[indent]Шел семьсот восемьдесят третий день пребывания в Бернсвилле. Очень хотелось добавить, что все системы работают в штатном режиме, полет нормальный, но какое может быть «нормально», когда весь мир сошел с ума? Для Беатрис в сложившейся ситуации самым удивительным оказались не восставшие мертвецы, а то, насколько родная бабушка оказалась подготовленной к нагрянувшему апокалипсису: достаточно спуститься в подвал с полками консервов, самогонным аппаратом, а потом пройтись по заднему дворику и заглянуть в теплички. В мыслишках даже мелькало, что Бернис действительно могла отрастить третий глаз или каким-то образом заполучить разведданные об орбитах российских спутников, которые должны были встать в какую-нибудь неприличную фигуру с Юпитером в какой-то очень определенный день и час, что и привело мир к тотальному разрушению. Бернис - хотя теперь бабуля все больше и больше предпочитала «Банни» - на ряду со своими потягушками на крыльце дома при первых лучах солнца и ещё и к Господу Богу и Иисусу пристрастилась, даже уважаемым членом города оказалась. В этом она, конечно, была не одинока: в Бернсвилле, например, был дядюшка Рой, который бозоны Хиггса и темную материю тоже объяснял божественным происхождением, являясь светочем знаний для будущего города (то бишь, учителем был, если по-простому). Беатрис это понимала, эту потребность в чем-то простом, когда вокруг царил хаос и не было уверенности, что завтра в принципе наступит. Кто-то искал утешение в религии и поклонялся Всеотцу как спасителю, но другие вместо того, чтобы подставить вторую щеку, наоборот скатывались в бездну необоснованной жестокости и насилия.
[indent]Она и сама хорошо это знала. Пожалуй, слишком хорошо.
[indent]Дня три назад в их дом внесли - нет, все же втащили - молодую женщину, избитую до неузнаваемости. С таким заплывшим лицом, разбитой губой и огромными уродливыми синяками она была больше похожа на работу какого-то художника-сюрреалиста-психопата, решившего запечатлеть в натуре то ли период ломки, то ли ещё что - Трис особо не разбиралась в современном искусстве и точно не могла сказать, что там за такая извращенная мысль была. Да и по правде, не хотела разбираться: ей больше нравились кувшинки Моне, а не вот такое.
[indent]Что произошло с этой несчастной, Беатрис могла догадываться только по слухам и шепоткам в пекарне - благо, многие вообще считали младшую МакКарену за пустое место и не стеснялись песочить чужие грешки, оборачивая их накрученными деталями, пока просили вон ту буханку хлеба. По большому счету сама Трис плевать с водонапорной вышки хотела – она была последним человеком, которому можно было кого-то там осуждать. К тому же она верила, что у каждого своя история, и люди всегда пытаются сделать лучший выбор с тем набором знаний, эмоций и опыта, что у них есть. Это только оглядываясь назад можно определить, окончилось ли все успехом или тотальной неудачей.  Бернсвилль же был довольно... своеобразен и не слишком любил, когда его начинали подозревать о закулисье. Бернис, наверное, знала обо всем, но предпочла не распространяться: бабушка сделала все, что могла для этой побитой женщины, раз за разом размазывая пахучую травяную смесь деревянной палочкой по синякам и гематомам. По началу грандма своим авторитетом запрещала Трис появляться в комнате, но после "Гарри будет сторожить!", "Банни, но ведь календула - цветок любви, а каждому выздоравливающему это нужно" и трех унизительных выпроваживаний за ухо за дверь, смирилась. В конце концов, уже давно понятно, что если какая-то идея поселяется в голове Беатрис лучше дать ей это сделать и не препятствовать, а уж если так - то и можно и приобщить к лечению. Все полезнее, пусть учится.
[indent]Сегодня, правда, её помощь заключалась в том, чтобы просто сидеть в стуле у окна, вычерчивая карандашом схему ветряка в блокноте и гадая, у кого можно выторговать магниты и медную проволоку. Изредка взгляд соскальзывал поверх листа в сторону кровати. Тогда Трис хмурилась, делала глубокий вдох и возвращалась к вырисовыванию лопастей. Прошло несколько часов прежде, чем движение где-то на периферии выдало движения женщины в кровати. Она очнулась. Наконец-то. Блокнот и карандаш тут же оказались на столике рядом, а сама Беатрис так резко встала, что заставила стул отъехать к стене. А потом Трис разочарованно щелкает языком, пока женщина сухими голосом начинает задавать вопросы - почему не было вопроса про «где я»? Такие отличные ответы пропали зазря.
