- Потому что я сказал, что сам отнесу, - ладно, в такие игры Джерри играть умеет: наука нехитрая, отвечай ровно на поставленный вопрос, пока у вопрощающего вопрошалка не отвалится.
Ну и потом, лжет он, что ли? Нет, ни разу - так и есть, он велел Мэйв отдать миску и сказал, что сам отнесет, а та и отдала. Почему она это сделала - это уже другой вопрос, который рыжая ему не задавала, да если бы и задала - откуда ему знать? У него есть кое-какие догадки - например, Мэйв не хочет получить от него выволочку - но это только догадки. Догадки - это не факты, не ответ на вопрос, вот Джерри и держит их при себе.
- А что, думаешь, я ее пристрелил и ее труп сейчас на лестнице лежит? - интересуется провокационно - может, у рыжей тоже есть свои догадки. Тысяча всяких догадок.
- П'листлелил? - переспрашивает кроха, трущаясь о материнскую ногу, лезущая под локоть.
У нее в руках небольшой яркий мяч, она все в мать им тыкала, а сейчас перестала, прижимает к себе, растопыривая пальцы так, чтобы мяч держать удобно было, смотрит на Джерри с вопросом.
Он не выкупает, что она просто слово незнакомое, может, услышала и повторяет - думает, она и правда спрашивает, не пристрелил ли он Мэйв.
Джерри надувает щеки, мотает головой:
- Нет, - заверяет детку. - Не пристрелил. Ты бы услышала грохот.
Да тут все общежитие бы грохот услышало - пушка у Джерри без глушителя, не было в привезенных Пирсоном к тюрьме военных гостинцах глушителей, ну да они приспособились дохляков по-тихому вообще без огнестрела убирать, ножами, битами, мачете или топорами, да что под руку подвернется.
Пушки - это больше против живых, все так, а детка своим вопросом еще и напоминает ему, когда он в последний раз пушку эту свою доставал.
Как рыжей в рот ее пихал, как она на него ствол наставляла.
Воспоминания обрывками, неприятными, липкими, так и дергают - Джерри не хочется об этом помнить, да кто его особенно спрашивал, чегое му там не хочется.
- Я без причины не стреляю, - объясняет как-то неуклюже, глупо как-то, как будто оправдывается.
Даже не для Шарлотты, конечно, но она кивает важно, типа понимает, взглядывает на миску в руках Джерри, снизу вверх, принюхивается смешно, снова тычет мать мячом.
- Может, возьмешь уже? - спрашивает Джерри у рыжей - что они вокруг этой миски хороводы водят. - Тебе же принесли, ну бери. Только осторожно, она горячая. И это, как рука? Все пухнет?
На краю миски, сверху, лежит кусок хлеба - пористого, кисловатого, серого, потому что, как объяснил Джерри один парень, раньше делающий деньги на собственной пекарне, пока не решил разнообразить ассортимент наркотой и не загремевший в Коламбию, чтобы хлеб прямо белым был, в муку нужно кучу всего добавлять, чего у них нет. Но хлеб есть хлеб, а на нем и правда джем - лакомство и витамины для детки. Хлеб снизу от пара уже повлажнел, скоро, наверное, совсем разваливаться начнет - Джерри тычет этой миской в рыжую, с другой стороны в нее детка мячом своим тычет
Тычет мячом, а потом кидает - только не в комнату, а наоборот, в коридор, прямо мимо Джерри, и мячик за его спиной падает на пол, катится еще немногопо инерции, будто решив спрятаться в тенях, и останавливается чуть ли не через две двери, не вот вытянул руку и достал.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Неуклюже, неудобно, оберегая руку, рыжая все же забирает у него тарелку. Джерри хочет еще раз напомнить про то, что миска эта горячая, но с внезапным раздражением - значит, сторожить, да? - думает: черт с ней, сама разберется, даже если опрокинет ее на себя, это не его вина будет, он ей все сказал, предупредил, а открыла бы она дверь да не стояла бы в проеме - еще и донес бы куда ей надо.
Есть у нее стол, нет - он не помнит, но комод точно есть, или подоконник, в общем, есть, куда тарелку поставить.
Ну, рыжая отходит с этой миской - не такая уж она дура, думает Джерри, не выплеснула на него, лишь бы позлить, жратве цену знает - а детка стоит на месте, прямо в косом луче тусклого света от немногочисленных лампочек в коридоре.
Стоит, на Джерри смотрит, потом куда-то за него - на мячик, догадывается Джерри, она на свой мяч смотрит.
Он оборачивается: мяч откатился к противоположной стене, лежит там на потертом линолеуме, видавшем лучшие времена, просто детский мяч, который точно не Джерри им привез, просто мяч, но, наверное, для детки важный.
Настолько важный, что она - не иначе как воспользовавшись тем, что мать ее отошла поставить тарелку - выскальзывает из комнаты, решительно переступает порог, но тут стоит Джерри, и его она так уверенно обойти не рискует.

Джерри в два шага отступает до той стены, куда мяч укатился, поднимает его, разглядывая, подкидывает и ловит.
Детка прикрывает улыбающийся рот ладошкой - такой смешной жест, Джерри видел, как его Сара так же делала, такой одновременно кокетливый и детский. В коридоре пусто, даже реши они тут провести чемпионат мира - никому не помешают, а детке, наверное, в радость выскочить из комнаты. Ей, наверное, скучно - скучно сидеть в комнате, пока мать на работе, а с тех пор, как они перестали приходить в старую теплицу, Джерри вообще не видал, чтобы они гуляли.
Он и поэтому еще к рыжей вяжется с этой хуйней, мол, с ребенком гулять нужно, а она все равно никак, прямо в штыки воспринимает. Прямо скажи он, что небо синее, как она тут же скажет, что оно зеленое, доходит до Джерри.
Зато детка смотрит на него благосклонно и выжидательно, схватилась за косяк и стоит в дверях - да не на него она смотрит, понимает он следующим, а на свой мячик.
Он еще раз его подкидывает и ловит - а детка головой дергает вверх и вниз, а потом поглядывает на Джерри.
- Красивый мяч, - говорит Джерри осторожненько. - Твой?
Она улыбается, кивает оживленно, ребенок есть ребенок, а у нее тут не слишком много развлечений, надо было ему побольше игрушек привозить, думает с каким-то запоздалым раскаянием, уже подозревая, что и комиксы рыжая, поди, выкинула подальше.
- А у тебя еще игрушки есть? Какая твоя любимая?
Он ей даже не отец, ему бы вообще пойти отсюда - найти себе другую дырку, если в этом все дело, выкинуть из головы чужого ребенка, а он никак.
На заводе мало детей - этот новый мир не очень-то дружелюбен к детям, да и взрослых перемалывает на раз, а детка - вот она, прямо перед Джерри, живая, улыбающаяся несмело.
Живая.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Детке его вопрос заходит, Джерри заглядывает в дверной проем, в эту комнату, в которую входил прежде как к себе, пинком дверь выбил, когда она в прошлый раз ее прямо перед его мордой захлопнула, деревянная заплатка на косяке, удерживающая кое-как починенный замок, не дает забыть, но сейчас он ведет себя смирно, чтобы не испугать Чарли - ну и ее мать, само собой.
Заглядывает, смотрит, куда детка показывает - между делом мониторит рыжую, которая осторожно тащит миску вглубь комнаты, потом всматривается в какой-то узел в кроватке.
На кошку эта штука похожа не больше самого Джерри - разве что самыми общими очертаниями, вроде как намеком на лапы и что-то типа хвоста. Даже невозможные несуществующие звери, нарисованные на стенах, похожи на свои прототипы больше, чем эта штука на кота - а детка выглядит довольной, даже гордой, как будто рада это чудо-юдо кому-то показывать.

