Джерри, может, не самый сообразительный парень в штате - но то, что Эллен собирается настоять на своем, понимает, как врубается и в то, что суд на ее стороне. Заседание прошло - без его, разумеется, присутствия, да еще и закрытое - его представитель связался с ним, пришел прямо сюда, в маске, в перчатках, воняющий антисептиком, кашляющий прямо под своей маской... С тех пор тут карантин - сперва начался у Джерри, затем и во всем отделении - пришел конец встречам с Мэйдэй в спортивном зале, но, наверное, Джерри не особо-то и расстроился: другое было важнее - чертов суд.
Конечно, Эллен выиграла дело, получила ебаную опеку - ребенка его получила, вот что. Суд, поди, и полчаса не сидел - что там этот представитель Джерри мог рассказать? Что он знал, что они вообще все знали - только то, что им Эллен наболтала, а тут уж Джерри не сомневается, что она его отборным дерьмом полила, не постеснялась, да и не о чтобы повода не было. Был, конечно - не вот они с Карен душа в душу жили или вроде того, и мать ее об этом все знала, но Сара - Сара-то другое дело, Джерри никогда бы ей вреда не причинил, ради нее же все старался, только кого это сейчас вообще ебет, понятно, никого.

Ему пришло официальное письмо - такое же как то, первое, о назначенном слушании, только на этот раз с решением: суд лишил его родительских прав, Эллен официально признана единственным опекуном Сары Кейтель, а Джерри, типа, может идти нахуй.
Док все смотрела на него, пока он читал - ждала, может, что он орать начнет или типа того, но Джерри не начал.
Джерри не самый сообразительный парень в штате - но и не псих, что бы она о нем не думала.
И кое-что он умеет - оценивать ситуацию.
Ему пары дней хватило, чтобы все в голове по полочкам разложить - изоляция эта только кстати пришлась, никто не дергал, даже жратву по палатам разносили, но никто и не возражал, когда Джерри поставил вертикально свою долбаную койку, чтобы на раме подтягиваться.
Вроде как компенсация за то, что им теперь все эти общие терапии под запретом - йога, паззлы в общем зале, телевизор...
Джерри на это вообще положить - у него лучше всего башка работает, когда он чем-то занят, ну и за два дня он придумал, что сделать надо, а потом еще за неделю придумал и то, как.

За ним приходит этот санитар, Ден - стучит в дверь, у них же тут не тюрьма, мать ее за ногу.
- Эй, Джерри, помнишь про сеанс у доктора Дюмон? Ты как, в настроении?
Вежливо все, как с лучшим другом - как будто Джерри может быть занят. Ну и обычно Джерри без энтузиазма, а сейчас покладисто отпускает металлическую перекладину, на которой подтягивался, распрямляет скрещенные ноги, спрыгивает, вытирая вспотевшие ладони о штаны.
- Иду, - говорит.
В окошко двери палаты - которая все больше напоминает Джерри камеру, только совсем не ту, в которой он хотел бы оказаться - протискивается поднос, на нем маска и перчатки, все новенькое, стерильное, только из упаковки.
Джерри послушно натягивает маску - большие размеры закончились с месяц назад, а те, что остались, врезаются ему в уши, слишком плотно прилегают ко рту и носу, чуть ли не душат.
Ничего, говорит сам себе Джерри.
Немного потерпеть.
Он натягивает комбинезон обратно на майку, с пуговицами не заморачивается, надевает перчатки - санитар следит за ним через окошко и, только убедившись, что Джерри все сделал как надо, отпирает замки: магнитная карточка пищит, дверь открывается.
На пороге он протягивает руки и Ден фиксирует запястья стяжками - не так туго, как прежде, и Джерри хочется самого себя поблагодарить: он вроде как на хорошем счету, да еще поставил докторице условие : будет разговаривать только если хоть немного свободы в руках получит, ну и вот, может развести запястья на полфута, а больше, как прикидывает Джерри, ему и не потребуется.

Ден стучит в кабинет Дюмон, на двери которого все еще красуется табличка с чужой фамилией - пока не до таких мелочей - и, дождавшись отзыва, отходит, давая Джерри пройти.
Она сегодня выглядит довольно сносно -  не такой замученной, как в прошлую их встречу, но Джерри разглядывает ее не ради этого, а чтобы сообразить, насколько она его ниже и какой высоты на ней каблуки.
Каблуки ни о чем - он падает на кушетку, демонстративно сидит на кушетке с той самой встречи, когда она усыпила его своей болтовней, бросает короткий взгляд под ее стол.
Каблуки ни о чем - это кстати.
- Позвоните, как придет пора забирать пациента, доктор, - говорит Ден и выходит.
Джерри знает. как у них тут устроено - отсюда, от врачебных кабинетов, есть два пути: путь налево ведет в крыло для опасных психопатов, где решетки и двери, запирающиеся на замки и магниты, а вот путь направо ведет на выход - всего лишь одна решетка перед вестибюлем центра и один пост охраны на выходе на парковку.
Джерри умеет собирать информацию, хорош в наблюдении - это, черт возьми, было его работой.

- Как сегодня на улице? Жарковато, да? - спрашивает Джерри вскользь, глядя на докторицу - что она сделает, если он встанет с кушетки? Сразу же вызовет санитаров или решит, что он просто устал сидеть?
А он устал - устал сидеть взаперти, вот что, и у него есть дельце снаружи, так что для Джерри продолжение очевидно: ему нужно выйти отсюда.
С ее помощью - и он даже знает, как заставить ее помочь.
Проходится взглядом по столу - край телефона под стопкой папок, наушники, авторучка, толстая, выпендрежная, наверняка дорогая, такие дарят на успешное окончание колледжей тем девчонкам, которые хотят делать карьеру.
Не шариковая, а перьевая - металлическое позолоченное перо поблескивает на фоне напечатанного текста.
Джерри снова поднимает взгляд к лицу Дюмон.
- Ну, судя по тебе, ты уж точно приехала сюда не на автобусе - терпеть не могу жару, а ты, док?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она чирикает о какой-то херне - мол, да, жарко, все дела, но Джерри выцепляет другое: насчет машины.
У нее есть машина - она приехала на машине, и даже если та нуждается в небольшом ремонте, все же на ходу, а это единственное, что действительно Джерри интересует.
Он откидывается на спинку кушетки, заводит руки за голову, устраивая затылок на пластиковой стяжке между запястьями, выдыхает - внешне совершенно расслаблен, даже спокоен. Это не трудно - не трудно изображать спокойствие, Джерри умеет сохранять неподвижность в течение долгого времени, а Дюмон покупается, если он не орет и изображает благодушие.
Ей вообще много не надо, как Джерри кажется - в людях она разбирается из рук вон плохо, все принимает за чистую монету, но сейчас ему это даже кстати, кстати, если она расслабится, если перестанет ждать от него проблем.
Над этим он работает несколько последних встреч с ней - приучает ее к мысли, что проблем с ним больше не будет, ведет себя как паинька, болтает с ней о том, о сем, пришлось даже рассказать пару историй о себе, про учебку, про первые туры. Это то, о чем Джерри всегда не прочь поболтать - с Корпусом у него связано много хорошего, есть много забавных историй, которые вполне можно рассказать и на воскресном обеде, и на сеансе у психотерапевта.
Вот и сегодня, думает, заговорит ей зубы, а там - сделает, что запланировал.

