Он поправляет ворот рубашки, тщательно рассматривая свое отражение в зеркале его кабинета, что висит около камина, который, правда, тут лишь для красоты, ибо не зажигался с тех самых пор, как апокалипсис свалился на землю. Затем тщательно осматривает безрукавку, что надета поверх и, наконец, надевает сверху пиджак, что до этого висел на спинке кресла, застегивая лишь верхнюю пуговицу из трех.
Сейчас такая вещь как «мода», уже потеряла свое значение, об этом люди не задумываются, предпочитая размышлять о выживании, нежели предаваться прекрасному. Но Мартин не забыл. Для него, такие мелочи – то, из чего вся это жизнь и состоит или состояла ранее. Если все забудут о том, какого это – любить искусство, печься о внешнем виде, - то, что у них останется?
Он достает из небольшого кармана безрукавки круглые часы на цепочке и сверяется со временем. До начала собрания совета осталась всего пара минут. Прайс не любил опаздывать. Он отличался пунктуальностью, некогда предпочитая являться даже раньше положенного срока, а также не любил тех, кто такой чертой характера не обладает. Время – единственная вещь, которой человек управлять не способен, поэтому его надо беречь и ценить. Как свое, так и чужое.

Наконец он бросает последний взгляд в зеркало на свой внешний вид и покидает кабинет, чтобы переместиться в зал собраний, где его ожидает овальный стол, с расставленными по его периметру стульями, количество которых превышает количество членов совета, а также и его коллеги, которые должны были явиться в положенное время.
В идеале. На деле он и не ставил, что хоть кто-нибудь из них явится раньше, а кто-то явно посчитает опоздание частью своей эксцентричной натуры, сделав это своей визитной карточкой. Прайс так же догадывался кто этим «кем-то» будет, но предпочитал ошибаться.

К залу собраний он подходит за минуту до начала, размашистым шагом преодолевая коридор, а после, так и не сбавив темпа, открывает дверь, чтобы войти внутрь помещения, где, как надеялся, его будут ожидать коллеги.
К сожалению, скрыть разочарования он не сумел, когда обнаружил внутри лишь Маршалла, сидящего на своем месте – один из стульев, что стоят ближе к выходу. – Добрый день. – Лаконично приветствует коллегу Прайс, двигаясь к своему стулу, что стоит немногим напротив того, где восседает Маршалл, правда, не спеша присесть за стол, в отличие от коллеги. 
- О, Прайс! – Как будто устало восклицает Маршалл. – А мы с вами одни из первых, не заметили? Сразу возникает сотня вопросов. – Он как-то загадочно улыбается, но его намеки остаются для Мартина загадкой. Какая именно сотня вопросов? Не намекает ли он на то, что между вдовствующей миссис Харрис и Костой имеется роман? Или, что у них какая-то тайная договоренность? Эти вопросы Мартин оставляет при себе, но делает мысленную заметку о том, что ему стоит вернутся к ним, когда он останется наедине. Вслух же он произносит: - Не знаю, о каких вопросах идет речь, но я бы предпочел начать собрание как можно быстрее.
Эта фраза отчего-то вызвала у коллеги улыбку, а после Маршалл достал из кармана подсигар. – Не желаете? – Осведомляется он, подвигая к себе пепельницу, что стояла на столе, ближе. – Нет, благодарю, у меня свои. – Отвечает Прайс, доставая из кармана брюк пачку сигарет и тут же закуривая. Как жаль, что вытяжки в кабинете давно не работали, миссис Харрис точно не придет в восторг от запаха дыма, когда почтит собрание своим присутствием.

- Что вы скажете о Гекате? – Вдруг нарушает ритуал курения Маршалл, вновь как-то двусмысленно улыбаясь Прайсу. – Предпочту оставить это для прихода Харрис и Косты, если вы не возражаете, мистер Маршалл – Отвечает ему Прайс, не потому что не имел мыслей или держал их в секрете, но потому что не хотел повторять дважды.
- Сдается мне, это не конец. – Все равно продолжает Маршалл, как будто испытывая тягу высказать свои мысли вне зависимости оттого, поддержит его Прайс или нет. – Слишком легко мы их накрыли, не находите? Этот…негр… - Маршалл как будто выплюнул это слово в воздух, имея ввиду, конечно же, одного из пойманных террористов. – Явно о чем-то умолчал.