После нападение на церковь, Геката залегла на дно, предпочитая переждать бурю. Их действия вполне могли привлечь внимание SPC, а, поскольку, завод находился в непосредственной близости от рассекреченного пункта сбора, - штабом, бывший Храм Господень, едва ли можно было назвать, активную деятельность по реставрации там вести было опасно, так что ни о каких благах цивилизации речи не шло, даже о подлатанной крыше, так что использовалось это место, чаще всего, как зал собраний или заседаний, в зависимости от повестки дня, - все эти дни люди были в напряжении и готовые в любой момент сорваться с места.
Перво-наперво, Женева составила список лекарств и принесла в медицинский пункт, служившей ей постоянным пристанищем, несколько больших сумок. На корабле тоже были запасы кое-каких медикаментов, но основная часть находилась именно здесь, так что, в их сохранении она была заинтересована едва ли не больше всех, да и собственных вещей у неё почти не было, все вмещалось в один походный рюкзак, да ещё место оставалось.
Список она составила на днях, теперь же хотела переложить лекарства первой необходимости ближе к выходу, а остальное распределить по полкам других стеллажей. Если будет объявлена тревога и эвакуация, она должна успеть хотя бы забрать половину.
Старое здание завода умельцами группировке было подключено к энергоснабжению, подведенному из тоннелей, но несмотря на это, почти никто не включал лишний раз свет, зная, чем это может грозить. Вот и Жаклин старалась не лезть на рожон, выпросила у Дублина налобный фонарик с электрической подзарядкой, его ей вполне хватало для хозяйственных дел в медпункте. Настроение так же поднимала музыка, её MP3-плеер, прошедший огонь, воду, зомби и прочие неприятности современного мира, вполне ещё был жив и здоров, а обычные, проводные наушники не нагружали батарею, так что сейчас, мурлыкая знакомую наизусть мелодию, качая головой в её такт, она переставляла медикаменты в соответствии с их важностью, отмечая в желтоватом листе бумаги, где аккуратными буквами выведены названия. Учет важен, это она знала, на этом, в свое время, попалась.
Поставив очередную галочку, она кивнула, завела под зажим тупой карандаш, щелкнув пружиной, развернулась, одновременно вытаскивая наушники и вздрогнула, заметив фигуру в полутемном помещение.
- Боже, как ты меня напугал! – Выдохнула Жаклин, по старой привычке приложив руку к груди, словно пытаясь уговорить сердце биться чуть медленнее и не так громко. Нет, конечно в медпункт приходили гекатовцы, кто-то просил пилюль от мигрени, у других были более деликатные проблемы, требующие осмотра и вынесения окончательного диагноза, но то редкие случаю. Чаще всего она оказывала помощь пострадавшим при операциях или случайных стычек. В общем, она не ждала гостей. – Прости, не думала, что сегодня могу кому-то понадобиться.
Она выдыхает, убирает планшет наверх стеллажа, с которым работала и, заправив выпавшие из прически прядки, подходит к новичку. Детройт. Она его помнила по весьма эмоциональному вечеру тридцатого ноября. Мужчина прикрыл её, если так подумать, она сейчас здесь благодаря ему, его советам и меткости. Улыбка вздернула уголки губ.
- Ты припозднился, обычно вновь вступившие в ряды нашей дружной компании уже на следующий день направляются сюда. – Фэлсфорт качнулась с пятки на носок, чувствуя какую-то неловкость и спрятала руки в карманы, не зная куда ещё их деть. – Я собираю анамнез, узнаю о болезнях, а в твоем случае, было бы не плохо ознакомится с протезом.
Ещё пару мгновений женщина смотрела на пришельца, словно ожидала, что он подхватит разговор. Насколько она поняла в суматохе того дня, когда им довелось не просто познакомиться, но и пройти небольшую проверку, он пришел в Дистрикт из-за стены. Конечно, рассказать о том, что там происходит сейчас и как выживает горстка счастливчиков, - ну или неудачников, тут уж как посмотреть, - не успел. Наверное, она могла бы зацепится за эту тему, только вот что-то мешало. В итоге, Джеки поймала себя на том, что продолжает разглядывать собеседника.
