- Блять, Боб, - сказал Рохо с искренней ненавистью.

А что еще скажешь, когда самоназванный лидер их группы открыл перед налетчиками двери и пустил их, полностью разрушая весь план про оборону тюрьмы в первую же минуту осады?

Боб был высок, широкоплеч и харизматичен. Он улыбался и носил бороду лопатой, за которой следил даже в ограниченных условиях заполненной мертвецами тюрьмы. В целом он напоминал Санта-Клауса, только еще не седого и состоящего в мотоклубе. Отличный кандидат чтобы снимать рекламу нового Харлея или еще какой-то мужественной лабуды. Вот только свастика на тыльной стороне ладони и орел на груди, что иногда выглядывал из-за ворота футболки, делали его образ чуть более острым. Боб сидел за убийство на почве расовой ненависти и был нацистом, чего никогда не скрывал, а чем, наоборот, гордился.

Еще Боб был отличным лидером. Говорят, на свободе вокруг него всегда вертелись ребятки, заглядывающие своему лидеру в рот. Боб использовал идеи нацизма умело и ловко, вертя их себе на пользу в нужные стороны, и когда все рухнуло - именно он встал во главе обитателей тюрьмы, безболезненно и неотвратимо заняв пустующее место лидера своей широкой грудью. Всегда должен был быть тот, кто ведет, ведь так?

Их маленький коллектив из человеческого мусора и нескольких нормальных, но невезучих людей, сложно было назвать сплоченным и способным на что-то большее, чем вялое существование под защитой стен и на запасах провизии. Боб держал костяк их группы, тех, кто нуждался в направляющей руке. А остальные, меньшинство, отошли в сторону, прибрав к своим рукам несколько дальних углов блока. И время просто шло, они все просто выживали, а атмосфера в тюрьме становилась все более густой и затхлой, наполнялась невидимым газом всеобщего раздражения. Хватит одной спички, чтобы все взлетело на воздух.
Но не успело. Потому что однажды они услышали звук пулеметных выстрелов, который оказался приятнее любой музыки. И очень, очень плохим знаком.

Тюрьма загудела словно разворошенный улей. Вооруженные люди, что методично зачищали территорию от ходячих трупов, для некоторых были надеждой на спасение, хорошей новостью. А для некоторых они были тем, чем и являлись - тяжеловооруженными незнакомцами с непонятными целями.
Хотя нет, цели были весьма понятны. Почти все, запертые в корпусе, были заключенными в тюрьме, а не просветленными мальчиками из церковного хора. Никто не будет спасать их, никто не придет ради них. Вопрос только в провизии, в запасах воды и медикаментах. Тюрьма была драгоценным кладом, и никто не хотел отдавать свое без боя.

Во всяком случае, так решил Рохо. И Джейн, в целом, согласилась с планом дать отпор, хотя и считала переговоры более разумным вариантом. Но пока они были под прикрытием стен и дверей - у них было преимущество. Они могли держать оборону. И Рохо знал, что ублюдок Кейтель думает точно так же. Они оба знают, что ресурсы — это не только еда и оружие, но и женщины. Что им придется драться.
Боб согласился с ними, улыбнулся, честно глядя в глаза Джерри. Он не смотрел на Рохо, не считая того за равного, и, тем более, совершенно не воспринимал всерьез женщин, используя их как цель для своего странного флирта, не более. Но с Джерри он поговорил и они пришли к общей мысли. Да, держать оборону, да, использовать все возможности для защиты. Да,  у них преимущество.

Но когда через два дня захватчики вошли в здание тюрьмы, Боб просто открыл перед ними двери и пустил внутрь.

- Добро пожаловать, - сказал он, самоуверенно глядя лидеру незнакомцев прямо в лицо. - Вам пиздец как повезло, что вы нашли нас. Так вот.

Рохо услышал, как рядом зашипела сквозь зубы Джейн, словно змея, сворачивающая кольца для броска. Да, он был с ней согласен. Им пизда.

- Наши требования очень простые – мы меняем треть вашего оружия на пропорциональную часть наших запасов провизии, - Боб продолжал, ухмыляясь и смотря на незнакомцев свысока, словно они были псинами, приползшими подыхать на пороге его дома.

Рохо видел, как остекленели глаза Джерри. Его собственный взгляд вряд ли был адекватнее. Они умрут, их просто расстреляют, всю их несплоченную толпу идиотов, стоящих за Бобом, словно тот был местным божком, а  не старым зазнавшимся говнюком.

