Ну все, они, можно сказать, обо всем договорились, и Джерри сам сказал, мол, час на отдых, дать себе собраться, а заодно усыпить бдительность этих ребят, которые, поди, и в самом деле считают, что с Джерри и Леной Мэй никаких проблем - вон, даже руки им не связали.
Обо всем договорились, и ему бы этот час использовать по назначению, передохнуть да раскинуть мозгами, как бы получше провернуть задуманное - но в этой тишине ему вообще другое в голову лезет.
Холли, Холли ему в голову лезет. Он столько времени держался, задвигал эти мысли подальше - а теперь только о ней и думает, о том, как ей там сейчас, что она думает, как справляется, выдержит ли, не перенервничает ли, ей сейчас нельзя, никак нельзя, один раз у них уже такое было, еще в тюрьме, когда она думала, что его мертвец укусил, перенервничала, испугалась за него и ребенка потеряла, а вдруг сейчас все повторится, а его даже рядом нет.
А если и нет - если не потеряет, то что. Шансов вернуться у него все равно практически никаких - Джерри трезво оценивает их шансы, его задумка, она не ради того, чтобы сбежать, она вообще ради другого, ну и вот, значит, он не может не думать о том, что не вернется. Совсем, никогда - и что?
Что тогда с Холли будет, с Холли и с их ребенком?

Нет, он не сомневается в том, что ей в группе место найдется, что ее не будут попрекать едой, не сомневается, что ее не бросят, как не бросили Лекси, когда Виктор проебался, да и она все же врач, какой-никакой, а опыта порядком за эти четыре года накопила, ценный член команды, как говорят - но все же, отец ребенка не лишний, особенно по нынешним временам.
Это странно, Джерри ловит себя на мысли о том, что это странно, но с Карен и Сарой у него такого не было - не в том смысле, что он к ним вернуться не хотел, хотел, конечно, и по дочери скучал, как ненормальный, но все же и в половину его так не дергало, что он может не вернуться, как сейчас дергает. Может, потому что он знал, что у Карен, если что, мать есть и к ней переехать можно будет, или потому что знал, что в случае чего, Карен в деньгах нуждаться не будет, что на пенсию за погибшего члена семьи можно жить, а не выживать - ну и знал, что ей, как вдове, и Саре тоже много чего обломится по итогу, и как-то не сильно по этому поводу загонялся, вообще не так, как сейчас из-за Холли.
И их ребенка, которому они еще даже имя не придумали - типа, на всякий случай, вроде как примета плохая.

Ну и Джерри бы попытаться представить, где встать, как дальше действовать, когда охранник сюда сунется на крики Лены Мэй - а он вообще про другое совсем думает, только растравляет себя, и когда Лена Мэй открывает рот, даже рад, потому что это и его мысли разбивает, вытаскивает из этой мути, в которую он сам себя все глубже загоняет.
- Жеребец? - переспрашивает, прямо щедро скепсиса в тон добавляет, будто не верит. - В жизни бы не сказал.
Но все равно не то настроение, чтобы шутить, и Джерри тон сбавляет, косится на Лену Мэй.
- Вообще, киска, удивлен, что вы сошлись. Ну, сейчас, конечно, уже не так сильно - после того, как увидел этого твоего воскресшего пасхального кролика во плоти, но все равно удивлен. Думал, если честно, ты с Престоном закрутишь, а не с Клэнси, Престон-то как тебя увидел в том лесу под Сент-Луисом, так сразу на слюну изошел, ну и чтоб ты понимала, он из тех парней, которые любят все дорогое да качественное - у него раньше, до всего, своя компания была, экспорт-импорт, я в душе не ебу, просто вот знаю, что он был крутым бизнесменом, как раз, вроде, по части таких девчонок, как ты, и я так и думал, что вы поладите, а видишь как, вообще иначе получилось.
Он и правда так думал - вроде как они с Шоном сразу друг другу понравились.
Нет, ему, понятно, вообще плевать - это он так, разговор поддержать, просто странно даже: вот он думал, что у Мэйдэй с Престоном все наклевывается, а тут раз, и она с Клэнси все чаще за столом сидит, все с ним у нее шуточки и улыбочки, ну такие, когда сразу понятно, что они организмами не то уже подружились, не то вот-вот подружатся.
Она вообще на эти дела щедрая - Джерри нет-нет, да вспоминал, как она ему в Центре улыбалась, когда в спортзал удавалось проскользнуть. Так улыбалась, что никаких слов не нужно было - и вот она Клэнси так же улыбается.

С мыслей о Клэнси он неизбежно соскальзывает на их ссору - и на ее причину, само собой, потому что рыжая тоже где-то здесь, засела как заноза, хрен достанешь сам.
- Он, поди, считает, что я ее трахал? - спрашивает Джерри невпопад, сам понимает, что невпопад, приходится пояснять. - Ну, Клэнси. Считает, что я Ньютон трахал, потому дал свалить?
Они не говорили об этом с Томом, само собой - вообще больше не говорили ни о чем, только задирались, но так-то Джерри понимает: что тут еще думать.
- Это не так. Ни разу не было, так что если ты тоже так считаешь, то пересчитай. Не в том дело. Вообще в другом.
Док его поняла - но у Дока работа такая, понимать, даже когда он сам не очень-то понимает, что и почему делает, а вот поймет ли Клэнси, а уж тем более Лена Мэй - вообще не факт, но Джерри все равно хочет, чтобы она знала. Им, может, час с небольшим жить осталось - пусть знает. Она ему свой страшный секрет рассказала, когда призналась, что столкнула этого Андерсона с моста, потому что у них не сладилось - ну а его секрет вот такой: он, блядь, безопасность всей группы поставил ниже этой неблагодарной рыжей сучки.
Ну, если за такое и есть расплата - то Джерри вот-вот огребет по полной, жаль только, что Лену Мэй за собой в это дерьмо утащит.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она так и говорит, нравилась. В прошедшем времени.
Не то что Джерри не понимает, почему, но, все же, это ему прямо ухо режет. Они же живы еще. Вот прямо сейчас они оба живы - а как там дальше будет, вообще не важно.
И это его вроде как заставляет подумать - он что это, серьезно? Собрался сдохнуть в этом городишке?
Ну видимо, так оно и есть, собрался-  а что делать. Не то что Джерри хочет этого, он Кирсанову не соврал - умирать он вообще не хочет, ему бы жить, вернуться к Холли, дожить до того, как она ему ребенка родит, да даже и без того, смерти желать ему вообще несвойственно, это все для парней сложнее, чем он, которые устроены хитрее, так что все инстинкты Джерри требуют, чтобы он попытался свалить, отбиться, прорваться за ворота этой общины, унести ноги, и ему прямо себе напомнить приходится, что сейчас не обязательно план до конца продумывать.
Вполне достаточно первых шагов - выйти за эту дверь.