- О, прости мои манеры. Ты пришел ведь не просто так, да? Пойдем. – Только сейчас до неё дошло, что все это время она стояла с включенным налобным фонариком, так хорошо подсветившим лицо Детройта. Отключив его и виновато улыбнувшись, направилась к письменному столу у дальней стены. – У меня тут не очень светло, впрочем, как и везде, так что выкручиваюсь как могу. Садись.
Выдвинув старый стул, светловолосая уселась напротив, подтянув к себе потрепанный блокнот, - тоже предмет, требующий либо немедленного уничтожения в экстренной ситуации, либо места в одной из сумки. Здесь она вела записи о своих больных, стараясь, конечно, писать максимально непонятно, дабы любопытный глаз даже не понял, в чем соль. Естественно, ели все это попадет в SPC, то их головастики, равно или поздно, поймут, что набор букв и символов - это лекарства и болезни, а название городов - кодовые имена гекатовцев.

Жаклин кивает, она не стала уточнять, что слушала музыку, поэтому едва ли могла откликнутся на его оклик. Сматывая наушники, так, чтобы потом не портить себе нервы попытками привести провода в норму, женщина слушала, чуть сведя брови, когда он заметил, что, возможно, она не сможет ему помочь. Детройт был новеньким и не знал, что ей, за три года в Гекате, пришлось насмотреться. Например, Хьюстон, что, иногда, даже с прогулки возвращался с вывихом или растяжением, или Дублин, который, однажды, переминаясь с ноги на ногу, пытался уговорить её взглянуть на странное раздражение в интимном месте. Раздражением оказался след от помады, когда она ещё была, пациенту прописали душ и более спокойный образ жизни, особенно половой. Но шутки шутками, она почувствовала, что его недоверие её задело.
- Давай посмотрим, а там уже решим, что и как, ладно? Поверь, наши товарищи не оставляют меня без работы, так что, думаю я смогу справится. – Она пожимает плечами, словно говоря, а почему, собственно, нет. Мужчина явно не особо горит желанием выкладывать свои проблемы малознакомому человеку, тут в дело вступало ещё и то, что всего пару дней тому назад они оба участвовали в операции, то есть, с доктором он познакомился не в привычной среде обитания, пусть и в таком мрачном, но все-таки пропахшем медикаментами и бинтами, а это накладывало определенные барьеры. Кто-то их преодолевал легко, другие же не могли открыться, считая это неправильным. Джеки вспомнила свой первый поход к гинекологу и шок, когда встретил её представитель сильного пола, а не улыбчивая девушка, оказавшаяся медицинской сестрой. Так что, понять Дейтона она могла. – Ну, я не часто в своей практике работала с протезами, поэтому хотелось знать…, ну, например, твой распорядок, как ты за ним ухаживаешь и так далее. В общем, мне нужно собрать анамнез.
Они говорят чуть ли не враз, это его смущает, а Фэлсворт наоборот широко улыбается, усмехнувшись. Вот она, неловкость. И вроде её учили, как избегать подобных ситуаций, но, оказывается, не всем открытость и дружелюбие со стороны врача помогает расслабится и влиться в ситуацию, принимая её как нечто естественное или обыденное.
- Прости, много разговариваю. Здесь нельзя, чтобы свет было видно через окна, понимаешь, поэтому они частично замазаны или закрашены. Приходиться прибегать к помощи вот таких простых средств. – Она щелкнула ногтем по линзе фонаря и стянула его с головы, положив на стол. Открыв новый разворот в блокноте, делает запись вверху страницы «D-t» и сегодняшняя дата на новой строчке. – Ну, хорошо, если это не внутреннее заболевание, то мне и правда лучше взглянуть.