А Боб не затыкался. Он говорил и каждое его слово рыло их братскую могилу все глубже. Он не видел взгляда главы налетчиков, он не понимал, что говорит. Он требовал, словно у него была власть, и Рохо понял, что пора его заткнуть. Он рванул вперед, сквозь толпу, и верный человек Боба, знающий, что от Рохо будут проблемы, рванул ему наперерез. Все мгновенно превратилось в ожесточенную драку своих со своими.

Больше всего Джейн не устраивает отсутствие сигарет - с остальными лишениями она способна смириться. Поэтому, когда на территорию заваливается отряд незнакомцев, до зубов обвешанных любимыми мужскими игрушками, разнокалиберными пушками, первая ее мысль именно о куреве. Она почти готова отдать руку за пачку самых вонючих сигарет.

Но мысль быстро блекнет и вскоре исчезает вовсе, ровно с такой же скоростью, с которой окончательно мрут ходячие во дворе Коламбии - люди не пытаются связаться с теми, кто внутри, они даже не знают, что в корпусах остался кто-то живой, а значит, они пришли не спасать. Конечно же не спасать, думает она, придя за очередным ужином в первый день зачистки, бегло осматривает запасы еды, еще пухлые, достаточные для выживания длительное время.
Очередной первый день для них. В прошлый раз он закончился добровольно-принудительным заключением даже для неосужденных.

Она делает вид, что поддерживает идею держать оборону до победного, но на деле просто не решается активно спорить. Что она вообще в этом понимает? Нихера не понимает, вот что. Если все эти большие суровые мужики хотят делать так, то пусть делают. На самом деле, конечно, просто трусит, опасается, что у пришлых есть, допустим, гранаты, и они прорвутся, рано или поздно. Агрессивная оборона должна сказать им гораздо больше, чем сами слова - им есть, что защищать, вот они и защищаются, а значит смысл прорываться есть, хотя бы из любопытства. Не за красивые глаза этим пришлым достались такие пушки.

Постоянные выстрелы нервируют, но, все же, меньше, чем улыбка сраного Боба, успевшего достать Джейн еще до того, как все случилось. Он пиздит, пиздит как дышит, он что-то придумал, а соглашается наигранно, как и Джейн, только он-то как раз нихуя не боится, этот сраный Боб, он всегда в себе уверен, как уверены в нем его подпевалы. Джейн делится своими опасениями - только на счет Боба - с Холли, но ни на что особо не рассчитывает, просто успокаивает нервы за чужой счет. Все равно тут только два пути - ничего не делать или пришить Боба раньше, чем он сделает что-то дебильное. Со вторым, как водится, могут быть проблемы в виде его жополизов, а считать трупы рановато. Уже считали.

Когда Боб действительно делает дебильное - открывает двери - Джейн не может поверить глазам несмотря на всю свою паранойю. Ушам она тоже не верит, мысленно по кругу повторяет «нет-нет-нет блядь нет» и хватается за рукав робы Рохо.

- Они убьют нас, - шипит злобно, скрывая за этим панику. - Нам пизда.

Им пизда. Пришлые просто перестреляют всех к чертовому бате, заберут их еду и все, все закончится. Очень быстро и очень некрасиво.

Конечно, Рохо срывается к ублюдку, чтобы тот подавился собственными зубами, и, конечно же, за ним срывается Джерри, иначе не могло и быть. Она может остаться в стороне, может забиться в угол и сбежать, как только все утихнет, это будет разумно.
Разумной Джейн никто никогда не называл.

- Не стреляйте! - Она вырывается вперед драки, встает между дерущимся клубком своих и дулами чужих, тощая и бледная, с черными кругами под глазами, безоружная, поднимает вверх раскрытые ладони. - Пожалуйста, блядь!

Не то чтобы она понимает, что именно делает.

- Не слушайте эту падлу, он не главный, наглый, но не главный! - Джейн задыхается от очередной волны страха. - Сраный боже, мы готовы нормально говорить, я клянусь!

Только тогда понимает, что слушать конкретно ее, всю из себя мелкую пизду, вряд ли будут, но провернуть ситуацию взад уже не может: зубы Боба на полпути к его желудку и вернуться на место оратора он не может, даже если очень хочет.