Он прикрывает глаза, посмеивается на ее рассказ.
- Прямо Христа и всех его апостолов? Типа, второе пришествие? - сквозь веки пробивается солнце из окна, шторы здесь раздвинуты, кабинет выглядит довольно неплохо - если не знать, так в жизни бы не сказать, что это психушка для таких, как он. - Ну, учитывая, сколько с тех пор, как эту херню пообещали, людей померло, воскрешение из мертвых заставит нас всех серьезно потесниться...
Джерри не религиозен, вовсе нет - но в детстве ему нравился один канал по телевизору, где рассказывали о мировых религиях, так что кое-какое представление о католических догматах и втором пришествии Джерри имеет.
Он чуть качает головой на это ее "приступим", ухмыляется в потолок:
- Не хуже, чем раньше. Мне не хватает физической активности, - в сотый, наверное, раз, повторяет ей Джерри, но сейчас без особого азарта - если все пойдет, как он запланировал, ему вообще больше никогда не потребуется ее разрешение на посещение зала. - Дело не в таблетках, а в том, что я просто не устаю как следует.
Джерри опускает голову, смотрит на докторицу - она сидит, развернувшись к нему на стуле, чинно скрестив щиколотки, подол летнего платья почти прикрывает сдвинутые колени. Не баба - ходячая картинка из рекламы психологической помощи, не взбесит разве что святого, а вот Джерри до святости далеко.
И до ровного сна тоже - с тех пор, как прекратились их встречи с Мэйдэй, со сном у него снова пиздец: стоит закрыть глаза, как Карен тут же оказывается в дальнем углу палаты, торчит там, как пугало в поле, безмолвная, неподвижная, держит в руках винтовку Джерри, красотку М40, держит умело, уверенно, как будто только и ждет, когда Джерри слезет с койки и заберет у нее оружие.
Ну и сделает все остальное, понятно - эти новые таблетки, которыми его пичкают, Джерри пьет исправно, чтобы не привлекать к себе внимания санитаров, и они, наверное, немного работают: не дают ему за винтовкой отправиться или Карен в углу держат, так что он более-менее спит, не вот глаз не сомкнул, но Джерри рассуждает так - это все с ним из-за замкнутого пространства.
Вот когда он снаружи окажется, дело сразу на лад пойдет - а в творящемся пиздеце, может, его и искать не станут.
  - Мне бы выйти прогуляться, док, - закидывает Джерри пробный камень - она его, понятно, выпустить не выпустит, даже в периметре не выпустит, как психов из другого крыла выпускают, на это Джерри и не рассчитывает, но он знает, успел заметить, что ей ему отказывать не слишком нравится. Она себя виноватой начинает чувствовать или вроде того - и после готова пойти на уступки, вроде как вину загладить, и вот эту ее глупую совестливость Джерри и намерен использовать.
- Просто прогуляться - полчаса на все про все, а то меня уже блевать тянет от вони этого корпуса. Ты как, можешь такое устроить или авторитета не хватит?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- Почему именно о матери? - настороженно спрашивает Джерри, теряя часть своей расслабленности - ну вот, пропустил удар, теперь бы разобраться, что к чему. - При чем здесь моя мать?
Он не любит говорить о матери - во-первых, потому что понятия не имеет, что с ней стало и почему она однажды ушла из их квартиры в Дирфилде, чтобы больше не вернуться, а во-вторых, потому что просто не любит.
Не то что бы у него не было о ней воспоминаний - были, конечно: открытки из Техаса и Калифорнии, а позже из Мексики, фотографии в старом фотоальбоме отца, который сейчас валяется где-то в чемоданах под кроватью, какие-то дни рождения, праздники в парке, слезы над его впервые сломанном носом...
Есть и другое: вырезанный из журнала плакат. Белоснежный песок, даже на картинке похожий на пудру, бирюзовая вода, вдалеке сливающаяся с синевой неба. Какой-то пляж Мексиканского залива - Джерри даже не был уверен, что такие места существуют, но его мать истово верила. Верила и обещала ему, что однажды они все вместе туда отправятся. Когда ему почти исполнилось девять, она перестала ему это обещать - а через три с небольшим года просто исчезла вместе со своими вещами и этим плакатом. Наверное, решила, что ему нечего там делать - решила, что ему будет хорошо и Иллинойсе.
Он пять лет доказывал себе - раз не мог доказать ей - что она была права: что ему может быть хорошо в Иллинойсе, и Джерри гордится этим даже сейчас, пятнадцать лет спустя, но воспоминание, самое первое его воспоминание, связанное с матерью, вот оно: этот чертов пляж.
Много позже ее отъезда в неизвестность Джерри побывал там - ну, может, не прямо там, но поблизости, он запомнил название городка с оборота плаката. Они с Карен побывали там во время медового месяца - после его первого тура в Ирак, когда Карен уже была глубоко беременна. Ей хотелось чего-то более изысканного - может быть, Гаваев или Майами, но Джерри настоял на Мексике - он не особенно рад в этом признаться, но вроде как хотел найти мать. И сразу было понятно, что вся затея была идиотской, так что рассказывать Дюмон о плакате и поездке в Мексику Джерри вот совсем не тему, так что он только рад, когда у нее звонит телефон, отвлекая ее.

Она не отвечает - но он все равно успевает вернуть себе прежнюю незаинтересованность в разговоре, вытягивает ноги, равнодушно посматривает в окно. С кушетки виден не только внутренний двор, где гуляют те, кого Дюмон так лицемерно называет гостями, но еще и край парковки, туда-то Джерри и таращится. Этот вид с кушетки перед его глазами с самого марта - Джерри кажется, он может просто закрыть глаза и увидеть всю эту картинку в мельчайших деталях, в дождь и в солнечную погоду, в снегопад и в ветер.
Так, наверное, его мать могла воспроизвести перед закрытыми глазами свой пляж с плаката - ну что же, сейчас Джерри собирается сделать то же самое, что сделала она: сбежать.
- Да никаких особенных воспоминаний, - Джерри небрежно пожимает плечами, снова смотрит на Дюмон. - Как у всех. Свечи на торте, новый велосипед под елкой, рисунки на холодильнике... Брось, док, это все херня - что, ты ждешь, я тебе расскажу? Что моя мать усвистала к другому мужику и поэтому я поехал крышей еще в детстве?
Он не знает, что написано в его личном деле - что она знает, но держится так, как будто ему на это плевать.
Ведь ему плевать - и то, что мать бросила его, когда ему было двенадцать, а к пятнадцати и вовсе перестала подавать о себе какие-либо вести, вовсе не связано с тем, что он сделал, узнав, что жена ему изменяет.
Ни малейшей связи, никакого предубеждения против женщин - просто он из тех парней, которые не любят измен.
Вот единственный диагноз, который его устроит - и такой диагноз не дал бы Эллен отнять у него дочь.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она вцепляется в него как собака в загнанного зайца - прямо как будто почуяла, где его слабое место. Может, она и отвлеклась на телефонный звонок, но точно не упустила главного, и Джерри злится на самого себе - не надо было спрашивать, при чем тут его мать и с хера докторица о ней заговорила. Выдал себя, поди, этим вопросом - надо было отшутиться, как обычно, отбрехаться, а он сглупил.
Он бросает на Дюмон сердитый взгляд, когда она спрашивает, что он почувствовал - так и спрашивает, что он почувствовал, когда его мать ушла к другому, как будто есть варианты. Как будто он мог заказать веселую песню на радио или послать матери корзину цветов.
Джерри шумно вздыхает, поворачивается к окну - не хочет он трепаться о таком вот. Кому это вообще может помочь, какое это имеет значение - браки распадаются постоянно, его семья - обе его семьи - не единственный пример этого явления, и Дюмон напрасно хочет подвести все, что с ним после случилось, к этому событию двадцать лет назад.
Слышно, как она черкает своей ручкой по листкам - Джерри это прямо бесит. Бесит, что она думает, будто все о нем знает, понимает, что у него в голове происходит. Бесит, что он для нее - вот такая схема, которую можно нарисовать в блокноте, а потом забыть и выкинуть. Не то что Джерри считает, что слишком сложный или вроде того - но уж точно считает, что такая баба, как эта докторица, точно не врубится, даже если бы он взял себе труд попытаться с ней поговорить.
В самом деле поговорить - рассказать, каким был тот день.
Джерри гонит подальше эту дебильную мысль, трясет головой вместо ответа - да что она к нему привязалась-то.
Не так-то просто сохранять спокойствие и делать вид, будто у него все заебись, когда она ковыряется в застарелом шраме.
Вопросы сыпятся один за другим - Джерри сопит все громче, ему все труднее делать вид, что ее расспросы оставляют его равнодушным.