Ну да, он попроще, чем тот же Клэнси - подумать только, непроработанная травма.
- Как будто с Доком болтаю, - прозрачно намекает Джерри на то, что Лена Мэй вдалась в такие дебри, что ему даже неуютно становится. - Нету у меня никакой непроработанной травмы. Вообще никакой нету, не проработанной, не непроработанной.
Договаривает и сам собой недоволен - как-то это напоминает и в самом деле их разговоры с Холли, причем те, еще в Центре, когда она всаживала эти тонкие зубочистки-вопросики ему прямо под кожу, а потом ррраз! - и снимала целый кусок, до самого мяса, и он, ясное дело, начинал орать и беситьсяю
Орать и беситься ему сейчас не с руки, ему сейчас надо силы поберечь, чтобы после - ну вот как до дела дойдет - выдать тут по максимуму, чтобы у этих ребят даже мысли не мелькнуло, что с ним договориться можно.

Да и потом, насчет комплекса вины - ну что Клэнси об этом знает. Что он о Джерри знает, если уж на то пошло - и Джерри даже неуютно становится от мысли, что любой его вот так запросто расколоть может. Про Сару Клэнси не знает - не вот они больно о прошлом трепались, да о личном - однако насчет чувства вины прямо в яблочко, и Джерри от этого недовольства трет лицо, сам себя отвлекая, когда задевает челюсть, куда удар Генри прилетел.
И удар-то так, смех один, но к головной боли добавляет немало - но это даже хорошо, сам себя уговаривает Джерри, злее будет.

- Да не пожалел, - хмурится он - Лена так все раскладывает, таким его придурком выставляет, что он вроде как сам на себя злится. - Просто... Не знаю, как объяснить. Ей на заводе все поперек горло стояло, я это не сразу понял, но понял. Все, и еда, и стены - так бывает, знаешь. Она себя как в тюрьме чувствовала, вот что, как в клетке, только без вины, я вот что думаю. В смысле, она ничего не сделала, вообще ничего, чтобы попасть в эту клетку - а попала, а Клэнси... Ну ты знаешь, кем он раньше работал, где мы с ним познакомились - он и начал: никаких побегов, никаких побегов. А это разве побег? В смысле, разве она в тюрьме сидела? Разве она что-то сделала, за что ее в клетку сажать - убила кого?
Ну так-то понятно, он вот клетку заслужил, Мэйдэй заслужила - а рыжая нет, ну и Джерри как перемкнуло тогда, он это хорошо помнит. Перемкнуло настолько, что он так и думал: нельзя ее останавливать, даже если в конце ее смерть ждет. Нельзя ее в клетке держать - и не за что.
Так ли это отличается от того, о чем они с Леной Мэй только что сами договорились?
Джерри кажется, что нет - рыжая тогда в феврале выбор сделала такой же, какой они сейчас, просто ей повезло куда-то добраться, а не замерзнуть в сугробе. И как по нему, наверное, это даже хорошо.