[indent]— Прости, если напугала, — её взгляд скользит по стене и потолку, уходя куда-то в сторону окна, - опять Беатрис сделала что-то неправильно? — Я просто... ну... не хотела, чтобы ты была одна, когда очнешься, — потому что внезапная смена места всегда пугает, а если тебя до этого еще и избили, то проснуться в чужом неизвестном доме, в чужой кровати должно быть очень страшно. Но гостья не выглядела испуганной, она была больше озадаченной. И уставшей.
[indent] — Эшли, — шепотом повторила Трис себе под нос: всегда были интересно, по какому принципу людям доставались их имена, и почему подавляющее большинство продолжало определять себя через то, что им придумали родители, включая ее саму? Всеотец Бернсвилля же вон не только через типичное житейское имя себя определяет. — А ты больше Эш или Ли? Меня зовут Беатрис, хотя я до сих пор не понимаю, почему родители выбрали такое скучное имя. Гвадалахара - как тебе такое? Как по мне, звучит ну очень внушительно, — она улыбнулась — очень по-доброму. На самом деле свое имя ей тоже нравилось: оно позволяло вариации прочтения, начиная от шекспировского Беатриче, так часто используемого бабушкой, и заканчивая каким-нибудь Три-три; окружающие чаще всего сокращали имя до "Трис", как и она сама, даже несмотря на то, что больше любила несколько другой вариант.
[indent] — Лечила? — хмыкнула Трис, присаживаясь на край кровати. — Это больше бабуля. Я сама не то, чтобы очень врач, разве что подорожник на лоб поклеить могу. Можно? — она протянула руку, жестом прося женщину протянуть ей свою руку, и когда запястье Эшли оказалось в ее руке, чуть надавила подушечкой большого пальца туда, где под тонкой кожей бился пульс. Ровный. Хорошо. — Как ты себя чувствуешь? У тебя кружится голова? Может, тошнит? Шум в ушах? — Трис чуть нахмурилась, отпустила руку Эшли и, резко обхватив руками ее лицо, заглянула в такие светлые голубые глаза и серьезно произнесла: — Банни говорила, что у тебя может быть сотрясение, так что надо быть поаккуратнее, — будто бы что-то увидев в глазах пациентки, Трис кивнула сама себе, встала с кровати и отошла к комоду, вытаскивая оттуда футболку и аляпистый комбинезон. Кому-то за это достанется: был строгий наказ отдать ту одежду, в которой гостья прибыла, но отстирать бесформенные коричневые пятна руками получилось не очень, а стиральная машинка жрала слишком много энергии - аккумуляторы разрядились подчистую, даже не закончив полный цикл. Пусть лучше так. Пока она не построит ветряк. — С размером навряд ли угадаем, но оверсайз вроде был в моде, — хоть ее взгляд был очень ободряющ, все вокруг просто кричало, что Эшли вполне может стать пугалом, если воспользуется советом этого фэшн-гуру. — Тебе помочь одеться? Или ты чувствуешь, что сама справишься? И ты, наверное, очень голодная? Может, ты хочешь чего-то конкретного? — Трис задумчиво приложила палец к губам, пытаясь сообразить, что еще может понадобиться только что очнувшемуся человеку.