Свою любимую - и, судя по всему, единственную - игрушку.
Может, привези он мягкую игрушку, какого-нибудь громадного зайца или пушистого медведя в яркой жилетке, добродушного и пузатого, детка бы играла с ней, а не с этим свертком из одеяла - кроватку-то рыжая приняла, не совсем же она идиотка.
А вот он, наверное, да, полный кретин - как будто мало ему, как она в него плюнула, как смотрит.
Может, это такая вот форма - Джерри вспоминает мудреное слово - мазохизма? Док ему об этом говорила, очень давно, еще до того, как появилась эта проблема с мертвыми, говорила, что он сам себе хуже делает, вроде как специально, но ведь это не так - Джерри не какой-то там псих, чтобы намеренно себе делать побольнее, тут в другом дело. Он вообще это не для себя - а для детки, а ее мать как будто не понимает.

Джерри торопливо ставит ботинок к порогу, чтобы ей дверь захлопнуть не вышло, а детка недовольно хмурится, фырчит, вырываясь из-под перевязанной материнской руки - та ее толком и удержать не может, не этой своей рукой, и раз - Шарлотта выскальзывает за порог, едва не перецепляясь через ботинок Джерри, который для нее довольно серьезное препятствие, останавливается прямо перед ним, задирает обе руки:
- Кидай! - просит игриво, подпрыгивает - Джерри инстинктивно поднимает руку чуть выше, но не слишком, чтобы у нее оставался азарт, и она на цыпочки приподнимается, вся в струну вытягиваясь. - Кидай!
Кидать неудобно - Шарлотта слишком близко, но ей, кажется, все равно весело, и Джерри все же кидает мячик - только не детке, а ее матери. Детка заходится восторгом, хохочет на весь этаж - ребенок ей ребенок, ей легче легкого забыть о всяком, пусть два часа назад она в слезах захлебывалась, навернувшись по лестнице с материнских рук, а сейчас она хохочет, хлопает в ладоши, как будто игры лучше и не бывает.
Будто этот сраный мяч и игрушка-сверток из старого одеяла - лучшее, что только быть может, потому что она и не знает, что еще бывает, как еще бывает, в отличие от Джерри и Эдди.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Ей-богу, Джерри не хочет, чтобы все было вот так - всего-то, чего он хочет, это какого-нибудь тихого угла, куда можно забраться и отсидеться, пока все не придет в норму, пока он не придет в норму и где его никто не найдет. Это общежитие - общежитие, в котором ютятся те, кто жил на заводе до прихода людей Пирсона, - кажется ему подходящим: никому не придет в голову искать его здесь, и Джерри ценит это каким-то животным чутьем.
Потому, наверное, и торчит здесь - играет с деткой, пытается как-то объясниться с ее матерью, но с таким же успехом, наверное, мог бы пытаться договориться с бешеной сукой.

Мяч летит ему прямо в лицо, она кидает его обратно, не сразу же, но кидает с оттяжкой, здоровой рукой. С силой - кидает мяч с силой ему в лицо, совсем иначе, чем кинул он, подчеркивая, что это никакая не игра, и Джерри, который уже смотрит на детку, успевает среагировать не самым удачным образом: поднимает голову и мяч попадает ему в подбородок.
Он небольшой, мяч этот, ну, просто детская игрушка, ничего такого, не вот, понятно, Джерри сносит башку - но Джерри все равно дергается, когда мяч с резиновым чавканьем попадает ему по губам, припечатывая изнутри тонкую слизистую к зубам.

Детка смеется, должно быть, считая, что это уморительно - если подумать, это, наверное, и правда охренеть как смешно, и звук, и все остальное, по крайней мере, в тех мультиках, которые Джерри смотрел со своей дочерью, все время кто-то кому-то заряжал разной ерундой в морду. Детка, понятно, о мультиках никакого представления не имеет - и, скорее всего, не будет иметь, разве что мать ей кое-как попытается рассказать о движущихся картинках, или однажды, как тут некоторые мечтают, у них все же получится очистить от мертвецов какую-нибудь электроцентраль, запустить ее и поддержать в рабочем состоянии, но пока у них даже с освещением жилых помещений не густо, так что Джерри в скором времени возвращение кинематографа или видеопроката не ждет - но все равно вновь смеется.
Смеется, машет крохотной ладошкой, держится за материнскую штанину - но, как Джерри кажется, больше не испуганно, а так, просто держится.

Мяч отскакивает от его морды, оставляя краснеющее пятно и легкое онемение, которое сразу же проходит. Ударяется о стену, падает, подкатывается Джерри к ботинку. Джерри трет подбородок, проходясь языком между онемевшими губой и десной, ловит слабый вкус крови, но зубы, вроде, не шатаются, да и потом - мяч не спортивный, так что чего она вообще хотела.
Чего добивалась этой выходкой.
- Чего ты бесишься? - спрашивает Джерри - обладай он большим словарным запасом, то назвал бы свой вопрос риторическим, а так просто знает, что на хую вертел ее ответ: она бесится, потому что может.
Потому что он ей позволяет.

Он поднимает мяч, стискивает его в руках, давя желание сжать пальцы еще сильнее, свести ладони ближе и раздавить этот гребаный мячик, превратить в бестолковый мусор, обрывки резинки.
- Думаешь, хороший пример подаешь? Для нее - хороший пример? - кивает на детку, вдвигаясь в комнату: так выходит, что он больше не стоит за порогом, а она занимает оборонительную позицию в своей комнате. Пол, который следовало бы поменять еще до всей этой херни с зомби, скрипит под его ботинком, детка умолкает, смотрит с интересом.
Джерри снова трет подбородок, проводит по губам, убеждается, что на пальцах нет крови, и берется за дверь. Тянет ее за себя, закрывая - и остается в комнате, которая сразу начинает казаться ему еще меньше, просто каким-то хреновым платяным шкафом.