- Я тогда о заводе вообще не думал. Только о том, что человека нельзя нигде держать против его воли. Что это нихуя не спасение, не помощь, а вообще наоборот, ну и как-то так и вышло. Она свалила. Не знаю, что это за травма - может, как ты и сказала, что-то непроработанное, а может, как раз проработанная, вот что.
Жаль, конечно, что он Клэнси это не объяснил - и уже не объяснит. Не то что это важно, но, наверное, если как следует объяснить, Клэнси бы понял - а впрочем, какая разница.
И Клэнси тоже, наверное, разницы нет - и Джерри представляет себе, как Том пригоняет грузовик на завод, как Раст прикидывает насчет спасательной операции. Горючки у них почти не осталось, но если пешком выходить - то сутки топать, в ночь не пойдешь, значит, считай, просто так топливо прокатают, чтобы приехать к больнице и найти там только толпу мертвецов...
Наверное, поищут немного - но в темноте хули толку, и придется возвращаться.
На следующий день, дальше прикидывает Джерри, Раст, наверное вышлет группу больше - и поиски будут основательнее, еще минус топливо и боеприпасы, а все впустую, и тогда Раст свернет поиски.
Холли, наверное, спорить не станет - он знает, ей до сих пор не по себе с Пирсоном на контакт выходить, она старается держаться от всех этих дел подальше, и Джерри это ничуть не мешало, раз он всегда мог вклиниться между Доком и окружающим враждебным миром. Спорить не станет - но, наверное, будет ждать его возвращения, сперва живым, ну мало ли, а потом... Потом хоть каким - особенно как потеплее станет, как мертвецы оттают и полезут, напоминая о себе, и она, может, будет каждый раз у вернувшихся с рейда спрашивать...
Тут Джерри резко становится не до моделирования - как будто его кто-то с размаха в живот пнул, вот как становится - и он морщится.
- Добрался - не добрался, а все равно бестолку - нас на вышке уже нет, а надпись эти ребята замазали. Искать нас - только нарываться на неприятности, решат, поди, что мы попытались прорваться через мертвяков и навернулись.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Стивену, которому Сэм не сказал о том, что оба пленника в сознании, быстро становится скучно дежурить. Он пытается уснуть, но, должно быть, на узкой койке лазарета сделать это не так легко, как на комфортной кровати в домах, которые занимают "гвардейцы", так что он ворочается, пытается листать исрепанный за прошедшие годы журнал религиозной тематики, время от времени поглядывает на Сэма, который взялся сортировать карточки - Дональд завел тут порядки настоящей больницы, и это кстати: в Бернсвилле почти две с половиной сотни людей после присоединения Сент-Луиса, нечего и думать, чтобы держать в голове информацию о каждом.
Сэм тянет намеренно, и дожидается. Стивен, маявшийся от скуки, подает голос:
- Так что, они оба до утра в отрубе?
- В полном, - спокойно подтверждает Сэм, ничуть не чувствуя угрызений за ложь - ему до сих пор не нравятся планы Стивена на то, чтобы разговорить Лену Мэй, а ей сейчас точно не выдержать второго раунда. - Может, и к утру не очнутся, Дон сделал обоим обезболивающие уколы, а они и лошадь уложат, я спал как младенец по десять часов и больше, несмотря на адскую боль в ногах.
Стивен, наверное, верит его опыту, скользит взглядом по палке, стоящей рядом со стулом Сэма, потом потягивается.
- А ты собираешься здесь торчать?
- Конечно. Дональд сменит меня к утру, но если возникнут осложнения - один из нас должен быть здесь.
Стивен понимающе кивает, изображает размышления.
- Ладно.
Проходит еще с полчаса - Стивен все так же мается от безделья, время от времени пытаясь завязать разговор с Сэмом, но тот делает вид, что полностью поглощен разбором личных карт, к тому же, ему совсем не хочется разговаривать, и эта тактика дает плоды: Стивен снова потягивается, поднимается.
- Я схожу домой, может, в душ забегу, что-то у меня с животом, так крутит, просраться бы как следует... Ты тут будешь?
- До самого появляения Дона, - заверяет его Сэм. - Есть сухой ревень дома? Завари покрепче, пригорошню на стакан, миссис Маккарена рассказала, и это и правда помогает.
Стивен уходит - Сэм подозревает, что ничего у него с животом, а просто захотелось пару часов подремать на комфортной кровати, но это не важно.

Конечно, будь это сценарий какого-нибудь блокбастера, крутого боевика, по всем законам жанра Лена Мэй и Джигсо сейчас должны были бы воспользоваться тем, что охранник ушел, чтобы сбежать - но это не сценарий, на улице дежурят еще двое, прогуливаясь по главной улице общины, греясь возле разожженных в бочках на обочине костров для освещения городка, и даже если пленники внезапно соберутся с силами, их побег закончится у ворот.
Поэтому, должно быть, Стивен и позволяет себе нарушить приказ Кирсанова - уверен, что проблем от пленников не будет, что они проваляются в отключке до утра, запертые в палате, а если и нет, то что могут двое избитых людей против двух десятков дежурящих на стенах и у ворот?
Им даже оружия достать неоткуда - в Бернсвилле оружие носят только люди Кирсанова.
Не то что Сэма это расстраивает, он из тех, кто так и не привык к тяжести револьвера у пояса - но, как по нему, довольно показательно: в общине все беззащитны перед преподобным Батлером и его волей.

Когда Лена Мэй начинает кричать, Сэма будто что-то вздергивает на ноги - в ее голосе он слышит настоящую панику, страх, граничащий с ужасом, и ему вспоминается другое: та страшная ночь в Кейн-Каунти, когда они впервые столкнулись с оживающими мертвецами. Она оказалась заперта в крыле вместе с Ноа и Бэт - Ноа загрыз Бэт и наверняка добрался бы и до Лены, но Сэм успел ее выпустить.
Он и сейчас успевает, так ему кажется - торопится к запертой двери, забыв о палке, отталкиваясь от коридорной стены, чтобы двигаться быстрее, нашаривает торчащий в замке ключ и торопливо открывает.
То, что в палате темно, проходит мимо него - несмотря на то, что он оставил свет включенным.
И в этой темноте он широко распахивает дверь, чтобы Лена Мэй могла выбраться, натыкается сначала на нее, а потом краем глаза замечает надвигающуюся на них обоих массивную фигуру мертвеца... Он так и думает сначала - мертвеца, и даже тусклый свет из коридора не особенно льстит бледному до мертвенности Джигсо.
А потом этот мертвец-не мертвец обхватывает его, дергает, прикладывает об стену - хватка железная, Сэм пытается вырваться, но с таким же успехом, наверное, мог вырываться из капкана, и до него доходит.
Доходит: никакой это не мертвец, и двигается не как мертвецы, и хрипло тяжело дышит, и от него идет этот болезненный жар.

- Это ошибка, - хрипит Сэм, когда его шеи касается что-то острое и прохладное, а Джигсо будто всей тяжестью повисает на нем, клоня к полу. - Просто самоубийство! Попытаетесь бежать - и вас убьют, обоих!

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Слова Лены Мэй долетают до него издалека, почти теряются в шумном горячем дыхании мужчины, который валит его на пол, в его кислом дыхании, в обжигающем прикосновении острой грани стекла в горлу - Сэм как будто попал в другую реальность, лишь перешагнув порог этой комнаты. но вот хватка становится слабее, как и нажатие на горло стекляшкой, а затем его и вовсе отпускают.
Как следует обрадоваться этому факту Сэм не успевает - пинок попадает ему чуть пониже колена, ногу охватывает удивительно яркая вспышка боли, Сэм не может устоять, валится на пол, обхватывая свое многострадальное колено обеими руками, чуть ли не под ноги взбесившемуся пленнику, который угрожал ему смертью.
Угрожал смертью - а затем в игру вступила Лена Мэй.

