Цифры электронных часов красноречиво напоминали, что давно пора было бы видеть десятый сон в теплой кровати в обнимку с подушкой, раз уж так сложилось, что график супруга было невозможно предсказать, и каждый день разве что карты таро раскладывать не приходилось, чтобы угадать, а есть ли смысл ждать. С другой стороны, Ирен в любом случае ждала. Точнее искренне пыталась это делать, стоически продержавшись аж до половины одиннадцатого вечера, прежде чем незаметно для себя заснуть прямо в кресле в гостиной, уронив альбом с карандашом на пол, так и не закончив набросок парка. 
Если честно, удивительно, что она не отключилась раньше при таком насыщенном дне, о котором, собственно, и хотела побыстрее рассказать, не в силах дотерпеть до утра. Ну, потому что такое случается раз в жизни! Точнее, может быть, потом-то будет еще, но для нее это во всех смыслах впервые. Первый законченный год в высшем учебном заведении, первые сданные экзамены за пределами школы, первые рекомендательные письмо от людей, от имени которых голова все еще кружилась - Ирен было очень сложно поверить, что она и впрямь учится у ранее известных на все Соединенные Штаты преподавателей с почти героическим прошлым, других в центральном районе было и не сыскать, так что неудивительно, что они передавали знания будущим поколениям, но это не отменяло совершенно детского восторга и трепета перед ними. По крайней мере, у нее.  Порой она чувствовала себя неуместно крохотной со своими маленькими радостями, от которых буквально распирало, но которые казались совершенно глупыми на фоне происходящих в мире проблем, террористических актов, зомби, вируса и всех прочих ужасов. И Ирен могла оправдать себя только тем, что делает все возможное, чтобы в будущем принести чудом уцелевшему кусочку человечества пользу, мир и порядок, поэтому сейчас имеет право немножко радоваться и праздновать.
Хотя... Опять же, она только собиралась это сделать. Радость ведь надо делить с близкими, тогда её становится больше. Наверное, поэтому, несмотря на усталость после бессонной ночи перед экзаменами, нервотрепки на них, дома младшая Хэмилтон решила устроить маленький праздник и даже нашла в себе силы испечь печенье, помимо обычного ужина и салата к нему. Вроде как, есть повод, так почему бы не отметить? Во всяком случае, со стороны Мадлен она получила поздравления и одобрения, что это дело хорошее - отмечать успехи, так что считала себя почти героем. Почти.
Настоящим она была бы, если бы все-таки не уснула. И матери Рэя не пришлось бы её накрывать, как упрямого ребенка, пледом прямо в кресле, прежде чем уйти спать.  Так часто случалось за полтора года, что Ирен здесь жила, но упорно отказывалась засыпать одна, за что её, к счастью, никто не упрекал. Она искренне пыталась, но по итогу все равно спускалась вниз и устраивалась на диване, ей так было привычнее и спокойнее, а страх перед пустыми и тихими пространствами после встреч с зомби давал о себе знать, в гостиной же все равно были бытовые шумы по типу часов, гудения бытовой техники вроде холодильника в кухне по соседству и что-то подобное.
Но изменение в этом фоновом шуме тоже всегда легко угадывались, заставляя Ирен инстинктивно приподнять голову, прежде чем сонно заморгать, услышав, как открывается в коридоре входная дверь. Спросонья мысли ворочались крайне неохотно, но, впрочем, стоило вспомнить, какой завтра, то есть уже сегодня день, завалиться обратно дремать тут же расхотелось. Наоборот, девушка поспешно встала, инстинктивно кутаясь в плед от ночной прохлады, тянущейся из приоткрытого окна.
- Рэй, - тихо и по привычке, потому что никого другого тут быть не могло, благодаря замку и в целом охранной системы в доме, позвала Ирен, выглянув в коридор, - Ты будешь ужинать? Я печенье испекла, - сдержать короткий зевок все же не получилось, но получилось скрыть его, щелкнув выключателем, чтобы зажечь пару лампочек в люстре на кухне - больше сейчас и не надо было, чтобы по глазам свет не бил. 
Наверное, следовало пойти и разогреть тот самый пресловутый ужин. Или хотя бы поставить чайник, как она делала всегда, если случалось вставать посреди ночи, да и это уже стало почти традицией. Но, в первую очередь, лишь дождавшись, пока Рэймонд сменит уличные ботинки на домашние тапочки, Ирен все-таки не удержалась, обнимая его, заключая в своеобразный кокон из собственных рук и пледа, накинутого на плечи. Порой она просто не знала, как еще выразить то, насколько рада его видеть. И эта радость не притуплялась изо дня в день, потому что стоило вот так постоять пару секунд и все становилось хорошо автоматически. А сегодня вдвойне лучше.
- Я очень соскучилась, - доверчиво, хоть и в тысячный раз, поделилась девушка, поднимая голову и с улыбкой глядя на родное, пусть и безмерно уставшее лицо Рэймонда, - Думала, не дождусь тебя. Но завтра хотя бы вместе вставать. Мне дали рекомендации для стажировки, с завтра. Представляешь?
Это нужно было говорить не так... В другом месте. Спокойно. За столом, после вкусного ужина. Но Ирен не терпелось. Ей хотелось поделиться этой маленькой победой с Рэем, показать, что вот, она тоже будет почти полицейским. Почти как он. И они вместе будут завтракать, собираться, обниматься и целоваться на прощание, у них появится еще больше тем для разговоров, он её чему-нибудь научит, даст совет.  В голове девушки следующие два с половиной месяца работы в полиции выглядели лучше любого медового месяца из романтического фильма. 
И, наверное, её все же хотелось еще увидеть немного гордости за себя, получить одобрение, и поэтому не получилось потерпеть еще немного, с искренней улыбкой глядя на супруга снизу вверх и разве что не светясь от счастья.

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Было так хорошо и уютно стоять вот так в темном коридоре, чувствуя себя в абсолютной безопасности в кольце родных рук, да и видя улыбку Рэя, от которой на душе становилось еще теплее. Ирен, как и любой не всегда уверенный в себе человек, жизненно нуждалась в самом просто одобрении со стороны близких, ощущении, что с ними можно разделить свои радости, вместе отпраздновать даже самые скромные успехи и посидеть за столом, уплетая за обе щеки сладости. Может быть, это были остатки детства, которое уж очень быстро закончилось из-за вируса и смерти родителей, но девушка действительно ценила такие ночные посиделки, улыбки, объятия и посвященное ей время куда больше любых дорогих подарков и громких фраз.
