NoDeath: 2024 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - NoDeath » Полынь после меду горче самой себя
:Полынь после меду горче самой себя:
DCFC - A Lack of Color
Eddie Newton & Jerry Keithel
:ДАТА И ВРЕМЯ: | :ЛОКАЦИЯ: |
[!] Эдди старательно держиться от них подальше - и это удается ей в течении целого года. Но что делать, если один из них появляется ночью на твоем пороге?
Отредактировано Eddie Newton (2021-05-23 16:44:37)
Она помнит, каким довольством светилось его лицо в тот день - и не только его. Дэнни ведь не один все это провернул; им потребовалось проехать почти двадцать миль до детского магазина, который оказался не разорен. В первые дни, когда ребята обсуждали, где они могут найти что-то нужное, Эдди все никак понять не могла: ужель после всего этого в мире так много младенцев, что в ближайшем Уоллмарте ни подгузников, ни одежек? Но ребята - они умные, они нашли решение. Да еще целый день ее отвлекали, представляете? Она с первых дней беременности (вернее не так - с первых дней новости о беременности, сама-то Эдди и не прочухала, чего и как, пока ее тошнить не стало от любого запаха) была вроде как от работы свободна. Но тут то Эдна попросила ей помочь с шитьем (у старухи глаза уже никуда не годятся, вдеть нитку в иголку ей сложно, а вот стежок каждый загляденье, пальцы помнят, Эдна, она пятьдесят лет швеей проработала), то Мэри позвала в картишки сыграть, и все так настойчиво, что Эдди даже заподозрила кой-чего, и все же, сюрприз вышел сюрпризом, настоящим. Ей под самый вечер глаза завязали, да в дом отвели, а когда развязали - она им не поверила! В комнате все еще стоял тошнотворный запах краски, но какой красивой она была! Стены все ярко-желтые, как одуванчик почти, на окнах - занавески, и, самое главное - детская кроватка. На полках сидели игрушки, а над кроваткой покачивался мобиль - воздушные шары и паровозики деревянные. Все такое красивое-красивое! Эдди видела такие детские в домах, где работала, но никогда не думала, что у нее когда-то будет такое.
Вероятно, она выглядела омерзительно, когда блевала от запаха и плакала от эмоций одновременно, но Дэнни это не смутило. Он отвел ее в их спальню по соседству (надо же, а ведь Мэри ради этого уступила свою собственную комнату, переехав наконец-то к Пабло!) и помог ей привести себя в порядок. Когда смущенная Эдди вернулась обратно, к друзьям, все сделали вид, будто ничего особенного не произошло. Ей показали добычу - тут и игрушки, и одежда, и какое-то невероятное количество памперсов, которые, впрочем, унесли на склад, чтобы не портить кукольно-красивую комнату. Она, меж тем, просто радовалась тому, что они добыли все это, не потеряв ни одного человека.
Теперь они все были мертвы, а Эдди спала в этой самой детской на матрасе, положенном прямо на пол. Ей еще повезло, утешает себя Эдди, когда пришли они, жилья сразу стало резко не хватать. Ей повезло. Дэнни был умным мужчиной - и не стеснялся забрать из магазина вообще все, что попало под руку. Шарлотта не была единственным ребенком в лагере, но остальные были сильно старше, и вряд ли что-то из добытого могло им пригодиться. Благодаря его прозорливости, у Шарлотты все еще была одежда, были игрушки, и даже чертовых сосок хватало - у Эдди был десяток этих блядских сосок, которыми можно было заткнуть рот Шарлотте, когда та верещит. В последние недели верещала Шарлотта все чаще, а Эдди не имела понятия, что ей с этим делать. Лежит на своем матрасе, слушает детское сопение, смотрит на покачивающиеся модули, а потом - Дэнни ее обнимает.
Заснула, значитца. И сразу в день, он идет чуть впереди, держа ее за руку. Эдди знает, что будет дальше, но все одно идет за ним, и когда они выходят к пруду - да, не ошиблась, это именно оно.
Мэри стоит на коленях, а мужчина с короткой стрижкой пускает ей пулю в голову.
Пабло. Эдна. Джолин. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Дэнни отпускает ее руку и идет к ним, и его в лицо бьет прикладом другой, страшный, а потом, когда Дэнни падает, стреляет в него, лежащего, трус, трус, трус, только трус будет стрелять в лежащего, только трус. Это все на самом деле было не так, Эдди знает, но во сне кажется, будто так оно и было, и когда просыпаешься, еще долго пытаешься сложить частички - а как оно? Что тут привиделось, что тут на самом деле? Крутишь час за часом, вспоминаешь каждую деталь.
Она открывает глаза, чувствуя, как трясется. Мокрая, как мышь, надо бы в душевую, но Эдди в душевую не пойдет, ночью это не то место, где стоит оказываться в одиночестве. Раздается еще один выстрел, она подскакивает - и понимает, что снились ей не выстрелы, а удары в дверь. Хизер, как пить дать, погонит ее в столовой убираться, и Эдди пойдет, потому что ни разу еще “нет” говорила, боится говорить.
Эдди распахивает дверь - а когда видит фигуру за ней, так же резко ее захлопывает.
Отредактировано Eddie Newton (2021-05-23 17:43:41)
Они прочесывают жилой район, из которого зомби ушли - собрались в чертово стадо и ушли - ну и собирают кое-что. Кто сразу на кухни, кто в ванные, а Джерри заглядывает в детскую - ну и там задерживается.