Окно палаты снаружи забрано ставней, но света из коридора хватает, чтобы разобраться, что происходит - Лена Мэй напала на своего друга и тот отвлекся от Сэма, отпустил его, занятый женщиной.
Что Сэма действительно пугает, так это то, что мужчина не тратит ни времени, ни сил на слова или предупреждения, на хоть какие-то попытки договориться - реагирует будто механически, и все сражение происходит безмолвно, под звуки тяжелого дыхания, сопения, всхлипов, когда удары достигают цели.
Когда трещит шкаф, Сэм понимает, что едва ли Лена Мэй долго сможет сдерживать Джигсо - он не в лучшей форме, но ее состояние еще хуже, она едва могла пошевелиться, Сэм и знать не хочет, чего ей стоит это усилие, чего стоит удерживать его, сопротивляться.
Чего стоит выдержать эти несколько ударов о шкаф, а затем тяжесть упавшего сверху тела.

Горло пульсирует, Сэм автоматически потирает зудящее место, но облегчения не наступает - напротив, теперь к зубу прибавляется еще и боль, а на пальцах остается что-то влажное и горячее: кровь. Однако серьезного кровотечения нет, должно быть, просто царапина, и Сэм выкидывает эту мысль из головы, подползая к борющимся.
Под руку попадают осколки стекла, впиваются в ладонь, Сэм нашаривает тот, что покрупнее, рывком, опираясь на менее пострадавшее колено, бросает себя на Джигсо, пытаясь столкнуть его с Лены Мэй, как-то неуклюже тычет в него осколком, уверенный, что попадает, но неуверенный, что это приносит пользу.
- Оставь ее! Оставь ее! Вам нет нужды умирать!
Сколько времени прошло? Кто еще слышал крики Лены Мэй - теперь-то Сэму ясно, это была ловушка, она заманила его в ловушку, он попался - но кто еще ее слышал, слышали ли ее те, кто должен дежурить возле крыльца, или как раз отошли, чтобы погреться у бочки?
- Не надо! - он бросает осколок, обеими руками вцепляется в Джигсо, тащит его, толкает, дергает, а потом каким-то чудом у него получается перехватить его руку, ту, в бинтах, - должно быть, сказываются навыки санитара, не все пациентки Кейн-Каунти вели себя смирно, иногда случались и приступы буйства - и завести ее Джигсо за спину. Сэм наваливается на него всей массой, зажимая руку, не давая выдернуться - пытается его обездвижить, оторвать от Лены Мэй.
- Нужно найти другой способ!
Он и сам не знает, что несет - какой другой способ, едва ли им дадут уйти, и все же не может допустить, чтобы все закончилось вот так. Ни для кого из них.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Эти ее слова попадают прямо в цель - вот действительно, скажи она что другое, Джерри и ухом бы не повел, но напоминание о рыжей его хорошо так прикладывает, как будто ледяной воды в морду плеснули. Вот, значит, как - не только ему добреньким быть, и это и правда парадоксально напоминает ему февральскую их с Клэнси историю: он не дал Тому пристрелить Ньютон, а Лена Мэй, значит, готова глаза ему выцарапать, лишь бы оторвать от своего воскресшего бывшего.
Есть, правда, небольшое отличие: этот Андерсон, вместо того, чтобы ползти прочь, звать подмогу, кидается в общий замес - Джерри чувствует уколы, чувствует, как тот пытается его оторвать от Лены, как хватается за левую руку, которая тяжелая и как чужая...
Вся эта вынужденная возня на два фронта отнимает слишком много сил, и Джерри еще дергается, но Андерсон как-то удачно на него навалился, прямо прижался, как родной, как будто хочет зажать между собой и полом, и Лена Мэй выползает, крутясь и попадая Джерри коленом по яйцам - может, случайно, а может, нет, теперь разве поймешь.

Короче, просто и смех, и грех - случись с ним такое раньше, Джерри, наверное, пустил бы себе пулю в лоб от позора, потому что это и правда стыдоба, стыднее некуда, то, как они втроем возятся на скользком линолеуме, собирая мелкое раскрошенное стекло, пытаясь пнуть друг друга побольнее, все трое слишком калечные, чтобы нормально все оформить, как полагается, и это сейчас со стороны, наверное, больше похоже на неотработанный тройничок, но это только со стороны, потому что внутри происходящего все трое настроены очень решительно, это Джерри чувствует по тому, как прижимает его к полу Андерсон, который, даром что строит из себя пасхального кролика, руку ему крутит со знанием дела и полной решимостью довести до перелома, если Джерри не перестанет выебываться, а попробуй повыебывайся после удара по яйцам.

Ну и, наверное, Лене Мэй это все тоже смешным кажется - Джерри так-то ее слышит с пятое на десятое, больше занятый своими проблемами, а вот смех ее сразу же выцепляет, и сам смех узнает. Ни хера ей не весело - не от радости она смеется, да и радоваться нечему, но, может, с нервов, пиздит она как не в себя, прямо заткнуться не может.
Он поворачивает голову, оставляя на линолеуме полоску слюны - в голове так мутится, не то проблеваться, не то лечь и помереть - глядит на Лену, сидящую тут же, в паре шагов.
- Вальгалла. Вальгалла это место называется, куда те, кто в схватке помер, попадают, - хрипло отвечает он, потом дергает башкой. - Слезай с меня, мудила. Хули ты вообще приперся, ты ж даже не охранник, у тебя и пушки нет...
При делах - не при делах, но это их последний шанс, единственный, может, шанс, а теперь что, второй раз такая штука не прокатит, мудила этот их хитрость всем заложит, ну и все, считай, приехали, слазь.