- Хватит! - взрывается он, вздергивая себя на ноги - вопросов слишком много, всей этой болтовни слишком много для него.
Джерри не любит этого - не любит, когда она лезет с этими разговорами, не любит быть для кого-то игрушкой, дурацкой куклой, пусть даже этот кто-то - сахарная блондиночка в летнем тонком платье, напоминающем ему обо всем, что остается за пределами этого чертового Центра.
Из-за маски его "хватит" звучит как-то сдавленно, жалко - как будто он пощады просит, а не велит докторице заткнуться.
Джерри рывком сдирает маску, комкая ее в кулаке - теплую, нагретую его дыханием - швыряет на кушетку, а сам двигает к окну.
Тонкие прутья решетки только подчеркивают близость выхода - нельзя больше ждать.
С суда прошли две недели - Джерри не может больше ждать.
Он встает прямо перед окном, обе ладони вжимая в подоконник - узкий, прохладный, потому что до него еще не добралось солнце с улицы. Прижимается лбом к стеклу, ловя собственное отражение в стекле.
- Мне нужно отсюда выйти, док, - говорит тихо - совсем тихо, чуть ли не самому себе, отвернувшись от нее, сгорбившись у окна, так и не отрывая ладони от подоконника. - Как можно скорее. Думаю, сегодня  - хороший день, чтобы сделать это.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она, конечно, все понимает не так - не понимает, что он в самом буквальном смысле говорит насчет того, что собирается сегодня отсюда выйти. Это Джерри не удивляет, совсем нет - понимай она его как следует, она давно бы бросила с ним возиться, так что ему это только на руку. То, что она принимает его за жалкого психа. То, что чувствует вину из-за того, что отказала ему в просьбе выйти во двор.
Все это вместе заставляет ее забыть о правилах, о безопасности, о том, что он опасен - не вообще, где-то и как-то, а опасен прямо здесь и сейчас. Опасен в том числе для нее.
Джерри слышит, как она поднимается на ноги, как идет к нему, все дальше отходя от спасительной кнопки тревоги - та под столешницей, справа, только руку протяни, но сейчас остается все дальше, и он замирает в этом своем жадном нетерпении, пока Дюмон подходит все ближе.
Ближе.
Еще ближе - и кладет руку ему на предплечье.
Она тоже отражается в стекле - смутно, едва различимо на солнце: стоит за его плечом, сочувственно наклонив голову, а он видит в этом жесте другое - жалость.
Чертову жалость, как будто он размазанное по шоссе животное - очень жаль, но ничего не поделаешь. не нужно было перебегать дорогу прямиком перед несущейся на скорости фурой.
Ну так черта с два - он не сбитый енот.

- Вот как, - хмыкает Джерри в ответ на ее увещевания, на все эти сладенькие умиротворяющие речи - странно даже, что она не закончила своим обязательным рефреном насчет того, что хочет ему помочь. - Значит, долго не смогу отсюда выйти?
Всю болтовню насчет своих проблем он пропускает - все это полная херня. Его единственная проблема в том, что его сука-теща отобрала у него его дочь, пока он торчал в этом месте как в слишком уж затянувшейся увольнительной, но эту проблему Джерри решит.
Пусть чертов суд встал на сторону Эллен, они все просчитались, если решили, что Джерри так это проглотит - не проглотит. Ему не нужно предписание суда, он отец Сары - и плевать, что Эллен наврала в суде. Плевать, что заявила, будто не он отец - она врала. Врала, потому что все врут в суде, чтобы выиграть дело - так же, как врала насчет того, что Джерри поднимал на жену и дочь руку. Все это было чушью, от первого до последнего слова, но зря она думала, что ее ложь сыграет ей на руку. Что Джерри примет это, согласится и растворится где-то в коридорах судебно-психологической экспертизы.
- А я думаю, что смогу, док. Думаю, что прямо сейчас это сделаю.
Он оборачивается - она выглядит удивленной: маска закрывает половину лица, но в глазах кроме этой бесящей Джерри жалости проступает и удивление: ну, Джерри достаточно поработал, чтобы она перестала ждать от него такой вот выходки, и сейчас пожинает плоды.
  - Сейчас мы с тобой, док, пойдем прогуляться.
Она все еще не понимает - понимание, наверное, приходит позже, когда Джерри дергает ее на себя, разворачивая спиной, как в каком-то танцевальном па. Она врезается в него лопатками и задницей, на короткий момент Джерри обволакивает каким-то летним ароматом - кажется, у Карен были похожие духи, только она их не очень-то жаловала, говорила, не ее запах.
Стяжки между запястьями едва дают ему развести руки на полфута, может, чуть меньше, но Джерри хватает и того - хватает, чтобы толкнуть ее, растерянную, может, ошеломленную, животом на стол, прижать бедрами, плечами, торопливо расшвыривая со стола папки и прочий хлам.
Ручка находится быстро - Джерри перехватывает ее в зубы, прижимает обе ладони к столу справа от Дюмон, разведя запястья как можно шире, и опускает голову. Металлическое заостренное перо пробивает пластик стяжек, вонзается в столешницу, хрустит, ломаясь - Джерри дергает руки в разные стороны и пластик тоже ломается, превращается в браслеты, больше раздражающие, чем мешающие.
- Тихо, тихо, - напоминает Джерри женщине, выпрямляясь и заставляя выпрямиться ее. - Будешь делать то, что я говорю - и все у тебя будет в порядке, сойдешь на следующей станции... Ключи от тачки в сумке? В сумке ключи, я спрашиваю?
Под его ладонью на ее горле пульс у нее просто бешеный - Джерри едва сдерживает желание посоветовать ей расслабиться, подышать через нос.
Он дотягивается до ее сумки, свисающей со спинки кресла на тонком длинном ремне - сумка подстать платью, она как будто на прогулку собралась - встряхивает: ключи звенят внутри.
- Все, нам больше ничего не потребуется, прокатимся налегке. - Джерри подталкивает ее к двери, держа за горло, прижатой к себе, как будто ждет, что в коридоре по ним откроют огонь.
Ничего подобного, конечно - тот санитар, Ден, просто охреневает, когда видит Джерри и Дюмон, но Джерри демонстрирует ему выебистую авторучку в кулаке, прижатую к горлу докторицы.
- Не надо нервничать. Нам только до стоянки и если все пройдет спокойно, она не пострадает. Никто не пострадает, мы друг друга поняли?
Санитар медлит, за его спиной появляется еще один - Ник, кажется. Как бы они не решили, что раз их больше, то это обеспечит им успех, думает Джерри, у которого в планах нет устраивать тут бойню.
Он не псих, что бы они о нем не думали, и все, что ему нужно, это выйти отсюда и заняться своими делами.
- Я выведу вас из строя обоих голыми руками, - напоминает Джерри. - Меня учили таким штукам, соображаете? Меня учили и научили - так что просто не нужно мне мешать. Я не трону ее, если вы меня не взбесите, вы же не хотите меня взбесить?
Санитары переглядываются, торчат на пути к выходу в холл, там, где из стеклянных дверей будет видно край парковки.
- Давай, киска, - тихо обращается Джерри к Дюмон, крепче прижимая ее к себе заведенной под грудь рукой с сумкой. - Скажи им, как тебе страшно, и как ты хочешь, чтобы они сделали все, что я велел.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Второй - который не санитар, а охранник - тянется к шокеру. Джерри следит за его движением, плотнее прижимая обломок авторучки к горлу докторицы.
- Не надо, приятель, - говорит он расслабленно, кивая на шокер. - Не надо. Всем сделаешь хуже.
Дюмон все же отмирает - а Джерри уже начал думать, что она язык проглотила.
Санитар кивает, отступает к стене.
- Молодец, - комментирует Джерри. - А теперь кидай ей свою карту. Давай, давай, кидай.
Дэн отстегивает от кармана комбинезона магнитный ключ, швыряет его в них - Джерри ловит в кулак возле уха Дюмон, царапая ей щеку пластиком, в который запаян пропуск. У нее маска совсем слезла, болтается под подбородком, красная помада смазалась, и Джерри думает, не перегнул ли он палку - вот если она сейчас откинется в обморок, ему придется сложнее.
- Спокойно, док, ты тоже молодец, - подбадривает он ее. - Мы почти закончили, сейчас только договорим с этими ребятами... Ты! - он кивает второму, охраннику, который может стать проблемой. - Где твоя карта? Нет, не кидай... Открой решетку.
Тот не сразу понимает, о какой решетке речь, но затем соображает - отступает, прикладывает магнит к датчику. Дверь за его спиной гудит, отходит в сторону, когда срабатывает механизм.
  - Бросай, - командует Джерри. - Бросай и заходи туда. Оба заходите.
После того, как они послушались его в первый раз, все последующие даются проще - просто психология, ничего такого.
Джерри дожидается, пока оба - и санитар, и охранник - оказываются за решеткой, отпиннывает подальше вторую карту, пока решетка под собственным весом возвращается на место. Коротко пищит датчик, оповещая, что дверь заблокирована - открыть ее можно только с помощью ключа, но ключей-то с той стороны больше нет: смены из-за эпидемии совсем маленькие, санитар и охранник на пятерых, остальной персонал в отделении, где куда больше постояльцев, нуждающихся в опеке.