Они в этой тюрьме как пауки в банке. С одной стороны – безопасность, стены, двери, решетки. Все что было создано для того, чтобы держать на коротком поводке заключенных тюрьмы Коламбия, изолировать их от внешнего мира, с которым они не ужились, после апокалипсиса спасло им жизнь. Им, и еще горстке людей, в числе которых Холли Дюмон. Возможно, в этом есть ирония. Возможно, потому что  Холли с трудом дается ирония, не исключено, что они не узнают друг друга даже если столкнутся лицом к лицу.
Так вот – о банке. С одной стороны – безопасность, но пауки имеют привычку жрать друг друга. Не обязательно из-за еды, воды и медикаментов (этого в тюрьме пока был достаток), но просто потому что это в их природе. Дюмон, остро чувствующая настроение окружающих ее людей, ждала катастрофы. Все эти мелкие и мелочные придирки со стороны Боба и его компании, эти взгляды, разговоры, которые затихали в одной части блока, чтобы, спустя несколько минут, возобновиться в другой – все предвещало беду. Может быть не со дня на день, но скоро.
Оказалось – скорее, чем она думала.
Потому что банку разбили.
Не так уж много времени на это требуется, всего-то пара минут.
Открыть дверь много времени не требуется. Подписать себе и всем, кто по эту сторону двери смертный приговор много времени не требуется. И ей бы, конечно, стоять подальше и не отсвечивать – по рекомендации Джерри, который считает, что Дюмон в любой ситуации лучше стоять подальше и не отсвечивать, но Холли пробирается вперед.
Как раз чтобы успеть на выступление Боба – последнее выступление. Как раз чтобы успеть увидеть, как завязывается драка, и не успеть остановить Джейн. Хотя бы попытаться остановить.

Холли, наверное, забывает дышать – не она одна. Можно поспорить, не она одна. В поддержку Джейн раздаются голоса, подтверждающие, что все так – мы готовы говорить нормально. Но, понятно, тут же раздаются и другие, призывающие биться насмерть. Дюмон вскидывает голову, смотрит на одного такого крикуна – правда? Он правда готов тут лечь, а потом встать и пополнить собой толпу мертвецов? Похоже, да, готов. Она может объяснить такие самоубийственные порывы, но вот разделить их – нет. Никак не может.
Как и стремление убивать – убивать показательно, даже, пожалуй, красуясь. Вот как то делает предводитель тех, кто пришел в тюрьму Коламбия. Пришел, чтобы разбить банку с пауками и напустить на них других пауков, побольше и пострашнее.
Она отворачивается, когда бита снова и снова опускается на череп Боба, но те, кто рядом – смотрят. Кто-то со страхом, кто-то заворожено, словно под гипнозом. Но это язык, который понимают в Коламбии. Самый простой и доступный язык. Грубая сила, жестокость, оружие.

Когда короткое, но запоминающееся представление заканчивается и этот человек (человек ли) с битой заговаривает с Джерри, кто-то из обитателей тюрьмы довольно грубо толкает ее в плечо, заставляя сделать шаг вперед. Может, считая, что в эту минуту она должна быть со своим «дружком», а может, ради потехи. Дюмон не может сказать, будто за год разобралась, что  происходит в голове у всех этих убийц, составляющих костяк их нового общества, в котором она сама чувствует себя инородным предметом. Ну, или раковой опухолью, и такие мысли приходили ей в голову.

- А что за предложение-то, - раздается благодушный голос Клэнси – бывшего охранника.
- Если можно договориться, то чего не договориться, ага? Мы тут все нормальные, да, парни? Любим договариваться.
В свое время Холли заплатила ему сто долларов за банку колы для Джерри – что, несомненно, выдавало в Томе Клэнси успешного предпринимателя. Позже Дюмон только уверилась в своем первом впечатлении. Клэнси был сам себе на уме, но точно не подходил на роль хорошего парня «я прикрою, вы бегите». Так что Холлидей, признаться, удивлена.
- Спорный диагноз, - тихо говорит Холли Джейн.
И это не ирония. Холли не дается ирония.

