Что ясно? Холли ничего не ясно, вопросов все больше с каждой минутой, но она не спорит, не время сейчас для дискуссий. Время – как сказали бы в каком-нибудь вестерне – убираться отсюда.  Добраться до того места, где заканчивается этот сюрреализм и начинается нормальная, привычная жизнь. Туда, где безопасно.
Она смотрит на шокер, который вкладывает ей в руку Джерри, как бы намекая на то, что безопасность, возможно, не ждет их за соседней дверью. Смотрит на самого Джерри, немного удивленная его словами – это же попытка ее подбодрить, не меньше. Ну и да, от того, что у него есть план, план который он озвучивает: добраться до центрального пульта охраны. Применять шокер, если кто-то подойдет слишком близко (как эти двое – делает мысленную пометку Дюмон, как эти двое). План простой и понятный. Разумный план, дающий Холлидей самое главное, то, в чем она сейчас нуждается не меньше, чем в безопасности – иллюзию контроля над происходящим.
- Да, все нормально, -  кивает. – Я в порядке.
Это почти правда. В общем-то, с учетом всего происходящего вокруг, она настолько в порядке, насколько возможно, если до сих пор не забилась в угол и не закрыла глаза. И не то чтобы ей этого не хотелось.

Охранник оживает, но на этот раз Дюмон не может приписать это воскрешение своим стараниям. Да и первое теперь не может. Пульса не было – они были мертвы, как Джерри и сказал. Но это не мешает им шевелиться и пытаться нападать на живых. Как такое возможно? Хотела бы она знать. А может быть и нет, не хотела бы. С радостью осталась бы в неведении. С радостью бы закончила этот сеанс терапии с Джерри и вернулась домой, в свою совершенно нормальную, предсказуемую жизнь.
Вот за это и стоит держаться – говорит себе Холлидей Дюмон, рассудительная, здравомыслящая молодая женщина. За мысль, что скоро все закончится – и она вернется домой. А с происходящим разберутся те, у кого достаточно ресурсов и компетенции.

Они проходят – не тормозят, как сказал Джерри – мимо смотрового кабинета, Холлидей мельком заглядывает внутрь, надеясь увидеть кого-то, кто жив, по-настоящему жив, но там пусто. Перевернут шкаф с папками, бумаги валяются на полу. Разбито стекло у шкафа с лекарственными препаратами, на уцелевшей створке кровавый отпечаток ладони. Такой яркий, такой красный, что Холли кажется – он отпечатался у нее на сетчатке. Что теперь, стоит ей закрыть глаза, она будет видеть только его. Только этот след.
Еще один встречает их на двери, отделяющий медблок от тюрьмы, и это как знак, как предупреждение, которое Дюмон старательно игнорирует. Ни к чему сейчас впадать в символизм, нужно думать о другом. И она вскидывает шокер, когда на них вываливается заключенный в оранжевом комбинезоне.
- Бля, - выдыхает тот, таращится на Джерри, на Холли белыми, какими-то сумасшедшими глазами человека, который видел то, что с радостью бы забыл об этом немедленно.  – Бля, братан, там такое! Они людей жрут. Я сваливаю, бля.

Куда – хочет спросить Дюмон. Может быть, всех уже известили, дали команду собраться во дворе, или в спортзале... Куда нужно идти?
Но заключенный резво проскакивает в медблок и закрывает за собой дверь. Радостно скалится через решетчатое окно, как будто сумел обмануть всех, как будто только что миллион долларов выиграл по лотерейному билету, который кто-то в урну выбросил.
Холли не успевает предупредить, вообще ничего не успевает – а вот охранник, которого они оставили в коридоре медицинского блока успевает. И, прежде чем зажмурится, Дюмон видит, как на прозрачный пластик плещет кровь. Такая красная. Такая красная, краснее не бывает.