Они с Холли об этом больше не говорят с той ночи в тюрьме, как она выкинула - о чем тут говорить-то, не о чем, - но вот Джерри разглядывает эти стены, разрисованные разными животными и птицами, разглядывает мебель, светлую, как будто в молоке выкупанную, и думает, а что теперь с ребенком, который здесь жил.
Оказался ли он в одном из дата-центров вместе с родителями, был ли отправлен за высокие стены городов-убежищ, или пополнил гниющую орду, утратив практически любое сходство с собой прежним?
Не может не думать - а потом начинает думать о том, что с их с Холли ребенком станет. Какая жизнь его ждет - успеет ли он вырасти, успеет ли Джерри его всему научить, что нужно, или все закончится в какой-то кровавой стычке с другой, более многочисленной и хорошо вооруженной группой?
Может, они с Холли поэтому больше о детях и не говорят - и хотя в группе есть и другие пары, дети-то не вот появляются.
Джерри толкает модуль над кроваткой, стараясь не обращать внимание на пятно сырости в углу под потолком, там, где за три года дожди и таяние снега разрушили дешевенькую крышу этого дешевого дома в пригороде, пластиковые детали модуля скрипят от движения, раскрашенные пластиковые фигурки подпрыгивают и дергаются, как в припадке, динамик даже еще пытается что-то хрипеть - должно быть, исправен, просто батарейки сели.
Когда динамик затыкается окончательно, Джерри уже решил - пока ребята опустошают дом в поисках полезного, он собирает разное в детской - модуль этот чертов, коробку с развивающим ковриком, еще даже нераспечатанную, еще какую-то хрень...
Кларк над ним ржет, когда он упаковку памперсов в кабину пикапа втискивает - упаковка громадная, сразу полкабины занимает, но Джерри на его смех вообще положить: от него не убудет, а в пикапе грязно, нечего там памперсам делать.
- Пасть захлопни, - говорит Джерри в ответ на этот смех - ну так, беззлобно, понятно, что им с Кларком делить, хочет - пусть ржет - а сам на свободное сиденье, теперь этой упаковкой занятое, кладет еще одну коробку: детский развивающий коврик.
На коврике, правда, надпись - от двух лет, но Джерри запасливый, кто знает, будет такой коврик где через два года или нет, а так лежит - и есть не просит.
- Да без проблем, - соглашается Кларк, разглядывая добычу. - А ты где поедешь? В кузове?
- В кузове, - Джерри наконец-то заканчивает размещать упаковку, пока Кларк ее со своей стороны получше ставит, ну и дверь захлопывает, хватается за края кузова, чтобы подтянуться и забраться к остальным и их добыче.
Они уже проделывают полпути к заводу - уже темнеет, они задержались, решив заскочить в этот пустой пригород, - как Марко вытаскивает изо рта сигарету, от которой и так почти ничего не осталось.
- Я, конечно, не эксперт, - говорит он с таким видом, что сразу понятно - эксперт и еще какой. - Но, в общем, это не та примета.
Джерри даже сперва не врубается, что это ему, а когда врубается, удивленно переспрашивает.
- Что не та примета?
Марко снова закуривает, не обращая внимания на то, как пикап подскакивает на растрескавшемся асфальте, выкидывает погасшую спичку прямо под ноги.
- Заранее собирать детские вещи.
Джерри хмурится - ну давайте, блядь, обсудим это всей командой, как будто он попал в гребаное шоу Опры, - но Марко не унимается.
- Если заранее собирать - ребенка не будет. Джерри, у меня шесть родных сестер, десять двоюродных, пять теток, я знаю, что говорю: заранее собирать это барахло - искушать судьбу. Ты можешь верить, можешь не верить, дело твое - просто говорю, как у меня в семье говорили.
Ну, дело и правда его - и Джерри, конечно, не вот какой суеверный, но, думает, а вдруг это так и работает. Почему нет - он раньше и в живых мертвецов не верил, а вот они, под каждым кустом кто-то кряхтит и гниет, так почему бы не повысить шансы.
Джерри так об этом и думает - насчет повысить шансы, так что пока Кларк загоняет грузовик к Деб в мастерскую, Джерри, пользуясь тем, что его пока не хватились, нагружается всей этой детской хераборой и топает к дальнему общежитию, туда, где живут те, кто на этом заводе изначально был. Ну, те из них, кто выжил - так точнее.
Баба захлопывает дверь, едва его на пороге видит - Джерри только успел свободную руку на косяк положить, как она хлобысь дверью, прямо по пальцам.
- Уй, блядь! - ревет Джерри - не столько от боли, хотя, конечно, не без того, сколько от неожиданности. - Сдурела?!
Пинает чертову дверь, тяжелый армейский ботинок врезается в дверное полотно, оставляя выбоину, ну и дверь, понятно, мигом с петель.
- Ты охренела, что ли?! - возмущенно спрашивает Джерри, рассматривая бабу - ну не вот он ее особенно замечал, она тихая такая, на глаза не лезет, да и не в ней дело.
У нее ребенок есть - шебутная девчушка такая, года два, а может, чуть меньше, Джерри не умеет так на взгляд возраст точно прикинуть, да и девчушка не так чтобы часто ему на глаза попадается. Ну так-то понятно, Джерри не вот как сидит на жопе посреди завода, дела снаружи сами себя не сделают, да и если где и сидит, так у Холлиной юбки, чего ему по чужим общежитиям шариться, но пару раз ребенка видал, и еще помнит ее... Ну, с того дня.
Мать ее нет, а ее саму да - так что вроде как даже рад, что она - девчушка, в смысле - все еще где-то тут.
Живая и все такое.