Это ненастоящее спокойствие - просто эрзац, но и она кипит, это-то и любой бы почувствовал, почувствовал бы это напряжение, злое, пропитанное страхом и яростью. Джерри вот тоже чувствует - не может не реагировать на это кусачее под самой кожей, такое же, как расползающаяся от подбородка боль, сменяющая онемение. Он и вчера это чувствовал - повелся на это, и сегодня тоже, там, на лестнице, когда она плюнула ему на ботинки. И вчера его это завело, по-нехорошему так завело, заводит и сейчас, Джерри о себе это знает.
- Ну давай. Садись, ешьте.
Он предложил ей сделать это - ударить его, если ей так хочется, предложил и был готов потерпеть, она же не приняла его предложение, зато сейчас снова показывает зубы.
Это, черт его подери, похоже на то, что она его дразнит.
Играет - а Джерри не любит игры.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она не отвечает - Джерри и не ждет, но чего он не ждет, так это покорности. Вот такой покорности.
То есть, сначала все выглядит так, как будто она и правда делает то, что сказано - устраивается с крохой и тарелкой на матрасе, неуклюже из-за своей руки, кормит дочь. Кормит, дуя на еду, одергивая девчушку, когда та слишком отвлекается на Джерри, но сама - сама вроде на него даже не смотрит, по крайней мере, Джерри ни разу не удается поймать ее взгляд, даже когда он опускает на пол гребаный мяч и садится, приваливаясь к разрисованной разноцветными зверями стене.
Не смотрит, отставляет тарелку, укладывает детку в кроватку - Джерри больше ни слова, ни полслова, но только когда она, уже сняв свитер, садится обратно на матрас и тянет с себя джинсы, до Джерри доходит: она его игнорирует. Делает вид, будто его нет - в этой комнате нет, а может, и вообще.

Ноги у нее длинные, белые, коленки в синяках и ссадинах - свежих, скорее всего, вчерашних. Джерри с пятого на десятое помнит, как тащил ее в душевые, как она упала в грязь перед общежитием, все слилось в какую-то невнятную, пропитанную бухлом возню, и сейчас внимательно разглядывает эти следы, нервно дергает головой, втягивает воздух сквозь зубы.
Значит, вот как.
Как будто он пустое место. Как будто вообще ничто - ничего не заслуживает, даже того, чтобы прикрыться от его взгляда. Раздевается так, как будто его нет - или как будто он что-то вроде пустого ведра или грязной тарелки, никто же  в своем уме не прикрывается от грязной тарелки.
Дразнит его. Играет.

Джерри ведется на провокации - в основном, потому что не понимает, когда его провоцируют, но также и потому, что не видит смысла в другом. Он пытался - в смысле, пытался ради Дока, но вышло совсем криво, и сейчас у него нет даже мысли, что Эдди, возможно, совсем не хочет его раздразнить сверх уже получившегося.
Она раздевается при нем - это он понимает, это он видит, а мотивы - мотивы его мало заботят, вытесненные из головы другим, воспоминаниями прямиком из вчерашнего вечера, воспоминаниями о ее сиськах, когда он запустил руку ей под свитер, о ее мокром рте.

Хочет делать вид, что его здесь нет?
Хрена с два он ей даст такую возможность.
Сейчас он трезв - и разглядывает ее тело трезво, задерживая взгляд на тяжелой груди, на обтянутом трусами выступающем под животом лобке; интересно, она везде рыжая? Там, внизу, волосы у ее такие же рыжие?
- Давай дальше, - Джерри кивает ей в полутьме ее комнаты, в которой белизна ее тела кажется враждебной. - Все снимай. Все до нитки. Как будто меня тут нет, тебе же так нравится? Делать вид, что меня тут нет?
Интересно, думает он снова - просто день викторин - сможет ли она продолжать ломать эту комедию, когда он в нее вставит, и тут же, следом, интересно - сможет ли он ей вставить.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она хорохорится, это до него тоже доходит. А следом и другое - раз хорохорится, значит, не так уж и боится.
Джерри обдумывает эту мысль и так, и сяк - прямо на вкус пробует, ухмыляется, растягивая в ухмылке рот. Казалось бы, нечему тут улыбаться - если как следует подумать, куда дело годится, ему нужно, чтобы его боялись, Расту нужно, чтобы его, Джерри, боялись, иначе как ту порядок и все такое поддерживать, но если уж на то пошло, плевать Джерри на порядок и все такое, глубоко и с чувством плевать.
Он даже теряется, приходя к этой мысли - не знает даже, как давно ему плевать, да в чем дело: не то потому что Док его бортанула, не то после возвращения из Сент-Луиса, он с рефлексией не дружит, поэтому точного ответа у него нет, одно ясно: летом еще было не плевать, а теперь все, как отрезало.
Хоть сгори тут все с этим порядком - он и не поссыт, чтобы огонь притушить.

Мысль тоже интересная - с ней что делать, Джерри вообще не врубается, откладывает до лучших времен, принимая пока по факту, как должное. Плевать - значит, плевать, зато ему не плевать на то, что рыжая его не боится, он ведь этого хотел.
Хотел, чтобы она перестала вся подбираться, хватать детку и сваливать, едва он рядом оказывается - ну вот, перестала. Между ними едва десяток футов, он сопит так, что она, даже глаза закрыв, не забудет, что не одна в комнате - и ничего, посмотрите на нее, спать она укладывается.

Джерри, может, не все четко и детально помнит - но помнит, что крепко ее вчера в оборот взял. Она, конечно, сама напросилась - но и у него крышу сорвало будь здоров, чуть ее не покалечил, чего уж, а она не боится.
Дока он тогда, когда из Центра свалить надумал, едва тронул - все больше угрозами обошлось, - а она все равно потом больше полугода от него шарахалась, старалась не приближаться, боялась, и даже когда у них уже все завертелось, она продолжала бояться, и в итоге этот страх - он никуда не делся. Был - и остался, а на таком фундаменте, ясное дело, нихера не построишь, вот и у них не вышло.
Если подумать - чего Джерри не любит делать, но куда же иногда деваться - то в этом все дело, и зря он, наверное, считал, что со страхом можно сжиться, что он не мешает. Еще как мешает - и то, что он Дока пугал, ясное дело, только так и могло кончиться.

Зато рыжая - не знай уж почему - не боится. Может, устала за два-то года всего на свете бояться, может, конкретно он ее больше не пугает - ну, Джерри раз читал в каком-то журнале, что женщина не боится мужика, которого голым видала, и хотя теория эта в частности с Доком дала сбой, но, может. то лишь исключение, которое правило подтверждает, - в любом случае, сейчас и не скажи, чтоб она его боялась, и Джерри привыкает к этой мысли, пока она под одеяло забирается и застывает там бесформенным комом.

Значит, его тут нет. Значит, он может делать, что захочет.

Он бросает короткий вороватый взгляд в кроватку - детка устроилась на боку, сопит, глаза закрыты, большой палец надежно взят в плен рта, не давать бы ей так делать, прикус же испортит, но прямо сейчас Джерри свои советы благие при себе придерживает: засыпает и ладно.

Джерри встает - прямо раскладывается, член тут же напоминает о себе, как и огнестрел, и тут бы кстати пришлось чего-нибудь выпить, хоть тайленола, хоть самогона, и он шагает к двери, но если рыжая ждет, что он свалит, то хрена ей лысого: он щелкает выключателем, вырубая и без того тусклую полумертвую лампу под потолком, и комната погружается в темноту, по первости с непривычки кажущуюся непроглядной: они тут иллюминацию скрывают, не столько опасаясь мертвяков приманить, сколько кого другого, живого и охочего до чужого добра.