Пятясь, Джерри отходит к лифту, волоча Дюмон за собой - ее каблуки негромко цокают по паркету, цепляются за порог кабины лифта. Он нажимает локтем на кнопку первого этажа, двери съезжаются, санитар - Ден - пытается дотянуться до магнитного ключа, но бестолку.
Джерри надеется, что у него будет как минимум четыре часа до следующей смены - пока те, кто придет на работу, не выпустят этих ребят.
В лифте он отпускает докторицу - та тут же отшатывается к противоположной стене, не зная, куда кинуться, пока Джерри расстегивает комбинезон, стаскивает его с плеч, завязывая рукава на поясе, надеясь, что так не будет слишком сильно бросаться в глаза: в жаркий солнечный день его майка с короткими рукавами выглядит куда неприметнее, чем комбинезон.
- Ничего, док, - подбадривает он Дюмон, снова шагая к ней, перекатывая обломки из одного угла рта в другой. - Почти все.
Ее тело в его руках кажется каким-то скованным - как будто он держит в руках пластиковую игрушку в человеческий рост. Кабина вздрагивает, когда лифт останавливается.
Внизу их никто не встречает - значит, тревога еще не поднята.
Джерри коротко смотрит в камеру над выходом, но останавливает первое побуждение разбить ее - они выходят из лифта, Джерри снова прикладывает ключ-карту, открывая очередную решетку...

На улице солнечно - так солнечно, что Джерри щурится, когда они выходят на крыльцо, спускаются по широким ступеням, сворачивают к парковке. Дюмон едва идет - ему приходится ее тащить, обхватив за талию, оглядываясь, каждую минуту опасаясь услышать какой-нибудь надсадный сигнал тревоги.
- Где твоя машина, док? - Джерри вертит головой, чувствуя, как солнце жарко прикладывается к голой шее сзади. - Какая из них твоя?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Он в самом деле собирался оставить ее здесь - она не нужна ему в поездке, Джерри не планировал тащить ее с собой, нянчиться и ломать голову над тем, что с ней делать после того, как он доедет до места назначения. Собирался запереть ее где-нибудь, лишив возможности вызывать полицию - запереть или привязать, но сейчас это кажется самым уязвимым местом плана: не привязывать же ему ее к ограде Центра, так что Джерри передумывает: заложник - ему не жмет называть вещи своими именами - ему пригодится, если проблемы начнутся в Дулуте.
Почти пятьсот миль - семь часов, если не попасть в пробку. Расстояние, которое казалось ему благословением, мешая Эллен бывать у них с Карен так часто, как ей бы хотелось, сейчас кажется серьезным минусом - Джерри смотрит на солнце на небе, прикидывая, что к Дулуту они подъедут уже глубокой ночью.
А значит, стоит поторопиться.

Белая хонда - правильнее было бы сказать, ослепительно белая, как будто Дюмон каждый день заезжает на мойку - действительно торчит слева, бликуя на солнце полировкой. Джерри толкает Дюмон к хонде, оглядываясь на Центр - пока все тихо, охранник, который должен был дежурить в холле и наверняка попытался бы помешать ему, отсутствует, может, уложенный на кровать этим супер-гриппом, а может, всего лишь отошел за свежим сэндвичем, но Джерри это на руку: он хочет покинуть парковку Центра без особой помпы.
Впервые за несколько месяцев он снаружи - на улице, а не в помещении, и это сбивает с толку: все эти уличные шумы, переключение сигналов светофоров, автомобильные гудки, лязг монорельса на соседней улице... Прежде привычные, сейчас они вдруг кажутся Джерри враждебными - и реагирует он знакомым образом.
- Замолчи, - кидает он Дюмон, толкая ее вдоль автомобиля, к пассажирской двери. - Вот сейчас не время трепаться, док. Открывай тачку.
Он не хочет слушать это дерьмо - не хочет слушать, что совершает ошибку. В этом разница между ним и Дюмон: она хочет трепаться, трепаться до бесконечности, сидеть в своем уютном кабинетике, поглядывая на мир через окно, уверенная, будто всем будет этого достаточно, Джерри же принимал эти четыре месяца в Центре как временную базу, отпуск по медицинским показаниями, и сейчас полон решимости вернуть себе свою жизнь.
Свою жизнь и свою дочь - почему нет. Из Миннесоты полно межштатных шоссе, ведущих в Канаду - Джерри ничего не имеет против Канады, думает, что в этой неразберихе из-за пандемии он недолго задержится на первых полосах газет, а если повезет, то и вовсе не попадет туда: он пока никого не убил, и Джерри намеревается придерживаться этой тактики, зная, что это несколько понизит его личный рейтинг в полицейских сводках.