Она кивает, все ещё не сводя взгляд со своего блокнота, ставя последнюю кавычку, подчеркивая имя, чтобы выделялось на фоне других записей и лишь когда на стул рядом с мягким, специфическим шуршанием падает куртка поворачивает голову, немного оторопев от такого представления. Блэквуд тянет за полы футболки, но как-то аккуратно, будто стараясь не тревожить рану и до неё доходит.
Хочется выругаться, громко и очень грязно, но Женева молчит, тупо глядя на плечо, в то место, где живая плоть переходит в навороченный протез. Такие модели, чаще всего, получали военные, в соответствии с полученными льготами. Раз в год они обязаны были приходить на калибровку, а ещё, чтобы кто не думал, но ухаживать за ними тоже нужно было. Семнадцать лет…
А потом Жаклин думает, что ругать нужно именно его. Она встает с места, не замечая его смущения и неловкости, подходит ближе и аккуратно приставляет два пальца на пять сантиметров ниже стыка, чувствуя жар. Покусывая внутреннюю сторону губы, женщина отходит, вынимает пару латексных, медицинских перчаток, - уже не раз она сказала Бордо спасибо, за ту миссию по оснащению её импровизированного лазарета.
- Сядь, пожалуйста, мне сложно осматривать людей, которые выше меня. – Голос становится суше, интонации чуть резче, более деловитые. Она погружается в работу, отключая Жаклин. – Как давно обрабатывал протез и плечо? Используешь чехол, чтобы не натирало?
Все ещё не глядя на Детройта, светловолосая подходит к стеллажу, который, всего-то пару минут назад, заставляла медикаментами и выставляет на металлический поднос пузырьки со сложными названиями на этикетке. Пока рано говорить о лечении, но как минимум средства для обработки, антисептики и тому подобное она могла принести поближе.
- Опиши боль. Замечал запах? – Впору было действительно его отругать, но она слушала, что сказала Вивьен – Дейтон прибыл из-за стены и, если здесь шла такая борьба за ресурсы и их правильное разделение, то там, за стенами Дистрикта это превращалось в настоящую войну. – Почему ты сразу не пришел, когда почувствовал, что что-то не так? В нашем мире болячки сами собой не рассасываются, особенно, если учесть, в каких условиях мы иногда живем.
Она подошла к нему вплотную, протянула руки и коснулась мест под скулами, нашла лимфоузлы, пощупала, кивнула, перешла ниже, и далее, пока не нашла воспаленные, цыкнула, мотнув головой в ответ на собственные мысли, после чего чуть сдвинулась в бок и склонилась к плечу. У мужчины были шрамы, старые, свежие, уже рассосавшиеся и зарубцевавшиеся, но внимание привлекала культя. Возможно, будь она здоровой, Джеки и не акцентировала на ней внимание.
- Плохо дело. Лучше тебе перейти на кушетку, за шторы. Протез оставь здесь, его нужно обработать, да и кажется мне, ты не скоро сможешь им воспользоваться. – Она кивнула в отгороженное место, завешенная белыми клеенками. Там Женева проводила операции, там стерилизовали воздух лампы и, если уж сравнивать, именно этот пяточек завода был самым чистым.

Женева полностью погружается в дело, на какое-то время забывая следить за своими интонациями, общаясь так, как обычно разговаривала с гекатовцами, привычными и уже притертыми друг к другу. Такое сложно искоренить, особенно если других пациентов нет, а ведь её учили врачебному этикету, но в новых условиях жизни вырабатываются и новые линии поведения. Детские капризы, упрямства, завуалированный гордостью страх – все это стало раздражающим фактором, мешающим оперативной работе. Но с рекрутами она старалась быть предельно осторожной, вот только не все они приходили к ней с сепсисом, грозящим сменить тяжесть. 