Прислушивается к дыханию - деткиному и ее мамаши - и по памяти доплетается до матраса, на котором рыжая свернулась. Постепенно зрение адаптируется, подстраиваясь под темноту, Джерри уже может различить очертания предметов, рисунки, кое-какие цвета - самые яркие, которыми раскрашены звери на стенах.
Тяжело опускается на колени - здесь, вблизи, кое-что видать: рисунок на одеяле, ее рыжие волосы, застиранную лямку майки на белом плече, когда Джерри рывком одеяло с нее стаскивает и отпихивает скомканное в сторону.
- Тшш, - шипит, широкой ладонью зажимая ей рот и нос, придавливая голову к матрасу.
Шарит ниже, торопливо тянет с нее трусы - ничего сексуального, никаких кружев или что там еще полагается, но ему вообще положить на такие мелочи. Опускает голову.
- Рыжая, - выдыхает удовлетворенно.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она, понятно, вцепляется ему в запястье, сдвигает, как может, пока он ее совсем не придушил-то, и Джерри, увлеченный совершенно другим, на ее сопение внимания не обращает и дает ей это сделать, потому что не ждет того, что она сделает следом.
Ее лобок разом перестает его занимать, когда она вцепляется ему в ладонь зубами - своими мелкими зубами, будто у некрупного хищника, кошки там или енота. Только, понятно, силы у нее будет побольше, чем у кошки или енота, так что ему ну никак это не проигнорировать - еще потому что неожиданно так.

Джерри вцепляется другой рукой ей в волосы, оттягивает голову - ну ей-богу, прямо отрывать от себя приходится.
- Отпусти, - шипит зло, - отпусти, хуже будет!..
Кто ее вообще кусаться научил, думает, уж не Пабло же - и не потому ли она с синяками ходила, что кусалась?

В комнате пахнет кровью и супом, Джерри прижимает ее волосы к матрасу, наваливается сверху - для такой возни они, видимо, ведут себя достаточно тихо, раз детка еще не проснулась, а может, она так наигралась за день, целый день с матерью проведенный, что отрубилась чуть ли не сразу. А может - эта догадка Джерри нравится меньше и он поспешно отпихивает ее от себя подальше - приучена лежать тихо, если что-то такое происходит.
Все может быть, но пока, вот прямо сейчас, ему бы решить другую проблему.

Руке горячо и мокро, по предплечью щекотно, у нее во рту что-то хлюпает, булькает, Джерри чувствует ее зубы, чувствует ее тело, на которое все сильнее наваливается, прижимая к матрасу. До хрена ее тела - сиськи под локтем, бедра, прижатые коленом, щеку под пальцами...
Это не сексуально - он знает, что не сексуально, никто и не назвал бы это сексуальным, это как-то по-другому: ее сопротивление, их смешанное пыхтение, тяжелое дыхание, все это. Такое одуряюще настоящее - и она настоящая, больше никаких опущенных глаз, никаких покорных поддакиваний, и он - он тоже настоящий, так? Ему, может, вот это и нужно - откуда Джерри-то знать, когда бы у него прежде было время, чтобы остановиться и подумать, как следует подумать.

Он перехватывает ее руку, фиксирует над головой, вдавливая в матрас, уверенный, что вот-вот хрустнет что-то и она останется временно и без второй руки, прямо ожидающий этого - хруста, щелчка, чего угодно. Вжимает ладонь ей в губы, в нос, вот теперь плотнее, на самом деле мешая дышать, не давая дышать - всей тяжестью на ней, поди под ним вздохни, поди подергайся, она с ним и близко не в одном весе.
А еще - ему почему-то казалось, что вот так, на ней, он и не разберет, что под ним за баба, только, выходит, это вообще не так - приставь ему пушку к затылку, он и то бы не перепутал, все равно бы знал, что это не Док.

Не Док - и почему-то на эту мысль что-то в нем реагирует очень однозначно, и следом, практически сразу же, накатывает боль, куда острее, куда резче. Джерри тяжело возится поверх вмятого в матрас тела Эдди, мотает головой, продолжая вдавливать ладонь ей в губы, в мокрую плотность зубов за ними.
- Черт тебя дери! - хрипит шепотом. - Чокнутая! Чокнутая сука, ну давай!..

У него, блядь, кажется, нет на теле ни дюйма, где не было бы боли - ободранные при не слишком удачном перекате колени, ожог на предплечье - неаккуратно приложился к пламягасителю сразу же после нескольких очередей, бедро сзади, куда его та девка подстрелила, хер, даром что не откушенный, рука, куда эта ебанутая сука вцепилась, голова, ссаженное горло. Может ли в человеке сразу столько болеть, думает Джерри - но, выходит, может, и он, будто хочет поделиться с ней всем этим своим богатством, давит и давит, давит и давит, как будто это она перед ним в чем-то виновата, и будь она мертва - ему лучше станет.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она вся какая-то... Как неживая, что ли, Джерри все равно слова лучше подобрать не может. Нет, не в том смысле, что мертвая, как эти твари, которым пора бы уже в свою спячку или как там они зимой проводят время, раз их совсем не видно, а в другом смысле: Джерри наблюдает за ней эти дни, но теперь сменил тактику, не выскакивает прямо перед ней как черт из коробки, а вспомнил, что у него вроде как есть навык скрытого наблюдения, ну вот и использует, и вот что нанаблюдал - она умеет вроде как исчезать прямо на виду, сливаться с местностью, как будто тоже в Сан-Диего тренировалась. Одевается хрен знает как, ходит шустро, но не вот бегает, обращая на себя внимание, и дорожками теми, что подальше от основных мест обитания рейнджеров пролегают - словом, если не искать взглядом именно ее, то запросто и не заметишь, но Джерри что, Джерри ищет.

Поэтому, может, первым замечает, что ее нет среди выгнанных на поле перед воротами баб. Дело к зиме по полной, земля грязь поверху уже схватилась как следует, утром на поверхности луж уже плавает тонкий ледок - пора готовиться к зимовью, и хотя ребят из Сент-Луиса уже можно не опасаться, Раст паранойит: кто знает, повторяет, кто еще тут может таскаться. Так-то дело верное - куда-то же испарилось то стадо из каньона, да головы на палках Джерри тоже нет-нет да вспомнятся, ну и раз босс сказал построить полосу препятствий, дело остальных - выполнять.

Нога у Джерри чуть поджила за неделю, он хромает, но постепенно приходит в форму, так что сейчас поставлен вроде как бригадиром - не пропадать же навыку мастер-сержанта. Даже хорошо, ходи себе да выебывайся, покрикивай на тех, кто перекурить остановился или вроде того - но Джерри с ответственностью знаком не понаслышке, за общее дело радеет, и за то, чтобы любой мертвяк, попытавшийся подобраться к заводу по снежку, насадился на заточенные колья, торчащие на манер противотанковых ежей, но вот дела, пересчитывая в очередной раз строителей заградлинии, Джерри не досчитывается рыжей.