[indent]Наверное у Бога были еще незаконченные дела с Уэйдом, раз он сделал так, чтобы Рамси оказывался всегда в нужное время в нужном месте. Хотя сам Уэйд, наверное, ждал конца этому ебаному миру как никто другой. Апокалипсис - это утомительно. Фраза, по которой Уэйда знал если не каждый, то почти каждый. И ведь это не столько пафосная, сколько правдивая мысль. Политика постоянного выживания на посту, казалось бы, ответственно-безответсвенного за своих людей лидера утомляла еще больше, чем сама мысль о том, что грезить о мирной жизни бессмысленно, поскольку вирус никуда не денется, а оставшиеся люди озабочены не тем, чтобы сплотится и сохранить то, что осталось от цивилизации, а наоборот - устраивают бойни между с собой в перерывах между рубиловом метрвяков. Прогрессивно. И это не философский мотив, а реальный взгляд на происходящее, и не сойти от осознания бессмысленности и безысходности конкретно самому Уэйду помогало то, что ему все это нравится. Где и когда, как не здесь и не сейчас он мог бы почувствовать столько власти одновременно над таким количеством человек. Уэйд Рамси упивался собственным авторитетом, знал, что его боятся и уважают и нисколько не гнушался мерзких тактик в отношении получаемого.
[indent]Фактически Рамси было нечего терять, а наплевательское отношение к собственному положению в нынешней иерархии в обществе он оправдывал тем, что осознанно понимал тот факт - он не незаменим. Да, он сейчас что-то да значит, да, люди сейчас зависят от него; но по факту - не будет его, найдется другой, а после заменят и его. Незаменимых нет, неповторимых не бывает. Потому любое дело или план, которые априори были обречены на провал, но каждый раз выходили как никогда удачно, это лишь игры Рамси с фортуной. Как и план по очистке тюрьмы. Знал ли Уэйд, что у него получится? Будем честны, когда ты осознанно нарываешься на армию безмозглых, ведомых только чувством голода и жаждой убийства тварей, ты либо дурак, если сразу веришь в свой успех, либо очень самоуверен и где-то заранее взял сейв. Уэйд был дураком.

[indent]Сублимация. Защитная реакция, где посредством юмора (и не только), отшучиваяния человек пытается скрыть тот факт, что ему страшно. Отвлекает внимания от того, на что не хочет, чтобы его обращали. Только от кого скрывает: от самого себя ли или от окружающих? Уэйд слышит отклик на свое предложение, полное энтузиазма, без капли отчаяния в голосе. Не сказать, что это его оскорбляет, но надо отметить тот факт,что это его подстегивает, провоцирует на то, чтобы показать всем, кто еще не до конца осознал - Уэйд не шутит, он пришел сюда не договариваться и выбора всем этим людям на самом деле им никто не давал, его нет. С другой стороны, отсутствие выбора сильно упрощает жизнь - тебе не нужно ломать голову, что делать, да как быть - все решено за тебя. Есть, правда, небольшой нюанс: не всегда тебе понравится решение, которое принято за тебя.
[indent]— Год выживали и без пушек, — едва ли везение чистой воды, Рамси отмечает это про себя, с легкой усмешкой думая, стоит ли напомнить ребяткам, что от толпы мертвецов снаружи теперь их защитит целое ничего. Уэйд в этом плане оказался не столь дальновиден и там, где можно было подойти к делу более виртуозно, он чаще всего был сторонником обычной грубой силы. Мешает стена? Снеси ее к чертовой матери, даже если обойти ее можно с обеих сторон; не очень умно, казалось бы, а с другой стороны - зачем тратить время, когда порой каждая секунда на счету.

[indent]— Тише, приятель, не так быстро. — в воздухе на секунду виснет тишина, поскольку Рамси навешивает интригующую паузу. По нему видно, что то, что он скажет дальше, не понравится никому, кроме него самого. — Вы же не думали, что я заберу всех желающих? Мне не нужен бесполезный балласт, — Рамси еще раз смотрит на труп Боба, делает наигранно-скорбное лицо и грустно вздыхает, — вот его бы с собой точно не взял.. слишком шумный, — после короткой паузы бросает Рамси, засмеявшись. — Не люблю шумных, —  и также резко прерывая свой смех.