Линолеум под щекой быстро нагревается, Джерри вздыхает рвано, сердито - вот такая расплата ему за доброту, все он платит и платит, когда это все кончится. Когда это все кончится - а Доку к осени рожать, и что. Где он к осени этой будет и будет ли вообще.
- Какой, блядь, еще раз пробуем - сейчас твой дружок всех предупредит тут, они нас снова вырубят и растащат по разным сараям, а там кто первый расколется, а ты мне про жалость трешь...
Он умолкает - попытка эта неудачная из него прямо последние силы выжала, и ничем не закончилась, и Джерри, на самом деле, и правда жалеет, что не сдох тут по-тихому, а потом не загрыз и ее, и ее дружка.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Сэм пропускает мимо ушей слова Лены Мэй о том, что он уйдет - и упрямо фыркает, когда она говорит, что его это не касается. Впрочем, Джигсо отвечает на ее слова, берет на себя этот труд, хотя Сэм не стал бы выражаться так буквально, но ведь так и есть: он не может отойти от нее с самого ее появления в Бернсвилле.
Потому что, должно быть, все еще не может поверить, что снова ее видит - и даже после всего не готов потерять ее вновь, вновь ее хоронить.
И если для этого ему нужно отговорить ее совершить чудовищную глупость - а вместе с ней и ее приятеля - Сэм готов все свое красноречие употребить на это, до утра сидеть, держать их обоих за ноги, поднять тревогу, словом, все, что угодно.
- Потому что я знаю. Потому что провел здесь почти год, - отвечает он.
Она говорила о "медведях" так, будто вечность с ними провела - ну так он тоже многих в Бернсвилле узнал хорошо, и тоже знает, о чем говорит, даже если речь идет о Роберте Батлере.
- Ты можешь мне не верить, но я прав - здесь не убивают людей, это запрещено. Батлер чтит заповеди и так управляет этим местом. Если он пойдет против своих же прошлых слов, то потеряет доверие и власть, а власть - это то, что он ценит больше всего.

Они оба выглядят неубежденными, Джигсо поднимается на ноги, Сэм тоже встает, преграждая собой открытую дверь. Едва ли он сможет помешать им, захоти они выйти - особенно если они оба будут играть против него, а не против друг друга - но он все еще уверен, что выйти сейчас - это подписать себе смертный приговор.
- Я не ищу неприятностей, но и тебе не дам это сделать. Вам обоим, - он хмуро смотрит на поднявшегося по весь рост Джигсо, потом, едва ли не против воли, на стекло, когда-то бывшее стаканом. Он сам оставил здесь этот стакан - и поплатился за это.
Сэм дотрагивается до саднящей царапины на шее - кровь уже запеклась сухой коркой, отпадающей чешуей от прикосновения, и от прикосновения же зуд становится сильнее.
- Когда сюда пришли люди из Сент-Луиса, еще осенью, в поисках убежища, они, кажется, были ужасно впечатлены тем, сколько здесь народа - и они просили  помочь им. Они знали, что вы... "Медведи" собираются напасть, искали, куда бы сбежать, но затем они подумали, что могут дать отпор, объединившись. И могли бы, наверняка могли бы - здесь много людей, пусть даже большая часть никогда не держала в руках оружие, но вместе с Сент-Луисом они могли бы защитить свой дом, заставить "медведей" убраться, однако Батлер отказался. Разрешил им перебраться сюда, желающим, но отказал в другой, военной помощи.
Сэм делает паузу - он не был готов копаться в событиях полугодовой давности, а сейчас от того, насколько внятно, насколько точно он расскажет всю историю, зависит, сумеет ли он их убедить.
Спасет ли им жизни - жизнь Лены.

Он смотрит на Джигсо, качает головой.
- Нет. Нет, это не Бернсвилль. Никто не выезжал из Бернсвилля зимой на дольше, чем пару часов - я бы заметил. Бернсвилль не будет нападать на вас. Батлер не станет рисковать своей репутацией, своей властью, а она держится на том, что он спасает тех, кто ему доверился. Спасает, а не подвергает опасности.
Сэм всматривается в их лица, потом отступает, захлопывая дверь, прижимает ее своей спиной.
- Власть и репутация - это все, что его волнует. Пока "медведи" не пришли сюда сами, его устраивает ситуация.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Сэм морщится, нервно трет подбородок, когда Лена Мэй рассказывает, через что им пришлось пройти - да, да, он все понимает, он видел кисть того, кого она называет Джигсо, видел обрезанную фалангу, видел синяк на ее теле, эту ссадину на лбу, которую пришлось зашивать. Да, он все понимает, знает, что Кирсанов умеет получать то, что хочет - умеет, как и Батлер, только у Кирсанова свой способ, не менее, а может, и более эффективный. Помнит и свои собственные эмоции полугодовой давности - помнит, как ему (да что уж, признайся) было страшно, там, в колодце, а потом в амбаре.
И хотя он не знает, кто такая эта Холли, о которой Лена напоминает своему другу - советует представить, как Кирсанов ей палец отрезает - он видит, какое у Джигсо становится лицо, как задумчивое внимание сменяется чем-то другим, куда более мрачным, даже убийственным. Это выглядит чуть ли не завораживающе, Сэм впервые видит, как это бывает - и как у Джигсо меняется лицо. Наверное, именно с таким лицом он душил Лену Мэй, с таким лицом вжимал остколок стеклянного стакана Сэму в шею - но четыре года апокалипсиса закаляют не хуже любого горнила, а Сэм и прежде не был из робкого десятка.

