Он и сам понимает, что изъясняется путано - но кто же виноват, что до сих пор с ним не случалось необходимости выяснять у подружки, насколько она адекватна и нет ли у нее какого-нибудь милого кровожадного хобби вроде убийств. Убийств мужчин, с которыми она спит - например. Это сейчас беспокоит Сэма далеко не в последнюю очередь - потому что никто из них пока не предложил считать все, что произошло в квартире, ошибкой, и, надеется Сэм, и не придется предлагать.
Но это же - произошедшее - и усложняет дело, потому что не так-то просто спросить у женщины, с которой ты намереваешься спать и дальше (при ее осознанном согласии, разумеется, всплывает в голове Сэма эхо тех размышлений, которыми он занимал себя последний месяц), не безумна ли она. Не собирается ли она убить его - или кого-то из остальных пациенток, или случайно встреченного человека, военного, медика, заправщика.
О таком не спрашивают, по крайней мере, когда хотят произвести приятное впечатление - так что перед Сэмом дилемма, настоящая дилемма, не говоря уж о том, что существует такая вещь, как этика, и Лена Мэй вполне может не захотеть рассказывать ему то, что является ее личным делом и составом врачебной тайны.

Но она отвечает - и не похоже, что его вопрос ее обидел или оскорбил, и Сэму становится чуть-чуть легче: несмотря на то, что его вопросы и его интерес оправдан и обоснован, он все же не хотел бы ее обидеть.
Точно не хотел бы - и да, если отбросить все лишнее, он хочет знать, почему она это сделала. Почему убила своего мужа, являющегося ее агентом по совместительству.
Он, конечно, погуглил - а кто бы на его месте не стал этого делать - но в интернете по этому поводу было много шума и мало действительно важной информации, не говоря уж о том, что интернет-таблоиды очень быстро сбивались на смакование скандальной профессии Лены Мэй вместо взвешенного журналистского расследования.
Порно-звезда в состоянии наркотического опьянения убила мужа - таким был вердикт самых спокойных статей, а предложенные объяснения только запутывали: галлюцинации, наследственное психическое заболевание, ревность, любовная связь с другим мужчиной и желание освободиться от брачных уз...
И вот сейчас Лена Мэй предлагает другое объяснение своего поступка, и Сэм, в первый момент пораженный этой откровенностью - она убила Эда - слышит и другое, то, что она перечисляет так походя, как будто это случилось с кем-то другим и давно: проституция, сексуальное рабство, боль и садизм.
Так не бывает, хочет он сказать - не в Штатах, не в двадцать первом веке, так просто не бывает, не может быть, что один человек может делать такое с другим, с женщиной, со своей женой, но, на самом деле, несмотря на его нежелание принимать это, все складывается. Все ее обмолвки, все мелкие оговорки и истории, которые прежде казались ему фантазиями одурманенного наркотиками сознания или и вовсе поддразниванием, упоминания о влиятельных людях, которым она может разрушить жизни и карьеры - все это теперь собирается в целостную картину, которая не может не ужасать, но, тем не менее, вполне может быть правдой.
И в том, что Лена Мэй способна на многое, чтобы защитить себя, сомневаться Сэму тоже не приходится - она доказала это: и той ночью, и сегодня, когда бросилась на Ларри, тесня его из кухни, пока Сэм искал нож, и позже, когда отогнала тех двух грабителей.
В ней есть этот стержень, характер - но не безумие, считает Сэм, глядя ей в лицо.

Конечно, у него еще есть вопросы - но, на самом деле совсем мало и ничего важного: она объяснила практически все, что он хотел знать, и очевидно, тема неприятна им обоим.
Она и не может быть приятна, говорит себе Сэм, но когда Лена Мэй упоминает, что поймет, если он уже пожалел - понятно, она имеет в виду секс, и Сэм, в общем-то до сих пор сомневающийся, тут же чувствует себя виноватым за эти сомнения - ему вовсе не кажется, что снова запереть ее в палате станет хорошим решением.
Во-первых, он и так уже нарушил все возможные правила - а во-вторых, ему все же не кажется, что она больна.
Ее прежний доктор - доктор Дюмон - очевидно склонялась ко второму варианту, судя по медикаментозным назначениям, диагнозу и подготовленным для перевода в тюрьму документам. Сэм и вовсе не врач - но считает себя человеком наблюдательным, а потому решает довериться своему впечатлению: будь она в самом деле больна, серьезно больна, разве профессиональный доктор пропустила бы эти признаки? Разве он не заметил бы за несколько месяцев?
- Я не жалею, - поспешно опровергает Сэм ее слова - и это правда, хотя, наверное, он не сказал бы так никогда и никому, даже если бы и пожалел, - я не жалею, конечно, нет, и не собираюсь запирать тебя, раз в этом нет необходимости...
Нет необходимости - если она не больна. Если она не опасна.
Она убийца - но по неволе, по необходимости, вынужденная спасать себя. Это, конечно, вопрос философский - но Сэм думает, что ответ он знает.
- Мне просто нужно было знать, почему - и теперь я знаю, и прости, что заставил говорить об этом, - она выглядит такой расстроенной, такой несчастной - Сэм пытается представить, каково ей было, через что пришлось пройти, думает, что понимает, почему она не могла обратиться в полицию или еще куда-то, первый же анализ крови показал бы, что она наркоманка, а карьера только добавила бы перца.
И чего она уж точно не заслужила - это клетки.
Она не больна - но, определенно, пострадала, но тут, думает Сэм, он знает, что делать, справится и без докторов.
Реабилитация и забота - это по его части.
И хотя для таких разговоров уж наверняка не место - съезд на узкое шоссе через лес, ведущее к Кейн-Каунти, с видом на поднимающиеся к небу столбы дыма со стороны города - Сэм все равно считает, что это нужно сказать.
- Я не жалею и не хочу причинить тебе боль, Мэйбл. Никогда не сделаю этого специально, тебе не нужно все время быть настороже. Ничего страшного, если сейчас ты сомневаешься, просто знай это. И знай, что я не буду тебя заставлять делать то, чего ты делать не хочешь - сидеть в палате или... Или что-то еще. Я не суд, не собираюсь тебя судить или что-то такое, но и Кейг-Каунти не тюрьма. Это лечебница - или место отдыха. Место, чтобы прийти в себя... А сейчас и не самое плохое, - заканчивает Сэм с чем-то вроде шутки: он, фактически, открыто сказал ей, что она может уйти, если захочет, потому что в самом деле не представляет, как бы стал ее удерживать - силой? Заперев в палате? Обколов транквилизатором?
Ей решать.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+