[indent]Когда дерьмо повторно накинули на вентилятор, и стало понятно уже всем, что уже не отмыться и так просто никто отсюда не уйдет. Как бы халатно к своему положению Рамси не относился он понимал несколько вещей: первое - это то, что чем больше народа он подбирает, тем краткосрочнее будет его правление. Люди не любят, когда ими управляют, однажды и в его группировке найдется такой же выродок, как сам Уэйд, который когда-то устроил бунт, с которого все началось; второе - чем больше людей, тем сложнее их организовывать. Всех не запугаешь, да и сберечь горстку людей проще, чем толпу. Численность не всегда решает, а коллективного разума в группировке нет. Каждый сам себе на уме и по факту, сколькими бы правилам Уэйд их всех не обложил, каждый думает в первую очередь о себе самом; и третье - Рамси попросту не нужны были новые люди. Так что это был тот самый момент, когда это его должны были бы убедить, что они могут оказаться полезны группировке. Так что план был проще одноклеточное - лимит в количество человек, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, а остальных в буквальном смысле на пушечное мясо. Нужно же чем-то (кем-то!) отвлекать ходячих.

[indent]Так что там, где мир задыхается в прагматизме, отношения увешаны визуальным мусором в флуоресцентных красках спектра, а все вокруг, подобно казино, сочится фальшью и аберрацией, нет места для человека, что не сможет взять ситуацию на крючок. В углу, где подкожный зуд топчется на ступнях давно убитой веры в когда-то существовавший мир, есть небольшой, оббитый шкурами людей пуф, на котором восседает необъятная истерия. Она — огромный неприрученный зверь с неухоженными когтями, что метят на чужой шее французский розовый крест, обаятельно шепчет на ухо хозяину мотивационные речи и просит никогда не прогибаться под чужим давлением. В прочем, не всем в этом мире грозит легкое поражение. Особенно когда от прагматичного мира не осталось и следа. Да и от мира, в общем-то тоже.

[indent]Хотя спустя минуту размышлений и после небольшого отчета своих людей о положении дел на остальной территории тюрьмы, голову Рамси посетила куда более гениальная (нет) идея. уходить сейчас было бы глуп, людям Уэйда нужен был отдых и почему бы не переждать здесь? Зачистить оставшуюся территорию, может пополнить запасы, а после, уже с новыми силами двигаться дальше. Нужно было только решить, что делать уже с существующими жителями тюрьмы: перебить как тараканов или приручить, как диких псов.

[indent]— Предлагаю бартер, — среди людей Уэйда поползли смешки тех, кто уже догадывался, что ничего хорошего лидер не предложит, и негодующие возгласы тех, кто знал Рамси недостаточно хорошо. — Мы ведь по доброте душевной, абсолютно безвозмездно, пришли, освободили, предложили помощь. Даже освободили от от угнетателя, — Уэйд кивнул на труп Боба, — с вашего позволения мы здесь задержимся. — последнее сказано больше риторически, нежели Уэйд действительно нуждался в согласии заключенных.

[indent]Основной особенностью дивного нового мира было постоянное осознание ошибочных путей и решений, приходящее слишком поздно, чтобы что-то представлялось возможным исправить. Уэйд мысленно стукнул себя ладонью по лбу, как только нечеткие сигналы его интуиции, отголосок более серьезного и предприимчивого Уэйда, что жил мечтателем, идущим по тонкому мосту, соединяющим разум и инстинкты, дал понять, что они потеряли много времени, пока разглагольствовали, а о ом, что Рамси изрядно нашумел, когда пришел, у него выскочило из головы. Вероятно выбило отдачей, пока мутузил череп Боба.

[indent]Не то не дожидаясь, не то полностью игнорируя ответы заключенных, все несогласия и их идеи, Уэйд озаботился тем, чтобы восполнить утраченное время. — Том, нужно восстановить стену со стороны, где мы пришли. Опытным путем мы выяснили, что она недостаточно надежна, так что нужно укрепить. — Рамси усмехнулся, обращаясь уже к другим ребятам, — парни, проверьте коридоры в следующий блок, соберите мне информацию о количестве людей. Живых людей, — уточнил Уэйд, — на территории. Трупы можете не считать, но отметьте на схеме их местоположение и спрогнозируйте возможные перемещения, учитывая последние события. Вы знатно нашумели, ребята! — сбросив груз ответственности, усмехнулся Рамси, наконец снова обратив внимание на кучку заключенных.

[indent]— Не захотите помогать, не мешайте. Я не...