- Нет! - говорит он громко, отвечая Лене Мэй, но смотрит на Джигсо - они как будто играют сейчас, кто сможет представить аргумент убедительнее, хотя Сэм понятия не имеет, чем сможет побить карту с неизвестной ему Холли, которую вытащила Лена. - Зачем бы эта информация не была нужна Кирсанову, здесь все решает не он, а Батлер. Кирсанов не любит сюрпризы, он помешан на безопасности этого места, готов на все, чтобы Бернсвилль выстоял, но решает не он. Решает Роберт Батлер, и его решения... Они здесь закон, он здесь закон, а для Кирсанова он, должно быть, Мессия, спустившийся прямиком с неба. Чего бы не хотел Кирсанов, сделает он то, что велит Батлер - а тот никогда не отдаст приказ о нападении.
Сэм не знает, как еще их убедить - переводит взгляд с одного на вторую, качает головой, глядя прямо в глаза Лене Мэй.
- Ты спросила, были ли здесь пленники до вас... Нет, потому что Бернсвилль принимает любого, дает убежище любому, кто согласится с правилами, здесь не держат никого против их воли, но... Несогласные, - торопливо продолжает он. - Иногда кто-то не согласен с тем или иным, с какими-то вещами, и тогда оказывается в колодце, подвешенным за ноги. Это делает Кирсанов, оставляет тебя висеть так час, два, потом, когда тебе кажется, что ты вот-вот задохнешься или потеряешь сознание, тебя вытаскивают из колодца, дают прийти в себя, и опускают вновь, и так всю ночь. Это что-то вроде наказания - но затем Батлер предлагает тебе выбрать: оставаться в общине или покинуть ее. Говорят, кто-то уходил - я таких не застал. Все, кому предлагали этот выбор позже, выбрали остаться. Я сам выбрал остаться - считаешь, если бы здесь держали пленников или убивали кого-то, нам предлагали бы выбор? Предлагали бы остаться на правах таких же жителей общины?
Да, есть и цена, которую надо заплатить - например, у Сэма в зубах навяз этот привкус прогорклой благодарности - но он жив, и Джим Бакстер жив. И Ной Уилсон жив.
- Я тут год. За этот год здесь убили троих - все трое были укушены, - заканчивает Сэм. - Скольких за год убила ваша группа и сколько среди них было инфицированных? Вы меряете Бернсвилль по себе, но это неправильно. Батлер другой.

- Сэм? - доносится до него из коридора, дверь в который он закрывает собой. - Сэм? Ты где? Может, сваришь кофе, если ты еще не дрыхнешь? Мы там совсем закоченели...
Это Колин, один из тех двоих, что дежурят на улице.
Сейчас он увидит, что пленники в сознании и на ногах, и отправится доложить Кирсанову - и допрос начнется по новой

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Он должен предупредить Колина, знает Сэм. Должен, потому что Колин не знает, что что его ждет в палате, Колин и представить себе не может, веселый, дружелюбный и не слишком быстро соображающий Колин, истово верующий, сидящий на первой скамье каждое воскресенье вместе со своей женой и двумя детьми. Он работал в конном лагере Батлера администратором и любит поговорить о том, как это спасло жизнь и ему, и его семейству.
Ну вот, сейчас не спасет - и Сэм знает, что должен крикнуть что-нибудь, дать Колину знать, что пленники освободились и на ногах, и даже набирает в грудь воздуха, когда Джигсо швыряет его в сторону, отпихивая с дороги.
- Колин!.. - сипит Сэм, хватаясь рукой за стену, чтобы не упать. Под ногти забивается краска, но это неважно, все неважно - а Лена Мэй вцепляется в него с неожиданной силой, это она-то, которая еле смогла сесть в кровати пару часов назад.
Тише, шепчет она - Сэм пропускает мимо ушей продолжение о том, что никто не посттрадает, потому что знает, что это не так, потому что знает, что кто-то наверняка пострадает, ко-то из Бернсвилля наверняка и совершенно точно пострадает сама Лена Мэй и ее друг - но это все несущественно, потому что,  точно против его воли, его бросает в воспоминание, которому и не время, и не место.

Они не дождались обещанной военными помощи, лекарства практически кончились и им пришлось поехать в Элдридж самим, чтобы убедиться, что помощи не будет, что город едва ли не в осадном положении, больница, к которой относилась Кейнт-Каунти, захвачена мертвыми, а с администрацией не связаться. Заехали к нему - в квартиру, которую он снимал совместно с другом, и друг был там, внутри, в своей комнате, уже мертвый, и им пришлось его убить, уже окончательно убить, и Сэм растерялся, в самом деле растерялся, не знал, что делать, за что браться, и Лена Мэй сделала то же самое: обняла его, прижалась так крепко, что он почувствовал пуговицы на ее блузке, зашептала что-то успокоительное и поцеловала. После они занялись сексом - и с того момента их отношения изменились, но Сэм хорошо помнит этот поцелуй и его эффект.
Сейчас эффект похожий - ничего подобного он не испытывал с Алексис, даже позабыл этот эффект Лены Мэй, но вот она целует его, вжимая пальцы в плечи, целует зло, агрессивно, как в самом начале их отношений, до того, как появилась нежность и мягкость, обернувшаяся в итоге пассивностью, какой-то заторможенностью и капризностью, что он списывал на стресс.
Целует так, что Сэм, хотя и слышит звуки ударов - такие глухие, отвратительно-глухие, - и тяжелое дыхание Джигсо, и короткий, быстро оборвавшийся полустон-полувсхлип, и шум упавшего тела, он все равно не повораичвается, перестает сопротивляться ее пальцам, ее рту, ее воле, и только наощупь находит край шкафа, за который и хватается, чтобы удержаться на ногах.