И вот в честь небольшого праздника Ирен даже не стала заострять внимание на словах о выпивке, лишь кивнув и явно нехотя отстраняясь от супруга, понимая, что ему нужно раздеться и помыть руки. Обычно, она не особо любила возиться с алкоголем, потому что побаивалась что-нибудь разбить, пока лезет за бокалами, налить слишком много или мало, не так смешать или напортачить в чем-то другом. Выпивка для нее была зверем откровенно непонятным, но свои вкусы никому не навяжешь, тем более, что в такой радостный день казалось, что ничего плохого просто не может случиться.
- Спасибо, я решила, что это можно отпраздновать.
Пройдя на кухню, Ирен аккуратно повесила плед на спинку стула, так как здесь было теплее, чем в гостиной и более чем комфортно в легком домашнем платье. Да и в целом с чем-то на плечах было не очень удобно пододвигать небольшую табуретку, чтобы на нее встать и достать из верхнего шкафчика в кухонном гарнитуре широкий бокал для виски. Все-таки мебель, рассчитанная на более высоких, то есть не коротышек вроде нее, порой доставляло дополнительные хлопоты.
- Куда могут распределить студента полицейской школы? - весёлая улыбка легко скользнула по губам, когда Ирен вернула табурет на его законное место и поставила рядом с бокалом бутылку виски, пытаясь вспомнить, кладут лёд до или после, - Я теперь буду настоящим полицейским. Ну, почти, - девушка все же чуть смущенно пожала плечами, прежде чем извлечь из морозилки силиконовую форму для льда и вытащить из нее пару кубиков, - Нам сказали, что до середины сентября мы будем стажироваться в полицейских участках, чтобы познакомиться с работой. Обещали, что в ближайшем к дому, но, если где-то людей будет не хватать, могут перевести в процессе.
Наконец закончив этот непростой квест с виски, девушка все же поставила бокал перед Рэймондом, заодно сняв полотенце с тарелки с печеньем с кусочками шоколада и пододвинув ту к супругу, прежде чем достать себе чашку и кувшин домашнего лимонада из холодильника. Летом, раз уж так сложилось, что доступ к фруктам у нее был, без этого напитка, приготовление которого знакомо каждому американскому школьнику, Ирен не могла прожить почти ни дня. Уж очень ей нравилась легкая кислинка, особенно, в сочетании со сладостями. И раз уж праздник, то тем более можно было себя побаловать.
-  Если захочешь есть, мы тыкву и курицу с острым соусом запекли. Так что можно будет потом подогреть.
Нет, в том, что Рэй взрослый и в состоянии определить, голодный ли он, девушка никогда не сомневалась, поэтому и не переспрашивала по тысяче раз о еде, но иногда не могла удержаться от желания рассказать о таких бытовых мелочах как приготовленное блюдо. Ей было приятно само осознание, что она может заботиться о дорогом человеке, делать его жизнь приятней и легче после тяжелого рабочего дня, радовать какими-то простыми и понятными вещами. Обычно ведь о ней все и всегда заботились как о младшей, как о слишком хрупкой, а Ирен ведь тоже хотелось кому-то дарить свою заботу, реализовывать собственную потребность кого-то защищать, даже если только от холодного ветра и голода. Но все равно, когда только начинаешь осознавать свою самостоятельность и значимость как личности, это важно.
- Главное, что ты не опять под утро вернулся, а лодка – это здорово, никогда на ней не каталась, можно будет потом на берегу устроить пикник, - мысль о прогулке и целом дне только вдвоем была очень заманчивой…
Только обдумать её хорошенько не получилось. Только присев на свободный стул и налив себе полный стакан лимонада, девушка уже собралась сделать первый глоток, когда взгляд случайно соскользнул на сбитые костяшки Рэймонда, тут же заставляя нахмуриться и поставить бокал обратно на стол, чтобы протянуть свою руку, касаясь запястья мужчины, желая чуть приподнять его руку, чтобы получше рассмотреть уже подсохшую кровь на содранной коже в мягком свете люстры.
- Ты обработал? – может быть, Ирен была излишним паникёром в этом вопросе, но из голоса мгновенно пропала вся расслабленность и мечтательность, с потрохами выдавая её обеспокоенность, - Это от падения или ты с кем-то подрался? – последнее было бы нежелательно.
Во-первых, она в принципе бы спать спокойно не смогла, зная, что у Рэя с кем-то случился подобный конфликт, потому что беспокоилась бы. Да и неудивительно, в свете бесконечных беспорядков, которые девушка отлично помнила во всей красе еще с третьего района, она не могла не волноваться за любимого человека, особенно, зная об опасности его работы. Во-вторых, драка - это, чаще всего, нарушение правил, которое нынче система могла добавить в копилку, потому что все не безгрешны, и непонятно, чем потом бы это все могло закончиться. И даже мелкие царапины отзывались тревогой. К тому же, там же могли быть еще растянуты мышцы, если в драке всю руку задело… 
Думать о таком не хотелось, но, всегда будучи немного пессимистом, Ирен уже мысленно прикинула, есть ли у них какая-нибудь согревающая мазь и можно ли после такого мышцы разминать. Идти с болью в руке на работу с утра она бы Рэймонду точно не позволила.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-04-14 19:55:37)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Наверное, все девочки немного похожи на своих матерей, потому что вот сейчас Ирен точно так же вздохнула, покачав головой в ответ на "ерунду" от Рэймонда. Конечно, мальчишкам в любом возрасте, будь им хоть пять, хоть сорок пять ссадины - ерунда, перелом - "фигня, срастется", и хоть бы кто в их голову вложил, что к себе надо бережнее относиться. Конечно, было приятно осознавать, что Рэй такой... сильный и смелый, что не побоялся остановить преступника, который явно не с голыми руками пытался сбежать. Но все же это не умаляло тревоги и беспокойства за его здоровье.