Сейчас, понятно, Джерри уже не так рад - в пальцах, что она дверью зашибла, дергает и дергает, как будто нерв в зубе, и Джерри уже в голове крутит, какое бы для этой ебанутой наказание устроить, чтоб неповадно было в другой раз так делать, но тут за ее спиной появляется, значит, вот та самая девчушка.
Она на эту бабу не очень-то похожа - смуглая такая, глаза карие, громадные, волосы, сразу видать, афро, но ничего такая, симпатяга растет - а вот когда на Джерри смотрит, так сразу один в один мать.
Такая же настороженная.
Такая же не врубающаяся, что Джерри тут делает.
- Привет, - говорит он мелкой и смотрит на бабу. - Она у тебя немая, нет?
you play stupid games, you win stupid prizes
Это сон опять, это опять сон, новый круг кошмаров, новый круг о том, что эти люди делают - такие как они, а они все одинаковые. Ему тут нечего делать, нечего ему сюда приходить, у него баба есть, это те, у кого их нет - они приходят, а этому - нечего. Или кто ему сказал, что она пасть не раскроет, кто ему сказал, что “нет” не говорит, потому что боится всех и каждого до усрачки, потому что ни за что не пойдет к тому, главному, потому что знает, что каждому из них Шарлотты шейку свернуть - как два пальца обоссать. Такое уже бывало раньше, до Дэнни, до всего этого, когда она унитазы чужие отмывала, такое уже бывало, когда ты работаешь, а он подходит и юбку задирает, спускает точно как в унитаз - и точно как к унитазу относится. Вякнешь - прилетит, Эдди такое знает, нечасто, но случалось же такое. Она вообще думала, что мужики все одинаковые, пока Дэнни не встретила, Дэнни доказал ей, что они совсем-совсем другие бывают, но эти - они другими не были.
И этот не был. Это он убивал их. И когда он пинком сносит дверь - она отлетает в Эдди, а потом с жутким треском падает на матрас - и Эдди смотрит на нее так, будто не может в это поверить.
Она готова поклясться, что ровно в эту секунду слышит, как кто-то из соседней комнаты закрывает защелку. Здесь, на третьем этаже, живут заводские, пережившие бойню, и Эдди их винить не может, она такая же трусиха, как они все. Она вспоминает, как Мэри держала за руку уже мертвого Пабло (это из сна, или так на самом деле было? Мэри могла, Мэри была красивая и смелая, и ее лицо было все в крови, потому что она кричала на них, бросалась, как одержимая), прежде чем ей выстрелили в затылок.
Смелые, достойные, добрые - они все погибли в тот день. А выжила Эдди и выжили такие, как она. Закрывающие дверь, когда в коридоре раздается подозрительная возня и больше не разговаривающие друг с другом, ведь разговоры будут только напоминать о том, как оно было - до прихода медведей.
-Н… - дыхание перехватывает в горле, Эдди отступает к кроватке, пытаясь заговорить Шарлотту собой - Н… - звуки - это чертовски сложно, не так сложно, как буквы, но все же тоже поддаются не всегда. В школе ее все идиоткой величали из-за того, что писать у нее не выходило, а отвечать она толком тоже не могла, волновалась, и сразу глотка звуки в плен брала. - Нет. Уходите. Это моя к… к… к… комната,
21. члены группы должны с уважением относиться к лидеру и его заместителям.
… сэр.
Она отступает назад и вцепляется в бортик кроватки, пытаясь удержать равновесие - с такой тряской это не просто. Жаль, только, что под ладонь попадают пальчики Шарлотты и та падает на задницу, начав с запозданием хныкать.
Отредактировано Eddie Newton (2021-05-23 19:59:12)
Джерри машет рукой, опухающей, прямо, блядь, на глазах - вот угораздило же - и таращится на бабу, которая, кажется, сейчас обмочится от ужаса.
Ну реально, отступает, пока на кроватку задом не налетает, заикается, хотя Джерри у нее что такого спросил-то.
Ну дверь, ну да.
Да потому что нехрен было захлопывать - да еще по пальцам!..
Только что-то ему все равно как-то не так - он-то думал все быстро отбстряпать и по своим делам, ну разве что она ему спасибо скажет, а тут прямо с порога все не так и не туда пошло, а куда пошло, Джерри и не врубается.
Не туда и все тут.
Он даже морщится, когда она выдавливает это "сэр", сейчас до смешного напоминая обосравшегося под его ором необстрелянного щегла из пополнения.
- Да, да, - говорит. - Сейчас.
Это она его что - уйти просит?
Ну ладно, Джерри тоже не в гости зашел, но, конечно, малость охуевает от таких раскладов: не помнит, когда его последний раз на выход просили, если честно. Впрочем, не помнит, и когда он к кому-то заходил - ну вот к Дебре в мастерскую, но это вроде вообще другое, мастерская вроде как не личное место Дебры, пусть даже она бы его за такую крамольную мысль ключом огрела.
Ну и вроде как Джерри начинает понимать, что к чему - что он вперся на чужую территорию.
Это ему понятно - и реакция бабы этой ебанутой тоже становится немного понятнее.
- Я сейчас уйду, - повторяет Джерри на случай, если до нее не дошло с первого раза - она не кажется ему довольно сообразительной, особенно сейчас, когда заикается и таращится на него так, как будто монстра в своей комнате увидела. - Я тут принес тебе кое-что... Вам обеим. Иди сюда.
Он меряет взглядом дверь, перегораживающую комнату - ну да, неудобненько вышло, но что уж, Джерри чтобы вперед подумать, нужно как минимум, чтоб ему дверью по пальцам не прилетало, а теперь-то что уж, - и отступает обратно в коридор.
