Джерри малость расслабляется, когда Клэнси разруливает - думал, придется решать вопрос иначе, но нет, этот укушенный в бутылку не лезет. Видно, что недоволен, но не спорит, не протестует - в общем-то, Джерри даже понимает, почему: теперь их четверо. Ну трое с половиной, потому что Док, может, баба и упрямая, но Джерри пока не готов на нее все до последнего поставить. Спасибо, что идет сама, не истерит, ничего такого, даже когда они срезают путь по переходу над столовой и могут полюбоваться на тех самых "этих", занятых своими делами.
Выглядит, конечно, отвратно - Джерри раз водил Сару в зоопарк в одной из своих недолгих побывок дома между турами, ну и как-то им посчастливилось попасть на кормление медведей в вольере. Выглядело, как по Джерри, даже получше - может, потому что там были медведи, а здесь люди. Которые рвут на части других людей - некоторые еще живые, вот ведь.
И не то что бы Джерри впервой видеть трупы - нет, конечно, и речь сейчас не про красивеньких кукол после работы бальзамировщиков, - но это зрелище его порядком впечатляет, и он думает, а каково сейчас Дюмон.
- Эй, Док, ты как? Порядок? - зовет - он замыкающий, Клэнси впереди топает, ориентируется здесь, наверное, как у себя дома, так что эта встреча Джерри только на руку, если уж по справедливости рассуждать.
Оборачивается тот, второй надзиратель - Джерри его не знает, делает вывод, что этот бугай тоже присматривал за хорошими ребятами и в блоке С не появлялся.
Оборачивается, значит - выглядит хреново, это смутно Джерри беспокоит, но пока не до того, потому что все эти твари внизу беспокоят куда больше, и на них Джерри и циклится - смотрит на него через плечо Дюмон, потом на нее.
- Где вы взяли шокер? - спрашивает хрипло, одышка у него такая, как будто они час в полной разгрузке под солнцем бегают, пот на бледном лице проступает блестящими каплями.
- Подобрали в коридоре у медблока, - быстро отвечает Джерри, опережая Дюмон - мало ли, с нее станется рассказать о тех чуваках, с которых сегодняшнее приключение для Джерри началось. Может, конечно, прямо сейчас этот рассказ никого не взволнует - но, вполне возможно, взволнует позже, а Джерри вот совсем не в тему объяснять, что он, мол, напал на охранника, собираясь свалить под шумок.
- Валялся вместе с дубинкой, - продолжает.
Незнакомый надзиратель смотрит на него с сомнением, но Джерри делает морду кирпичом:
- Может, хода прибавим? - спрашивает вроде как между прочим - и они прибавляют хода.

Узкий переход сменяется нормальным коридором, Клэнси переходит на рысь, его дружок пыхтит так, что слышно сквозь сирену, но тоже двигается в темпе - и такой разношерстной компанией они едва не налетают на засаду.
Из бокового ответвления на них вытаскиваются трое тварей - в крови, разодранные, как будто с дикими зверями схватились, однако вполне себе бодрые и целеустремленные. Джерри слышит шаги, разворачивается, поднимая шокер, как-то автоматически оттесняя Дюмон поближе к надзирателям - у него, по ходу, срабатывает вот это, инстинкт, привычка, не важно, как назвать, но сейчас, когда обстановка все сильнее напоминает ему о службе за океаном, он начинает многие вещи воспринимать через эту привычную призму: она гражданская, а значит - нуждается в защите, в сопровождении до безопасного места. Херня, конечно, он больше не на службе, уволен и знает об этом - но его привычкам, по ходу, рассказать про это забыли, а Джерри не из тех, кто быстро переобувается.
Дружок Клэнси как-то хрипло крякает, отступая, зато Клэнси поудобнее перехватывает дубинку - навык-то у него есть, понимает Джерри, тоже намечая себе одну из тварей.
Но пока все равно расклад не в их пользу.
- Док, помнишь, да? Не давать к себе подойти, - скороговоркой напоминает Джерри основное правило сегодняшнего дня на тот случай, если Дюмон позабыла, и Клэнси хрипло и ни хера не весело смеется, пока они отступают, подманивая тварей поближе, примериваясь.
- Их трое, Кейтель.
Джерри хмыкает - считать он тоже умеет.

От первого удара с тварью, которую он облюбовал, не происходит ничего - хотя Джерри в удар душу вкладывает, бьет как надо снизу вверх, под подбородок. Тварь издает какой-то заунывный стон, дергает башкой, отлетая на стену, но тут же снова прет на Джерри.
- Ах ты сука! - Джерри бьет снова - причем на этот раз действительно как следует, с замахом, по касательной, сворачивая твари шею - но та, по-птичьи уложив голову на плечо, продолжает наступать.
Ну, делать нечего - Джерри тычком дубинки валит тварь на пол, стараясь следить за остальными двумя, полезшими к Клэнси, и принимается охаживать тварь по башке, пока череп не трескается под ударами, и вот только тогда тварь затихает, а Джерри разворачивается, чтобы подсобить Клэнси - только обошлось: еще два мужика в комбинезонах заключенных весело запинывают последнюю тварь, не давая ей встать, а Клэнси добивает своего одним хорошим ударом.
Один из заключенных поднимает большой палец, улыбается им всем четверым, пытаясь отдышаться:
- Ну и денек, да, парни? Вот уж херня так херня.
Ну, спорить с этим сложно, тут даже укушенный приятель Клэнси не начинает снова свою песню насчет того, что с контингентом ручкаться не след.
- Выручили меня, ребята, - признает Клэнси. - Они как двое на меня поперли - я думал, мне кранты.
Второй из этих ребят помалкивает, а первый снова улыбается, пожимает плечами:
- Вспомни об этом на Рождество, надзирающий офицер. Я Боб, и я очень хочу жить, а что насчет ваших планов?
Клэнси смеется.
- Нам по пути, приятель.