Жаклин слушает Детройта, кивает, совершенно не обращая внимание на то, как поменялся его тон, осматривает пораженную зон, иногда прикладывая пальцы к телу, чувствуя жар. Как он ещё весь не запылал и не слег? Видимо, привычка бороться за свою жизнь въелась подкорку. Тут можно было позавидовать, если не брать в расчет все пережитое им прежде. Все шрамы и рубцы красноречиво говорили – было нелегко.
- Такое бывает, если появляется открытая ранка, даже самая маленькая. Ещё могут быть нарывы, но здесь я их не вижу, может они скрыты протезом, а может их нет. – Пожимает она плечами. Сложно говорить, когда не видишь полной картины. – Это плохо. Если боль мучает ещё и ночью, то воспаление усиливается и двигается дальше, но ты и сам это видишь по венкам и цвету кожи.
Фэлсворт снова склоняется к его плечу и вздрагивает, слыша резкий ответ. Только сейчас до неё доходит – он злится. Женщина выпрямляется, делает шаг назад, заглядывая в его лицо. Что не так? Да, она могла что-то ляпнуть, но вряд ли это была какая-то грубость или нечто обидное. Она ведь не говорила о его вине в его состоянии, верно? Теперь между её бровей залегает морщинка, но вовсе не из-за гнева или раздражения, скорее, весь её вид демонстрировал сожаление. Не так должны начинаться отношения врача и пациента и теперь мысль об упущенном моменте будет грызть её долго, почти каждый раз, когда ей придется сталкиваться с Дейтоном.
- Я имела в виду то время, что ты находишься здесь, в Гекате, на заводе. После, например, того, что произошло в церкви. Тебе может показаться, будто один день ничего не решает, но это далеко не так. – Джеки чуть поджимает губы, отводит взгляд с его лица на руку, считая, что шанс свой упустила, теперь осталось лишь убедить его в своем профессионализме. – Иногда, даже час может все решить в лучшую пользу.
Его поведение задевает, потому что она впервые с таким сталкивается здесь, но, в то же время, ситуация возвращает в прошлое, когда мир не рухнул, мертвые были мертвыми, а люди приходили к врачам лишь в самом крайнем случае. Вот только тогда были лекарства и оборудование, которые повышали шансы даже в запущенных случаях.
- Тут дело не в протезе, а в культе. Если убрать сепсис, то, возможно, дальше все будет как раньше, привычно для тебя. – Не соглашается с его выводом. Протезист, конечно, поставит диагноз, сделает все необходимые манипуляции с протезом, но по части живой плоти и лечения столь тяжелой инфекции отправит к другому специалисту, выдав направление. – В смысле, нет? Стоп, ты серьезно?
А вот эта позиция взрослого мужчины выбивает из колеи. Да, она знала, что людям, лишившимся конечностей, легко воспринимать искусственный аналог, как часть себя, но даже они понимали риски и могли правильно расставить приоритеты. Сейчас же протест был не просто неуместным, он граничил с безумием. Неужели, человек, три года выживавший по ту сторону стены, так легко может наплевать на свое здоровье?!
Оторопев, Женева смотрит, как он хватает футболку, вздрагивает, когда второе «нет» летит прямо в лицо и недоумевает от такого поведения. Наконец-то, придя в себя, женщина резко разворачивается и идет к двери, даже не глядя, чем занят несостоявшийся пациент. Раз он может вести себя как мальчика, она не будет отставать.
- Дайка я тебе кое-что объясню! – Жаклин опирается спиной о закрытую створку, препятствуя его выходу из лазарета и смотрит в глаза, сложив руки на груди. – То, что ты сейчас испытываешь – начало. Боль станет постоянной, будет твоим спутником, но не долго, потому что к ней прибавиться психоз, начнутся галлюцинации, разыграется депрессия. И ты станешь опасен для всех тех, кто проживает с тобой бок о бок. Может ты ещё, конечно, не понял, но мы семья и заботимся друг о друге, а я не люблю, когда моей семье грозит опасность. Если ты сейчас уйдешь, о твоем состоянии я расскажу Бордо и её замам, в итоге, тебя силой притащат назад. Но вот смогу ли я тебе тогда помочь – вопрос! Сейчас да, сейчас я сделаю все, чтобы ты быстро вернулся в строй.
