Она, наверное, все же не ждала вот этого – драки. Всерьез рассчитывала, что сумеет все уладить разговором, разве это не ее работа, если уж на то пошло? Не сумела и оказалась не готова, хотя, честно говоря, Холлидей Дюмон совершенно не представляет себе, как можно быть готовой к драке. Как можно быть готовой к тому, что тебя ударят – отпихнут с дороги. Как можно быть готовой к тому, что желание убивать у людей может быть таким сильным?
Она падает – у нее даже шансов нет удержаться на ногах, отлетает к двери, падает. Пытается подняться, потому что там же Джейн, она помнит про Джейн, помнит про то, что Боб и Джерри не хотят слушать и говорить, а хотят убивать. Что им все равно – свежая царапина, не свежая. Что им проще убить Джейн чем дать ей шанс доказать, что она не заражена...

- Сука, - орет Боб. – Я тебя все равно достану, поняла?
Достанет – понимает Холли. Достанет. Может быть, не прямо сейчас, не в эту секунду, потому что он зажимает рукой голову, а между пальцев видна кровь – и Холлидей не испытывает к нему сейчас ни малейшего сочувствия. Не прямо сейчас, потому что он стоит, держась за стену, пережидая, видимо, первый приступ головокружения, первую ослепляющую вспышку боли. Но как только сможет стоять сам – станет еще злее. Еще злее, еще опаснее, и ему уже плевать, заражена Джейн или нет. Это у него уже личное – у таких людей все очень быстро становится личным.
Рохо с Джерри кувыркаются – тут у них тоже личное, понимает Холли. На них сейчас хоть потолок падай, все равно, нужно успеть перегрызть другому горло.
- Да перестаньте вы, - страдальчески вскрикивает Клэнси. – Озверели, что ли?

Озверели.
- Да. Живая.
Она живая, она встает, опираясь о массивную дверную ручку. Локоть неприятно онемел, но ничего страшного, вроде бы ничего не сломано...
Озверели – и если не остановить это, то скоро тут живых не останется, и стеллаж, под который проворно забралась Джейн, не спасет.
Обычно Холлидей Дюмон не действует поспешно.
Обычно Холлидей Дюмон тщательно взвешивает каждое свое решение, каждый свой шаг.
Обычно – но в происходящем нет ничего обычного.
Чтобы открыть дверь, приходится приложить усилия – возможно, эта дверь выдержит ядерный взрыв. Ну, дверь, может быть, выдержит, а Холли точно нет, а то, что сейчас происходит в помещении очень похоже на цепную ядерную реакцию.

- Прекратите, - кричит она, открыв дверь.
Получается плохо, потому что кричать Холли тоже не умеет. Неубедительно получается, как-то жалко и с отчаянием.
- Прекратите, или нас всех сожрут. Все будем заражены, понятно?
За дверью пусто – ладно, она знала, что там пусто, видела в окно. Но сколько минут потребуется мертвым, чтобы добраться до живых? Две, три, пять?
А сколько времени требуется, чтобы прекратить драку и всем нормально поговорить?
Вот и посмотрим – думает Холли с неожиданной злостью.

Вкус чужой крови во рту был вкуснее шоколада, бодрил сильнее удара током. Наверное, поэтому Рохо и не удивился, когда все стали жрать друг друга - он понимал, он чувствовал как близко была та грань, за которой находилось то самое первобытное хищное безумие, что так приятно хрустит на зубах. Что может быть лучше, чем рвать мясо, руками ломать ребра? Чувствовать, как живое теплое тело остывает, становится трупом. Жизнь в такие моменты ощущалась особенно яркой, струящейся между пальцев вперемешку с ручьями чужой и своей крови.

Они бы убили друг друга, это точно, и не понятно, кто именно вышел бы из драки живым и как долго бы потом протянул, но блондинка сделала то, за что уровень уважения к ней у Рохо резко возрос. Это надо было иметь крепкий хребет чтобы использовать такой отличный аргумент.

- Ахуенная шутка, блонди, - сказал Рохо психологу тоном, в котором не было ни грамма веселья и сплюнул на пол кровь. Однако он не врал, лица присутствующих при виде шагающего в дверной проем уродца были очень выразительными.