Уже вшестером они вываливаются из-за очередного поворота, снабженного аккуратной стрелкой на стене, и оказываются на финишной прямой.
Главный пост - коробка, отделенная от коридора дверью литого металла и большими стеклами, наверняка такими, непробиваемыми, вроде стекол в окнах крутых небоскребов - отнюдь не пуст, а вот перед дверью валяется труп в форме. Форма спереди в пятнах рвоты, это Джерри уже знакомо, но, что бы там ни было, башка трупа разворочена в фарш - Джерри снова впечатлен, но в хорошем смысле: вот же решение вопроса, радикальное, однозначное, еще, поди, и стресс снять вышло.
- Эй! - Клэнси уже стучит по стеклу аквариума-коробки. - Эй, открывайте! Впустите нас!.. Черт, ты, ты, мелкая! Тебе не положено тут быть!
Боб и его молчаливый дружок барабанят по двери, Джерри подталкивает Дюмон к стене, где торчит, согнувшись пополам, приятель Клэнси, а сам одним глазом косит на поворот, ожидая...
Всякого, короче, ожидая.
Оборачивается, смотрит через стекло - ба, девку он даже вроде как узнает, она же ходит постоянно со своей тележкой. Сейчас тележки при ней нет, зато есть чертов мексикос, на которого у Джерри зуб еще с той прогулки.
- Открывай! - надсаживается Клэнси. - Открывай, пока нас всех тут не сожрали! Надо перекрыть переходы, вызвать спецов!..

Отредактировано Jerry Keitel (2021-03-23 06:48:07)

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

К экранам мониторов Рохо потерял интерес удивительно быстро. Будто бы там крутили совершенно скучный сериал, который он видел сотню раз. Нет, его интересовали совсем другие вещи: проверить замок двери, чтобы убедится что он, все же, хорошо закрыт, и пожарный щиток с красным топором. Рохо позволил себе полюбоваться им пару секунд, после чего разбил стекло локтем и забрал оружие себе. Топор приятно оттягивал руку. Это была хорошая тяжесть и Рохо крутанул его в руках прежде чем вернулся к пульту управления, и честно посмотрел на него, приобщаясь к проблеме Джейн.

- Ебни что-нибудь, чо ты, - Рохо ткнул в пару кнопок без видимого результата и на секунду показалось, что он собирается шмякнуть по пульту обухом топора, но Джейн уставилась на него и мужчина опустил оружие. Да, наверное это не лучшая идея - прикладывать силу к технике. К тому же, там все таки что-то было подписано, хотя и весьма условно. - Даже тупоголовые охранники могут с этим дерьмом справиться. Если ты не пила очистители для сортиров, то тоже наверняка сможешь. Ну, или жми на все кнопки, хули.

И нажал еще парочку. На одном из экранов видеонаблюдения загорелся свет и стало видно помещение душевых, в которых голые безумные ублюдки щека к щеке грызли ногу другому голому человеку. Рохо нажал ту же кнопку еще раз и освещение погасло. Это было занимательно, но в их дверь и окно заколотились, и убийца тут же развернулся к возможной угрозе.
Вид открывался великолепный. Рохо чуть склонил голову к плечу, рассматривая людей за стеклом. О, они нервничали и боялись, и правильно делали. Рохо знал их всех.

Некоторых знал очень близко, например, Боба, который сперва перепутал Рохо с нигером и тому пришлось объяснить ему разницу между черным и латиносом. Или, например, ублюдок с каменной рожей, кажется, Джерри, которого совсем недавно Рохо, кажется, отправил на больничную койку. Ну, и охрана, конечно, Рохо относился к охране с особым вниманием, так что они старались не задерживаться с ним в одном помещении на слишком долгое время. Из всей компании выбивалась только женщина. Рохо ее точно не бил. Остальных – да, иногда и не раз.

И, отвечая на вопрос Боба, мексиканец демонстративно взял стул и сел на него, опершись на спинку и приняв идеальную позу для того, чтобы смотреть, как этих уродцев жрут. Зрелище должно было быть занимательным.
Открывать он, конечно, не собирался. Потому что эти люди были не меньшей опасностью, чем каннибалы-психопаты. Ну, только док еще более-менее, хотя, кто знает этих психологов.
Джейн сделала движение в сторону двери и Рохо перекрыл ей путь топором, выразительно посмотрел на нее, коротко покачал головой.

- Не открывай. Пусть дохнут.

Внезапно появился еще один вариант решения проблемы с панелью управления дверьми: взять Джейн за голову и возюкать по кнопкам, пока что-нибудь нужное не произойдет. Что-нибудь нужное после такого обязательно закроется - или дверь, или рот уборщицы, которая почему-то возомнила себя дохера смелой.
Хотя нет, не возомнила. Действительно была смелой, и эта ее безумная бравада загнанной в угол крысы заставила Рохо замереть на несколько мгновений. Это спасло девчонку от жесткого вправления мозгов.
Она говорила хорошо, слаженно, и Рохо действительно представил, как ломает ей шею, чтобы выпустить из смертельной ловушки, а потом просто сдыхает в углу. В обнимку, да? Это маловероятно. Объятия навевали на него клаустрофобию.