Мысль о том, что она удрала, кажется невероятной - куда? Да еще зимой, да еще безо всего... Впрочем, последнее оказывается ошибочным предположением - потому что в деревянном ящике, где сидела детка под присмотром той девки с кухни, тоже пусто.
Удрала - и с ребенком.
Дело сразу же идет мимо, остальных работников загоняют обратно в их общежитие, параллельно опрашивая, кто что видел, слышал и все такое - но толку с них как с козы, а между тем, все понятно: если рыжая сбежала и добежит до кого-то живой, то, считай, завод в полной жопе.
Несколько ребят поазартнее сразу же срываются с места на поиски - Джерри туда же, следопыт из него хуевый, но сидеть на заводе, пока ищут беглянок, никакой мочи.
А еще ведь мониторил ее, ругает сам себя Джерри. Выглядывал.
Выглядывал, блядь, а что толку.

Клэнси везет - может, сказался опыт зимней охоты и выслеживания дичи, может, просто удача, присущая всем ирлашкам, но ему удается взять след, а совсем скоро между голых стволов деревьев проглядывает и фигурка пробирающейся по лесу женщины. Скорость у нее небольшая - еще ребенок на руках, и Клэнси, делающий в час почти пять миль без особого труда, поздравляет сам себя.
Перекидывает из-за плеча винтовку, целится, выжимает спуск - пуля оказывается глубоко в толстом стволе дерева, мимо которого идет тропа, по которой бежит женщина. Дерево вздрагивает как живое, ей на голову сыпятся сухие сучья и изъеденная насекомыми листва, уже прибитая первыми морозами.
Клэнси отводит затвор, пустая гильза вываливается под ноги, с сухим щелчком в ствол досылается следующий патрон.
- Следующий выстрел, - кричит Том, выдыхая пар с каждым словом, - и ты получишь пулю в спину! Так что остановись и медленно поворачивайся!

Джерри слышит выстрел - в пустом голом лесу звуки разносятся хорошо - и дергает плечом, развернувшись и корректируя направление. Это к юго-востоку, не слишком далеко - и он ломится на звук выстрела, не разбирая дороги, не щадя больную ногу, и надеясь, что будет еще один выстрел, чтобы не потерять след, и не желая его - кто бы ни стрелял, едва ли это хороший признак.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

И все же он раздается, второй выстрел-то, после чего-то вроде окрика - и совсем близко, прямо рукой подать, а затем, сразу же, детский плач, громкий, надсадный, такой, что у Джерри сразу все внутри сворачивается в жесткий колючий ком, столько в этом детском плаче страха, как будто вот сейчас случается самое-самое плохое.
Вот вроде он не из чувствительных - Док ему на это мягко пеняла, Джерри и не понимал, о чем она говорит, понимал только, что ей это мешает, больше всего мешает с ним быть, но да что тут сделаешь, никак он угадать не мог, чего ей надо - но детский плач ему прямо по мозгам бьет, и хоть он и знает, что это не Сара, никакая не Сара, не может здесь Сары быть, неоткуда ей тут взяться, а первая мысль все равно вот эта: про дочь.

Там, впереди, куда он торопится, темная какая-то нескладная фигура, в воздухе пахнет порохом.
- Думала, сбежишь? -  азартно выкрикивает Клэнси, а потом замечает Джерри, салютует ему винтовкой, улыбается широко, будто, блядь, не бабу полудохлую подстрелил, а лося там или чертового кабана, которым весь завод накормить можно. - А, Кейтель... Хрена ли ты шустрый, на одной ноге допрыгал? Ну, мог не напрягаться, я ее уже поймал.

Джерри таращится на бабу на снегу - детка рядом вопит что есть силы, спеленутая в своем детском комбинезончике, как неваляшка, ни встать самой, ни даже сесть. Крохотное личико аж потемнело от крика, и она то мать зовет, то захлебываться начинает, и у Джерри этот крик прямо в ушах стоит и он на все готов, лишь бы она замолчала.
На все.

Он выбирается из сугроба, который форсировал, на тропу, мельком оглядывает рыжую - вроде, еще жива. Поднимает глаза, глядит на Клэнси, на эту его самодовольную ухмылку, на то, как тот вообще стоит, выставив вперед ногу, будто, сука, позирует. А Джерри, значит, смотрит.
- Не шевелись, - роняет Джерри куда-то вниз, рыжей. - Утихни.
И наверное - наверное, Джерри-то откуда знать - что-то такое проступает у него на лице, то самое, для чего наверняка у Дока нашлось бы умное название, а у рыжей нашлось бы название погрубее, и Клэнси это замечает. Как-то весь напрягается, угадывая - он умеет в это, потому, наверное, у него и в тюрьме все ладилось, он всегда знал, кто из заключенных готов вот-вот проблемы устроить, а кто смирная овечка, но только сейчас-то ситуация изменилась, сейчас не он босс, а у бывшего сидельца тоже есть пушка.

Пушка, а еще скорость - Джерри-то привыкать к этому не надо, его навыки и заржаветь не успели с тех пор, как он получил увольнительный.
Так что Том еще только соображает, что к чему, а Джерри уже поднимает беретту.
- Эй, Джерри, ты...
Бэнг!
Запах пороха становится гуще, только было начавшее успокаиваться воронье над голыми кронами снова принимаются истерически каркать, а Клэнси валится навзничь и лица у него больше нет, а вместо лица развороченная дымящаяся дыра в ошметках мяса, костей и мозговой ткани.
После такого уже не подняться.

Джерри с полминуты стоит, разглядывая тропу за спиной Клэнси, не опуская пушки - но никто не появляется между деревьями.
Впрочем, ждать все равно не вариант: выстрелы наверняка услышал не только он, а вороны приведут к месту событий любого, кто догадается взглянуть вверх.
И что, спрашивает он себя. И что теперь, сержант.
Жопа, полная жопа.
Такое Раст ему не простит, даже приведи Джерри какое-никакое, но объяснение своему поступку,  а у него нет даже завалящего. Что, почему - Джерри не понравилось то, что Клэнси выстрелил в рыжую, но едва ли такое обоснование понравится Расту.
Кому оно вообще понравится - даже самому Джерри не особенно.

Он наклоняется над девочкой, поднимает ее за руку - ну как котенка мог бы поднять, ставит на ноги, ловит ее взгляд и подносит палец к ее лицу:
- Тшш. Не надо плакать.
Она, вроде, стоит - с ней все в порядке, а вот про ее мать такого не скажешь.
Джерри глядит в лицо рыжей.
- Куда тебя? - спрашивает ровно, как будто только за этим и явился, как будто это не Клэнси лежит там в нескольких ярдах. - Идти сможешь? Я не утащу вас обеих.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она ворочается, переворачивается на снегу, привстает. Кислая вонь пороха мешается с запахом крови, с особенным этим запахом снега, бьющим в переносицу.
Крови столько, что до Джерри доходит: навылет. Пуля не осталась в теле, это хорошо - хорошо, потому что проще промыть, потому что не нужно будет вытаскивать, потому что можно будет зашить и шанс, что обойдется без заражения, намного выше: кое-что он знал сам, на собственном опыте, кое-что ему объяснила Док, но, в любом случае, это Джерри мало чем прямо сейчас может помочь.
Он умеет в некоторые вещи - сотряс, пулевое, перелом, умеет в первую помощь, но, понятно, когда ему приходилось это делать, под рукой были индивидуальные пакеты первой помощи, кровоостанавливающие салфетки, медицинский пластырь, обезболы в ампулах и шприцах.
Сейчас у него только запасной магазин под беретту и лютая злоба на Клэнси, которую даже его труп на снегу никак не успокаивает.