И да, надо было толкнуть ублюдка Кейтеля прямо в коридор, пока он там пинал подоспевших мертвецов, и закрыть за ним дверь. Но Рохо приходилось прикладывать усилия чтобы не показывать, как сильно ему прилетело по уже больной голове. К тому же, кажется, Джерри сбавил обороты и начал соображать.
Рохо переместился ближе к стеллажу и Джейн, весьма явственно вставая между ней и Бобом. Хотя, кажется, в этом не было особого смысла: Боб потерял явную поддержку Кейтеля и получив по яйцам и башке, несколько сбавил пыл. Рохо нравилось, как нацик щурил правый глаз. Уборщица била серьезно, не жалея ублюдка. Жаль, что не убила.

- Теряем время, - подал голос Рохо, обводя долгим, тяжелым взглядом помещение и присутствующих. Уборщица держала оборону и выглядела как загнанная в угол шавка, готовая отгрызть лицо любому, кто к ней сунется. Не станет она канибалкой, Рохо был уверен в этом. А если станет, то не велика беда - справиться с ней будет не сложно. В отличие от, например, мужиков, которых и живыми то хер угандошишь. - Боб может быть зараженным. Я могу быть зараженным. Да, Кейтель? Раздевайтесь, уроды.

И сам стал расстегивать свою грязную от крови робу, под которой оказался лонгслив и футболка. А еще дальше - изрезанная шрамами темная шкура.

Пиздец – это, конечно, самое точное определение происходящего, Холли только жалеет, что ей так выразиться воспитание мешает. Если бы не мешало, она бы, наверное, в голос вот это кричала и не останавливалась: «Пиздец, пиздец, пиздец». Как детское заклинание для вызывания Бугимэна, сказать три раза, зажмурив глаза… Ну, кто-то все же вызвал Буку – да такого, что обратно в зазеркалье не загонишь.
На предупреждение Джерри она молча кивает. У нее уже опыт, у нее уже чертов опыт общения с Джерри Кейтелем, когда на нем нет наручников, и да, этот опыт подсказывает ей не сомневаться. Сломает. Сломает ей руку, если она еще раз сделает что-то подобное, ну, - с каким-то истерическим задором думает Дюмон – придется придумывать что-то еще. И даже улыбается на одобрение Бельтрана с видом скромного фокусника, которому удался впечатляющий трюк. Кролики из шляпы – вчерашний день, ожившие мертвецы-каннибалы, вот хит сезона!

Холли встает возле стеллажа, за которым спряталась Джейн – на случай, если у Боба, к которому она не испытывает ни малейшей симпатии, опять возникнут претензии к девушке.
Но тот таращится на Джерри, смотрит, мрачно так, Холлидей тоже смотрит, разумеется, не с целью оценить татуировки.  Потом смотрит на Боба – ну так, с вызовом смотрит. Дескать, и что?
От ее взгляда Боб еще больше мрачнеет. Ну понятно, лезть на Джерри ему не хочется. Это не Джейн. Может быть опасно для здоровья.
- Там еще остался бинт и пластырь, Джерри, - спокойно говорит она, надеясь, что это спокойствие, такое профессиональное, как-то разрядит обстановку. – Я перевяжу вас.
Бельтану перевязка не нужна, но шрамами он изрезан, как карта Аризона каньонами. И вот что странно – она, раздеваясь, чувствовала себя крайне уязвимой, а эти двое наоборот, выглядят еще более опасными. Шрамы, татуировки  - скрытая до поры до времени угроза. Холли про себя знает – она не угроза, и, похоже, ей пора об этом волноваться?

Клэнси тоже раздевается – но с одной здоровой рукой это не так-то просто и быстро. Раздевается и Боб. Укусов на нем нет, на но спине, под лопаткой, кровоподтек с подживающей царапиной, которой уже не один день, но справедливость торжествует, так?
- У вас царапина, Боб, - вежливо информирует она героя дня.
Тот дергается, шарит ладонью по спине – забыл, понимает Холли. Забыл. Помнил бы – меньше выделывался с Джейн.
А может и нет.
- Сука, блядь, - мрачно резюмирует Боб. – Это же драка… тогда, в столовке. Клэнси, подтверди! Ты же нас разнимал, ну?
Клэнси криво ухмыляется – ему сегодня хорошо досталось.
- Не, чувак, что-то не припомню. Драки не припомню, ага.
Холли смотрит на Боба с сочувствием, с тревогой  – на Джерри и  Бельтрана. Ну кто их знает, вдруг решат Боба выставить к мертвецам за царапину. Будет ли она вмешиваться? Должна будет вмешаться. Хочет ли она вмешиваться? Нет.
Боб плохой человек. И это, конечно, тюрьма Коламбия, тут плохих парней – каждый первый, но все равно. Он ей не нравится.