Там тихо - но это такая, стремная тишина, Джерри такую тишину по тюрьме помнит.
Как будто все притихли за дверями и слушают, что у них тут происходит, вот какая это тишина.
Он думает, что если бы на этаже, где они с Холли устроились, такое случилось - ну там дверь громыхнула, ор, то да се - обязательно ребята бы вышли поглядеть, что происходит. И он бы сам вышел, и Шон, и Кларк, и Рикко - да все бы вышли. А здесь нет - и это Джерри неприятно как-то поражает, эта тишина неприятная.
И в этой тишине хнычет ребенок - вот тут реально жаль, Джерри не хотел пугать мелкую, а, по ходу, так и вышло: вломился как в бункер иракского боевика, разве что без шумовухи.
А если бы у них тут реально проблема какая была бы? Конфликт или еще что, продолжает раскручивать Джерри мысль, пока выпирается в коридор и прихватывает снова всю эту детскую херню - пальцы напоминают о себе, стоит ему обхватить упаковку памперсов, - так и что, все так бы и сидели по своим углам?
Джерри, который командный игрок и лучше всего себя в группе чувствует, это как-то даже непонятно - а все, что ему непонятно, вызывает у него закономерное неприятие.
- Да успокой ее, что ли, - просит он, потому что его малость начинает раздражать это хныканье - еще не очень-то у него выходит удержать эту упаковку, пальцы на левой руке будто чужие какие-то, неуклюжие. - Ты ж мне нахуй пальцы сломала, по ходу, я не допру..
Упаковка все же валится на пол - Джерри половчее прижимает к себе сумку с детским барахлом, из которой торчит коробка с ковриком, пихает памперсы в комнату коленом, опять смотрит на дверь.
- Ты из-за этого, что ли? Ну да, ладно, хреново вышло - но не парься ты, я сейчас на место поставлю...
Джерри, конечно, и близко не плотник - или кто там по этому делу специалист, но уж думает, что-нибудь с этой гребаной дверью сделает, нечего матери с ребенком без двери жить, особенно если у них тут на этаже вон как, значит, каждый сам за себя, и это как-то больше всего удивляет Джерри, вот такое отсутствие реакции. Он-то привык к совсем другому, у них тут между теми, с кем он каждодневно пересекается, все совсем иначе, может, из-за того, что они в рейды вместе ездят и как-то привыкли друг за другом смотреть, а может, из-за того, что понимают, что каждый выкладывается на сто процентов ради группы, так что он удивлен и, наверное, растерян, и из-за этой растерянности сам не знает, что ему дальше делать.
Он сжимает и разжимает левый кулак - вот, думает, Холли охренеет, если он ей на подушку принесет перелом и расскажет, где его получил, - и ставит на пол сумку с разной херней.
- Ну короче, это для нее. Погляди там. Что подойдет - возьми, а что не подойдет - я выкину. Я ж не знаю точно, сколько твоей - а брал что под руку попалось. Ну бери давай, смотри.
Только что-то все равно не так - и не в спасибо дело, положить Джерри на ее спасибо-то, жил без него и дальше проживет, а в том, что она все равно какая-то стремная, и смотрит на него стремно, и вообще это все.
you play stupid games, you win stupid prizes
Только когда он начинает махать рукой, до Эдди доходит, что она по пальцам дверным полотном. Странно, но к страху примешивается - едва ощущаемая, слабая такая, слишком непривычная, за прошедший-то год - радость. Она сделала ему больно, она ему навредила. Она вспоминает того мальчика - сколько им было, тринадцать? Он толкал ее на переменах, один раз утопил ее пенал в мужском туалете, но когда их посадили вместе на лабораторной в классе биологии, и он половину урока шептал ей разные обидные штуки (не только про то, что она не может нормально бумаги заполнить, но еще и про то, что она шлюха, что тупая, что уродливая, шептал и шептал, каждый раз, как возможность появлялась), а потом не удержалась. Она не хотела бить его в глаз, она хотела просто сделать ему больно, заставить его замолчать - но он в последний момент дернулся и все получилось так, как получилось. Тогда все пошло кувырком, от нее избавились окончательно, заперев на пять лет среди таких же убогих, но она почти не жалела о том, что сделала. О том, что повредила ему глаз - да, но не о том, что заставила его больше не говорить этих вещей.
Сейчас жалости - ни на грош. На мгновение перед глазами - его башка тупая, по которой Энни дверью раз за разом проходится, и это ей даже нравится. Жаль, только, что сейчас напротив нее отнюдь не противный тринадцатилетний мальчишка.
Она, разумеется, никуда не идет - так и стоит у кроватки, глядя даже не на него самого, а на носки его ботинок. Считать про себя. Успокаиваться. Никто не выйдет, и это нормально. Дело ведь не только в том, что происходит, но и в том, кто в этом участвует. Никто не жаждет связываться с подручными Пирсона, и Эдди их не винит в этом - она и сама бы ни за что не вышло. Сама виновата, трусливая жалкая падаль, а не была бы такой - давно бы уже и Шарлотту избавила, и себя. Все равно ничего хорошего им не светит, все равно они умрут рано или поздно, но так… так хотя бы она могла бы уйти на своих правилах, могла позаботиться о том, чтобы ее малышке ничего не грозило, а она - малодушная, слабая, гадкая, она просто не может.
Он выходит - а потом возвращается с пакетом чего-то. Чуть прищурившись, Энни понимает, что это упаковка подгузников, чертова упаковка подгузников.