Она замолчала, чуть поджала губы и выставила подбородок, упрямо демонстрируя свою серьезность. Плевать ей, что он выше, сильнее и явно не воспринимает её всерьез. Наверное, посмотри кто на эту ситуацию со стороны, его бы позабавило происходящее, вот только этим двоим было не до веселья.
- На кладбище я тебе доверилась, хотя вообще тебя не знала. Попробуй ответить тем же, я не прошу тебя идти под пули, я прошу тебя дать мне время и возможность. Пару дней на заживление и обработку, за это время с тобой ничего не случится, операций не предвидится, а полезным ты можешь быть и без протеза! – Голос чуть поднялся, выдавая злость. Ругаться Фэлсворт не любила, плохо переносила ссоры, но ситуация требовала.

Внутри все кипит, кажется, что её хваленое терпение к пациентам вот-вот лопнет. Он не просто ей не доверял, даже шанса не дал: все слова были проигнорированы, доводы оставлены без внимания, а на врачебный опыт открыто наплевали. Джеки последнее взбесило больше всего. За три года она со многим успела столкнуться, делала то, в чем совершенно не разбиралась, но сейчас она знала, что у неё получится помочь, исправить ситуацию.
Вряд ли её кто-то осудит, если она выставит Дейтона за дверь, тем более он так стремится покинуть лазарет, словно она не предложила ему лечение, а унизила и оскорбила, как только могла. Да, жизнь у всех была разная до попадания за эти стены, где ещё сохранилось цивилизованное общество, да, ему было сложно, да, он знает, что такое лишения, моральная и физическая боль, умеет терпеть и да, для него важно быть дееспособным, но теперь он тут, а не там, а значит пора было уже начинать мыслить иначе.
- Если будешь способен на такой поступок. – Фыркает Женева, чуть отворачивая голову, прерывая зрительный контакт. Для неё позиция Детройта кажется совершенно детской. Уж лучше пару дней подождать, чем, в итоге, получить вердикт – ты не можешь больше носить протез, потому что придется удалить значительную часть мягких тканей и кости, а протезистов в этом сумасшедшем мире нет. – Ты совсем не понимаешь серьезность ситуации, я это уже поняла.
Ему ничего не стоило отпихнуть Фэлсворт в сторону и просто уйти, а доктор не была наивной дурочкой, что бы про неё не думали, и знала – не убедила, даже разозлила больше, чем успокоила. Не хотелось подставлять остальных, а ещё, не смотря на скрытность, уже все знали про отношения новенького и их лидера. С Бордо у Жаклин не было конфликта, она ей нравилась у руля больше, чем Декстер, поэтому и расстраивать хотелось в меньшей степени.
Но последующие слова Блэквуда выбили из колеи. Вряд ли она достучалась, скорее толика разума шевельнулась у него в голове, взвесила перспективы и приняла хоть какое-то решение, выбив всего час у его гордости. Он мне ставит условия! И мысль эта взрывает ядерную бомбу внутри. Она опускает руки, глядя ему в спину и сжимает кулаки, хочется подойти и крепко врезать по этой физиономии с глазами потерянного щенка, наорать, как следует, высказать все, что она о нем думает и выставить за дверь. Пусть выживает, он это умеет, вроде в этом был посыл, только вот что-то с сепсисом не справился…
Но внешне Женева спокойна, если не считать побелевших костяшек, да легкой боли от ногтей, впившихся в ладони. Разум напоминал, что она давала клятву и не важно, какое сейчас время. Нужно всегда оставаться человеком, даже если приходилось переступать через свою гордость. Компромисс, пусть это будет компромиссом с совестью, так, хотя бы, легче.