Но, все же, чего уж, правда в ее словах была. Рохо посмотрел ей в лицо, медленно моргнул и перевел взгляд на людей за стеклом. Сейчас он прикидывал свои шансы отбиться от пятерых мужчин (один ранен) и одной женщины. Слишком много спорного, слишком много возможных проблем, однако пять человек - это пять пар рук, способных держать оружие. Пять пар глаз, способных следить за ситуацией. Пять мозгов, предположительно, способных думать. Пять человек, которых можно толкнуть перед собой в руки каннибалов или прикрыться от пуль. Пять живых консервов, которые можно сожрать, если припрет.
Пять ублюдков, которые буду толкать тебя на смерть при любой возможности.

А, ну и шестая, доктор-на-что-похож-этот-рисунок. Рохо был удивлен, что она еще жива.
Он снова посмотрел Джейн в глаза и в ее черных зрачках увидел свое отражение. Возможно, она хотела сюда живых людей потому, что считала, что это спасет ее от Рохо. Наивно, но, по-своему, справедливо.

- Бесишь меня, сука, - сказал он и поднялся на ноги, вынуждая ее отшатнуться, чтобы не быть на его пути. - Можешь впускать, чо. Только подумай, тут был один уебок. А теперь станет пятеро.

И Рохо отошел, все еще держа топор наготове, на случай, если гости не поймут, что лучше вести себя мирно.  Ага, мирно. Заключенные и обозленные охранники. Рохо не верил, что стресс от происходящего был достаточной причиной для перемирия. Это просто банка с пауками, которую потрясли: сейчас все бегают и напуганы, но к концу суматохи кого-нибудь точно сожрут.
Рохо всего лишь принял правила игры и решил, что долбанет топором любого, кто подойдет к нему слишком близко. Ну, может быть, кроме Джейн, которая конечно же, не теряя времени, приветливо открыла всем дверь.

Иногда в титрах фильма пишут: «основано на реальных событиях», тут же, как кажется Дюмон, все, что происходит, будто основано на сценарии какого-то второсортного фильма ужасов. Из тех, что пугают обилием крови, внутренностей и монстрами. Даже дверь открывается едва ли не в последнюю секунду, спасая их от смерти. Вот только смерть – напоминает себе Холли, в который раз уже напоминает – смерть будет настоящей. И по-настоящему страшной...
Страх отпускает медленно – и не до конца, но все же Холлидей выдыхает облегченно, когда они оказываются внутри, а двери надежно закрыты. Улыбается благодарно девушке – они все обязаны ей жизнью. Не скрывает облегчения, когда сирена, наконец-то, замолкает. Тишина кажется самой приятной вещью на земле – во всяком случае, первые несколько секунд.
Пока не начинает говорить Боб.

Холли пытается удержать раненого надзирателя – его тошнит, выворачивает чем-то желтым, вонючим – бросает испуганный взгляд на Джерри, на Клэнси, который кажется ей тут самым здравомыслящим. Возможно, потому, что на нем форма охранника, а у Холли, как у примерной гражданки, исправно платящей налоги, уважение к людям в форме записано на подкорке.
- Что-то мне хреново, - хрипит раненый.
Холли помогает ему сесть в кресло, отмечает испарину на лбу, красные пятна на шее – да ему нужен врач. Но все же не может избавиться от ощущения, что она что-то упускает, что-то важное.
- Что у вас болит?
- Рука, чертова рука, меня укусили те твари.
- Очень похоже на сильную аллергию, или отравление.
- У меня аллергия на арахис.
- О...
Ну, если перед тем, как укусить охранника «чертова тварь» ела сэндвич с арахисовым маслом...
Тот, другой охранник – вспоминает Холли – у него тоже была перевязана рука. Левая рука. Еще одышка и испарина, она обратила на них внимание. Еще – его рвало.
Дюмон, конечно, не медик, но о совпадении симптомов знает. И помнит, что было с тем охранником. Он умер, у него не прощупывался пульс, а потом он превратился в такую же тварь как те, в коридоре.
- О... – повторяет она, отводя взгляд, чувствуя, как у нее руки холодеют. – Закройте глаза и постарайтесь дышать ровно и глубоко.

Им бы тут всем не помешало дышать ровно и глубоко, потому что за несколько секунд атмосфера накаляется. Так накаляется, что на одних взглядах, которыми Клэнси и Боб обмениваются с заключенным – Бельтран, еще одно имя – можно испечь пирог.
- Джерри...
Джерри дергает плечом, участвует вот в этой драке взглядами, которая, дай-то бог, не перерастет в драку настоящую, только этого не хватало. И Холли решает пойти другим путем.
- Прошу прощения, - вежливо, но нервно улыбается девушке. – Мое имя Дюмон, Холлидей Дюмон. Скажите, тут есть что-нибудь... что-то, чем можно привязать человека к креслу?
На всякий случай – оправдывается она перед собой. Просто на всякий случай. Возможно, это и правда отравление или аллергия, тогда она извинится перед раненым охранником. Но если нет... Если нет – то безопасное место становится опасным. Если нет, то убежище может превратиться в ловушку.

Вот так вот делаешь людям добро, пускаешь к себе, а они выебываются и блюют на твой пол, добавляя к легким ноткам трупного запаха кислые оттенки желудочного сока. Рохо, впрочем, даже с места не шевельнулся, только смотрел за происходящим, словно восковая фигура не самого лучшего качества. Не удивлен, конечно, именно так все и бывает. На свою фамилию он тоже не отзывался и даже не постарался сделать вид, что слышит Боба. Говорить с ним - словно пытаться наладить контакт со взведенным капканом. Рохо ждет.