Губы дергаются, между бровей - морщинка. Гнев, отвращение, ненависть. Он притащил сюда свои блядские подгузики. Решил почувствовать себя щедрым, решил почувствовать себя великодушным, решил поиграть в милосердие. Эдди склоняется над кроваткой, берет Шарлотту на руки (та, конечно, сразу же вцепляется в волосы, оттягивая головы назад, и теперь она смотрит не на ботинки - на ладони, а то и локти), но приближаться и не думает.
-Я сама все починю. - она, может и думая, но руки у нее хорошие, умелые, иногда достаточно один раз посмотреть - и все уже повторить может. Когда еще поломойкой работала - она ж не только поломоила и стирала, но и готовила еще иногда, и резала совсем как повара, это “подачей” называется, когда блюдо еще и красивое. С дверью ей возиться не приходилось, конечно же, но с мелким ремонтом она ж до появления в ее жизни Дэнни как-то справлялась. И теперь справится.
-У нее все есть. Нам ничего не нужно. - и ведь не врет; сама женщина обходилась малым, а Шарлотту вроде как даже баловать получалось время от времени - Дэнни ведь позаботился об этом. Она и не думает приближаться к этому пакету, нет уж. И дело не только в том, что такие мужчины - да и большинство мужчин - не совершают хорошие поступки просто так. Эдди не собирается изображать благодарность за то, чего не просила, не собирается тешить ему гордость или самолюбие.
Отредактировано Eddie Newton (2021-05-27 12:17:55)
Она так и стоит у кроватки, а потом берет на руки девчушку - ну, может, и для того, чтобы ее успокоить, а ему кажется, что не только. Ему кажется, что она еще хочет ребенка от него закрыть, типа того - или что если он поближе шагнет или резко дернется, то она с места кинется и попытается мимо него проскочить, чтобы удрать.
Удирать тут, правда, некуда - разве что по территории побегать, пока ему или другим ребятам не прискучит ее ловить, но Джерри вроде как не ради этого зашел. Не ради того, чтобы ее щемить тут - делать-то ему больше нечего, так что он стоит спокойно, ну в самом деле, не побежит же она ночью вон из комнаты, там, снаружи, темно, еще шею сломает: иллюминация у них здесь не в чести, чтобы мертвяков не привлекать, или, что похуже, живых, так что после наступления темноты они что те куры по своим насестам и потише.
- Ладно, починишь, - соглашается Джерри - не хочет, чтобы он сделал, пусть сама и возится, ему же лучше, так что тут Джерри ничего не жмет, к тому же, ну дверь и дверь, мелочь какая. - Ну или в другую комнату перейди, места-то тут хватит...
Ну вряд ли она куда-то перейдет - Джерри оглядывается по сторонам, срисовывает все эти рисунки на стенах, веселенькую краску, до сих не потускневшую, свеженькую, всех этих зверей разноцветных, каких и в природе-то не бывает.
Что такое детская, Джерри понимает - и понимает, что он сейчас в этой самой детской и находится.
Он прислоняется плечом к выбитому косяку, разглядывая всю эту красоту, которую - сразу видно - с любовью делали, для того, чтобы ребенок в этой комнате чувствовал всю эту любовь, знал, что любим. И пусть вокруг настоящий пиздец, стоит за стены высунуться, мертвые эти ковыряются в трупах и от прежнего мира остались руины, залитые кровью и дерьмом, зато здесь, в этой детской - здесь все не так. Здесь как сказка, вот о чем думает Джерри, и сперва даже не врубается, что баба упрямится. Не врубается, чего она вообще - и что это вообще значит, что им ничего не нужно.
Как это вообще такое может быть - ничего не нужно.
Джерри еще раз осматривается - намеренно прямо, демонстративно - потирая левую пришибнутую руку, пытаясь между ноющей болью разобрать, дело в костях или ничего такого. Ошибкой будет счесть, что левая рука ему не нужна - только дебил так думать будет, а Джерри не дебил - и левая рука ему нужна, и он снова начинает злиться: из-за ноющих пальцев, из-за того, что баба на него не смотрит, ни разу, кажется, не взглянула, из-за этой гребаной двери... Ну и больше всего из-за того, что до него кое-что доходит.
Вот то самое, из-за чего, как он думает, она вся как будто думает в бега кинуться прямо с места и ни на мешок, ни на упаковку памперсов даже не посмотрит.
Ему бы пораньше об этом подумать - так-то Джерри немного в курсе, как тут что устроено и что происходит. Изнасилования запрещены - у Раста прямо какой-то пунктик на этой хрени - но сейчас, чтобы подкатить к местным девчонкам, много не нужно: банка консерв, пара работающих батареек, если найдешь, порция с обеда - и даже без резинки дадут присунуть. Ну вот она, наверное, из таких - детей не аисты приносят, все так - и Джерри думает, что теперь понимает, чего на него так та баба, у которой он спрашивал, где найти мать с ребенком, поглядела. Решила, поди, что он хочет за памперсы получить по высшему разряду - ну и эта девчонка, поди, так же решила, вот и дергается.
Может, не в настроении, а может, цену набивает - но Джерри так-то похер.
- Это, - собирается он разрешить возникшее недоразумение, - я не трахаться пришел. Вообще не для этого. У меня есть женщина, мне от тебя ничего не надо. Говорю же, я принес для нее, - кивает он на девочку - та на него таращится в ответ, тянет мать за волосы.
- И у вас, может, все есть, - продолжает Джерри, - но оно, поди, заканчивается, памперсы эти, да и игрушек много не бывает... Это ты сама рисовала? Художница, типа?