Отредактировано Beatrice McCarena (2021-06-16 11:09:42)

[indent]- Главное, чтобы имя не ощущалось как отрыжка. Особенно рыбная, - усмехнулась в ответ Трис, непередаваемой игрой мимики изобразив отвращение к подобного рода ощущением. А вот Эшли ей нравилась. Даже такой, когда была готова к тому, что сейчас Беатрис начнет злорадно хихикать, отрастит себе горб и огромную круглую бородавку с тремя темными торчащими полосками на носу и поведет бедняжку на кухню, где накормит ее пирожками, а потом сделает пирожок из нее самой. А что? Полечила, накормила, теперь и сожрать можно. Ведьмы, особенно потомственные, так и должны же поступать, да? Трис часто думала на эту тему - ну что бабуля все равно то и дело порывалась гороскопы рисовать и таро раскладывать, и это при этом, что была той самой верной прихожанкой церкви, способной наизусть цитировать священное писание. Не вязалось это хобби от Лукавого с верой в Господа Бога. Было даже немного жаль, что Банни все-таки не была ведьмой (а то вдруг можно было бы использовать громоотвод на постоянке, как только она приближалась к церкви?), но вовсе не из-за невозможности сожрать такую вот милую душу, как Эшли. Хвоста не было. Вот это было реально большое опущение. Хвост было бы удобно иметь.
[indent]Трис очень хочется озвучить свои мысли и заодно спросить, как Эшли относится к магии, но прикусывает язык, глядя на морской пейзаж в белой рамке на стене и предоставляя гостье возможность спокойно переодеться. На самом деле она даже бы вышла за дверь, но была слишком увлечена мысленными дебатами относительно хвоста лемура в качестве ведьмовского наследства, а потом было уже поздно что-то предлагать. Частично еще и потому, что Эшли уже вышла из того возраста, когда подобные вещи людям интересны. Это только всякие девчонки с беспокойным сознанием такую дурь думают.
- Ну-у-у-у, - протянула Трис, критично осматривая комбинезон на Эшли, словно и правда была ведущим светилом фэшн индустрии - даже выгнула бровь как-то по аристократически, - если тебе дать в одну руку букет ромашек, а в другую лопату, и чтобы лошадки на заднем плане танцевали, то вполне сойдет для картины "Будни селянки в зомби апокалипсисе". А! - Трис всплеснула руками. - Еще там по небу можно пустить клин уток и "Полет Валькирий" включить - вот точно можно смело записываться на выставку авангардного искусства, - на самом деле было не так плохо, как могло бы быть. Не Джипперс Криперс. И даже не Фредди Крюгер. Одежда, конечно же, висела мешком; Эшли в таком виде выглядела даже мило. Наверное, все дело в слишком светлых глазах. И том, как урчал ее голодный живот. Слишком мило. Как будто гибрид котенка и трактора. - Чтож, тогда вперед! Покорять кухню! - гордо отрапортовала рядовая МакКарена и подхватила чучело ворона, стоявшее на комоде. - Это Гарри, он пойдет с нами. Гарри не особо разговорчив, но ты можешь его погладить, если хочешь, - держа ворона двумя руками, Трис практически подсунула птицу под нос Эшли на случай, если ей вдруг захочется почесать милашку по макушке.
[indent]Бернсвилль, по большому счету, был более-менее нормальным филиалом психиатрической лечебницы. Хотя бы потому, что здесь была возможность готовить блинчики и варить собственное варенье из ягод, собранных с кустов на заднем дворе. И это не считая, что сейчас, в условиях, когда весь мир помахал ручкой, собрал в чемодан "Долго" и "Счастливо" и свинтил в неизвестном направлении, семейство МакКарена жило в своем двухэтажном доме. Беатрис проводила Эшли на кухню на первом этаже, заботливо бросая взгляды и беспокоясь, что эта молодая женщина еще слишком слаба, чтобы ходить самой по лестнице - Трис была готова в случае необходимости отбросить Гарри в сторону (в конце концов, он птица и должен уметь летать, даже не смотря на то, что чучело) и стать подушкой безопасности. Но помощь Эшли не понадобилась, и это как-то даже вселяло надежду.
[indent]- Присаживайся, - она рукой указала на стол, покрытый белой кружевной скатертью, поместила ворона на столешницу у раковины, и открыла дверцу холодильника, внимательно осматривая содержимое. - Есть блинчики. Вчерашние, правда. Есть яблочный пирог от миссис Льюс, но я бы не рекомендовала, он какого-то странного серого цвета. Есть какая-то бабушкина бурда, - Трис открыла крышку, нюхнула и невольно издала звук "Буэээ". - Какая-то каша с травами. Рискнешь?

Отредактировано Beatrice McCarena (2021-08-03 23:41:54)