Охранник Клэнси несет откровенный бред. Топор Рохо бросит только ему в лицо и срать он хотел на тюремные правила. Клэнси может еще не понял, но Рохо почуял это сразу, где-то на уровне примитивной нервной системы, той, что осталась от предков-рептилий: нарушения больше не значили ничего. Прямо сейчас Рохо может срезать с Клэнси по кусочку всю его наглую рожу и это не принесет ему никаких проблем. Но охранник еще не понимает. Он не видел людей на экранах мониторов.

Но хоть сирену отключил, это уже неплохо.
И Боб тоже наглеет. Но это неудивительно, он чувствует дружественные плечи других уебков, стая греет. Но Рохо молчит - ничего нового ублюдочный фашик сказать ему не может. Но, может быть, его слова благодарности наведут Джейн на нужные мысли.

Потом вступает блондинка Дюмон и говорит о чем-то другом. Зачем привязывать раненого к креслу Рохо не знает, но это не его проблемы. Он ждет. Видит, как один из заключенных, Джерри, еще с синяком на скуле от недавней стычки с Рохо, отвлекается на женщину. Как Клэнси кидает встревоженный взгляд на напарника. Боб морщит нос, открывает было рот, чтобы сказать что-то, но тут подает голос Джейн.
Она звенит от злости, Рохо даже на мгновение оживает, чуть ведет головой, глядя на нее. Что, уже начинаешь сожалеть о своем благородном порыве, малышка? Но ее слова ставят Рохо в тупик. Он ее спас? Он не помнит этого и до него доходит только концу ее жаркой речи - спас, еще как спас. От самого себя, в основном. Конечно, принять это за искреннюю помощь было довольно глупо и Рохо не поверил, что Джейн действительно считала так. Может быть, она его выгораживала. Может быть, пыталась снизить градус агрессии. Получилось не очень удачно: ее темперамент явно пришелся остальным не по вкусу.

- Вот это злобная пизда, - Сказал Боб, ухмыляясь в усы и глядя на Джейн совершенно плотоядным взглядом.

- Знаешь, что, Джейн Фицрой, - Клэнси развернулся к ней, ткнул в ее сторону пальцем, словно пытаясь этим жестом поставить ее на место, - заткнись. Я не знаю, хули ты выгораживаешь своего дружка, но заткнись и больше никогда не говори. Никогда. Наша работа заключается не в том, чтобы следить за теми, у кого мозгов хватает только на то, чтобы отличить швабру от метлы и то, не всегда!

Рохо увидел, как в глазах у Джейн полыхнул огонь. Маленький, не крупнее уголька, что падает с сигареты в лужу разлитого бензина. Но сейчас это было не важно. Клэнси сейчас совершил очень большую ошибку – всего на несколько секунд, но он забыл о Рохо.
Ублюдка спасло только то, что, теоретически, он был полезен. Он знал коды, как управляться с тюремной электроникой. Только по этой причине топор закончил свой путь не в его черепе, а просто в столешнице, аккуратно отрубив охраннику безымянный палец и мизинец левой руки, которой он так неосторожно уперся в стол.
Клэнси поймет это не сразу, боль ударит через какое-то, пусть краткое, время, поэтому второй удар пришелся ему по груди обухом, чтобы выбить дух.  Охранник выглядел даже удивленным, оседая на пол и хватая воздух без возможности вздохнуть.

- Твою мать! - Зарычал Боб, и Рохо сфокусировался на нем, прикинул, нужен ли он ему здесь.

Нужен ли ублюдок Стэнли. Нужна ли Дюмон. Нужен ли Джерри. Нужна ли Джейн. И пришел к весьма очевидным выводам, сжал топор крепче и сделал шаг вперед, наступая прямо на корчащегося на полу Клэнси. Взгляд у Рохо совершенно пустой, сосредоточенный и по нему сразу видно, что он хочет сократить население поста охраны еще на пару голов. Надо только решить, на кого конкретно.
Стэнли решил сам и вытащил заточку, сделал в сторону Рохо короткий выпад, не то пытаясь напугать, не то действительно полагая, что он не сможет увернуться. Рохо опустил топор ублюдку прямо между глаз. Звук получился звонкий и аппетитный, напоминающий о лете и арбузах. Только кости черепа зажали лезвие и Рохо потерял время, наступая свежему трупу на грудь и дергая оружие на себя, чтобы освободить.

- Джейн, очень приятно…
Обычная, расхожая фраза, не означающая ровным счетом ничего, кроме того, что ваш собеседник вежливый человек. Но эта фраза кажется Холлидей сейчас абсурдно-неуместной, и Джейн, наверное, она тоже кажется абсурдно-неуместной, но вежливость въелась в Дюмон, должно быть, с пеленок и ничего с этим не поделаешь.
Чуть больше вежливости к девушке не помешало бы Бобу и Клэнси и Холидей уже формулирует в голове фразу, которая напомнила бы им о том, «злобная пизда» это недопустимое выражение. Но неожиданно необходимость в этом отпадает.
Холли в шоке – как будто к месту примерзла, смотрит на то, как Клэнси смотрит на свою руку, на которой теперь одним пальцем меньше. На лице у него недоумение, детское такое, наивное – он как будто поверить не может в случившееся. Но, если так – то не он один… А потом Бельтран (должна ли Холлидей называть его мистер Бельтран и почему она думает об этом прямо сейчас) бьет Клэнси в грудь и тот падает – ему же нужна помощь, нужно же кровь остановить… Но помощь, похоже, нужна им всем. Им немедленно нужна помощь, потому что – нет, Холли не хочет это видеть – топор Бельтрана находит еще одну цель.
Голову. Он находит голову.

