелчок наручников просто как музыка. Просто как Имперский марш, финальной нотой которого язык Мэйдэй на члене Клэнси, а потом, несколько секунд спустя, ее зубы на его бедре.
Сладкое и острое – все в блюде дня, все в Мэйдэй и только для Тома Клэнси.

Ну, она б тоже с удовольствием покрасовалась перед Томом в каком-нибудь костюме, из тех, что не нужно снимать, в чулках и на каблуках. Такого на складе завода не водится, понятно, но, может, когда возобновятся рейды, удастся что-нибудь найти, какой-нибудь реквизит для их с Томом вечеров. Конечно, несколько непривычно, и, возможно, неосторожно предполагать, что их с Томом встречи доживут до весны, а то и до лета. Но, может, и доживут – пока что бодро стоящий член Тома голосует за то, что ему все нравится, да и Мэйдэй не против получить свой кусок пирога.
- Он самый, офицер Клэнси, сэр, - подтверждает заключенная Кейн, которой повезло заполучить целого надзирающего офицера, а еще голого и надежно зафиксированного. – Именно бунт и есть. И даже если вы будете звать на помощь, вас никто не услышит.
Вряд ли Клэнси станет звать на помощь, он и один неплохо справляется с Мэйдэй, но игра есть игра, и где-то в голове Кейн, у которой все отлично с фантазией, они не в комнате общежития, а в тюрьме, и перед ней не тот Том, с которым они хорошо так подружились, в определенном смысле, а надзирающий офицер Клэнси, с которым приходилось расплачиваться за свои грешки.
Интересно – думает иногда Лена Мэй, актриса от порно-бога – заходил бы ей трах с Томом, если бы вместо заключённой, агрессивной и ебливой, он захотел бы, например, домохозяйку. Такую, как Мэйбл. Наверное, не слишком заходил бы – съемки это одно, по контракту она ни от чего оказаться не могла и не отказывалась, сделав эту вот покладистость еще одной своей фишкой. А с Томом она вроде как, по велению сердца (назовем это сердцем). Но, с другой стороны, их отношения тоже можно назвать своеобразным контрактом…

Это лишние мысли – Мэйбл пытается избавиться от них простым и эффективным способом – сняв трусы. Вроде бы помогает – готова к бою, все такое. Прикидывает, сколько Клэнси еще продержится, не поиграть ли еще немного, решает, что подержится еще какое-то время. Забирается сверху и усаживается на его хер, трется, оставляя на нем смазку, трется, смотрит в лицо и улыбается.
- Не стоило вам сажать меня в карцер за ту драку, офицер. Я же вам говорила. А теперь я могу сделать с вами все что захочу.
В подтверждение своих новообретенных гражданских прав, Мэйдэй наклоняется, прижимаясь сиськами, трется, намекая, что она очень хочет его оттрахать. Мечтает.
И, в общем, и правда мечтает.
Но прикидывает – а что бы еще она могла сделать. Не Мэйдэй, которая все сведет к ебле, даже выпечку воскресного пирога. А заключенная Кейн, которая села за убийство мужа (любого из двух).
Нож для колки льда.
Толчок в спину.
А для Тома она что бы приберегла? Не для надзирающего офицера Клэнси, для Тома Клэнси, отличного мужика, умного, умеющего шутить и трахаться…
А если это у нее – ну, традиция такая. Шаблон поведения – так это, кажется, Том называет. Или Док. Эти двое как соберутся так и сыплют умными словечками… В общем, если это в ней есть?

Блядь… Настроение выебать Тома испарилось с хрустальным звоном. Вообще настроение трахаться испарилось с хрустальным звоном, и ей это не нравится. У нее это вроде макера – Лена Мэй хочет трахаться, значит с Леной Мэй все нормально. А если начинаются такие вот загоны – значит, дело плохо…
А еще ей не хочется, чтобы Том это заметил, что у нее дело плохо.
В первый момент ей хочется отстегнуть наручники, освободить Тома , просто чтобы быть уверенной что он в безопасности – что она не представляет для него опасности. Но потом думает – какого черта? Она Мэйдэй, она все может, что угодно может – просто нужно представить себе что это съемки, это кино, и она – мать ее так – звезда.
- Теперь я вас накажу, офицер Клэнси, - тянет Мэйдэй своим тягучим, блядским голосом, а невидимая камера берет крупным планом, как она насаживается своей мокрой, набухшей щелью на член Тома, насаживается медленно.
Демонстративно-медленно, чтобы невидимая камера захватила все подробности, а потом начинает свои скачки, и сиськи с темно-красными сосками подпрыгивают, пока она их не подхватывает, не мнет перед лицом Тома, оставляя белые пятна. Намекая на то, что мог бы сделать с ней Том, будь у него свободна хоть одна рука.

Отредактировано Lena May Kane (2022-04-03 18:48:33)