И баба с деткой - переставшей надрываться, но все еще хлюпающей деткой.
- Ага, - говорит Джерри на это "не трогай" и "я сама", опускается на корточки, пряча пушу сзади по куртку, нет-нет да поглядывая на тело Тома - но даже в этом случившемся со всеми ними пиздеце никто не встает после того, как ему разнесет череп.
- Сама, сама.
Сама она сейчас разве что сдохнет, и Джерри отпихивает ее руку - что она вообще собиралась сделать? - расстегивает на ней залитую кровью куртку, слишком ей великую, мужскую куртку, в которой она напоминает бродягу или беженку.
Лезет под куртку, в это теплое и мокрое.
- Можешь двигать рукой? - а впрочем, какая разница, что он сейчас сделает, даже если пуля ей пол кости переебала?
Ничего, признает Джерри. Это не тот вопрос, с которым можно вот так, на ходу, разобраться, а времени у них нет - он нашел следы и кто угодно другой сможет, есть у них охотники и получше, и следопыты пошустрее.

Но и оставлять за собой кровавую дорожку - так с таким же успехом можно просто здесь и остаться и ждать.
Джерри, будто куклу, вытряхивает рыжую из куртку, тащит куртку с ее плеч - так же мог труп раздевать - задирает на ней широкий свитер, оттягивает с одного плеча, оглядывает красную от крови майку, выходное рваное отверстие - пиздец, кровь никак не останавливается, да и с чего бы.
Детка осторожно трогает его за локоть, похожая на снеговика, заглядывает в лицо, когда Джерри на нее смотрит, но молчит - губы приоткрыты, под носом мокро, ресницы слиплись от слез, вот-вот смерзнутся.
Джерри подмигивает ей, не уверенный, не напугает ли это ее еще сильнее:
- Жива твоя мамка.

Не факт, правда, что надолго.
Тупая сука.
Теперь Джерри злится на рыжую, тащит с нее майку, рвет, когда возникает небольшая заминка с тем, чтобы поднять руки - но похуй ему сейчас на ее сиськи, у них тут не база Красного креста.
Комкает майку, накладывает эту импровизированную повязку на выходное отверстие, выдирает у нее из рук шарф, приматывает повязку, затягивает покрепче - сейчас главное остановить кровь, пока она еще может идти, а через два часа они разберутся, что делать дальше, если через два часа это вообще еще будет иметь хоть какое-то значение.
- Эй, - ловит ее за подбородок пальцами в ее же крови, удерживает лицо, заглядывая в глаза - отрубится она, нет? - Можешь встать? Идти можешь? Надо убраться отсюда. Куда ты шла? Куда ты шла?
Приходится ее встряхнуть, детка цепляется за мать крохотными ручками, зарывается пальцами в складки свитера, будто котенок.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Встать она может - уже неплохо. Джерри с интересом следит за тем, как она цепляется неуклюже за куртку, придерживая ту на плечах, за тем, как она пошатывается, но стоит, и лицо у нее становится такое сосредоточенное-сосредоточенное, как будто она пытается врубиться, что произошло.
Если и так, у Джерри нет для нее ничего - он и сам никак не въезжает, что произошло.

Ну то есть, кое-что ему ясно - труп Клэнси на тропе в луже крови, которая уже подтопила снег по краям, - реальность, которую не обойти, не объезхать, и Джерри смутно чувствует, что может неплохо налететь на этот факт, распороть себе об это брюхо, так что откладывает эту картинку подальше, уже привычно, к другим таким же - вот та, где Док раз за разом повторяет, что она просто больше не может, вот та, из сарая в Сент-Луисе, где на него смотрит большеглазо девка, которой через минуту придет конец. Там полно этих картинок, Джерри туда и не лезет без необходимости - скидывает и скидывает все новые, как разный хлам в папку на рабочем столе, отдаляя мысль о том, что однажды с этим дерьмом все же придется разбираться.

Вот и труп Клэнси отправляется туда же, Джерри сосредотачивается на другом - например, на том, что дальше.
У рыжей, к его удивлению, план есть.
Она не просто бежит прочь, валит подальше, она идет в конкретное место.
В Бернсвилль.

О Бернсвилле Джерри знает не больше любого другого обитателя завода - видел те брошюрки в церкви, где они просидели, запертые мертвецами, после побега той бабы. Все эти надписи насчет спасения, жизнеутверждающие призывы прийти и убедиться оставили его равнодушным, но, должно быть, кто-то принес этот хлам на завод - и да, если верить схематичному изображению карты на обороте брошюры, то этот самый Бернсвилль относительно недалеко.
Относительно - если у тебя тачка на ходу, дороги в порядке и коммунальщики чистят снег после каждого снегопада, то есть, в мире, в котором не случился пиздец.
Относительно - и не для полудохлой подстреленной бабы с ребенком.

Да и кто ей сказал, что там вообще кто-то выжил?
Джерри ищет ответы на эти вопросы на ее лице, бледном, покрытом свежей испариной - сказывается кровопотеря или болевой шок? - лице, в этой складке у губ.
Значит, дойдут.
Ну конечно. В ее мечтах.
Лучшее, что она может сделать, если ей так не по шерсти жить на заводе, это сунуть в рот ствол пушки и выжать спуск - впрочем, говорят, смерть от переохлаждения безболезненна, похожа на то, что ты просто будто засыпаешь.

Джерри в душе не ебет - и он ненавидит холод, а сейчас, когда первое возбуждение улеглось, ему подмораживает зад торчать на одном месте.
Наверное, он может выстрелить в нее - добить, поправляет он себя с чем-то вроде угрюмого удовлетворения от получившейся шутки - и вернуться, изобрести какую-нибудь историю насчет произошедшего, и Раст, наверное, ее проглотит, а может и нет, но как он будет выяснять правду?
- Лады, - отзывается Джерри, все еще снизу вверх, как будто всерьез считает, что это ее "мы" относится к ним - к рыжей, ее детке и к нему. - Не потеряй куртку.

Детка вытирает лицо ладошкой в рукавичке, оставляя на шерсти слезы и сопли. Джерри встает, рысит к телу Клэнси, забирает его пушку, разгибая мертвые пальцы, обыскивает торопливо, забирая два запасных магазина - кое-какие полезные привычки у Клэнси появились, правда, не так чтобы сильно ему помогли.
Джерри скидывает улов в широкие карманы, прислушивается, задрав голову - хотя зачем бы, едва ли погоня будет оповещать о приближении.
Но этой короткой паузы хватает, чтобы он представил себе мысленно карту штата и направление, в котором находится этот самый Бернсвилль.
Вытирает лицо, оставляя на воротнике кровь рыжей - не слишком аккуратно вытер руки - широко топает за ней, увязая ботинками в рыхлом снегу на тропе, поглядывает на низкое, винцово-серое небо, нависающее будто прямо над головой.