У докторицы не сразу выходит - ключ несколько раз соскакивает, оставляя блеклые царапины вокруг замка, но все же срабатывает. Джерри оттирает Дюмон, держа ее сзади за шею, поверх светлых волос, сам открывает дверь - она слишком дергается.
- Полезай. Полезай внутрь, за руль, - он снова подтягивает ее ближе, едва ли не засовывая в тачку. Подол светлого платья высоко задирается, показывая ее бледные бедра, Джерри подталкивает Дюмон дальше, тоже влезая в салон.
Здесь очень чисто, как будто как следует поработала та психичка, вылизывающая все вокруг с помощью влажных салфеток - Джерри продолжает придерживать Дюмон за шею, не особенно сжимая пальцы, но и не давая ей забыть о том, что в любой момент может помешать ей вздохнуть в следующий раз.
Джерри разбирается с сиденьем, отодвигая его до максимума, чтобы уместиться целиком в низкой аккуратной хонде, захлопывает дверь, выкидывая обломок аторучки - от него у него на ладони отпечаток, Джерри сжимает и разжимает кулак, поворачивается к докторице.
- Заводи, док. Выезжай на Эй-81 через Гарлем авеню, а там уйдешь на Ай-90, поняла? Подбросишь меня кое-куда - а заодно сама посмотришь, как люди совершают ошибки... У тебя-то с этим туго, а, док? Ты, поди, за всю жизнь ни одной не совершила, - хмыкает Джерри, когда она заводит двигатель и хонда выруливает из полупустого ряда парковки.
Он опускает стекло, впуская в салон майскую жару и пыль городской улицы, выворачивает над коленями содержимое ее сумки: блокнот, упаковка салфеток, еще какой-то хлам, а еще телефон. Джерри подцепляет телефон, отмечает, что тот выключен, и выкидывает его в окно, когда хонда выезжает с территории Центра: ему совершенно не нужны попутчики в виде полиции, отследивший сигнал ее сотового.
- Просто прокатимся, док. Помалкивай, делай, что сказано, и все будет в порядке.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Он только хмыкает в ответ - ну да, конечно, можно и так сказать. Можно сказать, что ошибки он коллекционирует, почему бы и нет - она ведь так о нем всегда и думала, и вот сейчас то, что у нее на уме было, оказалось высказанным.
Может и коллекционирует - только Джерри похер. Похер, как она там себе думает, похер, какого мнения на его счет - она все думала, что может разобраться, ну вот, пусть разбирается. Пусть узнает наконец, как ведут себя нормальные люди, а не те психи, которых она у себя лечит.
- Не гони так, док, - Джерри тянется через нее, вытягивает ее ремень безопасности и втыкает крепеж в замок до щелчка. - Не гони.
Ему ничего не приходит на ум в качестве угрозы - что ему ей пообещать, что выбросит на ходу из тачки? - но Джерри считает, что он и сам по себе нормальная угроза. Она знает, на что он способен - и знает, что его ничто не держит, так вот пусть об этом и думает.
Чтобы помешать ей отстегнуть ремень и выскочить из машины, Джерри кладет руку ей на бедро, совсем рядом с ременным блокиратором, и сжимает пальцы.
- Веди аккуратно. Ты же понимаешь, мне нет большой разницы, сидишь ты тут или заперта в багажнике, правда? Так что выбирай сама - тут или в багажнике. У этой крошки большой багажник? Ты сможешь там устроиться? А дышать? Видишь, киска, я предлагаю тебе комфортный вариант и места в первом ряду, так что будь благодарна, что не лежишь в багажнике, считая вздохи.

Центр находится на окраине, но вокруг полно тачек - как будто все решили сорваться с места в один момент. Ах да, вспоминает Джерри - пятница же. Пятница, хорошая погода - почему бы не выбраться из города, навестить дом на озере или съездить с подружкой в какой-нибудь уютный мотель на весь уикэнд. Неплохо бы и им с Дюмон выглядеть очередной парочкой, которая решила провести выходные подальше от городской пыли - Джерри оглядывается, когда хонда тормозит на светофоре, но никто не обращает на них внимания.
Даже если она сейчас завизжит, думает Джерри, завизжит, крикнет, что ее удерживают в автомобиле силой, попросит вызвать полицию - неужели думает, что кто-то из них придет ей на помощь?
Вот эта замученная жарой женщина, тащащая за руку мальчишку лет пяти? Вот тот старик в белом канотье, обмахивающийся газетой на ходу? Эти девчонки в коротких, обтягивающих шортах задницу - кто-то из них?
Если она правда так считает, то ей давно пора вытащить голову из задницы и посмотреть на мир без розовых очков.
- Уже получилось, док, - снова хмыкает Джерри, следя за светофором и держа руку на ее бедре, чтобы ей не пришло в голову метнуться прочь. - Уже получилось, ты не заметила? Я уже сбежал.
Светофор все еще горит красным, хотя переход пуст - Джерри опускает голову, провожая взглядом обе задницы молоденьких девчонок в шортах, наталкивается на таращащегося на него рыжеволосого пацана из соседней тачки.
Тот отвлекся от своего телефона и смотрит на пассажиров хонды в какой-то задумчивости - вот это Джерри не очень-то нравится: если сейчас Дюмон повернет голову и как-то задергается, этот пацан может стать проблемой.
Джерри отпускает ее бедро, обхватывает ее за шею, как будто хочет поцеловать, пока они торчат на светофоре, заставляет повернуться к нему. Тянется, пока между ними не остается и пары дюймов.
- Выезжай на Гарлем - Авеню, как я сказал, - с угрозой говорит Джерри. - Будешь мотаться по улицам, привлекая внимание - и дальше поедешь в багажнике, док. Это к вопросу о том, кто из нас чего добивается. Я хочу выехать из города, а ты, кажется, намерена взбесить меня как следует. Подумай. Подумай, док, ты правда хочешь меня взбесить?
До сих пор ему казалось, что у нее глаза серые - такого же цвета, как мартовское небо над Чикаго, но вот сейчас Джерри убеждается, что ошибался: не серые, скорее, голубые. Совсем не подходят к красной помаде, размазанной под маской.
Светофор сменяется зеленым, автомобиль слева проезжает вперед, рыжий пацан уже потерял интерес к милующейся парочке в белой хонде. Тачка, ждущая за хондой, нетерпеливо сигналит - водитель вот-вот высунется из окна и начнет орать.
Джерри отстраняется, чуть ослабляя хватку на шее докторицы, оборачивается, машет стоящему позади и сигналящему автомобилю, мол, все, все, едем.
- Двигай на девяностое шоссе и не беси меня. Просто не беси, иначе тебе наша поездка совсем разонравится.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- Посмотрим, - роняет он на ее условие.
Довольно наглое, нужно сказать, условие - учитывая, что у него нет никакого оружия, кроме собственных рук, чтобы не дать ей забыть, как у них тут все теперь, просьба не трогать ее все равно что требование не угрожать, а Джерри куда больше верит в агрессивную мотивацию, чем в ее собственное желание помочь ему.
Нет, может, оно и было - там, в ее чистеньком кабинете, где за дверью дежурили санитары и она чувствовала себя в безопасности. Где думала, что контролирует ситуацию - ошибалась, конечно, но Джерри прощает ей эту ошибку, как прощает и глупое желание лезть к нему с той помощью, что ему вовсе не нужна.
- Посмотрим, как пойдет, - повторяет, когда хонда трогается, но руку убирает с ее шеи, перекладывает на спинку сиденья.
Она, кажется, даже выдыхает с облегчением - и это Джерри внезапно злит: значит, как лезть к нему, как ковыряться в нем, это ей нравилось, каждую неделю его отправляли к ней в кабинет - давайте поговорим об этом, Джерри, давайте поговорим о том, и плевать, как это ему было, у него-то права голоса не было. Его, блядь, все равно что в клетке держали - и что-то ей было плевать на то, что ему не нравилось с ней трепаться. Плевать было, что он ей сразу сказал - ему это не нужно. Она все лезла и лезла, прямо под кожу, отыскивая свежие шрамы, хотела там ковыряться прямо наживую - а теперь почему-то считает, что ему должно быть дело до ее просьб, до ее желаний.
Так вот нет - хрен ей. Пусть полной ложкой жрет то, чем его кормила - Джерри с радостью делится.