Дюмон отворачивается – она не хочет это видеть. В ушах стоит этот звук… ей не с чем сравнить, но как-то на студенческой вечеринке в колледже они дурачились. Парень принес мачете и, не иначе, воображал себя героем фильма, разрубая им арбузы. Дальше все происходит слишком быстро. Холлидей слышит эту фразу у себя в голове, произнесенную чужим, незнакомым голосом, как будто это какая-то радиопостановка: «дальше все происходило слишком быстро, и она…»
А она смотрит на укушенного охранника, и все остальное как-то у нее из головы вылетает, потому что он уже не дышит. Он мертв.
Это плохо – понимает Дюмон. Очень плохо. Потому что следующий этап… ну, он оживет. Никто, похоже, об этом не думает – ну ладно, она справится, главное, не тормозить.
- Привяжите его, - она не обращается ни к кому конкретному, может, поэтому ее никто не слушает?
- Эй! – повышает она голос. – Кто-нибудь! Привяжите его!
У убитого охранника есть ремень, Холли тормозит пару секунд – как это будет выглядеть со стороны? Но должны же быть и наручники, так? На поясе у Клэнси висят наручники и наручники это лучше, чем ремень. Холли дергает их, неумело, но решительно. Это же должно быть просто, да? Такие вещи, они должны быть простыми.

Мысль о том, что укушенного охранника нужно убить, а не привязывать, теплится где-то на краю сознания, но Дюмон держит ее на короткой привязи. Может быть, это лечится. Почему нет? Может быть, само проходит. Они же ничего об этом не знают…
Но она опаздывает с наручниками и с благими намерениями тоже.
Охранник шевелится. Открывает глаза – они как будто затянуты мутной пленкой. Челюсть у него отвисшая, пальцы скрючены как будто судорогой. Он дергает головой – Дюмон пятится, пятится, пока не упирается спиной в стену. В стекло, за которым, как чудовищная рыбина, бродит еще один мертвец.
Дюмон как будто переносится во времени на час вперед. Еще каких-то шестьдесят минут, и тут, по эту сторону стекла, будут бродить такие же чудовища, натыкаясь друг на друга, елозя по стеклу окровавленными пальцами.
Чудовище снаружи, чудовища внутри – тянет на название какой-нибудь книги, такой, псевдонаучной, про внутренних демонов…
Чудовища снаружи, чудовища внутри - это ее новая реальность.

У Джерри дохуя претензий к происходящему - Док, наверное, объяснила бы ему, что то, что он чувствует, это лишь закономерная реакция на происходящее, что злость - это оборотная сторона неуверенности, страха, сомнений, наговорила бы ему еще гладких красивых фразочек, таких округлых, как камни на дне ручья, наговорила бы ему с три короба, но пока Джерри ее даже не слышит за общим гвалтом, занятый единственной мыслью - не дать месикосу вернуть себе топор.
Клэнси хрипит в адрес Боба что-то нелицеприятное - кажется, поминает его мамашу, на что получает еще один пинок в грудь, на сей раз сопровождающийся ударом по голове, но Джерри к этим милым сценам бытового насилия относится со стоическим равнодушием, вцепляясь левой свободной рукой в еще теплую рукоять топора, застрявшего в черепе того парня с заточкой.
Стэнли, точно - хорошее имя, больше подошло бы офисному трудяге в белой рубашке, который высиживает свои пять дней в неделю в конторе, а в пятницу вечером снимает шлюх в баре погаже - только вот Стэнли не парень из блока А, попавшийся на финансовых махинациях или создании фишинговых сайтов. Почему-то мертвым и с торчащим из башки топором Джерри узнает его быстрее, чем живым -  этого Стэнли, и даже проблески сочувствия тонут все в той же злости: туда ему и дорога, но вот топор пусть оставит.

Вопли, которые Джерри сперва принимает за снова включившуюся сирену, заставляют его развернуться - уборщица вопит что твоя баньши, едва слова разобрать, а сама пинает второго надзирателя, приятеля Клэнси.
Вот кому, по ходу, так плохо, что он даже не принял участие в общем зачете на длину хера - но все равно свое получает, потому что уборщица мордует его так, будто рождена для этого.
Вряд ли ее легкие тапочки причиняют ему серьезного вреда, думает Джерри между делом, отпуская топор - а потом ловит лицо Дюмон у стены, совсем недалеко от этой вакханалии. Бледное, сосредоточенное лицо.
А потом до него доходит кое-что из того, о чем вопит уборщица - все сдохли.
Все, сука, сдохли, ублюдочный педофил Стэнли, те охранники в медблоке, люди в карантине, заключенные, которые сейчас облизывают стекло аквариума снаружи, и этот мужик, которого мордует девка, не переставая вопить, тоже.