Джерри впервые, кажется, разглядывает ее как следует: рыжие волосы, выбивающиеся прядями вокруг лица, красное пятно на щеке - спала она, что ли?
you play stupid games, you win stupid prizes
Они вроде как думают, что это честный обмен, вроде как себя обеляют в своих же глазах, когда приносят что-нибудь и оставляют это потом - лежать; Эдди обычно и не смотрит, что там такое, не вникает, избавляется, сбрасывая на нижнюю полку комода, оно ведь… оно ведь так плохо по отношению к Дэнни.
Его фотография скотчем над матрасом приклеена - небольшая совсем, у него с собой была. Он хранил ее в бумажнике вместе с фотографиями матери, отца и сестер; его рассказы о семье и о детстве казались чем-то невероятным, и эти фотографии тоже висели на стене, рядом с колыбелькой, чтобы Шарлотта знала, что у нее есть бабушка, дедушка и тетушки - а может были; Дэнни потерял с ними связь, и хотел покинуть часть, чтобы узнать, что произошло с его семьей (информация у него была только о смерти одной сестры - еще в самом начале пандемии), но потом все получилось как получилось, а потом он решил остаться с ней, чтобы ее защитить и о ней позаботиться. Они строили планы, что когда Шарлотта подрастет, он найдет, как им отправиться в Портленд, и все будет хорошо, но вышло как вышло. И как же эта фотография всяких бесит! Неуютно им от нее, неприятно. А Эдди тоже гадко, но все же снимок она не снимает, себе же в укор.
Только вот пусть в жопу себе свои мысли засовывают. Она просто не хочет нарываться, не хочет выделяться, не хочет к себе ненужного внимания; они вроде как говорят - насиловать нельзя, только какая им вера? Эдди не собирается рисковать, не собирается проверять, что будет, если она ответит “нет”. На глаза поменьше попадаться старается, это да, глаз не поднимает, в разговоры не лезет, никуда кроме как по работе не ходит - держится в тени; в конце концов, в лагере хватает девиц красивых, знатных, вот пусть они и получают выгоду от своего положения, а ей оно не надо.
Его слова про место звучат издевательством. Или это только бывшим заводчанам приходится теснится? Энни пытается прикинуть, сколько сейчас здесь человек живет - должно быть, не меньше полутора сотен; она пытается торопливо прикинуть, сколько комнат на каждом этаже, чтобы понять, сколько всего здесь могут поместиться человек, но не выходит.
-М… мне п… - Плевать. По барабану. Похуй. - все равно. - есть у него баба, нет у него бабы, кому это когда мешало? Но даже если он здесь не за еблей - ее-то какое дело? Им ничего не нужно. Его ложь значения не имеет; Эдди не про то, что он трахаться не собирается, в это она вполне верит - но кое-что ему все же нужно.
Почувствовать себя лучше, чем он есть на самом деле. Вот зачем он сюда приперся.
Опускает все же взгляд на пачку подгузников.
-Они для маленьких. - Ноль плюс, вот что на упаковке значится. Хорош благодетель. Его взгляд ощупывает лицо, и от этого ее вывернуть готово. Он так же небось разглядывал тех, кого казнил - как трус и слабак, безоружных. Он такой и есть, он даже хуже ее, и приперся сюда, чтобы хотя бы в своих глазах не быть таким убогим, таким жалким, но Эдди ему этого не даст.
-Нет, не я. - какая ему вообще разница? Но подобный интерес, он ей не нравится. Уходите.
Отредактировано Eddie Newton (2021-05-31 14:37:50)
Какая-то она реально дерганная - Джерри к ней с добром, уже все как есть сказал, даже пальцы прищемленные простил, ну с кем не бывает, а она все на него зыркает чисто загнанная в угол кошка, предчувствующая трепку, и это стремно как-то. Он же к ней не в друзья набивается, ничего такого, и в койку ее не тащит - ну то есть, понятно, чего она сперва напряглась, но сейчас-то что не так.
Ну разве что все не так - но Джерри от этой мысли далек: думает, жаловаться ей нечего - жратва, дом, безопасность. Какая ей разница, кто эту безопасность обеспечивает - те военные, что первыми завод заняли и устроили здесь гражданских, притащенных с собой, или кто другой. Один хрен, самое главное, что ей и ее ребенку есть крыша над головой и мертвецы до них не доберутся, неужели мало? По нынешним временам очень даже много - и раз она здесь, живая, здоровая, в собственной комнате, то, наверное, сама жизнь выбрала. Жизнь, а не смерть - и этот выбор кажется Джерри нормальным, логичным выбором, и нормальным и логичным кажется, что заводские ценят то, что им предоставили возможность выбрать жизнь и присоединение к группе.
А эта баба дергается, как будто он сейчас в любой момент магазин ей в живот разрядит - или ребенка отнимет.
Может, ее кто обижает тут, думает Джерри - но потом думает, что нет. Это не его дело, даже если и так - он тут не Капитан Америка, чтобы чужие проблемы разгребать. Захочет она как-то с ситуацией разобраться - пойдет к Расту, и если тот даст команду, Джерри все сделает, а не даст - ну и ладно. Плевать, что там ей все равно.
Он опускает взгляд на упаковку памперсов - блядь, и правда, совсем для мелких, а ее девчушка, наверное, уже всем комплектом зубов похвастаться может. Ну понятно, в той спальне он схватил и даже не поглядел на размер - любой, думал, в тему будет, а потом и вовсе об этом забыл
- А, - говорит, снова поднимая голову. - Ну да, точно. Не подумал про размер. Ладно, игрушки, наверное, тоже для маленьких, но ты все равно сама погляди, или вот она пусть поглядит. Ничего не понравится - так выкинешь.