Возможно, это было глупо, но порой девушке очень хотелось немножко поворчать на него, что он же взрослый, умный, служивший в армии, должен понимать, что себя беречь надо, что есть оружие, есть куча блокирующихся дверей. Зачем же так подставляться и травмироваться? Но оставалось только кивнуть, принимая к сведению, что супруг обработал ссадины и можно не переживать по поводу того, что туда попала зараза. Да и вернуться к стакану с лимонадом, впрочем, так и не успев сделать желанный глоток, лишь откусить взятое печенье, да и то чуть им не поперхнуться. То ли от удивления, то ли от возмущения, отразившегося в голубых глаз.
Возможно, для Рэя было кстати, что Ирен пришлось похлопать себя по груди, чтобы крошки не попали в дыхательные пути, прежде чем ответить. Потому что иначе, даже будь она тысячу раз скромной и вежливой, абсолютно детская обида вырвалась бы наружу моментально, выдавая потрохами, что ни черта она еще не выросла, как была той девчонкой, что с открытым ртом ходила первое время по улицам центрального и все не могла поверить, что где-то осталась нормальная жизнь, можно есть горячую еду, жить в хорошем доме и не пытаться успеть дописать все уроки, пока опять внезапно не вырубили электричество, так и осталась, лишь немного изменившись внешне. Порой у нее все еще слишком ярко проявлялись самые простые эмоции.
- Не надо никуда заезжать, - наконец сумев проглотить кусочек печенья, с явно обидой в голосе отозвалась девушка, - Я же не смогу всю жизнь просить тебя отмазывать меня от работы, да и вообще я для чего учусь? Мне же нужно применять знания на практике. Как я смогу работать детективом, если даже на стажировку не ходила?
Было действительно обидно.... Она своей радостью поедлилась, хотела, чтобы Рэймонд ей гордился, похвалил, пожелал удачи, дал какой-нибудь профессиональный совет, а он вон как... Разговаривать с её начальством, что-то там решать... Да что там можно решать? Она нормально поработает, как и все её одногруппники, получит ценный опыт и в середине сентября снова вернется в полицейскую школу. Что тут может пойти не так? В конце концов, её не на войну с зомби за стену отправляли. 
Нет, конечно, Ирен понимала, что супруг за неё волнуется, и это грело душу, примиряло с ситуацией в целом, не давая обижаться по-настоящему за то, что он в неё не верит. В конце концов, кому как ни Рэймонду было знать, насколько она бывает беспомощна во всех смыслах. Да и просто откровенно маленькая и хрупкая, ну, и немножко паникёр. И это девушка понимала, поэтому все же признавала, что рациональное зерно в словах мужа было... Особенно, учитывая все недавние беспорядки. Но он ведь не сможет всю жизнь её прятать за своей спиной... Всем когда-нибудь приходится становиться самостоятельными и брать ответственность хотя бы за собственную жизнь.
- Я понимаю, что ты за меня волнуешься, - чуть тише признала Ирен, аккуратно беря Рэя за руку и поднимая взгляд, - Но, правда, нас же никуда в опасность не пошлют, мы ничего не умеем. Будем сидеть с бумажками, кофе варить. Нам больше ничего не доверят. Честно. А стажировка мне нужна, мне без нее не дадут потом диплома, я работать не смогу.
Что еще сказать, она не знала. Настроение точно было испорчено. Во-первых, мыслью, что радость от сдачи экзаменов не позволяла ей адекватно воспринимать опасность стажировки. Во-вторых, тем, что её все-таки считают настолько маленькой и беззащитной, чтобы, как за ребенка, решать за нее такие вопросы и общаться с начальством. Как будто она сама не знает и не сможет сказать, на какие задания нельзя отправлять стажёров…
По крайней мере, ей хотелось верить в то, что эта задача её уровня. Надо же было хоть с чего-то начинать.
- Ну, правда…. Ты чего так волнуешься? Что со мной может произойти в участке? Я буду осторожна, честно. Ты можешь дать мне советы, рекомендации… Не знаю, проверить мою реакцию. Я, правда, не маленькая и не полезу туда, где опасно.

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Иногда она чувствовала себя крохотным котёнком, который отчаянно пищит, пытаясь спрыгнуть с кресла, но при этом путаясь в собственных лапах и заодно боясь высоты. Точнее, именно такое ощущение у нее возникало каждый раз, когда Рэй говорил с ней так, словно Ирен была совсем неразумным ребёнком - вот так, аккуратно, терпеливо, объясняя каждую деталь и, возможно, невольно делая акцент на том, что все было опять неправильно понято, и слишком поспешные выводы, как у школьника, только что узнавшего какой-то факт и пытающегося применить его ко всему окружающему миру.
От этого становилось крайне неловко. И стыдно. Конечно, она маленькая и глупая, напридумывала себе кучу всего и замкнулась в своем мирке, думая, что иначе быть не может, игнорируя всякую логику.  Так часто случалось. Брат тоже тяжело вздыхал, обнимал её за плечи и начинал терпеливо, порой стирая её слёзы со щек, объяснять, что все нормально, не надо плакать, бояться или обижаться, надо было всего лишь прямо спросить, а не накручивать себя до состояния, что уже требуется серьезная доза успокоительного и экстренная помощь в виде кружки чая и чего-нибудь сладкого. Откуда у нее была такая дурацкая привычка - оставалось загадкой. И к психологу её после смерти родителей уж точно никто не поведет, чтобы это выяснить.
Возможно, дело было в неуверенности, которая присутствовала во всем. Ирен только пыталась отделить собственные решения от тех установок, что ей транслировали в школе, в группе, в семье - брат, Мадлен или сам Рэймонд. Она часто сомневалась в том, что может думать о чем-то. Многие вещи казались ей кощунственными, вызывали отторжение своей неправильностью, даже если были абсолютно логичными. И от этого девушка часто терялась, как сейчас...
Она ведь чувствовала, что что-то не так. Что-то не то. Но не могла отделаться от желания, что ей хочется возразить, сказать, что неправильно получать какие-то привилегии за счёт положения супруга. Но тут же осекалась, чувствуя вину за то, что даже подумала о том, что может так реагировать на проявление заботы, беспокойства о её безопасности, тем более, что Рэй не собирался ничему иному мешать, а она и так уже его непонятно в чем обвинила. Было неуютно, словно действительно нашкодила или пришла заплаканная, "потому что там в шкафу кто-то точно есть", а ей терпеливо объясняют, что никакой монстр оттуда не выскочит и это всего лишь игра света фонарей за окном.