Сдох - а теперь стал вот этим, как и все остальные, кроме Стэнли, потому что с раскроенным черепом не стать уже никем, и то, что до сих пор кружилось у Джерри в голове как обрывочные идеи, наконец-то складывается в общую картинку. Заболевание - смерть - возвращение.
И новая смерть.
- Разбей ему череп! - требует Клэнси у уборщицы, как будто та сейчас из недр комбинезона вытащит утяжеленную свинцом биту, чтобы выполнить распоряжение надзирающего офицера - зато Джерри уверяется, что эта ослепительно-простоая разгадка пришла в голову не только ему.
Он перескакивает через труп Стэнли, скользя в крови, бортует Дюмон так, что ту относит в сторону, ему за спину.
- Сказано же было, держаться подальше! - рявкает в сердцах, перехватывает свободной рукой вопящую уборщицу под грудью - Джейн, кажется, подбрасывает ему подсознание. Джейн, хотя "злобная пизда" подходит ей просто идеально.
- Хорош его мусолить! Ждешь, пока он тебе полноги отожрет?!
Она высокая, для бабы так вообще, высокая, но тощая, даже через комбинезон чувствуется - так что Джерри ее оттащить как раз плюнуть, хоть она и сопротивляется как бешеная, только вот мертвяк не готов с ней расставаться, а может, его тоже с ума сводит ее ор, так что он каким-то стремным, дерганым движением переваливается набок и ползет за отступившим Джерри.
И снова этот взгляд - мертвый, доходит до Джерри. Только не умиротворенно-мертвый, а другой.
Как будто привет с того света, вот какой.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

На нее смотрит Бельтран, задавший вопрос, волнующий всех присутствующих. На нее смотрит Джери, так, будто готов ей голову сейчас оторвать – а она всего лишь хотела решить проблему не прибегая, по возможности, к насилию. Джейн и даже Клэнси с Бобом, и, честное слово, под этими взглядами Холлидей очень неуютно. Что она может ответить – я клинический психолог, и если вы хотите поговорить о том, что сейчас чувствуете, я готова выслушать и дать консультацию, но все прочее вне моей компетенции? Топор больше не в руках Бельтрана, но он и без топора справился с ожившим охранником, и это было очень быстро и очень умело, так что Холли опасается его, вполне закономерно опасается. Пожалуй, он номер один в ее личном списке, потеснив с почетного первого места Джерри Кейтеля.

- Болезнь, вроде бешенства, - выдвигает она свою версию происходящего. – Только инкубационный период гораздо короче. Офицер Клэнси, сколько времени прошло с тех пор, укусили этого человека, вы не помните?
- Я время не засекал, - Клэнси баюкает кровоточащую руку. – Тут есть аптечка... блядь, да где эта гребаная аптечка... сорок минут назад, как-то так. Плюс-минус десять минут, говорю же, не помню!
Аптечка находится в одном из ящиков длинного стола, Клэнси со стоном высыпает на стол несколько таблеток тайленола, закидывает в рот, морщится от горечи.
Холли боится себе представить, что будет с его печенью, но печень, наверное, его сейчас меньше всего волнует.
- Помочь вам перебинтовать руку?
- Да уж, блядь, будьте добры, мэм.
Не совсем понятно, вежливая это просьба или наоборот, но, наверное, уточнять не время...

- Как вы слышали – сорок минут, но, наверное, это тоже индивидуально.
Бинт в стерильной упаковке пахнет больницей и немного йодом, Холли накладывает повязку, стараясь, чтобы та была не слишком тугой. Клэнси ругается сквозь зубы, Дюмон старается не принимать это на свой счет.
- Если мы посмотрим запись с камер, то восстановим последовательность событий, но я вижу это так: появляется нулевой пациент, кусает второго, второй – третьего. Все симптомы смерти – отсутствие пульса и дыхания. Затем воскрешение. Воскресший... ну вы сами видите. Это уже не люди.
Холли кивает на мертвеца, ползающего возле окна.
- Нельзя, чтобы вас укусили. Возможно, укус не обязателен, возможно, для заражения достаточно глубокой царапины. Кто-нибудь еще укушен? Поцарапан?.. Все, офицер Клэнси. Это остановит кровь, но вам все равно нужен врач, лучше хирург...
И у нее почти не дрожали руки. Клэнси если и заметил, то не стал заострять внимание.
- Царапины?!
Боб начинает осматривать себя, потом с подозрением смотрит на всех присутствующих.
- И как мы узнаем, есть ли среди нас поцарапанные?
- Инфицированные, - автоматически поправляет Боба Дюмон, у которой от всего случившегося обострилась потребность в точных формулировках.
- Хуицированные! Похер. Если тут есть поцарапанные, то пусть идут к этим, к зомби сраным, вот что я скажу.
- Может, ты первый пойдешь, - подает голос Клэнси. – Давай, детка, разденься, покажи пример.

Холли осторожно отходит в свой угол, поближе к Джерри и Джейн – присутствие в помещении еще одной женщины немного успокаивает. Кажется, опять что-то пошло не так?

Отредактировано Holliday Dumont (2021-03-29 10:02:00)

Чертова мексикоса будто ничего не берет - Джерри не вот мальчик из церковного хора, и бил от души, но тому хоть бы хны: постоял чутка у стеночки и снова рвется в бой. Неприятненько, думает Джерри, предчувствуя, сколько проблем у него будет с этим мексикосом - к тем, что уже были, потому что Бельтран не выглядит человеком, который спустит удар по башке, тут Джерри уверен, потому что сам такой же.
Но пока у них у всех есть общая беда - и с этой общей бедой мексикос и разбирается.
Надзиратель повисает насаженным на ножку, перестает дергаться  и каким-то чудом уборщица тоже успокаивается, перестает дергаться, язвит в ответ на фразу Бельтрана, которая ставит Джерри в тупик.
Не в части бросить суку - Джерри так и делает, отпуская женщину, отталкивая ее подальше, пока она не развернулась и не продолжила пинать его по ногам - а в той части, которая касается перемирия.
Слово знакомое, но от Бельтрана его не так чтоб ждешь, да?
Джерри потирает свободной рукой ребра, куда несколько раз прилетел острый локоть уборщицы, настороженно наблюдает за мексикосом, но тот, кажется, и правда больше увлечен происходящим.
- Принято, - ворчит сквозь зубы - ну ладно, они успеют вцепиться друг в другу глотки, Джерри тут, в Коламбии, надолго, да и Бельтрану не завтра на волю.