Шоссе становится все загруженнее, они едва плетутся - скорость не превышает и двадцати миль в час. Джерри беспокойно смотрит на спидометр, на череду автомобилей перед хондой и по сторонам - это не просто пробка, выезд из города, там, где обычно самый затор, они уже миновали, но скорость никак не набрать. Может, впереди авария?
Джерри очень старается не сорваться, вытягивает ноги в легких тапочках, насколько позволяет салон хонды, барабанит по креслу Дюмон - ничего конкретного, просто чтобы дать выход этому напряжению.
Хонда ползет по средней полосе между пикапом и старым доджем. Женщина за рулем пикапа трясет головой - наверное, под музыку. Заметив взгляд Джерри, улыбается, пожимает плечами, но затем улыбка исчезает - она обращает внимание на пластиковый браслет от стяжек, оставшийся на его запястье.
Джерри деланно лениво отворачивается от окна, убирает руку так, чтобы спрятать кисть. Открывает бардачок, роется там - кажется, его неторопливые действия успокаивают бабу в пикапе, она тоже возвращается к своему занятию, а затем хонда в этом непрерывном потоке вырывается вперед и пикап остается позади.

Это дорожные работы.
- Блядь! - Джерри в сердцах бьет кулаком по спинке ее сиденья. - Блядь!!!
Ярко-оранжевые заграждения хорошо выделяются на сером фоне раскуроченного шоссе. В полмиле впереди виднеются дорожные здоровенные машины дорожной службы. Через открытое окно с его стороны слышен лязг и грохот, тянет свежим асфальтом.
Джерри не сразу выкупает, как она его называет - вообще мимо ушей пропускает.
- Сворачивай в объезд, - велит.
В объезд - как вся остальная эта медленная металлическая река.
Объездная дорога - это даже не шоссе, но хонде удается вклиниться за довольно нетерпеливым доджем, который явно настроен как можно быстрее вырваться из пробки.
Джерри наклоняется над бардачком, пытаясь вспомнить, какие объездные пути он знает - пусть не такие короткие, как по Ай-90, но хоть что-то.
- Уходи совсем направо, к девяносто четвертому, - говорит Джерри, копаясь в бардачке. - Проедем через Милуоки.
Это прибавит к их маршруту еще час - но если так, это лучше, чем потерять куда больше, в этой кажущейся бесконечной пробке.
- Хорошо ориентируешься? Навигатор работает? - он кивает на выключенное устройство у зеркала.
В бардачке полно барахла - пачки влажных и сухих салфеток, еще одна маска в нетронутой упаковке, журнал о психическом здоровье, который Джерри сердито отшвыривает в сторону, несколько батончиков гранолы, но ничего, что помогло бы ему снять браслеты из пластика.
Джерри в сердцах захлопывает бардачок, оставив батончик гранолы, шелестит оберткой, откусывает - не мраморный стейк, но сойдет: обед был давненько, а жевание поможет ему успокоиться.
Он тоже в курсе кое-каких психологических штучек.
- Лучше включи, если сомневаешься, - советует почти мирно, вдавливая прикуриватель в панель до щелчка - снимет он эти чертовы наручники, снимет.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Инвалид в своей коляске беззубо улыбается, демонстрируя ввалившиеся щеки и останки сгнивших зубов - от него ощутимо тянет... Джерри затрудняется, как назвать этот запах - возможно, смертью? Неизлечимой болезнью, скорым финалом?
Так пахло в их с Карен спальне весь прошлый год, так пахло в палате Джерри в этом Центре психического здоровья - и несмотря на солнце и пыль, Джерри чувствует этот запах вновь.
Бродяга протягивает свою табличку. У него жирная каемка грязи под ногтями, в глазах полубезумный блеск - Джерри не может сообразить, сколько ему: пятьдесят? тридцать? Не разобрать - вязаная грязно-зеленая шапка приминает седые отросшие волосы, лицо покрыто сетью морщин, однако из-под грязного рукава видна татуировка: черные буквы глубоко врезались в болезненно-серую кожу.
Рейнджер - вот что написано на его татуировке.
- Привет, браток, - говорит бродяга. - Есть пара монет?
У него совершенно безумные глаза - такие же безумные, как и улыбка. Джерри оглядывает его целиком, от вязаной шапки до огрызков ног в неумело подвязанных штанинах "тропентарн", шарит возле себя, доставая свалившуюся к двери сумку докторицы, в которую обратно закинул все барахло оттуда.
Перетряхивает сумку в поисках бумажника, хоть чего-то - наталкивается на несколько свернутых десяток: а док, по ходу, баба запасливая.
При виде десяток взгляд бродяги зажигается, он причмокивает потрескавшимися губами, ухмыляется.
- Да, браток, пару монет, мне бы только пару монет...
- Где твои ноги, браток? - спрашивает Джерри, протягивая десятки, но удерживая их вне досягаемости бродяги. - Афганистан? Ирак? Югославия?
Бродяга следит за купюрами как загипнотизированный, тянется к ним, снова ухмыляется; у Джерри мороз по коже от этой ухмылки - по большей части, из-за того, что узнает ее. Он видел такую ухмылку многократно - у других, но, что важнее, у себя.
- Персидский залив, браток, - бродяга ничуть не обижен, кивает на татуировку Джерри - другой опознавательный знак. - А ты, браток? Морская пехота?
- Был, - у Джерри отрубает разговаривать, он кидает бродяге на колени смятые десятки, в которые тот сразу же вцепляется, бросив табличку. - Выпей сегодня за морскую пехоту, не спускай все на травку.
Рейнджер залихватски прикладывает руку к виску:
- Есть, сэр.
И отъезжает к следующей тачке - жатва в самом разгаре.