Он ставит на пол сумку с остальным барахлом, матерчатые края оседают, из сумки как-то непристойно вываливается коробка с ковриком, и вообще Джерри уже и сам не рад, что приперся: надо было выкинуть еще по дороге и не морочиться, не умеет он во все это, в общем, подарки дарить, добро причинять. Никогда не умел - нечего и начинать было, а теперь прямо идиотом себя чувствует, и баба эта, поди, черт знает что решила.
Но обратно он со всей этой хераборой не потащится - не хватает еще, чтобы его Холли увидела или чтобы ей кто-то рассказал. Не та это тема - они год с лишним о детях ни словечка, и вот уж если даже Док помалкивает, то это верный признак, что нечего там ковыряться. Не зажило еще - ну и все.
- Жаль, что не ты, - все же пытается Джерри еще раз в разговор - можно бы уже и свалить, раз не сложилось, но он все медлит. - В смысле, здорово вышло. А кто, не скажешь? Хочу, может, попозже такое же сделать - с другой комнатой, но тоже чтобы вот такая херабора была по стенам. Не скажешь, где мне художника найти?
Ну, думает, можно и по-другому поступить - просто пройти по всему этому общежитию, стуча в каждую жилую комнату, но, с учетом, как эта рыжая дергается, Джерри не кажется этот путь таким уж удачным. Ему не жмет людей нервировать, вообще нет - но обычно он для этого прикладывает кое-какие усилия, а сейчас, кажется, это вообще от него не зависит, и это его в обратку нервирует: эта напряженная тишина на этаже, перепуганный ребенок на руках этой бабы, то, как она даже не глядит на него.
- А отец ее где? - спрашивает следом - плевать бы, конечно, но больно тут в комнате мужика и следа нет, и это Джерри на новую мысль наталкивает: не подкинуть ли Расту идею насчет вот этого, насчет ответственности и вроде того. Заделал ребенка - будь добр дели с его матерью весь этот геморрой, а уж как добиться выполнения этого правила - ну, тут Джерри проследит, не надорвется.
you play stupid games, you win stupid prizes
-Выкину. - подтверждает Эдди. И почему-то в этом ее “выкину” отзвуком - то, что смотреть она ничего не собирается. Ну так ведь правда это; даже если там есть чего хорошего, это хорошее - от тех, кто убил отца Шарлотты, а значит, Шарлотты недостойное.
Рисовать, оно ведь приятней, чем над туалетами горбатиться, Эдди это точно знает; это сначала комната была просто желтой, а потом они решили, что неплохо бы чего нарисовать, и она нарисовала - руки из того места у нее, это да; буквы может ее и не слушаются, но это ведь другое, когда ты водишь кисточкой, и может даже, учи ее кто этому, вышел бы какой толк - точно так же, как если бы ее учили готовке или шитью. Дэнни помогал ей тогда и посмеивался над тем, что у Тома уши вышли разномастными, а у Джерри торчали идеальными кругами, будто он Микки-Маус, а не Джерри, и вообще, они похожи на простого котика, и на простого мышонка, таких же простых, как цыплята и барашки, украшающие самодельный бордюр вдоль стен, но все равно - это было весело, так, будто мир за забором не сходит с ума, будто чуть больше, чем через год, Дэнни не будет мертв.
Только вот рисовать для ребенка этого ублюдка - точно не то, чем Эдди заниматься хочет. К тому же, какая ей разница - она ведь знает правила. Если он велит, она будет рисовать не вместо, а после своей работы. Еще и пиздюлей отвесит, если ему что-то не понравится. Так что…
-Вы ее убили. - оно ведь почти правда. Он ее убил. Он убил каждого, кого Эдди любила и ценила в этом месте - а те их них, сидел по соседним комнатам, все равно немного умерли в тот осенний день. Да, точно, осенний - так что Мэри не была в желтом платье, желтое платье ей приснилось. Он застрелил Мэри в октябре, так что она была в джинсах и в куртке. Воспоминания вновь накатывают удушающей волной.
-Вы его убили. - "Вы" превращается в обезличенное, общее зло, что заявилось сюда, на завод, год назад, но ведь он итак это знает, да? Он специально это спрашивает. Как пальцем в рану открытую тыкает, давит, копается в ней, с садистким интересом всматривается в то, что выходит по итогу. Он специально задал ей этот вопрос, потому что знает - никто ее не защитит и напоминает ей об этом. Напоминает ей ее место. Напоминает, что он сам и его дружки могут сколько угодно куражиться над такими, как она, напоминает, что ему ничего не стоит ее уничтожить. Волна гадливости - она внутри поднимается, как прилив; заявился ночью, поиздеваться, благодетелем себя почувствовать, а как на колени перед ним не упали, рот раскрыв, чтобы минет в благодарность отстрочить - так сразу издеваться начал.
"А отец ее где?". Лучше бы ударил.
Внезапно - с места срывается, берет мешок да подходит к небольшому мусорному ведру, что обычно использует для подгузников; не бежать же ей ночью через территорию туда, где у них стихийная свалка организовалась? Сумка его великовата, но она вытряхивает ее содержимое, не обращая внимания на ерунду, что во все стороны разлетается - вон, вроде, стаканчик-непроливайка, а вот - упаковка уже давно высохших влажных пакетов. Ставит Шарлотту на пол (та сразу же пытается выхватить чертов стаканчик, да разглядеть), запихивает упавшее обратно в корзину. Чертов ковер только никуда не лезет, великоват он, но его Энни просто ставит рядом, да сумку протягивает хозяину.