Значит, бешенство - ну, на бешенство и правда похоже, только вот Джерри ни разу не слышал, чтобы заразившиеся бешенством люди вели себя так. Рвали на части других, в смысле - жрали других, вот что.
- Херня это, а не бешенство, - встревает Джерри, которому не столько интересно, что это, сколько - что с этим делать. Он из тех, кто решает проблемы - кому платят за решение проблем.
- Херня, но если хватит и сраной царапины, то все так - мы должны знать, кто еще заражен этой херней, - поддерживает Джерри предложение Клэнси - и пока слово не берет уборщица, до него не доходит, в чем проблема.
Пока уборщица не тычет его мордой в - подумать только - этический вопрос. Или гендерный? Или какой там по классификации этот вопрос, Джерри в душе не ебет.
Несчастный вид Дюмон только подтверждает его догадку - любой из них может быть поцарапан и даже не знать об этом, а значит, быть следующим в очереди на превращение куколки в уродливую плотоядную бабочку.
Любой - значит, любой.

Клэнси поднимает вверх обе руки - одна больше напоминает леденец на палочке из-за повязки на кисти - фыркает сердито.
- Да не вопрос, деточка. Есть заботы поважнее, чем разглядывать твои прелести, - он отворачивается первым, подхватывает обрубленную пару пальцев, как будто не хочет расставаться даже с такой небольшой своей частью.
Джерри кладет свою драгоценную дубинку на плечо, демонстративно игнорируя  топор - перемирие так перемирие - и оглядывает обеих женщин.
- Смотри в оба, - рекомендует Дюмон. - Твоя версия - тебе и расхлебывать.
Смотрит на как-ее-там-уборщицу.
- Еще раз откроешь рот, чтобы пригрозить мне, я заставлю тебя сожрать эту сигарету - и мне для этого хватит и одного глаза. Мы друг друга поняли, киска?
- Эй! - зовет Боб от мониторов - что-то на экранах увлекло его куда сильнее, чем разборки внутри помещения. - Эй, блядь, вы только поглядите на это! Если вы думаете, что у нас тут проблемы, то только взгляните, что происходит во дворе!

Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-20 10:11:33)

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Зараженных убиваем сразу – говорит Бельтран, Холли не сомневается, так оно и будет. Если у кого-то – даже у Джейн или у нее самой – есть царапина, или укус, их убьют. Понимание этого встает поперек горла, потому что в мире Холлидей Дюмон люди не убивают друг друга, но, похоже, она, как Алиса, провалилась в кроличью нору и оказалась в совсем другом мире.
Холли надеется, что это скоро закончится.
Должно закончится.
Наверняка, тот, кто должен, уже позвонил туда, куда следует. Это же Система – тут все отлажено, тут есть горячие линии, сигналы тревоги… Словом, их спасут. Может быть, на этой уйдет несколько часов, но их, Холли уверена, спасут.
Вот за эту мысль она и держится, чтобы не потеряться, чтобы не упасть в истерику. Эта мысль держит ее на поверхности.

- Спасибо, Джейн, - тихо, очень вежливо благодарит она девушку, потому что раздеваться на глазах у мужчин было бы настоящим испытанием для ее нервов.
К тому, что происходит на мониторах, она никакого интереса не проявляет, чем быстрее они осмотрят друг друга, тем лучше, потому что этот вирус – будем считать его вирусом, раз нет другой более подходящей версии – действует довольно быстро.
Она стягивает свитер с неглубоким вырезом, аккуратно складывает его, оглядывается по сторонам. Да, у нее сейчас есть заботы поважнее, но она просто не может бросить вещи на пол, забрызганный кровью. К счастью для Дюмон, тут есть какой-то стеллаж под диски и папки,  да, наверное это выглядит со стороны странно, но она кладет свитер на полку. Остается в лифчике, показывает Джейн руки, поворачивается спиной, приподнимает волосы. Потом расстегивает джинсы, снимает их, проделывает все в той же последовательности.
Стоять в одном белье ей удовольствия не доставляет, но если думать о том, то это необходимость, вроде досмотра перед посещением заключенного, то можно выдержать. И уж, наверное, совсем смешно  дергаться из-за того, что после расставания с Марком она забросила бег по утрам и занятия в зале. Потому что если она сейчас умрет – если она поцарапана – то вряд ли будет иметь значение ее вес, или то, что Джейн имеет возможность оценить фасон ее белья.

- Чисто? – спрашивает Холли, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.
Она же знает, что чисто.
Знает, что ее не кусали, и царапина тоже должна чувствоваться на теле, не говоря уже о том, что одежда была бы порвана.
Знает.
Но все равно, с трудом стоит неподвижно, а сердце бьется где-то в горле. Потому что а вдруг…
И это никуда не годится.
Давай, Холли. Ты знаешь, как себе помочь. Давай, доктор Дюмон, помоги себе.
Хорошо… Хорошо – где я нахожусь? Что вокруг меня? Что на мне надето?
На вопросы надо отвечать последовательно и как можно подробнее, и не забывать глубоко дышать.
Но последний вопрос едва не заставляет Холли истерично рассметься.
На мне белье и туфли.
Что там говорил Марк, который все пытался сделать их сексуальную жизнь более разнообразной? Я хочу, чтобы ты встретила меня в одном белье и туфлях.
Чьи-то мечты сбываются, вы только посмотрите.

