Чертовы крысы, Лиззи в этом уверена, бегают по подвалу и их там много. Она точно слышит их пищание и то, как они скребутся, пытаясь выбраться наружу. И днем слышит, и ночью. Но есть в подвале нечего, там папочкины секреты – разноцветные таблетки, белый порошок, бурый порошок, все в железном ящике с крышкой. А больше там ничего нет, поэтому крысы скоро сдохнут от голода, надо только подождать. Или сожрут друг друга. Папочка говорил, что крысы жрут друг друга. Потом добавлял, что все жрут друг друга, и люди тоже, если очень надо, потом щипал Лиззи и Милли и говорил, что съест их, но Милли первую, она толще, и было ужасно смешно.
Сегодня у Лиззи поход в магазин, у нее каждый день расписан, и расписание, разрисованное цветными карандашами, висит на неработающем холодильнике. Это важно, чтобы все шло по плану, потому что иначе она нервничает, а когда она нервничает – заикается. Правда, говорить ей не с кем. Милли в сарае и больше не разговаривает, а папочка ушел по делам и еще не вернулся. Лиззи ставит крестики в календаре – он обещал вернуться скоро. Когда скоро, Лиззи не знает, но зачеркивает каждый день без него.
- Будь хорошей девочкой, малютка Лиззи и присматривай за сестрой, - сказал он, подхватывая рюкзак, как будто собрался в поход, но в походы они всегда ходили вместе.
И ушел.

Чтобы дойти до магазина, нужно сначала идти по шоссе, но это не трудно, только долго и скучно. Чтобы не было так скучно, Лиззи рассматривает брошенные автомобили. Когда начинается сам город, надо быть настороже. Он не пустой, тут есть Кусаки. Больше всего кусак заперто в старшей школе, на стадионе, Лиззи туда не ходит. Некоторые кусаки просто топчутся на одном месте, как, например, миссис Крюгер – она торчит в палисаднике, не может выйти…
- Здравствуйте, миссис Крюгер, хороший сегодня денек, - вежливо здоровается Лиззи, хорошая девочка.
Миссис Крюгер рычит, скалит зубы, Лиззи хочется думать, что она тоже желает ей хорошего дня. Может даже спрашивает, как там Милли.
- Спасибо, с ней все хорошо, Милли передает вам привет.
Миссис Крюгер опять рычит – наверное, передает привет Милли.

Лизи пролазит под проволочным забором – так дорога короче, и безопаснее. Оббегает гараж – дверь поднята, на газоне так и валяется часть вещей. Лиззи перешагивает через старый тяжелый фотоальбом. Тут надо быть осторожнее, иногда тут ходит Билл Морган, он и раньше был засранцем, в школе прохода не давал ей и особенно Милли, и сейчас такой же. Еще тут ходит какой-то военный, Лиззи его не знает, поэтому с ним не разговаривает. Папочка не разрешает ей разговаривать с незнакомыми мужчинами, говорит, они все козлы, которым одного надо.

В магазине пусто. Двери открыты. На полках почти ничего нет, но Лиззи много и не надо, Милли больше ничего не ест, а Лиззи хватит и хлопьев, ну еще шоколадки. В углу, где раньше были уцененные продукты, стоит еще несколько банок фасоли и Лиззи берет одну. Она могла бы взять все, н тогда ей будет незачем ходить в магазин.
Надо, думает Лиззи, которая хорошая девочка, не забыть оставить на кассе записку. Она каждую неделю оставляет записку, потому что она продукты не ворует. Она их как бы в долг берет. Денег, правда, у нее нет, но они есть у папочки. Он вернется и сразу заплатит.

Лиззи делает свои дела и слушает, не идут ли кусаки – те рычат, шаркают, стонут, если слушать, а не ворон считать, можно быстро убежать. Лиззи быстро бегает, а еще хорошо прячется, папочка научил ее хорошо прятаться, потому что в мире много плохих мужиков. Он так и сказал – много плохих мужиков и Лиззи запомнила. И теперь смотрит на этого – огромного, у которого вместо руки нож, а рука висит на поясе, и понимает: она самый плохой. Самый-самый. Даже хуже тех козлов – папочка сказал, что они козлы, козлы и неудачники – которые приезжали к ним на ферму были не такими плохими, как этот, и Лиззи становится страшно, так страшно! Она, конечно, уже взрослая, ей тринадцать, но рядом никого – нет папочки, не шерифа Келли, нет дяди Чеза. Они бы все ему наваляли, этому плохому мужику, они бы так его напугали, что он бы убежал.
Но их нет. Папочка ушел по делам, дядя Чез в тюрьме, а шериф Келли ходит по улице президента Рузвельта, заблокированной с двух концов военными грузовиками, поэтому уйти он не может и ходит туда-сюда.
Лиззи совсем одна.