[indent]Уэйд не успел договорить. В тот же момент стальные ворота хваленой тюрьмы не выдерживают натиска возбужденных трупоедов, состоящих, что неудивительно, из мужчин, - вероятно это все те заключенные, мутировавшие на территории тюрьмы, но ушли; ворота с грохотом падают на растерзанный временем и растительностью асфальт – волна падали врезается в военную машину, автозак для заключенных, ломая свои кости и зубы о бронированные пластины. Рамси обратил на нее внимание еще когда они пришли, подумав, но отбросив идею, ведь спустя столько времени едва ли эта консервная банка заведется. Хотя, стоит отдать ей должное, она довольно надежно укрепленная консервная банка. И все же ожесточенного напора мертвяков хватает, чтобы ощутимо втаптывать колеса автозака глубже в растопленную грязь, из которой совсем скоро уже будет не выбраться - некоторые ходячие сами увязывают в ней. Даже будучи абсолютно мертвыми с точки зрения здорового человека, ходячие вскоре поняли, что шумела не машина. Ведомые неутолимым голодом, мертвые начали движение к блоку, где собралась конференция.

Отредактировано Wade Ramsey (2021-03-04 14:51:40)

Зря она это сделала, конечно, но действительно - отмотать назад невозможно. И вот Джейн стоит перед всеми этими вооруженными мужиками, одна, нулевкой на амбразурах, и чувствует себя полной дурой, а успокаивает ее только то, что этим она защищает своих. Не сраного нациста Боба и его трусливых, ведомых подпевал, с одной извилиной на всю компанию, а прямо своих, тех, кто ей не безразличен и кому не безразлична она. Кто не считает ее пустым местом и трофеем и даже заботится, пусть и по-своему.

Игнорирование ее до жопы храброй персоны навязчиво колет где-то меж ребер, но внутренне она выдыхает, провожая косым, ошалевшим взглядом фигуру главного, мигом теряя аудиторию. Вполне довольная этим, она отходит на пару шагов назад, а потом и отпрыгивает, когда на голову Боба тяжело опускается бита.
Джейн ничего не говорит, но смотрит, в своей манере - вылупив большие зенки. По ней не совсем понятно, испугалась или еще что, да и кто может сказать наверняка, если даже сама она не знает. Думает только, что ей совершенно точно нужна бита. Или что-то похожее, длинное, крепкое и дробящее. Мозг услужливо подсовывает шутку - у тебя уже есть Рохо, девочка, только что-то совсем не весело от этой мысли. Рохо ведь там, в эпицентре, и Джерри тоже там, и ни один из них не застрахован от участи, что досталась наглой бородатой мрази. А Холли вот, прямо здесь, по левое плечо, и ее ведь придется ловить в случае чего, чтобы не попала под горячую руку.
Кто бы поймал Джейн.

- Пусть будет рак жопы, - невпопад, тихо отвечает Джейн Холли. Если даже док не может сказать ничего конкретного, то ей остается только тупо шутить. Пары минут для диагноза, конечно, маловато, но часов и, тем более, дней на такое у них может не быть вовсе.

Рохо возвращается, а с Джейн падает один камень из десятка. Она согласна с его молчанием на сто процентов и сама ничего не говорит, слушает, как со всем этим блядским шапито пытается разобраться Джерри. Не идеальная кандидатура для переговоров, но кто идеальная? Сама-то проебалась. А, раз главный выцепил из всей толпы именно его, то и слушать его, возможно, будет.
Самой смешно от этого - не идеальная кандидатура. Как будто у них есть выбор, как будто все не может пойти по пизде вообще от чего угодно. Джерри, хотя бы, усвоил те пару уроков, включающих в себя удар стулом по хребту, и дока, вроде как, слушает. Пусть. Пусть Джерри. Джейн доверяет Джерри, насколько это вообще реально учитывая все обстоятельства.
Хотя вот теперь кажется, что стулом по хребту было зря. Надо было резать Боба сразу же, как он проебался первый раз, при всех рисках устроить массовую бойню.

Разговор она и слушает, и не слушает одновременно, больше наблюдает за языком тела - более важной штукой, чем слова. Бла-бла можно перебить за секунду одним-единственным действием, крохотным жестом, дающим команду огня. Сама удивляется, откуда в ней все это, понахваталась за столько времени, видимо, но длится удивление не долго, прерванное скрипом и грохотом со стороны главных ворот.

А дальше все быстро - Джейн даже не нужно смотреть на Рохо, чтобы рвануть за инвентарем, приказывая еще нескольким людям делать то же самое. Они действительно год выживали без пушек, но это совершенно не означает, что оружия у них нет. То, что оно не стреляет, не делает его менее опасным, как показал на своем примере главарь пришлых. Они готовились к прорыву очень долго.