Джерри смотрит ему вслед, затем поворачивается к Дюмон.
- Думаешь, ты могла бы помочь и ему, а?
У нее крепко сжаты губы, пальцы стискивают оплетку руля так, будто она боится вылететь из машины, если вдруг отпустит руль. Джерри возвращает руку на спинку ее кресла.
- Как насчет него, а? Могла бы? - Джерри фыркает. - Спорим, я сейчас сделал для него больше, чем ты сделала бы за два месяца, док. Хотя...
Джерри снова фыркает, вытаскивает запищавший прикуриватель - ярко-красный, раскаленный.
- Это ты ему и помогла - твои же деньги.
Он машет прикуривателем, как будто хочет его остудить, а затем прижимает раскаленную поверхность к пластиковой стяжке на своем левом запястье - хочет подсунуть под пластиковую ленту, не задевая кисти, но так не выходит и горячая - обжигающая - металлическая часть прикуривателя касается запястья.
Джерри шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы - все его нутро требует, чтобы он перестал, чтобы отнял раскаленный металл от руки, но пластик только тлеет на проводнике, стяжка все еще на месте, так что Джерри только крепче сжимает зубы, не обращая внимания на красный след на коже под темными волосами, на запах паленого, повисающий в салоне хонды.
Наконец пластиковая стяжка - ярко-оранжевая, с названием Центра - разваливается, обугленные края съеживаются, закручиваясь. Джерри трясет рукой, на которой проступает ожог, дует на запястье и сует прикуриватель обратно в гнездо, затем повторяет то же самое с правым запястьем.
Потирает руки, выкидывая обе стяжки в открытое окно, ловит короткий взгляд Дюмон.
- Быстрее закинешь меня в Миннесоту, док - быстрее вернешься к своей сладенькой жизни. Не так уж и сложно, правда? Ты хотела помочь - ну вот, киска. Ты помогаешь. Впервые за все это время, думай об этом.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Джерри смотрит в боковое зеркало за ловко снующем между автомобилями в своей коляске бродягой, затем возвращает руку на спинку сиденья докторицы - у них так взаимопонимание сразу улучшается, а еще она понимает, что лучше помалкивать. Стоит убрать руку - и она открывает рот, вот и сейчас.
Слова об аптечке он игнорирует - ничего такого, что требовало бы аптечки, да и к тому же, слишком задет тем, что она сказала до того.
Сказала бы она ему что-то такое в Центре?
Черта с два, думает Джерри. Черта с два, там она пела только о том, что со всем можно разобраться - дыхание, йога, чертовы разговоры по кругу, и все будет в порядке, - а вот сейчас она меняется. Спорит с ним - хотя, как по Джерри, именно сейчас ей стоило бы придержать язык.
- Я тебе что сказал? Чтобы ты меня не бесила, - отзывается Джерри, глядя в окно, устроив локоть на двери.
Они выезжают из Чикаго, встроившись в не такой уж плотный потом автомобилей на девяносто четвертом. Меньше, чем через час, они окажутся в Висконсине - Джерри хмыкает на мысли, что им тогда сможет заняться и Бюро: преступление-то получит статус междуштатного, но это не та мысль, которая цепляет его по-настоящему.
- А что, дело только в мертвой жене? - спрашивает он, прекращая делать вид, будто ему нечего сказать. - Только в ней? Если тот безногий мужик убил полсотни, сотню человек, но получил за это бабло от правительства - все в порядке, но стоило ему убить кого-то бесплатно - то это автоматически делает его психом? Я тебя что-то не пойму, док, это вот так все получается? Дело только в этом - заплатили тебе за смерть или нет, было ли это убийство одобрено Сенатом или нет?
Он снова поворачивается к ней - несмотря на открытое окно, в хонде все равно жарковато: под спущенными и завязанными на поясе рукавами комбинезона майка пропитывается потом. Джерри устраивается поудобнее, занимая все это чертово сиденье - хонда небольшая машинка, будто игрушечная, как и почти все японские малолитражки, невысокой Дюмон подходит отлично, а вот Джерри в ней постоянно что-то задевает: локтем дверь, коленями крышку бардачка.
- У него ног нет, док, - говорит Джерри таким тоном, как будто открывает перед Дюмон некую тайну. - Ног, ты врубаешься? Думаешь, ему не нужен психолог? Думаешь, он подсел на какую-то дрянь от скуки или не знает, что каждая следующая доза может оказаться билетом в один конец? Да он, поди, только того и хочет - об этом ты не подумала?
Джерри мотает головой, представляя себе вот такое существование - представляя себя в коляске, полусумасшедшим, клянчащим наличку у измотанных пробкой людей, мечтающих добраться до дома. Для Дюмон это, конечно, непредставимо - ни при каком раскладе такое будущее ее не ждет, уверен Джерри, судя по ее костюмам, платьицам, кольцу с большим камнем и всему этому исходящему от нее ощущению благополучия, а вот он с легкостью представляет на месте этого мужика себя.
Лучше уж сдохнуть, думает. Это точно - лучше уж сдохнуть, обдолбавшись в край.
- Как ты вообще это делаешь - как решаешь, кому нужна твоя помощь, а кому нет? Кому помочь, а кому нет?
Она же даже не шевельнулась, когда бродяга постучал по крылу, подъезжая, вспоминает Джерри. Даже не смотрела, как будто это заразно или противно. Зато прицепилась к нему, к Джерри - это ли не признак настоящей слепоты.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- А к психиатру твой дядя обращался? - фыркает Джерри. - Не сомневаюсь, что нет - но, блядь, док, просто поверь мне: если бы он вернулся сюда, оставив свою руку в Корее, и в него с самой первой минуты в Штатах вцепился бы какой-то ублюдский доброхот, желая говорить только про его гребаную руку и про то дерьмо, которого он насмотрелся, его личный выбор мог и отличаться, сечешь?
Значит, дядя. Это интересно, потому что докторице, как по Джерри, и тридцати нет  и он так прикидывает, что ее родителям не больше шестидесяти, а вот дядя, значит, побывал в Корее.
Врет?
А впрочем, есть ли ему дело. Джерри думает об этом и так, и сяк и решает, что нет - нету.
Наплевать, даже если у нее полно таких историй на любой случай - она же как раз по таким вот ребятам, наверняка на каждый случай есть заготовка: про потерявшего руку дядю, про ослепшего от применения белого фосфора в Афганистане брата... Ну и все в таком роде.
Куда больше его задевает, что она проигнорировала его вопрос - насчет того, что считать убийством и кого - убийцей. Проигнорировала, как будто он промолчал - как он иной раз игнорировал ее дурацкие вопросы.
Это задевает и в то же время как-то по-плохому веселит: пусть теперь побудет на его месте, пусть узнает, каково это - когда кто-то копается в тех вещах, о которых тебе не хочется говорить.

И она хочет вернуть инициативу себе.
- А тебе не по себе, когда вопросы задают тебе, да, док? - снова фыркает Джерри - как бы смешно не было, но это самый содержательный их разговор за все это время, касающийся не только того, как он себя чувствует и как спит.
Он, конечно, рассчитывает поговорить с Эллен, и уж точно хочет увидеть дочь - думает об этом с той самой минуты, как оказался в Центре, а после письма с судебным решением это желание и вовсе стало всепоглощающим - но, разумеется, это не все, чего он хочет.
- Какая тебе разница, что дальше? - огрызается Джерри, глядя в свое окно - хонда уже на скоростном шоссе, сейчас можно и расслабиться: никаких светофоров, никаких остановок. Он разворачивается, еще раз поглядывает на датчик уровня топлива - хватит ли хонде, чтобы дотянуть до Дулута. Не факт, учитывая эти пробки и вынужденный объезд, к тому же, Джерри изначально рассчитывал на другой, более короткий маршрут, но, наверное, ближе к Дулуту он придумает, как разобраться с этой проблемой.
- Ты сойдешь с этого поезда в Миннесоте и забудешь это как страшный сон, док, зачем тебе знать, какие у меня планы, - чуть успокоившись, поясняет он. - Это больше не твое дело.
Ему не нравится, с какой легкостью она угадывает его намерения - и уж точно не хочется, чтобы она поняла: на встрече с дочерью он не остановится. Конечно, нет - это могло бы быть так, если бы Эллен не украла Сару у него, но сейчас Джерри считает, что у него развязаны руки.
Эллен не оставила ему никакого другого выхода.
Так же, как в свое время не оставила другого выхода Карен: для него это очевидно, но вдаваться в детали перед докторицей ему не охота - обойдется.
В каком-то смысле, с ней было то же самое - она не оставила ему другого варианта. Не отправила в тюрьму, откуда сбежать ему бы не вышло - по крайней мере, не с такой легкостью - принесла эти письма, хотя могла бы и скрыть.
Чего она ждала? Что он отдаст дочь? Своего ребенка? Отдаст, потому что ненавидящая его женщина заявила, что дочь вовсе не от него?