- Я не крыска, - отвечает она – голос от страха хриплый, как будто она земли наелась. – Меня зовут Лиззи и мне нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Папочка не разрешает. Он уехал по делам, но скоро вернется, уже сегодня вернется! А мамочка на небесах с ангелами и ей очень не понравится, если я буду разговаривать с вами, мистер.
Мамочка смотрит на тебя, Лиззи – говорил отец – смотрит с небес, ты же не хочешь ее расстраивать? Когда ты расстраиваешь мамочку, она плачет и идет дождь. Хорошо бы и правда, он пришел, сегодня, сейчас. Только не домой, а сюда в магазин. Лиззи даже прислушивается – но нет, шагов не слышно. Иногда она что-нибудь загадывает и это сбывается, но она уже много раз загадала, чтобы папочка вернулся, а не сбывается, хотя она хорошая девочка. Присматривает за Милли, принесла ей в сарай игрушки… Если она побежит быстро-быстро, плохой мужик ее поймает?
Будет ее ловить, или даст ей сбежать?
Всем мужикам только одного надо, Лиззи это знает. Того, что в подвале, в железном ящике. Все к ним только за этим приходили и даже однажды чуть дом не сожгли, они тогда прятались в старом амбаре, который в пяти милях от фермы. Наверное, этому плохому мужику тоже надо только одно – то самое, таблетки или порошок. Может он даже специально ее здесь ждал – знал, что она придет. В мире Лиззи Самуэльс все возможно. В мире Лиззи Самуэльс мамочка плачет с неба, когда огорчается, а где-то далеко, в волшебном городе Анахайме есть волшебный парк, в нем много-много каруселей, и папочка ее обязательно туда отвезет, ее и Милли, и они покатаются на лошадках, на карусели с лошадками, обязательно вечером, чтобы горели разноцветные фонарики.

Плохой мужик был в Анахайме? Наверное, нет, иначе у него была бы футболка - папочка обещал купить ей футболку с Эльзой.
Лиззи оглядывает его еще раз, внимательнее, смотрит на руку – на кисть, потемневшую и съежившуюся, как кусок вяленого мяса.
- Зачем? – спрашивает она, дергая подбородком в сторону страшной руки. – Зачем она вам, мистер? Вы ее хотите съесть? Она ваша? Тут еще есть фасоль – видите? Вот, на полке. Вы можете ее взять, правда, она не очень вкусная. Но у меня дома есть консервированные персики, хотите, я вам принесу? Я быстро.
Если плохой мужик поверит, она побежит быстро-быстро и спрячется, он ее никогда не найдет. Даже если ему нужен папочкин ящик, все равно – пусть уходит. Нельзя трогать папочкины вещи без разрешения, а кроме того, в подвале крысы. Кто в своем уме будет спускаться в подвал, кишащий крысами? Они могут наброситься и загрызть. Хотя, может и неплохо, если бы они загрызли плохого мужика.
Хороших надо хвалить. Плохих – наказывать.

- Будешь говорить плохие слова – боженька тебе ночью рот зашьет, - сообщает Лиззи незнакомцу. – Ты не сможешь есть и умрешь.
После смети мамочки в церковь они не ходили, папочка говорит, что церковь для дураков, и чтобы денежки у людей забирать, но в доме была Библия и Лиззи умела читать, так что она все знает про бога, все-все. Ее бог приходит ночью, через дымоход, как Санта на Рождество и наказывает плохих. Идеи наказаний Лиззи подчерпнула из разговоров папочки и дяди Чеза – когда они пили, постоянно говорили про отрезанные языки, выколотые глаза и сраных арабов. Лиззи так поняла, что сраные арабы были очень плохими, и боженька их наказал.

Значит, он носит руку с собой потому что его рука должна быть с ним – Лиззи никогда о таком не слышала, но звучит, пожалуй, разумно. Не очень приятно знать, что твоя рука лежит где-то, и Лиззи понимающе кивает плохому мужику – ей бы точно было неприятно.
- Соболезную вашей потере, мистер, - вежливо говорит она.
Думает: хорошо, когда можно с кем-то поговорить. Немножечко. Да, она помнит, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, но с Милли разговаривать стало совсем неинтересно, она только рычит и хрипит, и все в городе хрипят и рычат. А плохой мужик с ней разговаривает нормально. Предлагает мясо – и Лиззи сглатывает слюну.
Мясо выгляди вкусно.
И пахнет вкусно.
Это лучше, чем фасоль и даже лучше, чем консервированная ветчина. И даже – допускает Лиззи кощунственную мысль – лучше, чем консервированные персики.
Но брать еду у незнакомцев нельзя.
Нельзя.

- Нельзя брать еду у незнакомых людей, - сообщает Лиззи плохому мужику.
Но мясо выглядит так аппетитно и пахнет так же… Она бы съела кусочек. Всего один. Один-единственный маленький кусочек…
- Но если вы скажете мне ваше имя, мистер, то мы будем знакомы.
И она сможет взять кусок мяса.
Лиззи довольна собой – это она отлично придумала! Довольно смотрит на плохого мужика – он тоже думает, что она это отлично придумала? Может даже он не очень плохой, но Лиззи не торопится с выводами. Хороших людей мало – так папочка говорит – а плохих много. Значит, плохие встречаются чаще и надо быть осторожнее.