Ирен отложила недоеденное печенье на тарелку, стыдливо опуская взгляд и не зная куда себя деть. Рэймонд был слишком добрый, слишком понимающий, слишком заботливый и любимый, отчего её изначально заниженная самооценка в подобных ситуациях всегда напоминала, что непонятно с чего на нее свалилось такое счастье и его надо беречь всеми силами. Но она все равно не очень понимала как. Разве что точно знала, что есть ей больше не хочется. Даже любимое сладкое.
- Извини... Я не имела ввиду, что ты собираешься мешать моей стажировке... Просто... - "мне бы хотелось хоть иногда быть самостоятельной, чтобы мной просто гордились, безе снисходительных объяснений и показного покровительства, когда своим авторитетом уничтожают все мои успехи и шанс хоть раз решить какие-то проблемы своими силами, только после неудачи обратившись за помощью. Хоть что-нибудь решать самой", - ... Нет, ладно, просто прости меня, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь, как лучше и заботишься обо мне.  И буду очень благодарна тебе за помощь и советы.
Ирен даже едва заметно качнула головой, пытаясь отогнать это неприятное ощущение, что нужно было сказать совсем не это. Она сделала все правильно, чтобы быть хорошей, чтобы её любили, чтобы на нее не ругались. Извиняться стало чем-то вроде защитной реакции, так безопаснее, так от тебя не отвернутся, не оставят в одиночестве. Потому что пережить то, что от нее отказались бы родные, сказали, что с ней что-то не так, накричали, выставили за дверь, перестали общаться, девушка не смогла бы и в самые спокойные времена до гибели родителей, а уж сейчас тем более. 
Но слова Рэя её успокаивали, напоминая, что они нужны друг другу, что он тоже её любит так же, как сама Ирен, что не может даже уснуть при малейшей мысли, какая у него опасная работа, и поэтому надо обязательно дождаться, чтобы тут же убедиться, что все хорошо, обняться и просто уткнуться носом в родное плечо, чувствуя, что весь мир действительно не очень важен, когда обнимаешь любимого.
Вот и сейчас эта уверенность помогала вновь поднять взгляд, тут же доверчиво чуть сжимая пальцы, прежде чем не выдержать и все же встать, за один шаг преодолевая маленькое расстояние и просто обнимая сидящего Рэймонда – благо разница в росте тут играла в их сторону, и так было очень удобно стоять, глядя супругу прямо в глаза, а не задирая голову, как обычно бывало.
- Я не забываю… Никогда не забываю, - тихо, потому что говорить о таком громко казалось неправильным, счастья любит тишину, заметила Ирен, прислоняясь лбом к виску Рэя и на пару мгновения прикрывая глаза, просто наслаждаясь моментом и тем, что они наконец снова рядом, что можно ощутить тепло его тела. Меньше суток разлуки порой казались бесконечными, и вдвойне приятнее было снова вот так стоять и знать, что все хорошо, что они все еще вместе, и никто этому не сможет помешать, даже если попробует, -  И я очень хочу, чтобы у нас был ребёнок. Такой же смелый и красивый, как ты, - для нее супруг в любом случае был лучшим на свете, поэтому в подобных признаниях не было ни капли лести, лишь признание в очередной раз того, что она, как и раньше, им бесконечно и абсолютно искренне восхищается.
И на фоне этого было сложно удержаться от внезапно нахлынувшей нежности, заставляющей чуть повернуть голову, чтобы неторопливо поцеловать Рэймонда, пока пальцы ласково скользнули вниз по скуле, спускаясь по шее и на секунду задерживаясь у воротника-стойки рубашки, прежде, чем легко расстегнуть несколько верхних пуговиц, чтобы иметь возможность прикоснуться к теплой коже на плече, а позже груди мужчины. Ей было просто необходимо как-то выразить то, насколько она действительно соскучилась, и в принципе рада, что Рэй сам заговорил о детях, так как раньше они эту тему поднимали лишь пару раз, а сама Ирен еще не решалась первая заводить такие важные разговоры, хотя ей безумно хотелось, чтобы их маленькая семья стала на одного человечка больше.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-04-18 10:31:47)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Нет, Ирен было за что извиняться... По крайней мере, ей так казалось. Она часто ловила себя на мысли, что чувствует себя виноватой за то, что слишком глупая, маленькая, наивная, еще какая-нибудь. Ей было стыдно за собственную неловкость, нервозность, беспомощность в каких-то ситуациях, её приучили к ощущению, что если что-то пошло не так, то ошибку надо искать, в первую очередь, в себе, а не перекладывать вину на других или внешние обстоятельства. И, к сожалению, некому было объяснить тонкую грань между тем, когда человек действительно что-то не то сделал или мог изменить ситуацию, а когда это фантомное ощущение сгрызает его изнутри.
Самостоятельно из ямы самокопания выбраться было тяжеловато, когда разум всегда услужливо напоминал, что они очень мало делают для того же Рэя, чтобы показать свою любовь, могли бы делать больше... Меньше волновать, меньше создавать проблем. Ирен все еще, в особо тяжелых случаях, когда никого не оказывалось рядом, чтобы её обнять и заставить выкинуть дурные мысли из головы, могла скатиться в состояние испуганной девочки, оказавшейся в этом доме впервые и боящейся попросить кусок хлеба, даже если не ела несколько дней, словно её за это расстреляют. Это был совершенно иррациональный страх не перед любимыми людьми, Рэя и Мадлен она любила безоговорочно и от всего сердца, просто очень не хотела доставлять им неудобства, они и так слишком много для нее сделали и делают, приняли в семью как родную и всегда окружали заботой и нежностью, которой ей не хватало, как воздуха.
Вот и сейчас Ирен спасали только слова Рэймонда о чувствах и ощущение, что он отвечает на её поцелуй. Большего девушке и не требовалось, чтобы тут же развеять все свои сомнения, просто наслаждаясь возможностью обнимать мужа, зарываться пальцами в его короткие волосы и чувствовать прикосновение теплой ладони к своему бедру. Если честно, она бы так вечность стояла и целовалась до потери сознания от недостатка кислорода. Может, в силу возраста, впечатлительности или того, что это была первая в жизни любовь и отношения, которые напоминали сказку про Золушку, Ирен всегда очень остро ощущала разлуку с Рэем и после нее словно стремилась подтвердить, что вот они все еще живы и все еще любят друг друга.