По встречной полосе проносятся три автомобиля полиции - проблеск включен, сирена разносится над шоссе. Джерри инстинктивно дергается - провожает кортеж взглядом, тянется к радио в приборной панели хонды, крутит настройки.
Местная новостная радиостанция разражается рекламной мелодией, сменяющейся болтовней ди-джея. Джерри меняет волну, потом еще раз и еще, потом возвращается обратно, но пока ни одна местная радиостанция не передает о похищении: в новости они еще не попали, Джерри хочет надеяться, что дело в том, что смена санитаров не появится раньше обычного времени, а значит, у них еще около полутора часов.
Он убавляет бормочащее радио, откидывается на спинку сиденья, выдыхает. Болтовня сменяется очередной мелодией - Джерри вслушивается в слова, едва ли понимая их смысл.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- И что бы тебе меня было не оставить в покое? - сетует Джерри, не ожидая ответа - так сетуют, когда нелепая досадная случайность рушит планы: никак не найти ключи, хотя уже давно пора выйти из дома, пробка там, где ее не ждешь, длинная очередь на заправке, когда ты не уверен, что дотянешь до следующей.
Джерри так докторицу и воспринимает - раздражающий фактор, хотя, стоит признать, сейчас она ему кстати: и тем, что демонстрирует любому серьезность его намерений, и тем, что сидит за рулем.
Весь прошлый год, с того самого момента, как он вышел из госпиталя, измученный монотонным течением этой новой бессмысленной жизни, за руль он не садился: сперва из-за лекарств, от которых мутнело в глазах и реакция была заторможенной, как будто он двое суток провел без сна в дежурстве, а после... После, стоило ему тронуть тачку с места, почувствовать ход двигателя, нетерпеливое дрожание, отдающееся под ногами, как на память тут же приходил тот взрыв - честное слово, он это почувствовал. Все в хамви это почувствовали: "блядь", успело вырваться у водителя, капрала Боунса, рядовой Ковальски, все еще смеясь, повернулся в нему, как будто желая спросить, что случилось, а затем хамви бросило в воздух, как в пародии на репетицию вознесения, и Джерри приложило головой о бронированную переборку под автоматным люком. Дальше он очнулся уже в огне - дышать было нечем, занялась куртка на спине, он вслепую ткнулся куда-то вправо, нащупал чье-то безжизненное тело, каким-то чудом сориентировался, дотянулся до двери и повис, наполовину вывалившись из перевернутой тачки.
Армия уже десять лет как заменила свои хамви на миноустойчивые автомобили - Корпус же был куда консервативнее: эту мысль Джерри помнит, такую нелепую, такую стыдную.
Как ему потом рассказывали вытащившие его ребята - вернувшись из тура, к нему в госпиталь заходили многие, первые полгода, затем как отрезало, должно быть, он не был приветливым пациентом - он требовал отдать под трибунал генерала Маккензи, орал, пока не отрубился, что тот лично в ответе за эту чертову мину.
Джерри этого не помнит - он и сейчас мало что помнит, кроме одного: их было шестеро в том хамви, весь его расчет, а выжил только он.
И не так чтобы сильно этому рад.

Погрузившись в свои мысли, он едва успевает услышать следующий вопрос Дюмон - и все еще слишком в себе, чтобы отреагировать правильно.
- Ты не поняла, киска, - конечно, у него нет никакого плана, по ее мнению он кто - второй Джонни Диллинджер? - Никаких планов, отработаем на импровизации.
Он по-прежнему держит руку на спинке ее сиденья, поблизости от ее горла - очевидным напоминанием - но сейчас, наверное, из-за того, что они не в ее кабинетике и вообще не за решетками, его совсем не так бесят ее вопросы.
Джерри ухмыляется, поворачиваясь к ней - она гонит тачку с хорошей скоростью, радио играет какую-то летнюю мелодию, хотя до настоящего лета еще целый месяц.
- Прибавь скорость, попробуем наверстать потерянное в пробке, - говорит Джерри. - И надейся, что нас не попытаются остановить. У меня дела в Миннесоте, хрена с два я вернусь в Чикаго, и тебе же будет лучше, если мы доедем до места без эксцессов. Чем быстрее мы доедем - тем быстрее ты от меня избавишься. Вот об этом думай. Только об этом. А потом вернешься, пройдешь курс психотерапии и найдешь другого психа - просто сделаем вид, что этих трех месяцев никогда не существовало.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она прямо никак не отвалит - Джерри думает, не пошутить ли, не спутала ли она салон хонды со своим кабинетом, но не шутит: ехать в полном молчании как-то не по нему, и дело тут не в радио. Он, может, не из самых болтливых, но ему нравится, когда кто-то рядом болтает - и когда они с Карен ездили к ее матери в те недели, которые он проводил дома, а не за океаном, она трепалась будь здоров - подпевала радио, комментировала новости, приставала к нему с расспросами.
Должно быть, поэтому его и не бесит, что докторица тоже никак не заткнется.
Он отворачивается, смотрит в окно - хонда бодро пылит по средней полосе, докторица все же прибавила скорость. Недостаточно - потому что их обгоняет вихляющая по шоссе тачка, набитая детьми, но Джерри только одобряет: пусть привлекут внимание всех дорожных копов, а они с Дюмон пройдут незамеченными.
Он высовывает руку в окно, заходящее солнце облизывает выставленный локоть, ветер бьет в ладонь - на такой скорости это ощутимо. Джерри еще какое-то время наслаждается сопротивлением встречного потока, потом убирает ладонь, кажущуюся сейчас чужой, потерявшей чувствительность, когда она наклоняется к радио, задевает его колено.
- Ладно, док, кое-какой план у меня есть, - говорит Джерри - как будто ее прикосновение заставило его открыть рот.
Она испуганно дергается - Джерри разворачивается сильнее.
- Ты чего?
Чего она, правда?
- Не дергайся, док. Все нормально будет, я серьезно. Не будешь меня бесить - и с тобой все будет нормально.
Он даже немного подустал от этих ее терзаний на сиденье - неужели она правда думает, что он ее не отпустит?
Джерри колеблется между двумя равными соблазнами - запугать ее, чтобы она и пикнуть не смела, или наоборот, успокоить. Успокоенная, она, поди, будет не так сильно дергаться, не свалится вместе с тачкой в какой-то кювет, не выкинет какую-нибудь глупость, зная, что ей же будет лучше просто закинуть его в Дулут - с другой стороны, если она решит, что неприкосновенна, то точно что-нибудь выкинет, а это Джерри вообще не в тему.
- Послушай-ка меня, док, давай проясним один момент, - говорит Джерри. - Пока я не считаю тебя своим врагом. Это понятно? Сейчас ты мне полезна - будем считать, что ты моя страховочная карточка. Это не значит, что я совсем без тебя не обойдусь или буду терпеть разные глупости, так что веди себя хорошо - но это значит, что мои планы насчет тебя предельно нейтральны, пока ты даешь мне возможность быть нейтральным. Если мне придется что-то с тобой сделать - я сделаю, мне не нужно хотеть этого, достаточно необходимости, так что в твоих интересах быть паинькой, не так уж и...
Веселенькая смутно знакомая - кажется, все прошлое лето этот хит играл постоянно, когда они ездили с Карен и Сарой на озера - мелодия обрывается, после нескольких знакомых аккордов в передачу врезается служба новостей: шестичасовые, все, что случилось за день.
Джерри затыкается, подается ближе - если его побег уже обнаружен, это передадут в выпуске, и он почти не сомневается, что это уже случилось, если за сегодня порядок дежурств не поменялся. Хочет знать он другое - известно ли, что он покинул штат.
Есть ли у полиции предположения, куда он направляется.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+