Все занимает, наверное, не больше трех секунд - этот Джигсо и правда настроен решительно, и Лена Мэй заглядывает ему в лицо, пока он переводит дыхание, и Сэм теряется в ее взгляде, в том, что она говорит, потому что не понимает.
Что это было. Чем был этот поцелуй - она хотела заткнуть ему рот, не дать предупредить Колина?
Бедняга Колин лежит на полу ничком, Джигсо отпускает его и его голова падает на пол с тем же кошмарным стуком, Сэм морщится, все еще сбитый с толку, растерянный, все еще немного в том дне четыре года назад, и до него как-то не сразу доходит, чего Джигсо от него требует, чего хочет, зачем он ему вообще.
- Что? - переспрашивает он, гипнотизируя пистолет в руках Джигсо - тот проделалывает с ним какие-то манипуляции и остается, кажется, довольным, и это довольство Сэму совсем не нравится, как не нравится и собственная роль и произошедшем: он должен был предупредить Колина, но теперь возможность упущена и Колин лежит на полу, а его лицо разбито ударом дверью. - Ему нужна помощь, я могу?..
Нет, Джигсо его даже не слушает, даже не слышит - для него Колин просто что-то, через что нужно переступить, и Сэм вдруг понимает, что узнает это. видел такое - в Лене Мэй. И в преподобном Батлере - чувствовал себя так же беспомощно в том сарае, и знал, что Батлеру все равно, помиловать его и отправить снова в колодец, все равно, будет ли Уилсон жить или нет.

- Было двое, - Сэм все же собирается с мыслями, решая ответить на вопросы. - Колин и Марк, его зять. Стивен дежурил внутри, но он ушел, скоро должен вернуться...
Лицо у Джигсо превращается в застывшую бетонную маску, Сэм с трудом наклоняется, щупает пульс на шее Колина - тот жив. Спасибо за эти небольшие радости, чувство вины чуть отступает, давая Сэм вздохнуть свободнее и подумать о другом: так ли плохо дать Джигсо добраться до Батлера?
Что у того на уме, поговорить, потолковать, как он выражается?
Сэму мало в это верится - но где-то в глубине души, наверное, ему и правда этого хочется.
Хочется, чтобы Батлер столкнулся с чем-то, что, возможно, сильнее его - потому что живет по совершенно другим законам, потому что, в отличие от Сэма, не будет молчать и соглашаться.
- Нет, не далеко, - говорит Сэм, принимая это решение. - Они не будут стрелять, пока не получат приказа от Кирсанова. Здесь живут хорошие люди. Здесь ценят каждую жизнь. Если вам нужен заложник, все в порядке, я сгожусь.
Ему, конечно, страшно - не до паники, нет, страх как будто подморожен, замутнен другими переживаниями, болью в ногах, беспокойством за Алексис и Лену Мэй, усталостью, но все же страшно, особенно когда он смотрит на то, как Джигсо гладит указательным пальцем гладкий ствол глока, едва ли осознавая это.
Сэм бросает короткий взгляд на Лену Мэй.
- Я хочу, чтобы ни с кем ничего не случилось. Достаточно. С нас всех достаточно.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Так или иначе, а Джерри приходится признать: у Мэйдэй все схвачено и зря он на нее быканул. По крайней мере, этого Андерсона она крепко держит за яйца, сколько бы там времени не прошло, и после этого поцелуя он тихий, смирный и даже сам вызывается в заложники. Это, признаться, что-то новенькое - сколько Джерри на свете прожил, никто в своем уме еще ни разу сам не лез к нему под пулю, и Джерри даже вспоминает, что Лена Мэй про Андерсона рассказывала: первым не ударит, но не трус.
- Ничего и не случится, если никто не начнет нервничать, - отвечает Джерри, соглашаясь с кандидатурой - не то что у него есть другие варианты, так что бери, что дают.
Взмахивает пушкой, предлагая Андерсону шагать первым - все равно тот никуда не побежит, не на своих хромых ногах, что сейчас даже кстати, и Лена тут же его одергивает, и Джерри разве что глаза не закатывает.
- Тебе бы тоже не помешает расслабиться, - очень даже дружелюбно отвечает он ей, все еще под впечатлением от ее подхода, только что продемонстрированного: к любому сердцу, как говорится, ключик найдет, и Джерри, считай, на своей шкуре испытал мощь обаяния Лены Мэйдэй Кейн. Может, и при разговоре с Батлером кстати придется - Джерри с каким-то мужиком сосаться не с руки, а если поцелуй Лены Мэй заставляет людей быть покладистыми и на все согласными, то, можно сказать, они теперь оба вооружены.

Ну, насчет расслабиться он, конечно, шутит: не время сейчас расслабляться. Андерсон хромает из палаты, Джерри за ним на полусогнутых - ну ей-богу, как будто всерьез думает, что снаружи их шквальным огнем встретят или типа того. Колин - все еще без сознания - остается на полу, но тут как, будь они даже друзьями детства, Джерри все равно сейчас не в той форме, чтоб перетаскивать туда-сюда здоровенного мужика, в котором фунтов тридцать лишних, а про Лену и говорить нечего.
Улица встречает их ночной прохладой - и тишиной, к которой Джерри за четыре-то года уже привык. Не слышно ни звуков автомобильных двигателей, ни музыки из ресторанов или ночных клубов, даже громких разговоров. Все сидят по домам, за высокими заборами, тихо как мыши, чтобы мертвецов не приманить - но кое-где из-за затворенных ставней пробиваются тонкие полоски электрического света.

На крыльце никого, Джерри чуть выдыхает. Дыхание вырывается паром: март есть март, но Джерри не чувствует холода, адреналин не дает. Он подталкивает замешкавшегося Андерсона, просто чтоб тот не забывал, что они не на прогулку вышли, но следит, чтобы тот с крыльца не навернулся - ну и Лена вокруг вьется, понятно, тоже не пальцем деланая.
Улочка тихая, спокойная, в паре домов от того, откуда они вышли, стоит высокая металлическая бочка, в которой что-то горит - вроде как уличное освещение, а заодно погреться охранникам, но вот как раз охранников Джерри не видит.
Он поворачивается, смотрит на Мэйдэй оценивающе, потом дергает плечом:
- Поговорить, сказал же, - говорит сперва, но потом передумывает: Лена Мэй не балласт, и имеет право знать, что к чему. - Договориться. Хочу с ним договориться. Если у него нет претензий к заводу, если ему похер на разборки между нами и больницей - я хочу остаться здесь. И Дока сюда перетащить, сама понимаешь. Здесь врачи, лекарства, настоящие дома, не то что наши общежития. Территория больше, люди...
Что люди - Джерри не договаривает, не очень-то ему хочется совсем уж перед Мэйдэй наизнанку выворачиваться, но, поди, она и сама догадается: люди здесь всяко Холли больше понравятся.