Подкидывает детку - она, как обезьянка, тут же обхватывает его за шею, уютно размещается на его руке, будто у них такое в порядке вещей, вот так гулять, будит в Джерри то, что он опасливо обходит уже чтыре года.
- Тогда двигаем, быстро. Тебя будут искать.
Их обоих будут - интересно, приходит ему в голову тусклым отпечатком, как быстро Раст догадается?
- Обопрись о меня и шевели ногами. Попробуем запутать следы.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

В итоге, их спасает снегопад - не так уж далеко им выходит уйти в первый день, Джерри все еще ходит, стараясь пошире расставлять ноги, да и заживающее пулевое в заднице не вот подарок, она с теми же проблемами, ребенок на руках. В общем, приходится рискнуть - и вместо того, чтобы бежать со всех ног, спрятаться в жилых кварталах в нескольких милях от завода.
Здесь все полезное выгребли еще военные, первыми пришедшие на завод, но Джерри ничего и не ищет - достаточно крыши над головой, чтобы переждать ночь, а мертвецы, пусть и медленные, но все еще попадающиеся между домов, предупредят о погоне, когда люди Раста заявятся на тачках.
Джерри так и думает - люди Раста, как будто с ним все уже не так однозначно.
Впрочем, почему как будто - люди Раста не стреляют друг в друга, это правило любой из людей Раста зазубрил намертво. Люди Раста не палят друг в друга почем зря - и даже если никто не знает о том, что случилось в лесу (никто, кроме рыжей, но ее Джерри даже не приходит в голову считать, потому что она все равно что покойница, даже вернее, чем он, если их найдут), он-то знает.
Все он знает, не знает только, какого хера - но в том, что лучше не попадаться, уверен.

И, будто в ответ на его уверенность, к ночи принимается снегопад, первая серьезная метель в этом году, а ведь и декабря еще нет - снегопад не унимается ни за ночь, ни утром, а это значит, у них есть шанс: шанс уйти.
Они и уходят, без слов соглашаясь, что любой, даже настолько крошечный шанс, лучше, чем дожидаться здесь верной смерти.
Следующие несколько дней проходят как в тумане: вокруг все молочно-белое от снега, видимость на пару шагов вперед, даже детка не плачет, не то от страха, не то от голода, потому что жрать им тоже нечего. Джерри, наверное, это хуже всего дается - что им жрать нечего, все вспоминается их исход из тюрьмы и блуждание по дорогам мертвых. Что вспоминается рыжей, он не в курсе - им, понятно, не до разговоров, о чем тут разговаривать, да и потом, ей бы живой дойти.
Джерри не вот по душе валить в Бернсвилль - не слишком нравится обещание спасения всем и каждому, потому что, как на его вкус, такие слова всегда оборачиваются полным пиздецом и наебаловом, но тут деваться некуда: либо Бернсвилль, либо рыжая прямо в лесу откинется.
Взялся, как говорится, так тащи до конца - он и тащит.
Думает, доведет ее до Бернсвилля, а там разберется - ну вот вроде как с младенцами раньше делали или с лишними котятами, подкинет на крыльцо и свалит, поищет себе что-нибудь по вкусу, а может, придумает историю получше, поправдоподобнее, и вернется на завод. Ну и когда они выходят на притоптанную прогалину - снегопад дня два как закончился, сугробы ему по пояс, поди продерись, - Джерри от радости на миг теряет бдительность, так его заебало тащиться со скоростью полудохлой улитки, опасаясь наскочить на мертвую тварь под снегом, так заебало яйца морозить, он уже забыл, когда в последний раз согревался как следует и сухие носки вот-вот начнут в эротических фантазиях приходить, ну вот он и расслабляется.
И это, ясное дело, ему боком выходит - говорят, невезение если прилипнет, то надолго.

За спиной многозначительно щелкает предохранитель, Джерри застывает как олень в свете фар, и ведь какой неудачный момент: он держит на руках детку, пушку незаметно не достать, рыжая чуть ли не подмышкой, тоже за него цепляется, резко не развернешься.
- Эй, оружие на землю, - слышит он голос с каким-то странным акцентом, так сразу не распознать. - И спокойно, спокойно...
Их догнали, это, разумеется, первое, о чем он думает.
Их нашли - а у него по-прежнему нет истории. Единственное, на что его хватило, это придумать, мол, он искал и нашел беглянку - но потом после метели сам заблудился, вот они и оказались хрен знает где, но эта история, прямо скажем, прокатит, только если ее и рыжая подтвердит, а с хрена ли ей его выгораживать, зная, что ей самой точно конец?
- Да я не нервничаю, - отвечает он, не оборачиваясь, лихорадочно придумывая, что делать. - Мне надо вытащить пушку, чтобы бросить ее, ок? Не подстрели меня, пока я этим занимаюсь.
- Стой, как стоял! - это другой голос, помоложе, задиристее, полный прямо-таки мальчишеского азарта.
- Я тебя сейчас толкну, ты хватай детку и падай в снег, - тихо-тихо инструктирует Джерри рыжую, хотя есть вероятность, что она свалится с ног и сама, если перестанет за него держаться, толкать и не придется.
- Без разговоров! - третий голос - все три Джерри незнакомы, а это уже странно, так? Ему по голове вроде последнее время не прилетало, чтобы он провалами в памяти мог похвастаться - а всех ребят Раста он знает, даже с новенькими старался контачить, держать под присмотром.
И что же это значит? Версий немного: либо за прошедшую неполную неделю на заводе крупное пополнение случилось, либо это ни хрена не ребята с завода.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Ну вот и до Джерри доходит то, о чем рыжая уже догадалась: они и в самом деле дошли. Дошли до этого чертового Бернсвилля.
Джерри до рези в глазах всматривается перед собой, безрезультатно пытаясь различить сквозь заснеженный лес жилые постройки, дома, хоть что-то, но особенно вертеть башкой опасается - по себе прекрасно знает, как это бывает, когда вооруженный парень начинает нервничать. Так и выстрелить можно - а первый же выстрел сразу послужит сигналом, и время любых разговоров уйдет.
Не то чтобы он верил в то, что они - он - смогут о чем-то договориться - но альтернатива всяко для него без шансов, и, выходит, надо как-то иначе действовать.

Рыжая это решение принимает - падает в снег, не бережет и без того, поди, промокшие от снега штаны, а потом тянет его за полу куртки.
Джерри смотрит сверху вниз на ее бледное лицо - под глазами круги от усталости, щеки ввалились, зато выбившиеся на лоб волосы так кажутся еще рыжее, прямо-таки факелом.
Детка, наверняка не понимая, что происходит, испуганно притихла, ее тоже ухайдокало это их бесконечное путешествие сквозь снег. Интересно, думает Джерри как-то отвлеченно, как и не о себе, если эти ребят за спиной будут стрелять, то куда? В затылок?
Ну, он точно знает, это технически не просто - тут меткость нужна, пристрелянность пушки, даже с такого расстояния это не то, что стрелять по стене амбара. Так что, наверное, в спину - а если так, то что, детку достанет или нет?
Впрочем, если и нет - если ее не зацепит, если он упадет на нее, пряча под собой, и ее не обнаружат эти придурки, то дальше-то что. Она совсем кроха, куда она одна денется - а есть еще худший вариант, при одной мысли о котором Джерри подкатывает к горлу: он подохнет тут, обернется и сожрет ее. Сам сожрет.