-Уходите, сэр.
Отредактировано Eddie Newton (2021-06-06 00:06:10)
У его дочери - Джерри это хорошо помнит - комната была разрисована пони, теми разноцветными пони из мультика, большеглазыми, с длинными вьющимися хвостами и гривами, и даже когда Сара немного подросла, пони продолжали ей нравиться: она знала их имена, всех до единой, что-то там про них постоянно сочиняла, чего в мультфильмах не было, выпрашивала у матери одежду с их изображением...
Джерри смотрит на эту девчушку - темную девчушку, нисколько на Сару не похожую, - смотрит на то, как она застенчиво прячет лицо у материнского плеча, и думает, что, наверное, неплохо, когда есть кто-то, кто разрисовал ей комнату вот этим всем. Неплохо даже несмотря на весь этот пиздец за границами территории - неплохо, что ребенок с детства знает, что его любят и ждали.
Вот что значат эти рисунки, и какая разница, что звери кривоваты или не особенно на оригиналы похожи, какая разница, что мышь почти размером с кота, а цвета не совсем совпадают с мультфильмами, и уж точно на это совершенно положить девоньке и ее матери, как было бы положить и Джерри.
Было бы - именно что бы, потому что этот посыл Джерри вдруг понимает. До сих пор не врубался, чего это с ней, а сейчас - когда она отвечает на вопросы - врубается сразу во все: и чего она дергается, и чего еле-еле с ним разговаривает. Все сразу на свои места встает - и Джерри даже удивляется, почему он раньше не сообразил.
Ну понятно, другим голова занята была, да и эти смерти - они же так давно были. Для него, понятно, давно - просто еще несколько потраченных патронов, еще несколько выстрелов, еще несколько тел, Джерри об этом счете и не думает, не думает, что когда-то по нему платить придется, и девка эта его врасплох застает.
Она не обвиняет, нет, конечно, ничего такого - что она ему предъявить может, кто она такая - но Джерри и так понимает, что она ему сказать хочет, все наконец-то складывается в целую картинку.
И когда она вдруг с места срывается, он дергается - тупо чуть к пушке не тянется, как будто речь не о девке, и сотни фунтов, поди, не весящей, а о злобной дохлой твари, которой стоит его только задеть или поцарапать, и он, считай, билет на ту сторону получит.
Это даже может, наверное, смешным показаться - то, как он дергается, только Джерри вовсе не смешно, не смешно даже тогда, когда он понимает, что она не к нему, а к мусорке направилась.
Девчушка, спущенная с рук, с любопытством разглядывает летящее из мешка богатство, тянется к какой-то яркой херне, но ее мать быстрее - подхватывает этот чертов стаканчик с пола, тоже пихает его в корзину, собирает остальное, что вывалилось.
Джерри смотрит на протянутую ему скомканную сумку так, как будто впервые ее видит, потом забирает, снова смотрит на бабу.
В голове пусто - хер знает, что ему ей сказать, к тому же, как подозревает Джерри, на такие случаи не предусмотрены красивые обкатанные фразы, которые помогут преодолеть эту ситуацию. Сказать, что он сожалеет, что не хотел? Но он совершенно точно хотел и не сожалеет, и сделал бы тоже самое, если бы все повторилось. Сказать, что она не права? Но она права, на все сто права, и Джерри бы на ее месте все содержимое этой сумки попытался бы запихнуть в горло любому припершемуся доброхоту.
- Ясно, - говорит Джерри вместо этого всего, что все равно прозвучало бы еще тупее, и сует сумку в карман расстегнутой куртки, не обращая внимания на то, что та вся не влезает.
Потом смотрит на ребенка - что-то ему больше не хочется смотреть на ее мать, глупость какая-то, но не хочется и все тут, как будто если они взглядами встретятся, конец света по второму кругу начнется. А вот смотреть на девчушку - это ничего, и та в ответ на Джерри таращится, как будто крайне заинтересована его тяжелыми ботинками, широким ремнем, совсем короткой стрижкой.
- Ладно.
Он разворачивается, тупо смотрит в пустой дверной проем - у него и мысли нет сейчас не уйти, а про дверь-то он и забыл.
Джерри мотает головой, как будто сам с собой не соглашается, выходит за порог, сжимая и разжимая левый кулак, пытаясь сосредоточиться на ноющих пальцах - всяко лучше, чем крутить в голове остальное, ее слова и то, как она все эти вещи в мусор покидала, как будто скорее бы умерла, чем что-то от него взяла.
Дверь в соседнюю комнату приоткрыта - всего на пару дюймов, но приоткрыта, и Джерри видит в этой щели обитаемую темноту: кто-то подглядывает. Вообще наплевать, там мужчина, женщина или подросток, Джерри не собирается выяснять, не собирается останавливаться, но все же замедляет шаги перед этой узкой темной щелью: кому-то не все равно, что происходит по соседству у матери-одиночки.
- Чего пялишься? - рычит Джерри. - Иди помоги ей дверь на место поставить. Через час вернусь и проверю.
Никуда он не вернется, даже не собирается, вообще планирует это общежитие десятой дорогой обходить, так ему тут теперь муторно, но этот человек за дверью-то откуда это узнает, ниоткуда, и от этого рычания Джерри немного лучше становится.
Немного помогает выбросить из головы вот это - то, с чем он в этой разрисованной мультперсонажами комнате столкнулся на полной скорости, и что ему совсем не понравилось.
you play stupid games, you win stupid prizes
The End
you play stupid games, you win stupid prizes
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - NoDeath » Полынь после меду горче самой себя