Это правда, такая вот настоящая правда - последняя ставка, так сказать, но Джерри считает так: если Мэйдэй не дура, она и сама про это подумала. И, может, за нее Андерсон словечко замолвит, да и те, кто в Сент-Луис-Парке жили, ее помнит - а вот с ним история малость посложнее, так что Джерри на самотек это все дело пускать не хочет.
- Хочу узнать, какой у них тут вступительный взнос. Что надо сделать, чего не надо. Я за ценой не постою, прижало нас там конкретно - нас всех, а Док на такое не подписывалась.
Док на такое не подписывалась, а Джерри только об этом и думает: у них скоро прибавление в семействе, меньше чем через полгода, и это его основная забота.
Тогда, три года назад, когда Пирсон пришел к Коламбии, началось все тоже не слишком гладко - но у Джерри приоритеты расставлены как надо.
- Скажи еще, что тебе это не интересно - вот в таком вот месте оказаться.

И когда между домов показывается мужик, торопливо застегивающий куртку, и сбивается с шага, замечая их дружную делегацию, Джерри пушку в ход не пускает: хорошие люди, насколько Док ему объяснила, жуть как не любят, когда убивают направо-налево, и Джерри эту науку держит в уме.
- Беги за Кирсановым, - через улицу советует он этому мужику, который, кажется, растерялся так, что и не знает, что делать. - Так и передай: Джигсо надумал договориться с его боссом.
И когда мужик припускает куда-то в темноту, хмыкает: значит, и правда ждут приказа. Хорошие, мать их, люди.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она не хочет оставаться - Сэм смотрит в ответ непонимающе, пытаясь понять, о чем она ему говорит, пытаясь понять, чего она хочет. Джигсо хочет договориться - ладно, это Сэму ясно, он кое-что слышит краем уха, слышит, как Джигсо упоминает, что ему нужны нормальные дома, врачи... Не ему - но кому-то из его группы, кому-то, близкому ему, Доку, как он называет того человека - должно быть, это та самая Холли, имя которой упомянула Лена и это подействовало.
Что с этой Холли, Сэм не знает - но если на заводе их прижало, значит, они больше не угроза, значит, Батлер вполне может позволить им остаться, вот, видимо, на что рассчитывает Джигсо

Джигсо - Сэм его так и зовет этой кличкой, больше подходящей, наверное, парню из прошлого Лены, или парню, о котором читаешь в воскресной хронике какого-нибудь сайта, специализирующегося на скандалах, хотя знает его настоящее имя - просто игнорирует его вопросы; дело, наверное, в том, что он будет игнорировать любые предложения убрать оружие, хотя это сейчас важно - может, даже важнее всего остального.
Сэм не может сказать, что хорошо знает Роберта Батлера - слишком размытая информация, слишком противоречивые впечатление, и наверняка этот эффект отчасти создан намеренно, - но думает, что знает таких, как Батлер: людей с диагнозами, людей с маниями.
Да, эта мания спасла жизни, да, поэтому здесь, в Бернсвилле, даже на четвертый год апокалипсиса, люди могут спать спокойно, чувствуют себя защищенными, и все же: что человек с нарциссическим типом расстройства личности, помешанный на власти, сделает, если наставить на него пистолет. Сэм не хочет знать - и все же какой-то частью себя, наверное, хочет.
Однако Джигсо явно плевать на любые его увещевания - он, кажется, его и не слушает, воспринимает как средство, и Сэм не уверен, что сможет достучаться до него, не уверен, что тот вообще способен послушать хоть кого-то, кто слабее, кто безоружен - вообще или в конкретной ситуации.

Зато Лену Джигсо слушает - и реагирует на ее слова быстрее, чем с ответом находится Сэм.
Эта передышка даже кстати - колено болит все сильнее, каждый шаг дается с трудом, и все же Сэм не хочет этого промедления: боится, что Кирсанов поднимет своих вооруженных людей и тогда прямо здесь, прямо внутри стен кто-то умрет. Прямо сейчас - и позже, от ран, но кто-то умрет, и обратится, и это именно то, чего Сэм хотел бы избежать любой ценой.
Но еще сильнее он не хочет, чтобы Лена возвращалась назад - в ту группу, которую она называет домом, потому что Сэм отлично понимает, о чем она говорит.
Джигсо, может, и не понимает, слышит то, что хочет слышать - а вот Сэм понимает, и чувствует болезненный укол вины: это же его вина, так?

И пока Джигсо приходит к своим выводам, которые и озвучивает, Сэм шагает к Лене, останавливаясь так близко, что может взять ее за руку - и делает это. Берет ее за руку - как будто они снова вернулись в ту точку, как будто они снова в Кейн-Каунти, и им нужно уходить, одно только ощущение ее пальцев в его придает ему уверенности.
- Откуда ты знаешь, что здесь не будет? - спрашивает он - господи, это все, наверное, со стороны напоминает сцену из какого-то мыльного сериала, в изобилии шедших днем для развлечения скучающих домохозяек, температурящих подростков и пенсионеров.
Со стороны - возможно, но сейчас Сэм совсем не уверен в том, что всех их ждет счастливый финал, как в сериалах. Более того, он даже не уверен, все ли из них доживут до финала, и есть ли среди них положительные персонажи.
- Здесь много людей, хороших людей, по-настоящему хороших, которые не будут тебя судить, которым наплевать. Я знаю, о чем говорю, потому что мне наплевать - всегда было наплевать с тех пор, как я узнал тебя. Ты лучше, чем о себе думаешь. Мы были с тобой близки три года - ты думаешь, я не знаю тебя? Не знаю, какая ты?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+