Поэтому отходить от мужчины ей совсем не хотелось. Она лишь отстранилась, вновь утыкаясь в его висок лбом и делая глубокий вдох. Воздух казался прохладным после тепла чужих губ, но помогал осознавать слова собеседника и его просьбу о содовой. Игнорировать подобное Ирен не могла, с сожалением размыкая объятия и делая шаг назад, чтобы взять со стола опустевший бокал с наполовину растаявшими кубиками льда.
Ей было несложно поухаживать за мужем, наоборот, даже приятно что-то для него сделать, пусть и такую мелочь, чтобы возмущаться о вреде алкоголя или о том, что было бы неплохо хоть раз сказать «пожалуйста» или «спасибо». Это все казалось сущей ерундой, если в ответ можно было получить еще немного нежности, подтверждения, что она нужна и любима. Это стоило намного больше, чтобы размышлять о ничего не значащих словах вежливости.
Открутить крышку с тихим «пшик» получилось далеко не сразу – порой у Ирен банально не хватало сил на новые бутылки или банки, но на помощь всегда приходило полотенце, так что вскоре с содовой было покончено и, поставив бокал перед Рэем, она отвлеклась на то, чтобы убрать газировку и виски, прежде чем вновь сесть на собственное место, наконец вспомнив о недопитом лимонаде и надкушенном печенье. Не стоило их так оставлять, особо трепетное отношение к еде после почти полутора лет жизни впроголодь давало себе знать. 
- Вряд ли к этому можно быть готовой, - тихо заметила девушка, даже едва заметно передергивая плечами от пробежавшегося по позвоночнику холодка при мысли о том, что однажды перед ней с оружием действительно может оказаться кто-то не просто знакомый, а очень близкий…
Да, она потеряла всех, кроме брата, из-за вируса. Но за почти три года жизни в Дистрикте у нее появились друзья, соседи, приятели, коллеги. И это если не брать в расчет самого Рэймонда, потому что в нем Ирен точно не сомневалась, скорее уж себе не будет доверять, чем сможет даже на секунду подумать о том, что супруг будет заниматься чем-то противозаконным. В её глазах он был кем-то вроде супергероя, сошедшим со странниц комиксов и защищающим их город от бандитов и террористов, в этот образ не могли закрасться подозрения. И хотя бы это успокаивало. Вряд ли бы она выдержала даже намек на то, что ей могут отдать приказ против него или брата. Эти двое были её миром, её опорой и поддержкой в любом случае, без них Ирен не была бы самой, не представляла своей жизни совсем.
- Но я, правда, буду осторожна. И постараюсь сделать все, чтобы тебе не приходилось беспокоиться. Если хочешь, я могу тебе писать, скажем, раз в два часа, как у меня дела, - звучало глупо, но от работы мужа это не отвлечет, это же не звонок, зато, если что, он будет спокоен и точно знать, где она и что с ней. А если что-то пойдет не так – мало ли, всякое в жизни бывает, то Рэй об этом узнает не из официальных рапортов и самый первый, - Я… не знаю, как еще сделать эту работу безопаснее. Или как к ней подготовиться.
Тяжёлых вздох сорвался сам собой, когда Ирен перевела взгляд на стакан лимонада в своих руках, прежде чем все-таки его отодвинуть. Завтра допьет, ничего с ним не случится, а сейчас уже пора было бы спать. Завтра им обоим рано вставать, так что, убедившись, что супруг больше не хочет печенье, девушка накрыла его чистым полотенцем и убрала кувшин и стакан с лимонадом в холодильник, немного растерянно останавливаясь у стула, на спинку которого повесила плед.  Вечер, который она хотела провести радостно, вроде как небольшой праздник, стал слишком тяжелый и заставил в очередной раз задуматься о том, что, по большому счету, любой день может оказаться последним. Понимание этого всегда угнетало Ирен, которая частенько не могла уснуть от слишком красочных картинок, порой совсем не радостного и милого содержания.
- Пойдем спать? – все же устало уточнила девушка, не зная, что еще сказать и как успокоить себя и Рэймонда хотя бы до утра. Может, после сна станет полегче, и они что-нибудь обязательно придумают, - Если хочешь, можем завтра вместе в участок с утра заехать, пока я оформляюсь, ты успеешь поговорить с руководством.

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Клетчатый узор пледа успокаивал, пока она растерянно водила по нему пальцем и ощущая, что уже нет лишних мыслей, да, по большому счету, никаких мыслей нет, только внезапно навалившееся вместе с усталостью осознание, что это совсем не то, чего бы ей хотелось. Так бывает, когда, вроде, ничего плохого не случилось, объективно - всё хорошо и прекрасно, а ты просто, как бумажный кораблик в бурном весеннем ручье, намок, потрепан и хочешь прибиться к краю какой-нибудь канавы. Экзамены, нервы перед ними, известия о беспорядках в Третьем, беспокойство за Рэя и брата серьезно выматывали Ирен на протяжении последнего месяца, а сегодня хотелось отдохнуть, устроить себе маленький праздник, но все пошло как-то не по плану... Как-то не так, что только вновь навалилось на плечи тяжестью, и вместо воодушевления перед завтрашним днем девушка теперь испытывала только неуверенность и скованность от ощущения собственной глупости.
Нужно было отвлечься. Супруг говорил логичные, правильные вещи, на которые она согласно кивнула, понимая, что так будет лучше, безопаснее... И ей будет совсем несложно ему написать, это займет меньше минуты, просто... Просто все равно было что-то не так. Ирен понимала, что ведет себя по-детски, что убегает от проблемы вместо того, чтобы говорить словами, как взрослые люди. Но разве скажешь, почему тебе так обидно? Обида вообще считается детским чувством, как утверждали психологи...
"Хочешь быть взрослой - веди себя как взрослая", - менторским голосом матери отозвался разум, заставляя едва заметно тряхнуть головой, пытаясь отогнать наваждение. Все в порядке. Все так и должно быть. Нечего делать проблему на пустом месте. Никто ей ничего плохого не хочет. Надо просто сосредоточиться на чем-нибудь другом, а не на стажировке, которая и так испортила им вечер. Оно того не стоит. Совсем.