- Ох, благодарю покорно! – Сухо произнесла она, обойдя его по дуге и беря металлический подносик, на который стала выставлять необходимые препараты, тихо шепча про себя названия медикаментов, на секунду замерев. У неё была последняя ампула сильнодействующего снотворного, можно было вколоть ему хорошую такую дозу, чтобы вырубить и сделать все как нужно, а не пытаться уложиться в один час. Но мотнула головой. Во-первых, тратить драгоценное средство, которое являлось единственной анестезией, пусть и не спасающей на все сто, она не хотела, ему подойдет и местные обезболивающие. Во-вторых, кто знает, как его ослабленный болезнью организм воспримет такое вмешательство. И, наконец, она злилась, но не настолько, чтобы наживать себе кровного врага. Неизвестно, насколько неадекватно среагирует Детройт на такой поступок. – Не очень-то горю желанием.
Джеки все ещё зла, такого она давно не чувствовала, может потому, что отвыкла к подобным пациентам, а может потому, что он задел её гордость. Нырнув под шторку, она подкатила к кушетке столик, включила круглую лампу и начала выставлять флаконы, готовясь к операции. Привычные действия успокаивают, но все равно прокручивая в голове его слова, она вновь и вновь чувствовала жар гнева.
- Садись на кушетку так, чтобы больное плечо было повернуто к свету. – Доктор не смотрит на Дейтона, натягивает перчатки, затем берет запакованный шприц и разрывает пленку, надевает игру, набирает первый препарат. – У тебя есть аллергии или хронические заболевания?
Прежде чем начать, она должна знать, что ему можно вкалывать, а что нет. Многие антибиотики не были совместимы с некоторыми болезнями, а даже обычный лидокоин мог стать причиной анафилактического шока. В нормальных условиях, это бы все учли, мужчину прооперировали, поставили капельницу и держали бы в больнице столько, сколько того требовал организм на выздоровление. Хотя, в старом мире, он бы не запустил свое состояние, навещал бы протезиста и носил чехол на культе.
Женева ждала ответа, набирая препараты, выкладывая заряженные шприцы на салфетку, ставя перед ними баночки, из которых брала лекарства. Все должно быть под рукой, несмотря на то, что между ними произошло, Жаклин хотела выполнить свою работу максимально хорошо, не для него, а для себя.

- Хорошо, - кивает женщина, надевая латексные, узкие перчатки, чувствуя неприятное натяжение резины на коже и тальк, коим была обработана внутренняя сторона. Запах уже привычный и даже нравится, вовлекает в работу, настраивая на нужный лад. – Я обколю культу по кругу местным анестетиком, у меня нет более серьезного обезболивающего, поэтому, кое-что ты будешь чувствовать, но я постараюсь быть аккуратной.
Их учили говорить, если пациент в сознании. Во-первых, это снимало часть ответственности, мол, вам же говорили, что будет делать врач. Во-вторых, это успокаивало, если, вдруг, нервы начинали подшаливать. И, наконец, в случае с Дейтоном лучше обговорить заранее предстающую операцию.
- В идеале, нужен дренаж и постельный режим под капельницей, возможно, не помешала бы чистка крови, чтобы, мм, разгрузить печень. Но будем плясать от имеющегося. – Взяв шприц, доктор начала медленно вводить его содержимое под кожу, понимая, что, скорее всего, мужчина переживает не самые приятные ощущения, зато позже станет чуть легче. – Вскрою пару нарывов, промою раствором и обеззаражу, думаю, этого вполне хватит, чтобы снять сепсис. Ну и курс антибиотиков, конечно.