- Сразу, - подтверждает Джерри, меряя Бельтрана взглядом, отвлекаясь от мониторов - все равно там не вот Супербоул, да и судьба этого единственного выжившего мудака Джерри не так чтобы волнует.
У них тут свои заботы  и если у них хватило ума, чтобы отбиться от кучи мертвых тварей, что снаружи ломятся и прорваться не могут, а у других кого не хватило - ну, значит так.
К тому же, он уверен, что чист - еще раз кидает взгляд на рукав, там, где его первая тварь прихватила. Ничего себе, думает, как будто за все прошлые годы проценты на свою удачу получил, что есть, то есть. Мысль такая, заставляет с ноги на ногу переминаться, холодком по позвоночнику продирает. Джерри трет шею сзади, прислушиваясь к тому, что там у баб происходит - все эту шуршание, вжиканье молнии, то да се. Звуки-то понятные, знакомые такие звуки - только сейчас нихера возбуждающего тут нет, Джерри вообще в эту сторону не думает, про другое думает.
Что твари эти умирают как в кино - если им башку проломить. Череп проломить, типа того - и если у кого-то из них сейчас найдется укус или царапина, то, значит, надо будет так и поступить, и плечами передергивает, когда уборщица эта - Джейн, подкидывает ему память - сообщает, что Дюмон чиста.
Честно говоря, Джерри про баб и не думает, что у кого-то из них что-то найдется - почему-то уверен, что они обе чистые, уж черт знает, почему, и прикидывает, как вот проблему с Бельтраном решать, потому что череп у него больно крепкий, как выкрик Боба разом меняет ситуацию.

Джерри оборачивается, сразу забывая, что там они договаривались - похуй ему на голые сиськи, он еще не так давно в Коламбии, чтобы при виде голой бабы мозги отшибало, его другое цепляет: что сейчас эта Джейн обернется. Обернется и еще кого-нибудь зацепит.
И что ему вовсе не хочется подыхать вот так - вот тут, в этой чертовой тюрьме, да еще так по-дебильному.
Не то что это действительно имеет такое уж большое значение, где и как, но для Джерри, который себя еще числит в КМП, несмотря на увольнение, который два своих Пурпурных сердца не за красивые глаза получил, имеет. Имеет, и еще какое.
А еще у него инстинкты, эти гребаные инстинкты, и раз уже все идет хером, раз уж мозг отказывается воспринимать происходящее, эти самые инстинкты и врубаются на сто процентов, упрощая картинку для максимального удобства - и для Джерри есть враги, все эти твари, укушенные, зараженные и дохлые, и свои.
Свои - здоровые, не укушенные. Не зараженные.
Дюмон - своя. Киска Джейн - чужая.
- Отойди от нее, - роняет он для Дюмон, глядя на Джейн, и тянет с плеча дубинку. - Отойди, Док, не жди, пока она совсем отъедет.
Охранник быстро кончился - и тот, первый, которого они с Доком в медблоке завалили.
Не вот в минуту, но довольно быстро, так что Джерри тоже собирается последовать своему совету и не ждать.
Покончат с этой - продолжат осмотр, все просто, и они только что согласились, что зараженного убивать сразу.
Только, по ходу, не все согласились, потому что Дюмон, вместо того, чтобы отойти, как ей только что внятно Джерри сказал, наоборот, встает еще ближе, прямо закрывает собой Джейн, как будто должок, черт их обеих подери, возвращает.
- Давайте разберемся, - предлагает, как будто у них тут чертов сеанс психотерапии и им нужно все как следует обсудить - выяснить, кто хочет об этом поговорить, кто какие эмоции, мать их, испытывает и все такое.
Ну, если и так, то у Джерри есть ответы: он хочет об этом поговорить и хочет, чтобы никакая дохлая тварь возле него не терлась. Простые, понятные желания - есть свои, а есть чужие.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Все-таки нужно было убить Боба.
Рохо оборачивается последним, тратя эту секунду на то, чтобы поморщиться, как от ноющей зубной боли. Ну конечно. Конечно, именно это и должно было случиться.
Он уверен, что должен делать сейчас, когда поворачивается и шагает в сторону. Отрубить голову, быстро и эффективно. У Джейн тонкая шея, проблем не будет. Тонкая шея, острые ключицы с россыпью веснушек. Вздымающиеся от дыхания арки ребер, мурашки ужаса на маленькой груди. Сведенные брови и крепко сжатые челюсти, острый взгляд и тонкая темная полоска царапины.
Но когда? Он не давал ее трогать.

- Ну и хули ты, - Рохо ловит дубинку Джерри, останавливая его. - Забьешь этим девку, у которой бедро с твое плечо шириной?

- А как же «зараженных убьем сразу»? Или это другое, когда дело касается куска пиздятины? - Подает голос Боб и Рохо чувствует, как хочет крови. Убить Джейн с подачи Боба - проявление его власти. Даже если бы у уборщицы на руке были ровные следы зубов, Рохо пошел бы Бобу наперекор. Просто из принципа.

- Это касалось вас, жирные ублюдки, - Рохо толкает дубинку и встает рядом с блондинкой. Док, в целом, говорила верные вещи. Рана действительно не выглядела свежей. - Свяжем ее. Проверим. Скоро все будет ясно.

- А с каких пор у нас за главного осужденный на пожизненное ебнутый убийца, а, Джерри? - Боб злится, что чувствуется в его голосе. Рохо смотрит в глаза уборщицы.

- Джейн, - говорит он бесцветно, но в этом слове, неожиданно, звенит угроза. - Тебе не кажется, что Боб что-то бледный?