Эта мысль помогала выдохнуть, абстрагироваться от недавнего не самого приятного разговора, обращая внимание лишь на последние слова Рэя. В конце концов, Ирен действительно соскучилась, ей всегда было мало общества мужа, будь то просто объятия и шутки перед сном или же поцелуи, переходящее во что-то большее. Да и просто это позволяло почувствовать себя нужной и любимой, и тогда уж точно любые грустные мысли мгновенно исчезали, оставляя только желание поваляться в кровати подольше.
- В душ тоже можно было бы сходить вместе, - тихо, но с едва заметной улыбкой заметила девушка, делая шаг к мужу и глядя на него сверху вниз, - Но, боюсь, тогда добрые эльфы не расправят нам постель, а вставать завтра рано, - и  все-таки им не шестнадцать, чтобы любая горизонтальная или вертикальная поверхность казалась комфортной, так что подобные замечания были скорее показателем, что у них совпадает настроение на вечер, - И придётся тебе поспешить с душем, а то я точно усну в одиночестве и замерзну… - нет, ну, тут, конечно, шутку выдавала уже открытая улыбка, прежде чем Ирен пришлось привстать на носочки, чтобы коротко поцеловать Рэймонда, впрочем, почти тут же отстраняясь и делая шаг назад, - Так что не задерживайся, пожалуйста.
Плед стоило убрать, так, что она все же перекинула его через руку, прежде чем выскользнуть с кухни. Уж с бокалом из-под виски мужчина сам справится, как и с водными процедурами, а ей нужно было забрать из гостиной альбом с карандашом – Ирен ненавидела валяющиеся вещи, и подняться в спальню, кинув лишь мимолетный взгляд на часы. Все-таки была определенная доля правды в том, что такое позднее возвращение Рэя было тяжеловато для них обоих в плане графика, что, впрочем, нисколько не портило настроение. Да и была какая-то своя романтика в том, чтобы думать, что весь дистрикт спит, а они могут побыть одни в этом большом мегаполисе, не думая ни о какой работе и просто наслаждаясь обществом друг друга, даже зная, что с утра опять придется заняться насущными делами. В какой-то мере ночь была притягательна именно тем, что её ни с кем не нужно было делить, и муж принадлежал только ей, ради этого можно было пожертвовать несколькими часами сна.
Убрав канцелярию на стол, а плед и покрывало с постели на спинку стула, стоящего напротив небольшого письменного стола, который Ирен использовала как туалетный, попросив Рэймонда повесить над ним зеркало в красивой раме, она на пару мгновений остановилась, просто расстегивая мелкие пуговки домашнего платья. Иногда муки выбора даже в таких простых вопросах казались слишком сложными.
Но рационализм победил глупое девичье желание подкрасить ресницы, с косметикой спать не стоит, а в остальном достаточно было аккуратно убрать платье в шкаф, прежде чем накинуть на плечи легкую полупрозрачную сорочку, немного зябко поежившись от прикосновения прохладного шелка к коже В полумраке не то чтобы был виден оттенок, но все силуэты своих вещей Ирен и так знала, чтобы поправить чуть сползшую с плеча бретель и все же присесть на стул перед зеркалом, беря в руки деревянную расческу и осторожно проводя по растрепавшимся от переодевания и сна в гостиной прядям. Было в этом просто что-то невероятно приятное, вот так сидеть, никуда не спешить, разглядывая собственное отражение, пусть его и было плохо видно, и расчесывать волосы, попутно пытаясь прислушаться к звукам в коридоре, хотя вряд ли возможно было различить плес воды…

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Пряди мягкой волной распадались по плечам, заставляя Ирен через пару минут отложить расческу и щелкнуть выключателем небольшой настольной лампы в виде большого полумесяца, на котором сидела хрупкая фигурка феечки. Мягкий теплый свет словно растекался по небольшому пространству, не в силах выхватить из мрака даже босые пятки девушки на полу, но аккуратно обрисовывали черты лица, чтобы их можно было разглядывать в зеркале, заодно создавая тонкий светящийся ореол вокруг головы из-за легких, пушистых волос, которые были достаточно объемными, позволяя лучам не теряться в них, а затейливо рассеиваться. Эту свою особенность Ирен знала давно и с детства любила вот так посидеть перед зеркалом или окном, откуда на нее иногда, казалось, смотрит совсем другой человек.
Она сама замечала, что выросла только вот в такие краткие моменты тишины, когда уже никуда не бежишь и можешь без лишних мыслей разглядывать себя, ни с кем не сравнивая, не пытаясь ничего изменить, потому что слишком устала, а просто подмечая ставшими более густыми и не секущимися пряди волос, чуть вытянувшееся лицо, окончательно потерявшее подростковую округлость, которая, казалось бы, наоборот ушла в изгибы линии рук, талии, груди, бедер и даже стопы, где раньше были сплошные углы. И отчасти Ирен очень не хватало матери, которая в такие моменты ей очень помогала принять себя новую, разобраться в новом этапе жизни, поддерживала, обнимала и успокаивала. Конечно, Мадлен тоже старалась о ней заботиться, за что девушка ей была благодарна, но все равно до сих пор, несмотря на то, что прошло уже три года, она безумно скучала по родителям, по их совместным вечерам, бесконечным беседам... Это не было болью, давно перестало сжиматься сердце, просто иногда очень хотелось, чтобы они хоть на минуточку снова были рядом.
Но их не было. Зато была сама Ирен, вновь севшая прямо и разглядывающая милую лампу, которая была её подарком на это день рождения, вроде, простеньким с виду, но девушку почему-то всегда завораживали такие изящные вещи, которые легко встраиваются в привычную картину мира, создают дома уют и неуловимое волшебство, а от всяких дорогих украшений, новой техники, когда старая отлично работала, толку было немного, так что она никогда не хотела и не просила ничего такого, предпочитая праздники отмечать либо чем-то таким... приятным глазу и помогающим в быту, либо едой. Трепет и страх от мысли, что вновь может столкнуться с голодом, у нее все еще сидел где-то в глубине, поэтому Ирен волей-неволей очень бережно относилась к продуктам и радовалась, как ребёнок, сладкому и каким-то небольшим излишествам вроде лимонада или газировки, которые иногда могла себе позволить.
И было очень приятно, что к подобным мелочам Рэй относился с пониманием, позволяя радоваться столь незамысловатым вещам, которые вот даже спустя несколько месяцев вызывали  у девушки искреннюю улыбку и желание аккуратно провести пальцем по изящной фигурки феи, особенно по её полупрозрачным крыльям, которые тоже очень красиво смотрелись в мягком свете лампы и окружающей темноте комнаты. В этом была своя, особенная магия, когда ты дома и просто счастлив, без видимой причины, а недавнее разочарование и тревогу отпускают. Атмосфера безопасности и уюта всегда убаюкивала...