Хорошо протерев плечо от груди и до лопатки антисептиком, женщина приступила к тонким, хирургическим манипуляциям. Хорошо, что она успела набить руку в подобном деле за годы жизни внутри Гекаты. Будучи инфекционистом, вскрывать нарывы были не ново, другое дело – вытаскивать пули или решать, какие ткани нужно удалить, чтобы предоставить распространение заражения… Жаклин верила, что она справиться. Постепенно, злость растворилась в занятости, лицо из напряженного стало сосредоточенным. Она шумно выдохнула в сторону и вновь вернулась к своему занятию, не сразу сообразив, с кем разговаривает Детройт.
- Забудь, - наверное, она могла бы и дальше играть в обиду, нагрубить, мол, надеюсь, что мы с тобой больше не увидимся, учитывая твой опыт и навыки или что-то ещё не менее ядовитое и ироничное, но не стала. Желания уже не было, первоначальный порыв прошел, осталась опустошенность и работа. Посмотрев в лицо мужчине, Джеки покачала головой. Наверное, ему это далось с трудом, признание своей вины и, не факт, что он действительно её чувствовал. Такие люди зачастую считали себя правыми. – Все нормально. Просто, ты не один, кто многое пережил и потерял. Поэтому нам и нужно держаться вместе.
Отложив скальпель, Фэлсворт взяла бутылку с узким носиком и приложила к низу вскрытой раны салфетку, начиная поливать порезы, вытирая красноватые подтеки. Их бы не зашивать, оставить на день, чтобы убедится – зараза остановилась, все хорошо, ткани не воспалены.
- Тебе повезло, скорее всего, хороший иммунитет, в плоть сепсис не пошел, кость тоже нормальная. Ухудшения начались сразу с болью и только поверхностные. Лимфоузлы воспалены, но это поправимо. Боль подержится, дам тебе таблетки. – Она меняет тему, понимая, что его вряд ли обрадует такая агитация, но что поделать, Женева спаслась сама в группировке найдя тех, ради кого можно продолжать жить и работать. Даже не так, не просто работать, а стремиться к чему-то большему, изучать, учиться, совершенствоваться и болеть всей душой за каждого, кто рисковал собой ради общего блага. Иронично, что именно в эти моменты Бордо выпрыгивала из окна и умирала на холодном асфальте. – Сегодня лучше не надевать протез, иначе ситуация станет хуже. Металл и пластик порвут швы и раскроют надрезы.
Светловолосая снова обколола плечо, но уже лекарственными препаратами, пролила из шприца, под напором, самые большие нарывы, убедившись, что ткань жива и имеет нормальный цвет, соответственно, срезать её не нужно. И, наконец, начала сшивать, аккуратно соединяя кожу и подхватывая искривлённой, тонкой иглой. Казалось бы, все подходило к концу, но Жаклин знала – впереди ещё много работы.
Вновь обработав кожу, аккуратно смазав йодом места вокруг шва, а затем, приложив смоченную в физрастворе, медицинскую салфетку, начала накладывать повязку. Тихо попросив поднять целую руку, она закрепила бинты, проверив, чтобы они не перетягивали кожу, не давили на шею и подмышкой и вообще не доставляли дискомфорта.
- Я поставлю пару уколов с антибиотиками широкого спектра. Если почувствуешь себя не хорошо скажи. С собой дам лекарства, пить дважды в день. – Конечно, она могла бы пригласить его на регулярное посещение лазарета, но, как думалось врачу, он не будет гореть желанием увидеть её ещё раз после всего случившегося. Затянув жгут выше локтя, женщина нащупала вену и аккуратно проткнула её иглой, вводя медикаменты. Второй - в плечо, доза меньше, но лучше подстраховаться, чем потом пожинать плоды неосмотрительности. Кивнув почти удовлетворенно, отошла за шторку, к дальнему шкафу, где были и личные вещи. – Посиди немного, подождем, чтобы реакции не было.
По пути обратно захватив с собой таблетки в небольшой банке.
- Держи, - Женева протянула ему бутыль и аккуратно сложенную рубаху, которой он стер ей кровь на кладбище. – Постаралась отстирать пятна.