- Ладно, ладно, все в порядке, - говорит он вместо того, что так и крутится на языке. - У меня ребенок на руках, лады? Поосторожнее давайте. Я повернусь и вы сами увидите.
Ему на колени опуститься и руки сложить на затылке не сложно - он вообще не из гордецов, тут другое, поэтому он поворачивается, держа одну руку поднятой, а второй придерживая детку под спинку.

Их не трое - их пятеро. Пять человек, пять пушек. У двоих ружья, трое с короткими стволами, расклад не в пользу Джерри.
- Видите? Мы с ребенком, - он изучающе смотрит на этих парней - да, точно, не с завода.
Бернсвилль, наверняка Бернсвилль.
Один из тех, кто с ружьями, совсем молодой пацан, напоминает Джерри Лукаса. Другой, с револьвером, много старше, и на морде написано, что с ним лучше не шутить - Шона. Трое других стоят чуть подальше, лиц особо не разобрать, достаточно и того, что все они вооружены.
- Господи Иисусе, - говорит один из них, чуть опуская пушку, - и верно ребенок... Хэнк, там ребенок! Бедная кроха.
Этот, с револьвером, делает Джерри знак поставить кроху.
Джерри ставит девочку на снег, она тут же топает к матери, обнимает, обхватывает рыжую за шею - та на коленях, они сейчас почти одного роста.
Наверняка задевает раненое плечо, Джерри не уверен, что они сейчас обе в снег не свалятся.

Ну ладно, приплыли.
Джерри тоже встает на колени, сплетает пальцы на макушке - нелепо получилось, он стоит лицом к этим людям, рыжая спиной, зато они могут видеть друг друга. Вот радости-то, конечно, особенно если это последнее, что с ними случится - но пока не так чтобы есть выбор, особенно когда по приказу этого самого Хэнка их обыскивают, забирают у Джерри обе пушки - его собственную и ту, что он у Клэнси забрал. Безоружным он чувствует себя все равно что голым, а то и похуже, уговаривает себя не дергаться, но как тут не дергаться-то...
- Эй, да у нее кровь! Она ранена! - пацан, который обыскивал рыжую, выпрямляется, обеспокоенно смотрит на их главного, потом снова наклоняется к рыжей. - Мэм, как вы себя чувствуете? Вы сильно ранены?

Хэнк обходит рыжую, встает перед ней - Джерри может видеть носки его ботинок с мокрым налипшим снегом.
- Откуда вы? Кто в тебя стрелял? Что вы делаете в лесу, с ребенком и ранением? - спрашивает он Эдди, так и не опуская своего револьвера.
Хорошие вопросы, думает Джерри. Никакой ерунды вроде - кто вы и не нужна ли вам помощь. Сразу по делу - откуда, почему и с кем что-то не поделили.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Джерри ждет, что вот-вот очередь отвечать и до него дойдет - вопросы-то понятные, он бы и сам об этом же спрашивал, - но ответы рыжей мужиков этих изрядно будоражат.
- С завода? - переспрашивает самый молодой, мальчишка совсем, а потому и несдержанный, наверное. - С того, что на Уайт-Бэар-Лейк?
Да блядь, думает Джерри. Не то что это прям такой сюрприз, что эти ребята о заводе знают - кто-то же оставил все эти надписи в пригороде жилой зоны в паре миль от заводских построек, и кто, если не берсвильцы? - но вот сейчас он предпочел бы, чтобы о заводе им было известно как можно меньше, чтобы они не переспрашивали с таким воодушевлением, потому что - и это любому ясно - ничего хорошего о заводе сейчас не скажешь.
Может, конечно, была еще слабая надежда, что они знали завод до того, как туда прибыла группа Пирсона, но рыжая каждым своим словом буквально вгоняет гвозди в крышку джерриного гроба и не морщится.
Да заткнись ты, просит он про себя в бессильной злости - все равно ничего сейчас не сделать, смотрит на нее, на сползшую до носа шапку, кусает щеку изнутри, думая, как бы выкрутится, замечает взгляд Адама, знакомый такой взгляд, кто только на Джерри так не пялился.
- Адам, - роняет этот Хэнк - и пацан сразу замолкает, но все равно на Джерри продолжает таращиться, прямо бесит.
Но еще больше бесит Хэнк, который протягивает руку и сдвигает рыжей шапку на затылок.
- Бернсвилль рад всем, - повторяет он эту полную херню с точки зрения Джерри. - Узнаем, рады ли вы Бернсвиллю. Идти можешь? Адам, забери у нее девочку.
- Эй, - возмущается Джерри прежде, чем успевает подумать - он тащил детку черт знает сколько, сроднился с ней, можно сказать, и ему совсем не по нраву, что ее у него забирают. - Я и сам могу...
Между лопаток ощутимо толкается оружейный ствол, Джерри скрипит зубами под взглядом этого мудака-Хэнка.
- А ты? - спрашивает тот. - Что у тебя за история. Тоже с завода? Беглец?
- Тоже, - подтверждает Джерри сквозь зубы, что ему еще-то рассказывать. Хорошо бы рыжая прямо сейчас не кинулась его закладывать, но в целом, так ли Джерри и соврал - кем он сейчас является, если не беглецом с завода? Поймай их Раст всех троих - его, рыжую и детку - все трое были бы мертвы, так что Джерри за свой новый политический статус цепляется отчаянно.
Лишь бы рыжая ему все не попутала - но она кажется ему ошалевшей всей этой дорогой, днями в пути, этой внезапной встречей, новой угрозой...
Хэнк неторопливо, основательно так кивает.
- Это хорошо, - говорит непонятно, меряет Джерри изучающим взглядом. - Адам, давай мешки...
Раз, раз - на голову Джерри накидывают плотный джутовый мешок, он инстинктивно дергает головой, но заставляет себя перестать под бормотание пацана, адресованное явно не ему:
- Это чтобы вы не видели последний кусок пути, это для безопасности, сейчас, вот так, волосы... Вот, держись за мою руку, тут недалеко, а у нас есть врачи, они почти так же хорошо лечат тело, как преподобный Роберт - душу...
Преподобный Роберт, запоминает Джерри сквозь плотный мешок. Преподобный, значит, Роберт.
- Девочка крещеная? - слышит он следующий вопрос, от Хэнка, кое-как поднимаясь на ноги - промокшие на коленях штаны липнут к коже, замерзшее, уставшее тело едва слушается, и вся эта болтовня насчет души и крещения Джерри что-то совсем не нравится, как и идти куда-то вслепую, в этом мешке, как будто для приговоренных к смерти.
Так себе гостеприимство, думает как-то тупо, забывая на миг, что его тут вообще быть не должно.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+