Но чувство того, как на затылок ложится чужая ладонь, заставило окончательно расслабиться, даже прикрывая глаза и, как кошка, невольно следуя за прикосновением и чуть откидывая голову назад, чтобы позволить чужим пальцам скользнуть по шее и к плечу. Ирен всегда было мало такой нежности, незамысловатых, мимолетных касаний. И потому сейчас было вдвойне приятно все-таки вновь открыть глаза, смотря на Рэймонда сверху вниз и мягко улыбаясь. Он выглядел… таким теплым, уютным, домашним после душа, что хотелось вот прямо сейчас обнять, уткнуться носом ему в шею и точно знать, что она почувствует знакомые аромат шампуня и геля для души в смеси с дезодорантом… Это было что-то на уровне инстинктов, когда одно присутствие родного и любимого человека все меняло, и можно было даже вслепую узнать его просто по запаху, по изгибу ключиц… по дыханию, прикосновению руки или поцелую.
- Я бы все равно без тебя не уснула, - тихо отозвалась Ирен, вставая со стула и попутно выключая лампу, вновь погружая комнату во мрак, разгоняемый только слабыми отсветами фонарей за окном, - Мне слишком одиноко на пустой кровати, - именно поэтому с работы она предпочитала ждать супруга в гостиной, даже не раздеваясь и скорее чутко дремля, чем действительно засыпая, - И я безумно по тебе скучала, так что расслабиться нам точно нужно.
Экзамены, работа, стажировка – все это выматывало, но в то же время моментально растворялось, стоило только с безграничной нежностью взять лицо Рэя в свои ладони и приподнять на носочки, чтобы неторопливо его поцеловать, словно стараясь этим выразить, насколько она действительно соскучилась. Даже усталость казалась мелочью по сравнению с медленно разливающимся по телу теплом, которое уж точно нельзя было списать на то, что девушка замерзла в тонкой сорочке и поэтому так стремилась прижаться к мужу и все-таки запуская одну руку под халат мужчины, желая ощутить под пальцами не пушистую ткань, а чужую кожу.
- Как ты хочешь? – все же с трудом отстранившись, тихо спросила Ирен, понимая, что все-таки, при всех словах и ребёнке, у Рэймонда был действительно тяжелый день, могла болеть рука, он просто был старше и у него могло быть настроение, скажем, просто на небольшую нежность и ласку перед сном или наоборот отсутствовало желание какой-либо прелюдии. Никогда не помешает спросить у любимого человека словами, потому что даже самые близкие порой могут что-то не угадать, а такие вопросы скорее демонстрируют заботу и внимание к чужому состоянию в данный момент.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-04-24 23:22:50)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Сколько бы месяцев и недель не прошло с того момента, как Ирен осознала свои чувства, прикосновения Рэя не становились для нее обыденностью, к которой относишься спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся. Наоборот, иногда казалось, что с каждым днем все сложнее и сложнее просто отпускать его с утра из кровати, целовать перед работой и желать удачного дня. Словно пловец перед прыжком в воду, пытающийся надышаться, девушка будто бы пыталась насладиться нежностью и близостью супруга про запас, чтобы в минуты неудач или печали спрятаться в этим теплый воспоминания, ощутить фантомные поцелуи и прикосновения, которые успокаивали лучше любых таблеток и настоек. Не было ничего более действенного от всех тревог, чем просто вот так стоять и с упоением целовать любимого, прижимаясь к нему всем телом и не желая увеличивать это расстояние даже на пару сантиметров.
Возможно, все дело было в слишком сильной привязанности, выросшей из первой жизни влюбленности, необходимости защиты и поддержки в этом чудовищно недружелюбном мире. Может, что-то еще, с примесью безграничного восхищения и почти щенячьего восторга. Так или иначе Ирен понимала, что даже к брату не тянулась настолько, насколько ей было необходимо каждый день чувствовать объятия Рэймонда, чтобы отогнать все страхи и полностью раствориться в текущем моменте, наслаждаясь возможностью с нежностью проводить ладонью по груди супруга, пока пальцы по привычке запутываются в коротких темных и влажных после душа волосах. Это была какая-то необъяснимая тяга. Пожалуй, будь они у Рэя хоть чуть-чуть длиннее Ирен бы их часами перебирала, но пока не решалась спросить мужа, не хочет ли он немного изменить прическу.
Да и в принципе, чувствуя прикосновение горячих губ к своей шее, было сложно думать хоть о чем-то, потому что получалось только шумно выдохнуть, наклоняя голову к противоположному плечу и ощущая, как колени все-таки предательски слабеют, совершенно не желая стоять прямо. Несмотря на полтора года брака и почти два года отношений, каждый раз самые простые слова о том, что ей хотят в сочетании с близостью мужа вызвали у нее слишком много эмоций. Никто и никогда не заставлял Ирен чувствовать себя настолько красивой и желанной, отчего дышать становилось тяжело, и хотелось только бесконечно целовать Рэймонда, не отпуская ни на минуту, не давая даже вдохнуть, чтобы хоть как-то передать то странное ощущение недостатка кислорода от, казалось бы, самой простой ласки, подкрепленной такими словами.
Правда, адекватно воспринимать реальность тоже не совсем получалось… Поэтому девушка успела лишь глубоко вдохнуть побольше воздуха, казавшегося теперь прохладным, прежде чем её довольно резко потянули за плечо и толкнули, заставляя потерять равновесие и через мгновение резко выдохнуть от мягкого столкновения спины с одеялом на кровати. Подобное давно не пугало, скорее, наоборот, только подогревало желание, тягуче разливающееся по всему телу и заставляющее, словно под гипнозом, не отрываясь смотреть на Рэя снизу-вверх.
Будь Ирен художником, обязательно бы его нарисовала… Супруг всегда был привлекательным, но в такие моменты ей особенно нравилось его разглядывать, даже если для этого приходилось чуть приподняться на локтях, чтобы протянуть руку и взять мужчину за запястье, настойчиво потянув на себя и вновь целуя, от переизбытка чувств даже немного прикусывая чужую губу.
- Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас красивый, - не удержавшись, тихо выдохнула девушка, на мгновение отстраняясь и просто разглядывая светлую радужку родных глаз, когда между лицами было всего лишь несколько сантиметров, - И насколько я тебя хочу.
Сложно было остановиться, когда хотелось бесконечно долго целовать Рэймонда, и все же, усилием воли Ирен заставила себя не только прижаться очередным долгим поцелуем в губам мужчины, но и все-таки вновь опуститься на спину, требовательно притягивая его к себе и переплетая пальцы одной руки с его. Ей почему-то очень нравилось так делать, словно в этом была какая-то дополнительная опора и способ выразить свою любовь.
Это было чем-то… очень личным, уходящим корнями в далекое детство, когда подобный жест был своеобразным проявлением доверия. А Рэю она верила безоговорочно в любой ситуации, а в постели особенно, никогда даже не задавая вопросов и просто принимая как безусловную истину все, что скажет и сделает супруг. И дело было даже не в том, что ей в принципе не с чем было сравнить, так как это были первые и единственные отношения, просто Ирен никогда не сомневалась в том, что у них с мужем никогда не возникнет недопонимания о том, что принесет им обоим удовольствие, а потому можно было довериться его желанием и выбору, оставляя за собой лишь вот этот небольшой жест.

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Воздух, еще недавно казавшийся прохладным, теперь напоминал раскалённый песок, который невозможно полноценно вдохнуть и приходится часто и тяжело дышать, понимая, что весь мир сужается только до оглушительного стука собственного сердца и лица Рэймонда. Может, именно из-за фантомного недостатка кислорода так хотелось его целовать, словно у них на двоих было лишь одно дыхание. Может, от того, что любое, даже самое простое прикосновение, отзывалось желанием его продлить любыми способами. Ирен так и не разобралась в природе своей болезненной тяги к поцелуям и объятиям во время близости, ей просто хотелось быть как можно ближе к Рэю, чувствовать каждой клеточкой тела его тепло и слышать такое же, как у нее самой, тяжелое дыхание.
И размышлять о чем-нибудь в такие моменты было невозможно. Даже смысл слов доходил до разума, когда он концентрировался на звучании родного голоса, на возможности обнять супруга свободно рукой, гладя его по спине и вспоминая его короткий стон во время поцелуя. Это сейчас казалось намного важнее, хотя, безусловно, слова Рэймонда, что бы он ни говорил - Ирен вряд ли смогла бы определиться, что ей нравится больше: милые комплименты или что-то на тонкой грани приличий. Это было слишком сложно, когда все тело напоминало натянутую струну и хотело только одного - прикосновений. Хоть нежных, хоть более настойчивых, ей просто нужен был супруг рядом, все остальное не имело особого значения.
- Мне все равно повезло больше, что со мной лучший мужчина на планете, - и в этом не было ни капли преувеличения, для любящего человека его партнер действительно самый красивый, сильный, умный, весёлый и потрясающий на всё белом свете.
Особенно в постели, когда тело само откликается, послушно разводя колени и даже чуть прогибаясь в спине.  С гулявшим в крови желанием было сложно бороться в столь простых вещах, когда все равно проиграешь эту неравную битву с инстинктами, которые не всегда хотят растягивать удовольствие.
Скорее всего, дело было в нервном напряжении. Слишком остром осознании мимолетности собственной жизни, ощущению угрозы, которое возникло внезапно и неуместно, заставляя всеми способами попытаться убедить себя, что все хорошо, что Рэй рядом, что он её любит, несмотря на все глупости и неуместную радость от такой опасной стажировки…  Ожидание, которое выматывало, требовало единственного и логичного завершения вечера, чтобы вновь поверить в то, что они оба в безопасности хотя бы здесь, дома, что у них действительно может быть общий ребёнок, что её мечта совсем не мечта и не сказка, а вполне себе реальность, в которой рядом любимый мужчина, семья, и ничего не может это разрушить, вновь отобрать у нее этот хрупкий и желанный мир, которым для нее стал супруг. Небольшой, но все-таки вселенной, в которой Ирен жила и которую почти боготворила, уж тем более будучи не в силах даже подумать о том, что Рэймонд может торопиться или что-то сделать не так в постели.
- Рэй… - тяжело выдохнув, девушка все же запечатлела на губах мужа короткий поцелуй, привлекая внимание и касаясь его кончика носа своим, чтобы смотреть прямо в глаза и не давать шанса отвести взгляд, - Я ждала тебя весь вечер, а хотела и того дольше… Если ты меня сейчас не возьмешь и не заставишь забыть собственное имя, я тебя покусаю, честное слово…
Словно подтверждая свою угрозу, Ирен чуть приподнялась, целуя чувствительную кожу на шее чуть ниже угла нижней челюсти, где было легко посчитать губами пульс.  Она вряд ли бы смогла объяснить, откуда у нее бралась эта смелость и наглость, вместо привычной робости. Даже для их длительных отношений это было редким исключением, но порой маленькие чертики все-таки вытесняли любое стеснение.
Или, может быть, дело было в куда более глубоких страхах оказаться ненужной. Ей никто не объяснил, не показал, что её могут любить не за что-то – не за хорошие отметки, не за послушание, не за удовольствие в постели. Это было единственным знакомым проявлением чувств, доказательством, что её любят, что она нужна, что её любовь, вокруг которой строится вся жизнь, взаимна.
И ради этого легко откидывались утверждения разума, что им может быть больно. Это не так важно, как испытанное физическое удовольствие и приходящее ему на смену душевное спокойствие, удовлетворение и счастье. Ирен не знала, почему так остро реагирует каждый раз. Её телу, по большому счету, нравилось абсолютно всё, даже небольшой дискомфорт скорее был оттенком наслаждения, чем реальным поводом для беспокойства, поэтому, наверное, ей действительно было все равно на то, торопится Рэймонд или нет. Он просто должен был быть с ней, и этого уже хватало для того, чтобы желание вытесняло любые логические суждения из головы.
- Пожалуйста, - и все равно, что вряд ли бы муж внезапно отказал, ей просто нужно было убедиться, что Рэй её понял, что ей фиолетово и оранжево в данный момент на все, кроме желания стать одним целым, что подтверждали легкие, почти невесомые поцелуи, которыми она прошлась по скуле супруга.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-04-29 11:30:59)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит