NoDeath: 2024 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - Different Worlds » Америка для белых
:Америка для белых:
«The Handsome Family - Far From Any Road».
Джерри Кейтель & Лена Мэй Кейн
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Отредактировано Holliday Dumont (2021-05-17 08:19:46)
Над заводью молочно-белый туман. Лежит тонкой кисеей над самой водой, ветра нет, даже нет этих обычных лесных звуков, к которым Лена Мэй начала привыкать. К крику птиц, скрипу деревьев, треску веток. Такая тишина, что и она старается идти как можно тише.
Они вышли так рано, как смогли, едва засветлело. Взяли с собой аптечку, воду, сухпаёк и спальники. И траву, конечно, трава очень помогла вчера налаживанию коммуникаций, так что в новый день они вошли, можно сказать, дружной командой.
Мэй безжалостно выкинула из рюкзака шмотки беременной бабы, обойдется она без купальника для беременных, дурацких маек «ждем прибавления» и «с нами пассажир» тоже обойдется. Штаны и куртка подойдут для того, чтобы ходить по лесу, да еще теплый свитер не помешает, это Джорджия, но и тут ночами в лесу бывает прохладно, а мерзнуть Лена Мэй, родившаяся и выросшая в Лос-Анжелесе, не любит.
В общем, не так уж они разорили это убежище. Тем, кто придет, еще нормально осталось воды, и барбекюшница тут — если хотят, пусть белок ловят и жарят. Наверное, белки съедобные. Наверное, когда жрать хочешь, вообще все съедобное.
Ну и поскольку у них типа дружба — взаимовыгодное сотрудничество — Лена Мэй не ведет себя как сука, и нормально объясняет Джерри дорогу, чтобы хотя бы примерно знал, куда они топают. Всякое может случиться. Карту она ему, конечно, не отдаст — но объяснить объясняет.
— Смотри. Выходим отсюда. Возвращаемся по ручью. Вот это — грунтовая дорога, она нам нужна, мы по ней пойдем до лесопилки. Лесопилка, это, считай, половина пути. Дальше сложнее. От лесопилки нужно идти на запад. Все время на запад. Вот это — либо озеро, либо болото — а вот тут совсем рядом убежище. Вверх по ручью до грунтовки, потом до лесопилки, потом строго на запад, до болота.
Грунтовая дорога пуста от машин, пуста от людей и от мертвых тоже, вообще у Мэй ощущение, что эту часть леса зомби будто стороной обошли. Тот ходячий у дерева и парочка мертвых не в счет. Так, считай, случайные туристы. Может, потому что тут тихо, шоссе дальше, а живые все же пытаются по привычке держаться больших дорог, хотя вот там их самый главный пиздец и ждет. Ну ничего, они умнее.
Умнее, осторожнее, удачливее.
Лена Мэй верит в удачу — а почему нет? Почему бы не верить в удачу, не до фанатизма, конечно, она не собирается прыгать на одной ноге и выполнять всякие дурацкие ритуалы. Как Марк, например. Он монетки под деревья клал, всякую фигню блестящую, для маленьких соплюх, — пластиковые заколки, колечки, браслетики, все ядовито-яркое, в блестках. Говорил, духов задабривает. Мэй еще тогда присмотрелась — да не, не похож он на индейца, белый мужик, здоровенный как медведь. А во все это верил. Ну и не больно-то ему повезло, так?
А им да. Джерри повезло — она его и до убежища довела и уколы ему колола, и ей повезло — он ее до Атланты допрет, ну еще стрелять поучит, обещал. Ну а оплеуха — Мэй может не забыла, но точно не заморачивается. Момент недопонимания.
Они прутся вдоль грунтовки, наверное, уже больше часа, и быстро становится жарко. Лена Мэй знает, что это не дело — когда жарко, быстрее устаешь, больше воды пьешь, отекаешь, идешь медленнее.
— Передохнем минут десять? — предлагает она Джерри. — Переодеться хочу.
Переодеться, поссать, перешнуровать кеды.
В рюкзаке, который ей Джерри припер, и мыло оказалось, и расческа, и дезодорант, и зубная паста, и даже — срань господня — крем для рук. За крем для рук она бы прямо отдельно дала. Так что она себя человеком чувствует и полна оптимизма.
Она отходит за пару кустов дела свои сделать, вытряхивает из рюкзака шорты и майку. Они еще чуть сырые, ну ничего, сейчас-то быстро высохнут, солнце все жарче. Шорты натягивает, поднимает глаза — и честное слово, вот это реально страшно, думает, сердце остановится — на нее смотрит собака. Стоит в десяти шагах. Большая такая. Огромная прямо. И смотрит. Или даже не собака, или волк — хрен бы знал, да и какая разница. Собака тоже загрызть может.
Блядь — думает Мэй — блядь…
Пушка лежит рядом с рюкзаком, на земле, надо ее взять и вспомнить, что там как, Джерри говорил, что все просто, взять, прицелиться, нажать. Ничего сложного.
Она осторожно тянется, не сводя глаз с собаки. Та тихо рычит — мысли, что ли, читает?
— Джерри? — зовет она. — Джерри, тут волк. Пиздец большой.
Может не волк, может собака, ну зубы у нее как у волка.[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Отредактировано Holliday Dumont (2021-05-17 10:13:43)
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Вышли они, конечно, рано, но все равно не затемно - так что довольно скоро солнце поднимается, начинает жарить, особенно когда они из-под густых крон вываливаются к грунтовке, над которой уже вовсе парит нещадно, а вокруг ни ветерка, ни дуновения.
Но после нормального отдыха - он и не помнит, когда еще столько спать за последнее время доводилось, - и нормальной жратвы даже рюкзак не в тяжесть: там вода, сухие пайки, спальник, патроны. Все, короче, чтобы и следующая ночевка выдалась комфортной - а в таком режиме Джерри может и все двадцать миль в день сделать, не особенно напрягаясь. Хрен знает, что насчет Мэй, но начинает шагать она тоже довольно бодро, и он думает: ладно, сейчас дойдут до следующей точки, вот до этой сраной лесопилки, а там он предложит еще разок на карту поглядеть, прикинуть, может, им сразу два отрезка пути покрыть за сегодня. Да, рискованно, наверняка придется искать нычку уже в темноте, а это так себе идея, это он по первой стоянке помнит - зато быстрее дойдут.
Она, может, и не торопится, а вот Джерри так-то да, очень даже, особенно после того, как потерял несколько дней в том кемпинге, где отлеживался после пойманной пули, так что неплохо бы вчерашний разгрузочный день хотя бы наверстать.
Но это все он при себе держит пока - вроде как не торопится делиться с ней, нахрена ему в Атланту и все такое, ну разве что держит резвый темп, не то что в их первый день совместного путешествия, и ей приходится самой предлагать сделать остановку.
Она отходит в кусты - ну, может, приспичило, потому что переодеться-то уж могла бы и не ныкаться, у них дружба крепкая, близкая, и Джерри, конечно, думает, что если к концу дня у него еще силы останутся, он эту самую дружбу еще немного укрепит, а то и дважды, если обстоятельства располагать будут. Но она, значит, отходит, в кустах шебуршится, и Джерри тоже думает - неплохо бы отлить, чтоб потом еще раз не останавливаться. Выбирает дерево посимпатичнее, расстегивает ремень, вот это все - ну и стоит, медитирует, а сам ушки на макушке, и не зря: только стряхнул - зовет.
Негромко так, осторожно, не вот блажит на пол леса как тогда, когда кончала - Джерри, конечно, не в претензии, но все же, думает, нечего тут орать. Тут тихо, конечно, их и во вторую ночь никто не побеспокоил, и сейчас сколько идут - благодать, только Зак - штука такая, то нет ни одной дохлой хари, то, не успеешь глазом моргнуть, откуда только нарисовались, так что Джерри про осторожность не забывает, и рад, что и Мэй не забывает.
Только тут не в Заке дело - волк, она говорит. Джерри, тут волк.
Как будто им зомби мало.
Джерри дергает туда, вытаскивая беретту, проламывается через кусты, надеясь, что волк как-то сам сориентируется и свалит - был у него опыт отстрела одичавших собак, и Джерри знает: хуже этой падлы мишеней еще поискать. Быстрые, небольшие, верткие - а еще нужно пушку опускать от привычной высоты, потому что какая псина с человека вымахает, даже если пиздец большая?
Но эта тварь и впрямь крупная.
Нет, не с человека, конечно, но немного до гребаного пони не дотягивает - Джерри даже не знал, что волки такие здоровые бывают, думал, только некоторые породы собак - сенбернары там, зенненхунды.
Эта хуевина, значит, рычит, с клыков слюна капает, и взгляд - ну чисто примеряется, кого первого сожрать.
Джерри прицеливается, стреляет - и хуй бы там, потому что волк - ну или что это за тварь - резво скачет в сторону, затем в другую, короче, Джерри только с третьего раза попадает по волчаре, тот взвизгивает и уносится в кусты.
Так себе тема, потому что в лесу тихо-тихо, и звук выстрелов далеко так разносится - наверное, на несколько миль, не меньше, думает Джерри с досадой.
- Ну не с ножом же мне на него переть было, так? - оборачивается он к Мэй на всякий случай, чтобы та даже не вздумала рот открыть. Сама утопала в кусты, не могла поссать на дороге - ну и вот.
Сафари-парк, вспоминает Джерри.
- Тут где-то крупный сафари-парк был, - говорит он, перезаряжаясь - волчара ускакал живой, а ну как вернется, да еще с приятелями? - Как раз по И-85. Может, оттуда разбежались? А ты чего не стреляла? Чего пушку выложила?
Он у нее еще вчера вечером не стал глок обратно забирать - так-то тот мужик, как там его, Марк, что ли, прав был, к пушке привыкнуть надо, привыкнуть ее с собой таскать, помнить про нее, а вот после уже стрелять учиться, но у них тут, понятно, ускоренная версия, только Мэй, по ходу, еще на азах стопанулась.
- Ну ладно. Закончила? Все сделала? Давай-ка отсюда пошустрее сваливать, потому что пошумели мы здесь порядочно.
Пошумели порядочно, да считай, на самой грунтовой дороге - а где дороги, там люди, а где люди - там Зак. И Джерри вот вообще не с руки на мертвяков напороться - он все еще хорошо помнит, как быстро Том отъехал, когда его укусили, и себе такой херни вообще не желает. Ну и Мэй не желает - нормальная же баба.
Ну и едва он это говорит насчет того, что валить пора, как кусты качаются и из них вываливается ходячий - наверное, бродил тут себе совсем рядом, скучал по компании, услышал и поперся. Но это даже кстати, думает Джерри, потому что сейчас он вроде как ожидает чего-то такого. Хреновее было бы, если бы они наткнулись на эту тварь внезапно, расслабленными.
Он колеблется между соображениями экономии и соображениями быстроты - ну и решает пожертвовать патроном ради того, чтобы скорее отсюда свалить. И так они, считай, сигнал подали, так что тишину соблюдать уже смысла нет, так что лучше быстренько разобраться с тварью, чтобы она за ними не перла, остальных собирая, и валить.
Джерри подходит ближе.
Зак - высокий жилистый мужик, волосы стянуты в грязный хвост, на рубашке спереди несколько кровавых пятен, вроде как в него стреляли, причем с близкого расстояния - неуклюже топает к Джерри навстречу, путаясь в своих ногах. Вот ботинки у него клевые, что ни говори, а еще на рубашке вроде бейдж, правда, кровью залитый, не прочтешь, но понятно, что не вот турист, туристы по лесам с беджами не ходят, это даже Джерри понимает.
Он поднимает пушку, стреляет Заку в лоб, тот тихо и мирно заваливается на спину и больше не дрыгается.
Джерри прислушивается, но больше ничего напрягающего не слышит.
- Ладно, киска, давай. Ноги в руки, ускорим темп.
you play stupid games, you win stupid prizes
Ну да, ноги в руки, потому что зомби эти сраные, они как мандавошки, вот их нет — а вот они есть и хрен избавишься. Если тут и правда был сафари-парк, то не только волки могут набежать, но и посетители. Так что Лена Мэй не возражает и не тормозит. Пушку на пояс, рюкзак на спину и вперед. Она, конечно, протупила немного, но только немного, потому что в этого волка она бы не попала, наверное, даже если бы он стоял столбом и любезно не шевелился.
Зомби больше не шевелится, ну и они не задерживаются, чтобы сказать прощальную речь.
Наверное — думает Лена Мэй, торопясь за Джерри, который шагает так резво, как будто ему та баба, голая и в чадре, назначила свидание — никогда еще смерть не была такой обыденной. То, что теперь ив земле-то спокойно не полежишь, а вылезешь и начнешь людей жрать, как-то изменило отношение к факту ухода мир иной. Лишило лишней пафосности, пожалуй. Во всяком случае, ритуальные салоны с их дорогущими гробами из массива какого-нибудь столетнего дуба с бронзовыми ручками и атласной обивкой теперь точно никому не нужны. Как и венки, и молитвы, и черные траурные шляпы с вуалями. Лена Мэй точно знает, если она сдохнет, сегодня или завтра, ничего этого не будет — ну и ладно, и не надо. Вот только не хотелось бы встать после смерти и бродить такой вот тварью… вот это, может, единственно верная похоронная церемония нового мира — пустить другому пулю в лоб, чтобы тот лежал спокойно.
На дороге, вроде бы, тихо. На обочине скучает перевернутый самосвал, бревна вывалились, скатились в подлесок, сломав кустарник и молодую поросль деревьев. А вот в кабине движение — что-то шевелится, медленно, неуклюже, как рыбина в аквариуме. Первый звоночек — думает Лена Мэй, когда они подходят ближе.
Вот и первый звоночек. Чем ближе к людям, к тем местам, где жили люди, тем больше будет этих тварей, а уж в Атланте их сколько, поэтому — привыкай. Та беременная баба, из-за которой Марк умер, очень ходячих боялась. Прямо плакала и тряслась, может, поэтому и родить решила раньше срока. Мэй не то чтобы не боится — боится, конечно, но злость сильнее. На тварей и на тех, кто вот этот пиздец на них выпустил. И никто — никто, с кем Лена Мэй об этом говорила — не верил, что такое дерьмо могло само случиться. Это все секретные лаборатории с их вирусами, с их опытами. И попадись ей кто-то из тех умников, кто вот это сотворил — скормила бы его же изобретению.
Она заглядывает в кабину — ну точно аквариум. Толстое стекло не разбилось при падении на бок, наверное, скорость была небольшая. Внутри ползает трупак, замечает движение, кидается к стеклу, прижимается мордой в серых пятнах.
Выбраться наружу он не может — ну и хуй с ним, философски думает Лена Мэй, они торопятся.
Лесопилка оказывается огороженной территорией с запертыми воротами. Ну как, запертыми — кто-то замотал их цепью и написал «внутри мертвецы». Еще пару месяцев назад такое можно было только в каком-нибудь сериале про зомби увидеть, в каком-нибудь фильме ужасов. А сейчас — ну нормально, спасибо, что предупредили. Ворота железные, за ними вышка с прожектором, еще несколько по периметру. А забор обыкновенный, из сетки, только поверху замотан колючей проволокой, чтобы лесорубы, что ли, не сбежали? Чтобы ночью им работалось бодрее в ярком свете прожекторов?
Хотя, долго гадать не приходится. На заборе жестяная табличка: частная собственность Коррекшион Корпарейшен. Посторонним вход воспрещен.
Хотя что уж — Лена Мэй с трудом представляет себе, какой посторонний и с какими целями вздумал бы запереться на территорию, принадлежащую корпорации, управляющей частными тюрьмами.
По территории медленно слоняются бывшие обитатели в рабочих робах. Почти все — со следами укусов, некоторые со следами от пуль. Мэй не представляет, что за ад тут творился и не хочет представлять, но кто-то все же позаботился, чтобы эта толпа не выперлась наружу и не разбрелась по дороге. И за это ему большое спасибо.
— Надо обходить, — озвучивает она мысль. — Через территорию быстрее, но сам видишь, место занято.
Они нормально пока идут, хотя, конечно, если бы тут поблизости оказался придорожный бар, Мэй не отказалась бы от отдыха и бутылки холодного пива. Но у них, вроде как, задача определена — до темноты найти точку, и пока что они прошли самый легкий участок дороги. По лесу идти дольше, и больше шансов заблудиться.
Слоняющийся поблизости ходячий — огромный как шкаф, лысый негр — подваливает к забору, рычит, смотрит на Лену Мэй. На плече рваная рана, роба в крови. Душа компании, одним словом. Мэй смотрит на него с ненавистью. Ей что мертвых черожопые, что живые — все против шерсти.
Один такой как-то возмущался на съемках, типа до него все очередь не доходит, грозился в профсоюз пожаловаться. Мудак. Ну и администратор тогда зассала, дала ему его три минуты счастья, на большее-то урода не хватило, как присунул, так задышал тяжело, пару раз дернулся и кончил...[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Лесопилка оказывается с сюрпризом - и Джерри этот сюрприз нисколько не по душе: знает он такие вот штуки, хорошо знает. Какие-то богатые ублюдки хотят получить еще денег - ну и раз уж рабство отменили, вместо черномазых теперь горбатятся заключенные, а государство еще и приплачивает таким вот частным компаниям за содержание.
Он замедляет шаги - вроде как тут они должны были свернуть с грунтовки, срезать напрямки, но Мэй озвучивает то, что уже становится понятно и Джерри: хуй они тут срежут, ну разве что им не терпится поближе познакомиться с теми, кто торчит за забором и оживляется при виде живых.
Мертвецы подтягиваются к забору, впереди - здоровенный чернокожий детина, сейчас, конечно, уже не такой черный, скорее, фиолетово-серый. Глаза мутные, будто у рыбы на магазинном прилавке, мясистая нижняя губа отвисла.
Дохлый ниггер трясет забор, как будто умственно-отсталый - или как большой фанат Мэй, впервые в жизни оказавшийся так близко к ее охуенным сиськам.
Джерри тоже подходит к забору со своей стороны, останавливается. Ниггер медленно поворачивает голову к нему, подваливает ближе, вжимая мертвую харю в ржавую сетку. Красные чешуйки ржавчины, остающиеся на его лице, напоминают высохшую кровь на разодранной шее и рабочей робе.
Джерри смотрит в эти будто припыленные зенки, на то, как ниггер не может держать голову ровно, а все уложив набок, к плечу, и подходит еще ближе, пока не задевает носами тяжелых военных берцев сетку, отчего ту встряхивает, а ниггер напирает еще сильнее, будто хочет прорваться сквозь металлические ромбы, лишь бы дотянуться до Джерри.
- Ну что, мудила, не такой уж ты и крутой? - спрашивает у ниггера Джерри, прижимаясь к забору. Зак скребет своими культяпками, просунутыми сквозь ячейки в сетке, по светлому хаки майки Джерри, тоже прижимается - да у них будто ебаное тюремное свидание двух педиков, думает Джерри, глядя ниггеру в глаза. Приходится малость задрать голову - тот повыше, может, дюйма на четыре, чем Джерри, и видно - до того, как с ним все вот это приключилось, был в отличной физической форме: под рукавами грязной робы перекатываются бицепсы, что шары для боулинга, плечи широченные.
Джерри скалится ему в ответ, неосознанно подражая гримасе мертвеца.
- Не такой, да? Что ты мне теперь скажешь, великий черный король?
Вот так, совсем близко, мертвяк, само собой, пованивает - причем прилично так, но Джерри нюхал и что похуже.
Он еще сильнее вжимается к сетку, пока Зак бессмысленно развевает пасть, пытаясь грызть металл, чтобы добраться до живой плоти.
Джерри тащит из-за пояса беретту, глядя в мертвую харю, наслаждаясь весом пушки в руке - даже не помнит, что они торопятся, не помнит, что вроде как не стоит шуметь.
Помнит только вот таких, вроде этого, черномазых - они всегда держались своей бандой и считали, что могут диктовать другим, что делать и как себя вести в Квинсе. Они просто однажды появились в парке, который местные считали своим, разогнали нескольких мужиков за тридцать, которые не то высматривали себе юную девочку, не то рассчитывали купить травки, а потом прижали тех, кому на самом деле принадлежал тот парк.
Прижали, велели отдать весь товар и бабло, и когда им возразили - сперва вежливо, даже, блядь, культурно возразили - измочалили тех пацанов в хлам, двое из четырех попали в больницу, один, вроде, потерял глаз и с тех пор ходил со стеклянным.
Джерри и другие ребята постарше, конечно, это дело так просто не оставили - три месяца шли разборки, полиция даже не совалась, но в итоге черным пришлось свалить, и сейчас Джерри будто заново переживает тот прошлый триумф, глядя на мертвяка.
А потом оборачивается к Мэй, не обращая внимания на то, как мертвец все елозит ему пальцами по плечу.
- Как насчет того, чтобы продолжить твой урок, киска? Пушку мало с собой носить - ею пользоваться уметь надо, ну так вот тебе лучший тир в этой части штата... Выбирай любого, кто вон там ковыляет, приноравливайся - эти суки не стоят и не ждут, пока ты им мозги выбьешь, так что лучше сразу по движущимся мишеням учиться. Только этого красавчика не трогай. Этот мой.
Джерри снова поворачивается к ниггеру, ухмыляется ему в ответ, поднимает пушку, просовывая ствол в ячейку, тычет ниггеру в рот - тот, дохлый дебил, открывает пасть, грызет металл беретты и тогда Джерри выжимает спуск.
Приглушенный ртом ниггера выстрел звучит громким хлопком. Зак валится на спину, медленно, потому что мертвые пальцы еще недолго цепляются за сетку забора, но все же валится.
Джерри смотрит на него - уже сверху вниз, и оборачивается к Мэй.
- Давай, киска. Представь, что кто-то из этих дохлых мудозвонов заразил тебя хламидиями и теперь у тебя между ног все чешется, горит огнем и ссать больно. А потом вытащи пушку и пристрели ублюдка.
you play stupid games, you win stupid prizes
За мужиком, с которым ее судьба свела, пусть и на пару-тройку дней, Мэй наблюдает с понятным интересом, потому что всегда надо знать, кто идет рядом с тобой. Это, блядь, вопрос безопасности, а к своей безопасности Лена Мэй всегда относилась серьезно, и если соглашалась ехать к кому-нибудь — это называлось «дружеский визит» — то требовала полную информацию и оплату вперед. А если она не выходила на связь в условленное время, то пиранья Миша была на страже ее интересов. Потому что некоторые уроды считали, что если ты снимаешься в порно, то поебаться тебе как стакан воды выпить, а значит, платить за это не обязательно. Или обязательно потребовать еще что-нибудь сверх оговоренного — что ты ломаешься, ты же можешь, детка!
Вечеринка, на которую тебя приглашали в качестве почетной гостьи и десерта, называлась «встреча с избирателями». Отработать такое было непросто, но там проще всего было найти щедрых спонсоров и они, в каком-то смысле, неплохо формировали спрос на рынке, потому что о таких вечеринках охотно писали в желтой прессе, а всем интересно не только то, кого ебут, но и как именно. Самая отвратительная «встреча с избирателями» в жизни Мэйдэй была с выпускниками Пенсильванского Университета. Чертовы богатенькие ублюдки из Лиги плюща…
Нет, раз на раз не приходился. Один раз сенатор устроил вечеринку для парней, вернувшихся из горячих точек, морпехов, год проторчавших в пустыне, все, как Джерри рассказывал — Мэйдэй и две ее подружки по съемочной площадке обслужили парней с чувством глубокого патриотизма. Может, потому что чувствовали некое родство?
Ребята, имеющие отношение к порно, всех прочих называли «гражданскими».
Показательно, правда?
— А ты умеешь мотивировать, — хмыкает она, вытаскивая пушку.
Ну да, все так, если не учиться сейчас — то когда? И она сама просила научить.
И это действительно лучший тир в этой части штата — вон сколько мишеней. Как на подбор. Она присматривается — не торопится тратить патроны. Двигаются эти твари неторопливо, по человеческим меркам. Еще они довольно неуклюжие, могут застрять где-то в узком месте, или напороться на сук, тогда сами будут топтаться на месте и остальные тоже. Один — не опасность, если есть чем отбиться. Опасность — когда их много, этих тварей. Когда они в стае.
Их много — но они за забором и можно выбрать, почему нет? Видит бог, ей не часто выпадает возможность выбирать. Лена Мэй, конечно, специалист по шансам, дайте ей малейший шанс и она вцепится в него, повернет все себе на пользу, но это другое. А так — никто никогда блестящие возможности к ее ногам не бросал и за все приходилось платить.
А тут все бесплатно.
И Лена Мэй выбирает — рослого негра, не такого большого, как фаворит Джерри, но тоже в хорошей форме, прямо хоть сейчас выпускай урода на площадку. Делает все медленно. Это ничего, главное, начать, привыкнуть. Вдыхает. Выдыхает. Стреляет.
Целится, понятно, в голову.
Не попадает в голову, пуля задевает плечо, разворачивает урода, ну и вообще, придает ему живости, теперь он ковыляет в сторону забора, как будто торопится свести с ней более близкое знакомство.
До него несколько шагов, так что Лена Мэй попадает в голову, с третьего раза, но попадает, урод валится на землю.
— Америка для белых, тварь, — шипит миз Кейн, которая в гробу видала толерантность и демократию.
Хорошим делом они занимаются — думает миз Кейн, уложив второго черномазого, лысого, щуплого. И поголовье этих тварей сокращают, что, несомненно, нужное. И от черных избавляются. Ей нравится.
Прямо так нравится, что спроси сейчас Санта, чем ты хочешь заниматься, Лена Мэй, раз уж порно-бизнес накрылся, она бы ответила — хочу убивать черных уродов, живых и мертвых.
В школе проходили тему расовой сегрегации, понятно, в каком ключе, и Лена Мэй не дура была, рот открывать. Но уже тогда думала — вот. Вот это самое правильное для них. Отдельные входы, отдельные автобусы, даже туалеты отдельные, только она бы еще стерилизовала всех поголовно, потому что размножаются они как кролики.
— Отличный тир, — зло улыбается она Джерри. — И мишени отличные, сэр.[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Отредактировано Holliday Dumont (2021-05-18 06:50:35)
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
- Ага, давай, - подбадривает Джерри. - Ноги расставь пошире, отдача будет даже у этой крошки, а тебе может потребоваться выстрелить снова почти сразу... Не торопись. Не торопись, это ж гребаный тир. Автоматизм придет, сейчас главное наловчиться держать ствол... Вот, да. Одну руку сверху, другую вниз, для поддержки. Пальцем спуск не три - как положила сразу, так пусть и лежит, никуда он оттуда не денется.
Она встает - сними с нее майку эту влажную, облепившую сиськи, и хоть сейчас на календарь, горячая фотография выйдет, Джерри случалось дрочить и на куда более скудные картинки.
Он немного отходит - ну ясно, еесли она до сих пор пушку только для красоты носила, то сейчас запросто промажет. Не то чтобы Джерри думает, что она его пристрелит - хотела бы пристрелить, давно бы это сделала, да и потом, разве они не подружились? Вчера отлично поболтали перед сном, и то, как он ей засадил, ей вроде по сердцу пришлось - с чего бы ей в него палить, но случаи разные бывают и он не исключает и неудачного промаха, а вот вторая пуля его прямо сейчас может прилично вывести из строя, даже если не убьет, он едва только начал от той отходить.
Ну и отходит, поглядывает за забор, на подтянувшихся на выстрел тварей.
- На выдохе стреляй. Выдыхаешь, оттягиваешь спуск - да, там придется постараться, пушка же без предохранителя, так что пальцем как будто пару фунтов двигаешь - и отпускай.
Она попадает.
Не в голову, в корпус, и девятимиллиметровый патрон разворачивает дохлого ниггера, которого она облюбовала в качестве мишени, вокруг себя, как гребаный волчок, но все же попадает, а не мажет, и это отличный результат для девки, которая впервые в жизни из пушки палит.
- Охуенно, детка! Ты просто гребаная Энни Оукли! - одобрительно комментирует Джерри. - Давай, кончи урода!
Она стреляет еще, затем еще - и с третьего раза попадает приблизившемуся к забору ниггеру в голову. Тот падает.
У нее на лице чистый восторг, злой, настоящий - Джерри кажется, она вся будто светится, и после того, как уложила первого мертвяка, пушку не опускает, берет на прицел следующего - тоже ниггера, валит и его.
И не похоже, что ей не нравится - куда там. Она и сама сейчас напоминает Джерри взведенный курок - тронь и раздастся выстрел.
- Будьте моей гостьей, мэм, - ухмыляется он на ее похвалу тиру и мишеням, подходит ближе, не поднимая пушки.
Дохлые заключенные, обойдя кое-как трупы своих уложенных товарищей, сгрудились возле забора, как тупые рыбины под кормушкой, а Джерри уже похуй - его неслабо завело то, как она Зака отстреливает, ниггеров выбирая. Так завело, что положить ему на мертвецов за забором.
- Вон того попробуй снять, жирного, - предлагает тихо, хрипло, обходя ее и вставая за спиной. - Не мелочись, киска, расстреляй свой магазин, а потом попробуй из моей пушки...
Вообще-то, патроны нужно экономить - нет у Джерри уверенности, что пополнить запасы будет легко и просто, - но они вроде как неплохо наварились в той землянке с ее карты, а если у Мэй и впрямь такой талант к этому делу, как ему кажется, то не грех и потратить пару магазинов, чтобы она наловчилась с пушками управляться.
Вокруг нее будто электрическое облако - Джерри в него попадает и все, дороги назад нет.
Он встает у нее за спиной, прижимаясь полувставшим хером к ее заднице в шортах, кладет руку с береттой ей на живот, над самым поясом шортов, вторую - свободную ладонь - сует ей под поднятые локти, устраивает на сиськах поверх майки, мнет, зацепляя соски.
- На выдохе, киска. Всегда стреляй на выдохе, чтобы ствол не повело.
Она кажется горячей под его руками, тоже заведенной не на шутку, Джерри тычется лицом ей в волосы, вдыхая то, как она пахнет, тянет край майки вверх.
- Стреляй. Каждого положи, киска. Всех до единого. Хоть до вечера здесь проторчим, если хочешь.
you play stupid games, you win stupid prizes
Из Джерри получается охуенная группа поддержки, Лена Мэй прямо приободряется, ну и слушает все, что он ей говорит — как стоять, как дышать. Потому что он в этом шарит, и она тоже собирается этот навык прокачать.
Ну и тир, конечно, выше всяких похвал — выбирай любую мишень. И Джерри ее не тормозит, наоборот, подбадривает. И такое у них сейчас, сука, взаимопонимание, никогда ни с кем у нее такого взаимопонимания не было. Насчет всяких там любовей — в эту хрень Лена Мэй не верит, а вот ненависть да, ненависть объединяет.
Они оба ненавидят ниггеров, цветных всяких и полное у них взаимопонимание. И Джерри ей кайф не обламывает, не говорит, что постреляли и хватит, надо патроны беречь и вообще торопиться, нет, ничего такого. Так что на волне их чудного взаимопонимания Лене Мэй даже по шерсти, что он к ней притирается. Нравится, что он вроде как завелся, потому что она да — она завелась. От того, что у нее получается. От того, как ей это дело заходит — стрелять по черным ублюдкам, пусть даже они дохлые ублюдки, все равно…
Жирного — говорит Джерри. Попробуй снять жирного, и Мэй понимает о ком он. Большой жирный ниггер, уродливый большой жирный ниггер, издали очень похожий на того, который ее трахнул первым. Который любил молоденьких белых цыпочек, да еще нетронутых. Который, сука, еще сфотографировал ее на память. Сказал, друзьям покажет. И вот хотя Лена Мэй не какая-то там чувствительная девочка была и знала, на что шла, а ее чуть не вывернуло наизнанку, как она представила себе, что этот жирный черный урод будет на ее фотки дрочить, где она в его постели с раздвинутыми ногами, или друзья его, такие же уроды.
— Ага, — отвечает она, не отвлекаясь на то, как Джерри ее сиськи трогает — пусть трогает, это его игрушка, а у нее своя игрушка. — Жирного…
Жирного.
И пусть он не тот — но какая разница? Она его грохнет, и вроде как того тоже грохнет, в каком-то смысле. А потом будет убивать всех черных, живых и мертвых, которых встретит. Да, среди белых парней мудаков хватает, да вот и Тома этого вспомнить. Но тут как — что есть, то есть, а белые ребята должны держаться вместе.
Мертвецы у забора — как благодарные зрители на съемочной площадке, как будто у них тут день открытых дверей. Рычат, подвывают, дергают и грызут металлическую решетку забора. Шума с них много, ну да Лене Мэй шум вообще не мешает.
Жирный — хорошая мишень, большая мишень, но ей надо попасть в голову, условия теперь такие, только в голову.
Она попадет ему в голову с первого раза. Потом будет стрелять, пока у нее не закончатся патроны и пока в пушке Джерри не закончатся патроны. Или пока не закончатся черные в этой толпе.
А потом, видимо, получит супер-приз за меткость, потому что задницей чувствует — у Джерри уже неплохо так настроение приподнялось.
И она так и делает. Кладет жирного — смеется от удовольствия, от жгучего такого удовольствия, которое прямо лучше, чем виски, лучше, чем трава или веселые таблетки, которые по съемочной площадке ходили «для настроения». Ей сейчас ничего такого не надо, ей и так все в кайф, прямо в трусах мокро от того, что с каждым ее выстрелом — больше двух она уже не тратит, на одного черного ублюдка становится меньше.
— Охуенно, — делится она с Джерри внезапным таким счастьем. — Просто охуенно. Ничего лучше в жизни не пробовала.
Потом думает — ну ладно, надо быть благодарной за развлечение. Задницей трется и добавляет:
— Почти ничего. Хотя, кое-что было, у реки, не напомнишь, сладкий?
Понятно, каждому мужику хочется думать, что его хер самый большой и сладкий, а ей что, трудно? После вот этого вот — вообще нет.[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Джерри прямо еще сильнее заводится от того, как она стрелять продолжает, на его руки внимания не обращая. Он лапает ее за сиськи, оттягивает майку на шею, к себе прижимая, а она знай себе стреляет, прицеливается в жирного, стреляет - а потом смеется, когда он валится в продырявленной башкой, весело так смеется, как будто у них тут гребаный Кони-Айленд, и ее упругие горячие сиськи так и прыгают Джерри в ладонь.
Он сжимает пальцы, гладит ее по животу стволом беретты.
- Ах-ха, - соглашается, не особенно даже врубаясь, про что она говорит - одно только слушая: что охуенно.
Что ничего лучше в жизни не пробовала - ну, может, так и есть.
Раньше-то, до того, как все навернулось, кем она была - девкой для ебли? Ну пусть даже неплохо зашибала - с такими-то сиськами и задницей - но если Джерри что вчера из ее болтовни и вынес, так это то, что не больно-то ей доводилось выбирать, с кем на камеру трахаться, а это, наверное, как бы сама ебля не нравилась, однажды может и все желание отбить.
Но сейчас она вроде ничего, не возражает, не говорит про настроение, и задницей о него трется, про ручей напоминает.
- Стреляй, киска, не отвлекайся. Это у нас с тобой сегодня главная забота, чтобы ты пушку как родную почувствовала, чтобы привыкла к ней как следует... Ну и не только пушку.
Мертвяки за забором топчутся, черных харь становится все меньше - Мэй уже больше двух выстрелов не тратит, но вот боек сухо щелкает: пустой. Джерри вытаскивает у нее из рук опустевший глок, сует в карман, а ей отдает свою беретту.
- А вот это уже покрупнее пушка, потяжелее, держи крепче. Руки клади так же - если правильно взяла, то большим пальцем нащупаешь предохранитель, чувствуешь? Вот потяни его к себе, снимая, вот теперь ты к стрельбе готова...
Он и сам уже готов: обеими руками за ее сиськи держится, гладит, майка вздернута до самой шее, подмышками складками собралась, но ей вроде как похер.
Джерри пальцы ниже ведет, через живот, под пояс шортов, проталкивает ниже, прямо в трусы, между расставленных ног. Шорты у нее узкие, ладонь у него едва пролезает под поясом, и Джерри расстегивает пластиковую пуговицу, дергает молнию и она разъезжается.
- О чем думаешь, киска? А? Может, о том же, о чем и я?
О чем Джерри думает, наверное, даже для зомби уже не секрет - и, может, у ручья ей сперва не очень-то зашло, то сейчас, Джерри смекает, пока ей там внизу поглаживает, она вроде как в настроении.
- Пошумели мы тут порядочно, можно не париться насчет этого... Хочешь орать - ори. Давай, достреливай магазин, покажи, кто тут белая девочка, а потом к десерту, ага? И больше никаких черных мудаков, киска, это я тебе обещаю. Ни одного больше черного хера, смекаешь? Твоим контрактом сейчас только подтереться, а если у тебя пушка - то ты любому черному ублюдку, на тебя полезшему, сможешь отстрелить яйца и ему же в пасть засунуть, и ни один Евросуд тебе больше слова не скажет...
you play stupid games, you win stupid prizes
Покажи — кто тут белая девочка…
Лена Мэй Кейн — Мэйдэй — показывает, что тут белая девочка. Охотно показывает, жалея только о том, что вот там, за забором черные дохляки, а не живые ниггеры, потому что она бы и им показала, кто тут белая девочка. Вот прямо вот так бы стояла с задранной до шеи майкой, с ладонью Джерри в трусах, и показывала, кто тут белая девочка которую больше ни один черный хер не выебет. Ни за какие деньги. Потому что да, да, все так и есть — у кого пушка, тот диктует правила. И Лена Мэй уже соображает, что главное правило ее нового мира — Америка для белых. И оно ей нравится, о да, сэр. Так же нравится, как то, как ее Джерри к себе поближе притискивает, потому что вот сейчас да, вот сейчас она себя чувствует так, как будто сама выбирала, давать ему или нет, и решила дать.
Это, наверное, эффект пушки в руках — думает Лена Мэй, достреливая магазин беретты. Прямо чудотворный эффект пушки в руках, от нее сразу адреналин в кровь, хочется убивать и трахаться, можно прямо одновременно. Может, это не на всех так действует, но на нее определенно — да. Наверное, на Джерри тоже да, потому что Мэй определенно чувствует его готовность перейти к десерту.
Они стоят под солнцем, жарко, Мэй чувствует как по спине течет пот, руки с непривычки устали, и да, игрушка Джерри потяжелее ее будет. Но ей даже эта тяжесть нравится, и то, как ее пальцы пахнут, когда она, расстреляв магазин, отдает беретту хозяину. Как после ебли — приходит ей в голову сравнение.
Ни одного больше черного хера.
Мэй нравится, как это звучит.
Прямо второе правило нового мира Мэйдэй.
Америка для белых.
Ни одного больше черного хера.
Больше не придется изображать на камеру восторг и беситься от того, что эти ублюдки прутся натягивая белую девчонку. Мстят, типа — Мэйдэй вот так и казалось, что они, эти гориллы чернозадые, ебут тебя и в твоем лице, сука, всю белую Америку ебут.
Она, конечно, подсократила поголовье бродящих за забором, но все равно, зрительский зал полон. Аншлаг, можно сказать. Ее и это заводит, что уж. Твари, конечно, хотят пожрать, а не потрахаться, и сиськи им показывать все равно, что показывать два сочных стейка оголодавшему, но все равно, что-то в этом есть. В том как они смотрят и рычат за своим забором и добраться до них не могут. А вот она да — может до них добраться, до любого. Потому что это ее тир. Ее гребаный тир, который ей Джерри подарил, и Лена Мэй собирается быть благодарной.
Благодарной белой девочкой.
— А о чем ты думаешь? — тянет она, поворачиваясь к нему и сиськами прижимаясь.
Так и стоит, а расстегнутых шортах, в задранной майке, готовый постер для быстрого такого бюджетного ролика. Ну и руки у нее теперь свободны, так что она одну на хер Джерри кладет, сжимает многообещающе — у них, можно сказать, дружба крепнет на глазах.
— О том же, о чем и я? Давай, сладкий, будь моим гостем. Шепни на ушко Мэйдэй чего ты хочешь, Мэйдэй постарается.
Что там ему? Отсос той девки в паранже зашел за лучший отсос в мире — припоминает Мэй, расстегивая на Джерри ремень — чего бы он там не придумал, штаны ему расстегнуть придется. Ну так это она еще не старалась на волне здорового патриотизма. А может и постараться, чего нет, правда, раз у них пошла такая дружба.
Америка для белых[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Отредактировано Holliday Dumont (2021-05-20 07:12:50)
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Она к нему поворачивается, прижимается, вся такая гладкая, сочная, горячая, кладет ему руку на член, сжимает через штаны, а потом ремень расстегивает - уверенная девочка, знает, что от нее только либо импотент, либо полный кретин, либо педрила откажется. Джерри ни тем, ни другим, ни третьим не является - а уж как ему нравятся ее сиськи и когда она вот такая, типа, сама ноги раздвинуть горит, словами не передать.
Словами не передать, но да и ладно - слова им тут вообще и ни к чему, дело десятое.
- Мэйдэй? - выхватывает. - Это, типа, так тебя зовут? Порно-псевдоним?
Ну да, Мэй - это прямо имя для девчонки с соседней улицы, с которой ты вместе на паре уроков сидишь. Для славной девчонки, с которой, может, и пообжиматься на заднем сиденье в тачке приятно, а через год-другой в этой же самой тачке и трахнуться, а потом жениться на которой и рожать с ней по спиногрызу раз в три года - но не для девки, которую вдвоем можно прямо на шоссе отодрать, которой можно в горло до слез засаживать, в рот спустить, ну и которой про настроение лучше не заикаться.
Это у Мэй может настроения не быть, а Мэйдэй должна быть всегда готова - мокрой и растянутой.
- Мне нравится, - сообщает Джерри, как будто ей в самом деле должно быть дело до того, нравится ему или нет. - Мэйдэй - классно звучит. Типа, ты такая вся горячая, да?
Впрочем, псевдоним - это не главное, что ему в ней нравится. Похер так-то на псевдоним, Джерри от ее сисек глаз отвести не может - прямо вот ради нее одной нужно бы издать указ, чтоб все бабы топлесс ходили всегда, ну или хотя бы летом, такие у нее сиськи, здоровые, тяжелые, налитые, так и просятся в руки, ну а Джерри не из тех, кто будет там себя ограничивать - у него с ограничениями вообще не очень-то все гладко выходит, а уж когда его несет - и вовсе берегов не видит.
Надо бы им поторопиться, но Джерри уже, понятно, переклинило - вот как тема насчет того, чтобы черномазых пострелять, зашла, он сразу позабыл, что торопился, что они с самого рассвета практически без отдыха шагали, как гребаные терминаторы, ну а сейчас, конечно, он вообще не вспоминает, что хотел два перехода за сегодня сделать. Дело еще к полудню только еще идет, они половину отшагали - до темноты доберутся до следующей точки на ее карте, успеется, и полчаса вроде как на отдых и поднятие боевого духа не помешает, к тому же у него боевой дух уже так поднялся, что реально шагать мешать будет, так что по-любому нужен перекур.
Он роняет беретту на траву, прямо под ноги, обхватывает обеими руками с двух сторон ее сиськи, приподнимает - горячие, тяжелые, и пахнет от нее терпко, потом и оружейной смазкой, а ему прямо очень заходит это, как она пахнет, как от ее разгоряченной кожи и прямо на ней высохшей майки пахнет. Расставляет пальцы пошире, сжимает - на загорелой коже остаются розовые следы, крупные соски призывно выделяются, так и намекают. Не сиськи, а божий дар, убежден Джерри - ей с такими сиськами не в порно идти надо было, а в политику.
- Киска, ты бы с такими шарами следующим президентом могла стать, знаешь? Для предвыборной компании наделала бы фото в этом крошечном бикини - и за тебя бы все мужики этой страны голосовали, от мала до велика, ну и те бабы, что других баб предпочитают, - делится Джерри своими соображениями - и совершенно искренне. Считает, что вроде как если у человека что-то хорошо получается, или просто в нем есть что-то реально классное - то нечего это прятать, этим гордиться надо, сиськи там это, умение на камеру трахаться или дроби в уме перемножать. На каждый талант найдется свой ценитель - как-то так.
Ну и вот на ее талант прямо сейчас один нашелся.
Джерри сводит ладони ближе друг к другу, еще сильнее ее сиськи приподнимая - прямо наиграться никак не может, до того ему заходит. Опускает голову, аж глаза зажмуривает от удовольствия, когда тычется щекой, ртом в это мягкое, горячее, упругое, лижет длинно, мокро, вокруг сосков облизывает, надавливает языком, пальцами, мог бы - замурлыкал бы.
- В рот возьмешь? Для начала? - ну вроде как она просит шепнуть на ушко, чего он хочет - вот он этого и хочет, снова ей между сисек погонять и чтобы она в рот взяла. А потом трахнуть ее уже как следует - прямо здесь, перед этим забором с мертвыми харями разложить и отодрать, чтобы до самого вечера голова и яйца пустые были.
you play stupid games, you win stupid prizes
— Все для тебя, сладкий, — отвечает щедрая Мэйдэй.
Ну а чего нет? Ей тоже иногда потрахаться заходит, она же не бревно. Под настроение — да, очень даже да, а вот именно сейчас у нее отличное настроение. Давно у нее такого настроения не было, так надо воспользоваться случаем и закрепить их дружбу, так? Правильно закрепить, чтобы Джерри понял, что если он хорошее делает Лене Мэй, то Лена Мэй постарается сделать хорошо ему.
Идеальные отношения, считает Мэй. Простые, понятные. Приятные.
Майку она стаскивает, чтобы не мешалась, шорты расстегнуты — виднеется белый клочок ткани, гладкий загорелый живот.
— Мэйдэй, да… сама придумала. Знаешь, чтобы сразу запомнили.
Ну, с этим у нее проблем не было, она не потерялась. С одной стороны, благодаря работе Миши, которая себя не жалела, добывая Мэй контракты и приглашения на всякие порно-вечеринки, с другой благодаря собственному трудолюбию. У нее была репутация хорошей девочки — ответственной девочки, которая не срывает съемки, всегда приезжает вовремя и не капризничает. Ну а маленьких пунктик насчет черных херов во рту большие дяденьки Кроникз Пикчерз, большие белые дяденьки, носящие ковбойские шляпы и сапоги на каблуках, принимали благосклонно. Ну не хочет малышка облизывать черный член — вот ей с дюжину белых.
Или вот — один, но Мэй вполне устраивает то, что она видит, когда стягивает с Джерри штаны вместе с трусами, садится на корточки — зрителей завезли, кровать нет, ну да пофиг. Если думать об удобствах, которые все равно уже недоступны, вроде горячего душа и нормального матраса — проебешь красоту момента. Про красоту момента ей рассказывала та девочка, соседка-художница, хер знает, что она имела ввиду, но Мэйдэй считает, что стояк возле ее лица — вполне себе красивый момент, и проебать его нельзя.
Ну и, к тому же, уступить первое место какой-то восточной бабе — ну позор для белой американки, так?
Так что за дело она с душой берется, и облизывает как следует, и не торопится — успеют. Они с запасом вышли. Твари за решеткой ревут и скребутся, как будто огорчаются, что им в этом не поучаствовать. Ну, ничего, зато поглядят. Наверное, каждый из этих бедолаг в тюремной робе мечтал хоть на час на свободе оказаться и отодрать девчонку, любую, которая под руку подвернется. Ну вот кому-то везет. Кто-то на дороге встречает миз Кейн, и принимает верное решение с ней дружить.
Мэйдэй и над хером трудится, и яйца облизывает, и приподнимается, сиськами стояк Джерри обхватывая, раз он такой ценитель. Зажимает между ними, трется горячей мягкой плотью. Даже не надо как у ручья, развлекать себя мыслями о том, как бы все было, будь это фильм и где стояла бы камера, ей и так всего хватило. Так хватило, что в трусах мокро.
— Голосуйте за Мэйдэй. Белые девочки для белых парней. Закрепим в Конституции право каждого белого мужика получить качественный отсос и назовем это Двадцать восьмой поправкой.
Хер Джерри уверенно голосует за двадцать восьмую поправку и Мэйдэй его облизывает и в рот забирает, головку обсасывая, потихоньку поглубже в горло пропихивая. Ну и постанывает тихонько — не сказать, чтобы прямо наигранно, хотя, конечно, больше по привычке, но все равно — ей нравится и ему нравится. Удачно все сложилось, что говорить.
Удачно — и она член вытаскивает изо рта, он мокрый от слюны, блестит, отпускает — он шлепает ее по щеке, оставляет влажный след. А потом снова в рот забирает, на этот раз уже старается, хорошо так насаживается, утыкаясь лбом в твердый горячий живот Джерри. Думает, что ей нравится как пахнет этот мужик — даже без всяких там гелей и прочей херни. Остро, терпко, и под языком кожа чуть соленая. Ей нравится.
Ну и чтобы показать, что ей нравится, что она в процесс вовлечена, Мэй себя за сиськи трогает, мнет, сжимает, соски оттягивая. Потому что понятно — если ты порно-блядь, то от тебя и ждут. И надо соответствовать.
Мэйдэй очень старается соответствовать, тем более, свое она получит, если Джерри в таком же настроении будет, как у ручья, она пусть не любительница самой вот жести, когда до синяков, но и медленно и нежно тоже не ее вариант.[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Джерри, может, и тугодум - но здесь до него все же доходит, что это значит, насчет настроения.
Потому что вот сейчас она точно в настроении - поглядывает на него, опускаясь на корточки, стягивает с него штаны с трусами, сморит на хер вроде как одобрительно. Джерри так-то держит в голове, что ей такое, наверное, раз плюнуть, раз она и правда в порнухе снималась - ну член и член, сколько она членов перевидала - но если и так, все равно еще сильнее заводится от ее взгляда на его хер.
И от того, как она к делу подходит - Джерри прямо руки за спину заводит, чтобы не мешать, а сам, понятно, вниз глазеет, потому что шоу она устраивать мастерица, и знает, наверное, что он смотреть будет, ну или просто вроде как в привычку вошло, сделать так, чтобы это и смотрелось на все сто.
У нее мокрый розовый язык, и она ему хер вылизывает с головки до самых яиц, вроде как дразнит, обсасывает как леденец и снова облизывает, и по окрестностям проходится, мокро, горячо, как кошка, до сливок дорвавшаяся, и сиськи у нее покачиваются, когда она двигается, и Джерри то на ее рот на своем хере смотрит, то на ее сиськи, а потом она - наверное, запомнила, как он попросил в ту, их первую ночь в землянке - приподнимается, сплевывает себе между сисек, размазывает слюну и зажимает хер между ними, и вот тут-то Джерри реально едва не кончает, когда она глаза на него поднимает, и у нее на лице такое - ну вот не сойти ему с этого места, если она сама не кайфует.
И шутит, шутит про эту Двадцать восьмую поправку - Джерри одобрительно ей улыбается, кладет руки поверх ее ладоней, еще крепче сжимая: вот, да, просто охуенно.
- Просто охуенно, киска. Просто охуенно.
Это уже не отсос, пусть и качественный - это даже больше, думает Джерри, а потом она опять в рот берет, и вот теперь уже игры кончились, теперь она уже всерьез за дело принимается, пропихивает его хер себе в горло, до спазмов, и постанывает так сладко, а дальше принимается себя гладить, соски теребить, и Джерри вроде как тоже столбом стоять больше не может, отводит ей обеими руками волосы от лица, на затылке в горсти собирая, еще немного подается вперед - и вытаскивает, остро чувствуя, как у нее горло сокращается, мокро и горячо, как будто он ее уже по-настоящему трахает.
У нее рот открыт, слюна по губам размазана, от языка до его хера тянется, и Джерри подхватывает эту перламутровую нить, мажет ей по подбородку, по своему херу размазывает.
- Не закрывай рот. Оставь вот так, да...
Язык у нее мягкий, мокрый, он толкается ей в небо по языку, неспешно подрачивая возле самого основания, а сам держит ей волосы на затылке, не натягивая, а так, просто держит, чтобы вид не загораживали.
Снова вытаскивает шлепает ее по губам, по щеке, как она сама делала, и ей вроде как ничего, все нормально, очень даже нормально.
И Джерри снова ей в рот засаживает, только теперь поглубже, как она вот забирала, неторопливо проталкивается, свободную руку ей на горло кладет, гладит, еще глубже пропихивая, пока она лбом ему в живот не утыкается.
- Охуеть просто, - выдыхает.
С такого минета стоит у него как каменный, и Джерри, когда она опять сосать принимается, думает, что сейчас вообще улет - потому что она прямо как ураган, забирает глубоко, плотно обхватывает губами, горлом, со слюнями, да еще эти тихие постанывания... Язык у нее тоже мокрый, она успевает и головку облизать, и до самых яиц, и по заднице его гладит, когда еще ближе подается, и Джерри с ноги на ногу переминается, снова ей в волосы вцепляется, когда чувствует: вот сейчас.
- Сейчас кончу, киска, если не перестанешь... Дай-ка мне выдохнуть, хорошо?
Он, ясное дело, запал на то, как она орала возле ручья - ну и речи не было насчет того, что он ей в рот спустит и дело с концом, она вроде как намекнула, что и сама не прочь, когда к нему задницей притерлась, так что Джерри стаскивает майку, бросает на землю, стряхивает штаны пониже, разворачивает ее к себе спиной, лицом, значит, к благодарной публике, а сам встает между ее раздвинутыми ногами, тянет с нее шорты прямо через кроссовки, гладит по гладким бедрам, по загорелой заднице, по выступающему под трусами лобку, руку подальше заводя.
- Люблю это дело, киска, прямо реально люблю, особенно если девчонка горячая, вроде тебя. Горячая и умелая.
Сплевывает на пальцы, проталкивает сбоку под резинку трусов, да только мог бы и не беспокоиться - она реально там мокрая, вроде как у них полный срост и взаимопонимание.
you play stupid games, you win stupid prizes
С настроением у Лены Мэй в этот раз все отлично и отлично у них все выходит. Замечательно просто выходит.
На этот раз ей и притворяться не надо, и догоняться своими фантазиями, и даже Мишин золотой совет — расслабься и думай о чем-нибудь приятном — мимо. Ей и так отлично. Нормально ей все сейчас, и хер Джерри между сисек, и в ее горле, и то, что ему это все нравится. Она с охотой рот открывает, смотрит — смотрит как он смотрит. И договор договором, но вот это уже больше похоже на дружеский перепих, ты мне, я тебе — поможем друг другу в трудную минуту.
Ну и к этому она в уме держит, что у них дружба хоть крепкая, да недолгая. Дойдут до Атланты, до ЦКЗ, а там все, вроде как договор их перестает действовать. Может, у него свои планы, может, нет, они об этом не говорили — ну и правильно, считает Мэй. Ни к чему делать вид, что у них что-то больше, чем вот это — вместе дойти, трахаясь в охотку. Все сложности — считает Лена Мэй — начинаются тогда, когда люди вокруг ебли начинают лишнее накручивать и думать. Так что, можно сказать, это все короткое и незабываемое, мать его, эротическое приключение. Продаваемый сюжет порнографических женских романов — он и она, вдвоем, на дороге. Правда, вряд ли какой-то женский роман включает в себя зомби. Но у них тут своя история.
И в этой истории идеально все, и у них идеально, и ей нравится, как Джерри ее хером по губам мажет и поглубже пропихивает, нравится, как он смотрит.
Прямо так смотрит — кончить можно от гордости. Как будто вот прямо да. Прямо она ему сейчас минет его мечты исполняет.
Лена Мэй к таким взглядам чувствительна.
Лена Мэй на такие взгляды отзывчива.
Когда он ей трусы отодвигает, задницей вертит на пальцы поглубже насаживаясь, нагибается, упираясь ладонями в колени, шире ноги расставляет. Смотрит на этих тварей за забором. Нормально это, не нормально — пофиг, но ее эта близкая опасность сейчас заводит, то, что эти зомби чертовы на них пялятся и рычат, тоже заводит.
И это похоже на порно-вечеринку, когда вокруг тебя прямо толпа желающих, и каждый постарается хоть разочек тебе засадить, но с одной поправочкой. Сегодня смотреть можно — трогать нельзя. Сегодня у Мэйдэй приватный сеанс. Приватный сеанс крепкой дружбы.
И признание Джерри — типа люблю это дело — у нее полное одобрение вызывает. Это хорошо, когда мужик трахаться любит, правильно. Значит нормальный мужик, с ним договориться можно.
Вот кому она не доверяет совсем, так это всяким там, которые «не такие», про воздержание заливают, про то, что грех это — вся такая хрень. Такие мужики, по убеждению Лены Мэй, либо пидоры тайные, либо извращенцы какие-нибудь, у которых не стоит. Потому что когда у мужика не стоит, вот тут уже крышу сносит в нехорошее — достаточно и Тома вспомнить, да и Мэйдэй видела такое, не те воспоминания, которыми делиться охота, потому что когда мужик бабу отодрать как следует не может, вот тогда в ход разное идет. Хотя, платят за такое очень хорошо. Те девчонки, которые уже в тираж выходят — из-за наркоты, в основном, так и зарабатывают. Делают всякое — то, что Лена Мэй не хотела бы делать. Она не чертова нимфоманка, вот.
— Люблю тех, кто это дело любит, — одобряет она. — Давай, сладкий. Порадуй девушку.
Джерри вполне способен порадовать девушку. Так-то он ей даже нравится — ну, с учетом того, что у них очень короткое знакомство, не предполагающее продолжения. Нравится, потому что ну она бы в постель как раз к таким мужикам и ложилась. Простым. Понятным. Которые от девушки хотят чтобы она ноги охотно раздвигала и не ломалась Которые готовы засадить поглубже в любую дырку, но не будут тебя привязывать или требовать, чтобы ты изобразила что-нибудь эдакое. Затейливое. С карликом там потрахалась или с собакой, или вот — с ниггером, потому что для Лены Мэй, белой девушки с принципами, ниггеры хуже собаки.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Неискушенный шоу-бизнесом Джерри, пусть и совсем наивным его тоже назвать нельзя, однако все эти ее сладкие песни за чистую монету принимает - ну вот вроде того, что ей все по шерсти, что она ждет, когда он ее порадует, ее вопли у ручья.
И когда она задницей вертит, намекая, что не против, чтобы он ей присунул, тоже принимает с благодарностью - всяко больше нравится драть девку, которой это тоже в охотку, которая и намокнет, и подмахивать будет, а не вот стоять и ждать, когда ты кончишь, чтобы дальше своими делами заняться.
Он, наверно, на Зумуррад потому и запал - что она так все делала, как будто только того и хотела: чтобы ее выебал американской морпех, вот так, где придется, столько раз, насколько времени хватит. По этой части, парни в лагере говорили, арабские бабы вообще американкам форы могли дать - в том смысле, что угодить мужику умели, и так-то да, Джерри ни до Ирака, ни после такой готовности дать у женщины не встречал, такой покладистости, что ли, без вот этого гонора: так не трогай, тут не трогай, так глубоко не вставляй, который Джерри разом бесит.
С этой девчонкой - Мэй - такого нет: ну раз она ему про настроение сказанула, но они то быстро порешали - он ей засадил, а дальше нормльно все пошло, и она ноги раздвинула и кончила, чуть всю округу на уши не подняв, а сейчас вообще про настроение не заикается. Понравилось, самодовольно думает Джерри - потому что кто бы на его месте про что другое подумал.
Ну и лапает ее по заднице в тонких трусах, одно название, а не трусы. Лапает с удовольствием, хером ей по бедрам возит, наваливается на нее, чтобы до сисек достать. Прогибается она как следует, как настоящая шлюха, выставляет задницу, ноги расставляет - Джерри одной рукой ей сиськи мнет, другой между ног трет, прямо поверх трусов, и да, похоже, девушка и впрямь рада, что ей вот-вот засадят, прямо-таки изнывает в нетерпении.
Джерри поверх ее головы глядит на сетчатый забор, ухмыляется - ну да, она же говорила, порно-актриса, может, ей вот этого не хватает.
- Зрители нравятся, да, киска? - спрашивает Джерри - но так, без подъеба, типа, дружеская шутка. - Бьюсь об заклад, были бы они живыми - ты бы здесь имела большой успех.
Впрочем, она им и мертвым пиздец как нравится, правда, и Джерри им - мертвым - нравится не меньше, и да, думает он, что-то в этом есть. В том, как эти мертвые твари скребутся, грабли свои тянут, а достать не могут, и не смогут - все, что могут, только глазеть.
- Давай, киска, покажем им класс, - растягивает Джерри, отодвигая ее мокрые трусы в сторону, помогает себе рукой, переступая с ноги на ногу. Она горячая, мокрая, так что он сразу ей до упора засаживает, за бедра прихватывает покрепче. - Считай, киношка под открытым небом, только сегодня бесплатный кинопоказ, в главной роли Мэйдэй, самая горячая девочка в этой части Штатов.
Были бы они, те, что за оградой, живыми - вели бы себя также. Также лапы тянули бы, также к сетчатому забору прижимались, напирая, чтобы ничего не упустить.
Джерри знает - хорошо знает, в конце концов, три года в месте вроде этого отмотал, и еще до хрена оставалось бы, кабы не этот пиздец случившийся. Знает и то, что кабы не этот пиздец - еще сто лет бы ему такая сочная девка не обломилась, да что уж там, никакая бы не обломилась, так что, хорошо это или плохо, но Джерри за пиздец благодарен кому-то - тому, кто за него в ответе, потому что, может, большей части этот апокалипсис поперек, а Джерри так очень даже кстати.
Мэй для бабы высокая, так что Джерри не нужно там особенно прилаживаться, чтобы вот так стоя ее ебать, ну и она тоже старается: хотя долбит он ее дай боже, она стоит твердо, обхватила себя за колени, покрепче уперлась пятками в землю, ну и он ее, понятно, за бедра тоже крепко держит, пока в ней двигается.
you play stupid games, you win stupid prizes
Мэйдэй везде бы имела успех — думает Лена Мэй, ну, на шутку не обижается. Хочется шутить — пусть шутит, мужик в хорошем настроении куда лучше, чем мужик в плохом настроении. А так — ну кто бы нет? Разве что пидоры в ее целевую аудиторию не входят. А этот мужик, Джерри, как раз ее целевая аудитория. Из тех, кто всегда за то, чтобы присунуть. Ну а Миша учила Лену Мэй внимательнее относиться к своей целевой аудитории, потому что с каждого мужика, дрочащего на киношку с ней, она имеет свой скромный доллар. Мэй хорошая девочка, поэтому всегда останавливалась сфотографироваться с поклонниками, если вдруг ее узнавали на улице — такое случалось, пусть и не так часто, как ей хотелось. И на письма отвечала. Может, они и тупые были, все эти — Мэйдэй, я ваш горячий поклонник — но это были деньги, ее деньги.
Сейчас деньги не в ходу, ими только костер разжечь или подтереться. Другая валюта в ходу. Натуральный обмен, ты мне, я тебе.
Ну что ж, Лена Мэй и к этому приспособится — к чему она только не приспосабливалась. К матери, которая ее использовала ради собственных амбиций, к тому, что много лет была просто мечтой педофилов со всеми этими фоточками на сайте, к тому что трахаться теперь — ее профессия, а не удовольствие, как для остальных баб. Они — те, кто в порно снимались — себя, считай, на линии фронта чувствовали, или как шахтеры, которые каждый день в забой спускались с риском для жизни. Да после съемок Лена Мэй мужской хер дней пять видеть не могла, и в этом смысле, конечно, Миша с ее огромными буферами была подарком небес. Она отлеживалась в квартире своего агента, купалась в бассейне своего агента, а Миша мешала ей коктейли, иногда сдабривая их чем позабористее — для бодрости духа.
Получить коктейль сейчас еще труднее чем отпущение грехов, ну а для бодрости духа сойдут и зомби за забором.
— Мне нравится этот фильм, — блядски тянет она, упирается покрепче руками в колени — Не останавливайся, сладкий.
Ну и он не останавливается, прямо с таким энтузиазмом ее долбит, как будто они не трахались вчера, видать, долго бабы не было — думает понимающая Мэйдэй. Ну да, теперь с этим сложнее.
Мэй, в общем, сейчас как бы по любви — по любви к процессу — но все равно дело помнит, про все эти стоны, вскрики. Ну это само выходит, да и что тут такого? Умеешь что-то делать хорошо? Делай? Лена Мэй не без основания считает, что она умеет хорошо трахаться.
Ну и, думает, Джерри ей так-то нормально. Если она постарается, то даже кончит.
Она в первый раз кончила в тринадцать лет, во сне. Ей снилось ванильное мороженое. Много мягкого ванильного мороженого оно вываливалось из вафельного рожка и падало на землю. Вроде бы ничего такого, никакого эротизма, но что-то в том, как шарики мороженого вываливались из рожка и падали на землю, послужило спусковым механизмом, и Лена Мэй той ночью еще немного повзрослела. После были всякие эксперименты, но все же, в итоге, миз Кейн пришла к выводу, что с мужиком лучше всего. Подружки-игрушки хорошо, но вот так еще лучше.
Ну и в общем, глаза закрывает, просто ни о чем не думает, расслабляется, насколько возможно, пока Джерри в нее с энтузиазмом вколачивается, и кончает — у нее это тихо, тихо и незаметно, без всяких, спецэффектов. Но зато хорошо. По-настоящему. Тихо, просто, быстро — ну и понятно, Джерри вряд ли догнал, никто не догонял, видимо, считая, что если она не стонет и не бьется в конвульсиях, значит, не кончила.
Ну, Мэй девочка щедрая. К ней по-доброму и она с добротой, а у Джерри вроде у них дружба. Не на век, но до Атланты.
— Ммм, я сейчас кончу, сладкий, — стонет она, поглядывая на зомби.
Те чуть не танцуют у забора. Ну еще бы, два сочных бифштекса ебутся.
— Да, да… О да, даааа!
Последнее «да» Лена Мэй растягивает, ну и сжимает собой хер Джерри в своей дырке, изображая оргазм, который уже незаметненько так получила. Но это шоу-бизнес, детка. Тут нельзя переиграть, а вот если не доиграешь — вот это будет грустненько. Так что стонет она может не так, как вчера днем — она орала вчера днем, что уж — но все равно от души. Типа, лишние баллы мужику никогда не лишние, пусть думает, что он один такой и прямо только с ним вот так зашибись.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Джерри не вот для нее старается - но, понятно, и для нее тоже, раз уж они пришли к этому своему соглашению: она ему, он ей. Она ему член глотает так, что у него в один момент встает - Джерри ей засаживает поглубже, пока она постанывает и вскрикивает, задницей крутит, показывая, как ей, мол, охуенно.
Вообще-то, договор про другое был - про то, что она ему отсасывает по первому слову, а он ее в целости и сохранности в ЦКЗ доставляет, но Джерри как-то уже куда шире их договоренность воспринимать начал.
И если ему что в бабах нравится - ну кроме больших сисек и покладистости - так это когда баба не молчит во время ебли, а Мэй не молчит - и его это хорошо заводит, очень хорошо: и то, как она подмахивает, и то, как постанывает, не вот концерт устраивает, но всяко приятнее, чем если бы молчала, как воды в рот набрала.
Ну и Джерри ее ебет, не жалея - все ждет, что она снова вопить начнет, и с каждым ее "да, да" думает, что вот сейчас.
И когда она выстанывает это свое - мол, сейчас кончу, сладкий - он за нее всерьез принимается: с оттягом, со шлепками, и под это ее сладкое "да" и сам приплывает.
Выстанывает она это свое "да" сладко, горячо - поди тут удержись, Джерри смотрит вниз, на ее задницу с розовеющими следами от шлепков, на то, как он ей по самые яйца засаживает, а потом глаза закрывает и ну давай в нее вколачиваться, как будто сваи забивает.
- Так, - хрипит, пока зомбаки забор трясут, как будто чертова группа поддержки, как будто выражают свое одобрение. - Так, киска. Давай, киска, еще минуту... Еще минуту... Вот так...
Напоследок еще разок хлопает ее по заднице, чувствуя, как она его послушно там внутри снова сжимает, вытаскивает - не хочется, понятно, но тут дело такое: у него ни резинки, ни хрена, а девку так подставлять тоже не вариант, так что он торопливо вытаскивает хер, для настроения пару раз ей по заднице потирается, глядя на ее мокрую дырку, растянутую, блестящую от смазки, хватает ее одной рукой за бедро, а вторую себе на член кладет.
Пару раз передергивает, покрепче кулак сжимая - ну и все, финиш: кончает ей на задницу, не дает отстраниться, спускает до последней капли, обтирает о горячую кожу бедра, снова шлепает ей по заднице.
- Ты просто фантастика, киска, вот серьезно. Даже жалею, что ни одного твоего фильма не видел - и, по ходу, уже не увижу, если весь этот пиздец как-то сам не закончится.
Джерри в этом своем состоянии разговорчив, даже после секса не слишком-то расслабляется - но это вроде как и хорошо по нынешним временам, а сейчас особенно кстати, потому что он так увлекся, что малость потерял чуйку, забыл, что эти твари могут не только за забором торчать, вроде у них тут контактный зоопарк, а вообще-то еще и на свободе гуляют, и когда вдоль забора уже по эту сторону из-за деревьев вываливается полуобгрызанный хрен в разодранной и залитой кровью форменной куртке охранника этого детского лагеря для плохих мальчиков, Джерри даже немного удивлен.
Наклоняется к штанам, чтобы натянуть их на место и пристрелить урода, а потом насчет второго передумывает: он вроде как обещал Мэй тир, ну вот, почему бы не проверить ее навыки в поле.
Так что он наскоро штаны подтягивает, чтобы с голым задом не торчать, и идет на мертвеца, размахивая руками и заставляя того сменить траекторию, за ним потащиться - держится настороже, понятно, потому что эти твари иногда весьма шустрыми могут быть, так что тут лучше не тормозить, но и без особого нервоза: поодиночке даже шустрики не проблема.
- Вперед, киска. Покажи, чему научилась. Перезаряди свою пушку - в моем рюкзаке сменный магазин для твоего глока, уже полный - как я тебе показывал, и вынеси этой твари мозги, вот тебе самый настоящий экзамен, - оборачивается к Мэй, инструктируя - а сам вполглаза на мертвяка поглядывает.
Тот к нему ковыляет как к родному - руки вытянул, мычит что-то, ну чисто бабуля с Альцгеймером, пиздец как рада видеть единственного внука. Ну и может этот конкретный зомбяк при жизни пидором был - потому что на Мэй он даже не смотрит, если эти твари вообще видят, уверенно запал на Джерри и за ним тащится. Джерри отходит, выбирая не глядя, куда ногу ставить, лениво почесывает бок над повязкой - разглядывает дохлую харю прущего на него мертвяка.
- Киска? - больше не оборачивается, но вроде как поторапливает. - Только не промахнись смотри, для такой горячей девки он слишком давно мертв, сечешь, о чем я? Не встанет, даже если ты наизнанку вывернешься...
you play stupid games, you win stupid prizes
Финальный шлепок по заднице — ну это, видимо, вместо «спасибо, Мэйдэй». И ей бы, кончено, душ, но где сейчас возьмешь душ? Видимо, там же, где презервативы и нормальную кровать. То есть — нигде. Ну ладно, есть вещи и похуже, чем, сперма, подсыхающая на спине и заднице. К тому же на этот раз она свое получила, свой кусок пирога, что, безусловно, настраивает на умиротворяющий лад.
Но у хорошей актрисы кино с финальной сценой не заканчивается, а Лена Мэй хорошая актриса, пусть даже в специфическом жанре. Другие девчонки после того, как съемки заканчивали, сразу в душ бежали отмываться, а Лена Мэй еще и оставалась минут на пять-десять поболтать со всеми, с оператором, осветителем, гримером. С мальчиками из массовки. Что ей, трудно, что ли? Нет, не трудно, а у людей настроение хорошее, особенно у парней. Она с одним пофлиртует, с другим пообжимается по-дружески, посмеется, пошутит – обсудит съемки, вот тут ты хорош был, а вот этот ракурс прямо для тебя, котик, вы просто огонь, ребята, спасибо за работу. Ее за это любили, говорили, с ней легко работать. И никаких неприятных сюрпризов, никаких подстав, которых нервным девочкам, бывало, устраивали. Ну, тем, которые — если еще раз в меня с разгону засадишь, я на тебя пожалуюсь, и все такое.
На вечеринках тем более. Вечеринки то еще дерьмо, все равно, что быть шведским столом. Каждый тебе может засадить, а не засадить, так пощупать везде. Но платили за это дерьмо хорошо. И Лена Мэй, так-то, не спускала все бабло на наркотики и шмот. Откладывала. Думала, куда пойти учиться — года через три. Ну, через пять. Но вот никуда бы ее не звали, если бы после финального залпа Лена Мэй с кислой миной вставала и шла в душ… Пусть даже душа никакого и нет.
— Зачем тебе фильмы, сладкий? Я тебе и так лучшие сцены покажу, — блядски мурлычет она, шорты натягивая. — Только попроси.
Но, похоже, не прямо сейчас. На них вываливается ходячий. Изрядно погрызенный своими друзьями, судя по форме — вот эти красавцы за забором и постарались. Сбежать он, значит, успел, но его это, понятно, не спасло. От укусов вообще ничего не спасает, даже антибиотики не помогают — это она по рации слышала, когда еще с Марком тусила. Какого-то хрена тварь цапнула, так его пытались пенициллином лечить. Логика в этом, конечно, была, только вот толку никакого. Хрен сдох, обратился и еще кого-то там покусал. Лена Мэй сделала вывод — ничем эта зараза не лечится. Так что единственное, что им доступно — профилактика. Не давай себя укусить и будешь молодец.
Джерри, значит, решает проверить, насколько она молодец, и Лена Мэй прямо взбудоражена. Потому что одно дело эти уроды за забором, которые могут только рычать и трясти мелкую ячеистую сетку, натянутую между опор, а вот этого мальчика выпустили досрочно за хорошее поведение, не иначе. И он очень голоден.
Она лезет в рюкзак Джерри, майка валяется рядом, но сейчас немного не до того, да и вряд ли у зомби встанет на ее сиськи. Находит, перезаряжает — нормально он ей все объяснил, доходчиво. Ну и может кто после секса там полежать хочет, покурить, а у нее наоборот, всегда энергии полно…
— Он не в моем вкусе, — в тон Джерри отвечает она.
Ладно. Всего-то разницы, что она стреляла по тем, кто за забором, а теперь мишень сама на нее выперлась. Одна — что уже подарок. Нужно просто прицелится и выстрелить. ну и лучше попасть с первого раза. Патроны надо беречь. Лена Мэй не дура, прекрасно понимает, что хотя территория благословенных Соединенных Штатов Америки напичкана оружием, а все же ресурс этот уже не возобновляемый. Все, лавочка закрыта. А без патронов даже самая крутая пушка — всего лишь детская игрушка.
С первого раза она, конечно, не попадает. Маловато опыта да и волнуется, потому что мертвец прет на Джерри очень целеустремленно. Как к родному прет. Но со второго попадает в его тупую башку, и мертвец валится на землю, уже окончательно мертвый.
Лена Мэй опускает глок, победно улыбается.
— Сказала же, не в моем вкусе.
Хорошее время — думает. Хорошее время, если можно отстреливать тех, кто не в твоем вкусе, живых или мертвых. Пожалуй, ей нравится.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Киска что-то притормаживает - роется в его рюкзаке, ищет магазин. Джерри одним глазом ее мониторит, другой с этого мертвого придурка не спускает, ну и на всякий пожарный нож тащит из ножен на бедре этих штанов.
Страсть какие хорошие штаны, думает Джерри между делом, примериваясь, как бы мертвяка ушатать, если у киски что-то не так пойдет. Штаны просто фантастика, травка и баба - а чего еще мужику так-то хотеть?
Ну есть у Джерри еще дельце в Атланте - вот как с ним закончит, так все, хоть помирай, но если это за скобки вынести, то Джерри может сказать, что у него все прямо заебись, сто лет такого не было. А когда все прямо заебись, даже пусть на время, то нужно распоследним дебилом быть, чтобы дать себя цапнуть, так что Джерри дает Мэй еще пару минут, пока ему не надоест по поляне спиной вперед скакать, а там, думает, прикончу мертвое недоразумение.
Но ничего - девка справляется. Стреляет - сперва мимо, Джерри к такому готов, не позволяет себе разочароваться - она второй день как поняла, что с пушкой делать, так что он многого не ждет, и перехватывает нож поудобнее, останавливаясь в своей долбаной догонялочке, чтобы разобраться с проблемой.
Но Мэй стреляет снова - и на этот раз куда удачнее, хотя ковыляющий мертвец так себе мишень, это Джерри хорошо знает.
А она со второго выстрела - в голову.
Золотая девка.
Улыбка у нее прямо от уха до уха - и Джерри в ответ так же широко ухмыляется.
- Мне, по ходу, повезло, что я в твоем, да, киска?
Ну нет, конечно, понятно, Джерри не про то - но ему нравится, что она тоже пошутить не дура, не меньше нравится, чем ее буфера, которые по-прежнему на свободе, как будто на продолжение намекают. Джерри, конечно, прошлым вечером насчет "Святых дырочек" так подумал, что наверняка отличная киношка вышла, но не сомневается, что она в любом ролике успех бы имела, с такими-то сиськами и любовью к этому делу. Актриса, значит, настоящий талант.
Он возвращается к их рюкзакам, здесь же скинутым, на беснующихся за забором раззадоренных мертвяков внимания не обращает, наклоняется, чтобы майку свою надеть, и тут же цепляется за рюкзак:
- Блядь, киска, у нас проблемы.
Они, по ходу, пол леса переполошили - если не еблей, так стрельбой точно, потому что со всех сторон к поляне топают гребаные зомби. Кто в лучшем виде, чем вот этот, которого Мэй грохнула, кто - похуже, да только от этого тоже немного радости: их слишком много.
Слишком много, повторяет про себя Джерри, насчитав десяток и бросив, чтоб не расстраиваться. Вот это его проеб, как есть - он решил, что тут все за забором тусят, хотя ведь понятно было, что части тех, кто здесь тусил - заключенным или охранникам - удалось уйти, ведь кто-то запер ворота и написал вот это предупреждение, и кто знает, сколько среди них было укушенных. Ну вот теперь есть возможность узнать это.
- Надо уходить. Попробуем сбежать, но будь готова, что и пострелять придется, - отрывисто роняет Джерри, вместо майки хватаясь за беретту и вытаскивая из кармана полный магазин. Выщелкивает пустой, меняет - все за пару секунд, но что это, как не еще один его проеб? Опустел магазин - сразу же перезаряди, если не стреляешь - а он на все наплевал, лишь бы ей засадить. Плохо, Джерри, говорит он сам себе. Так и всерьез проебаться недолго - хотя куда уж серьезнее.
Мертвецы сползаются как мухи на дерьмо, Джерри выпрямляется, забрасывая на плечо лямку своего рюкзака, пихает второй к Мэй.
- Ну, валим. Валим, киска!
Туда, куда они путь держали согласно карте Мэй, сейчас и смотреть глупо - там прямо целая вечеринка и все ломятся поближе познакомиться с незваными гостями, так что Джерри машет в другую сторону - хрен с ним. сделают крюк, все равно с запасом вышли, хоть и уже тут неплохо притормозили.
- Вон туда давай, там вроде толпа поменьше.
На ходу она, понятно, перезарядить не сможет - так что форт Аламо они тут все равно устроить не смогут. Надо валить.
- И бей наверняка, не трать время даром.
К нему подгребает зомби - высоченный черный мудила в обрывках желтой формы заключенного. Джерри отталкивает его, стреляет в лицо, уничтожая дохлый оскал. Мертвец валится в сторону, и путь свободен еще на несколько шагов.
Ну ладно, думает Джерри, подгоняя Мэй впереди себя, отстреливая дохлых тварей, век живи - век учись. Зато киске не просто тренировка, а прямо-таки целая тренировочная полоса Сан-Диего
you play stupid games, you win stupid prizes
И все бы было зашибись как шоколадно — постреляли, потрахались и в путь, но хрен бы там, и к зрителям ха забором присоединяется группа поддержки. Нехилая такая группа, прет прямо на них с приветственным рычанием и Лене Мэй это вообще не нравится, совсем не нравится, так что — да, да, валим. Она рюкзак хватает, майку сует за пояс, вцепляется в пушку как в горячо любимый хер. Потом оденется, этим, ходячим, все равно, как ее жрать, в майке или без.
Бежит впереди Джерри, выискивая в кустах что-нибудь, похожее на дорогу, на тропинку, или хотя бы участок, не сильно заросший кустами, чтобы можно было развернуться, слышит выстрел, оглядывается, чуть не наебнувшись через выставленный корень дерева. Но нет, пока что до Джерри эти твари не добрались, а ближайшего он угандошил.
Блядь — думает Лена Мэй, когда прямо на нее из-за дерева, как гребаный зайчик, вываливается мертвая тварь — да они тут полягут, в этом лесу, и будет она бродить по округе, сверкая сиськами, хотя нет, их ей в первую очередь отгрызут. И чем утешаться? Тем, что хоть потрахались нормально напоследок?
Еще думает, что за каждый проебаный патрон с нее Джерри шкуру спустит и вовсе не в контексте траха, так что не вот вопит и палит по дурному, целится тщательно — хотя что тут, еще пару дюймов и зомби обнимет ее как родную — стреляет, тело падает. Но сколько там еще этих мудаков дохлых за ними прется, всех им не перестрелять, одна надежда, что они оторвутся. Потому что пересидеть где-то не вариант, Мэй уже знает, что они настырные, что им есть-пить не нужно и спать тоже, так что ты будешь сидеть на дереве, они под деревом, и так пока ты сам не спустишься, либо не свалишься.
Еще небольшую группу, которая подтягивается им наперерез они расстреливают вместе и Мэй из пяти раз только один раз мажет, попадает в плечо, и тут время вспомнить добрым словом Марка, который ей такую пушку подогнал, потому что из чего потяжелее она бы точно не попала, да еще, считай, чуть не набегу, она притормаживает в последнюю секунду, прижимается спиной к дереву и стреляет, а потом у нее заканчиваются патроны и это вообще некстати.
Ладно — думает — приготовившись к марафону, прямо какой-то дурацкий конкурс, она видела ролики в интернете. То бабы на каблуках и в свадебных платьях бегут кто быстрее, то еще какая-то хрень, а она вот с голыми сиськами через лес. Давай, вспоминай карту, где тут что. Ты же смотрела, и что вокруг смотрела, как Марк учил.
Ручей — помнит.
Не тот же, другой, их тут много, в этих местах. Ручьи, болотца, озера. Только этот вроде к лесопилке вплотную подходит. Черт его знает что там, но, может, удастся этих тварей как-то обмануть, со следа сбить, как охотничьих собак обманывают, идя по воде. Все лучше, чем через лес ломиться, привлекая стрельбой все новых тварей.
— Туда давай — подсказывает она Джерри, надеясь, что не напутала ничего с картой, с обозначениями, со сторонами света. Сейчас легко напутать где право где лево, что уж. Только это не какой-нибудь поход за значками, тут кое-что более ценное на кону стоит.
Их жизни.
Их чертовы жизни и Мэй не хочет умирать. Ни сегодня, ни завтра, ни вообще.
Ручей на месте, только он упакован в большую трубу — встать в полный рост в ней вряд ли получится, но пройти можно. Она торчит из насыпного холма — не низко, просто так не заберешься, скудная струйка воды стекает из трубы, падает вниз, затекает в другую трубу, поуже, которая уходит на территорию лесопилки.
Но прямо под трубой торчит внедорожник, в нем сидит мужик в форме с продырявленной башкой, Лена Мэй бросается к тачке, вытаскивает оттуда дохляка — тяжелый, собака, такой тяжелый, а у нее еще рюкзак за спиной, и честное слово, прикасаться к нему совсем не хочется, но она много к чему прикасалась, потерпит.
В машине вонь страшная, сиденье позади заляпано кровью и мозгами, уже высохшими, но все равно приятного мало, но Мэй поворачивает ключ в замке зажигания, и тачка заводится, заводится!
— Давай, давай, — торопит она Джерри, втискиваясь в эту провонявшую дохляком тачку. — Такси подано!
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Они бегут по ручью, Джерри держится прямо за ней, прикрывая - у нее кончились патроны, постреляли они порядком, и он-то новый магазин на бегу передергивает, а ей на то, чтобы остановиться и новый магазин вытащить, времени никак, потому что от тех, кто на поляну вывалился, они, конечно, оторвались - твари не больно шустрые, особенно по лесу - но вот ими тут, по ходу, лес прямо кишит, потому что они подгребают и со стороны, и впереди, так что им приходится еще и огибать внезапно вывалившихся мертвяков.
Это совсем не кстати - так они запросто приведут всю эту свору за собой к землянке, а это, считай, сказочке конец, и то если им удастся сейчас не нарваться на стадо, и вот это Джерри реально напрягает - стадо, потому что ручей постепенно забирает на восток, к следующему шоссе, и лес начинает редеть, в прогалах между деревьями можно заметить что-то вроде лесной грунтовой дороги, ведущей, судя по всему, к лесопилке, к которой они подошли с торца, а дороги Джерри инстинктивно не нравятся: где дороги - там люди, а где люди - там... Ну да, ебаное стадо.
Чертовых тварей на хвосте становится больше - того гляди, прямо за жопу схватят, и Джерри, пока не наебнулся, топая в этом ручье по мокрым скользким камням и оглядываясь, решает малость проредить толпу преследователей.
Мэй несется вперед, что гребаный спринтер, даже майку так и не нацепила, а Джерри вот притормаживает, встает поудобнее, будто в долбаном тире, поднимает беретту, выдыхает - все, как ей говорил, только малость побыстрее - и расстреливает магазин, укладывая одиннадцать тварей, подобравшихся поближе.
Выстрелы, конечно, могут привлечь и других - но они тут и так шумят вдосталь, ломясь по лесу, теперь уж и думать нечего о том, чтобы пройти по-тихому. Теперь надо стрелять и бежать - и хер с ним, с шоссе, может, повезет найти что-нибудь там...
Он тащит из кармана последний магазин, снова бросаясь бежать, выискивая взглядом светлое пятно голой спины Мэй или обтянутой шортами круглой задницы - а потом слышит, как хлопает дверь, как заводится мотор.
Тачка?
Господи боже милосердный, драть тебя налево всеми двенадцатью апостолами, неужели тачка?
Он вылетает к трубе как раз когда Мэй устраивается за рулем огромного внедорожника.
Перепрыгивает через труп поблизости - но совсем спокойный, совсем мертвый и не присоединяющийся к их вечеринке. Снова разворачивается, едва не налетая на внедорожник, бросается к пассажирскому месту, пока твари выскакивают из леса, рыча и тараща свои мертвые гляделки.
Забивает ударом ладони новый магазин - прежний, расстрелянный, падает в ручей, течение волочет его по скользким камням, недалеко, но хрен с ним, думает Джерри, это сейчас ему жизни стоить будет, если он тормознет за пустым магазином.
Он прислоняется спиной к двери, снова стреляет, расчищая небольшой прогал перед внедорожником, заваливается спиной вперед в тачку, когда Мэй дотягивается и открывает дверь, и едва успевает захлопнуть ее перед оскаленной мертвой мордой.
Гнилая ладонь хлопает по стеклу, оставляя грязный отпечаток, размазывая его.
Джерри на автомате проверяет магазин - три патрона, блядь, почти хватило.
Тачка покачивается от хлопков мертвых рук.
Он роняет беретту на колени, вытирает с лица пот, проводит по коротким волосам, только теперь замечая, как тянет от подмышки и ниже, до ребер, где красуется белая самоклеющаяся повязка, снизу уже подтекающая: наверное, от такого активного утра у него снова раскрылась рана.
Смотрит на Мэй, сначала фыркает, потом хмыкает, пытаясь сдержать смех, потом открыто ржет:
- Блядь, киска, а это реально работает, да? Чтобы поймать тачку, симпатичной девчонке достаточно просто снять майку, вот я про что.
Он откидывается на сиденье - крутом, подстать всей этой тачке.
- Давай сыграем в чертов боулинг на этом монстре.
you play stupid games, you win stupid prizes
Шутка не больно замысловатая — у Джерри вообще все шутки такие, простые, зато понятные, и это Мэй так-то нравится. Не любит она выебистых мужиков. Выебистые мужики вечно что-нибудь эдакое придумают, а еще любят в мозг трахать, вместо дырок, для этого дела предназначенных. Что, по мнению Лены Мэй самое страшное извращение, ну, во всяком случае, идет следом вместо колы без сахара.
— Ну, с майкой или без, а все тачки наши, сладкий. Что найдем — то приберем, ага? Пристегнитесь, сэр, входим в зону турбулентности.
Поиграть в чертов боулинг — о да, Лене Мэй идея нравится. Эти чертовы мертвяки заставили их побегать. Испортили, сука, такой отличный денек. Она, может, от души развлеклась, гребаный выходной себе устроила, со стрельбой по живым мишеням и неплохим таким трахом.
Ну ладно — прикидывает Лена Мэй — выберемся на шоссе, оторвемся от этих мертвых уродов, прикинем по карте, что как. Может, наоборот, все хорошо для них складывается. Может, найдут точку, максимально близкую к убежищу, и на тачке всяко быстрее будет, чем пешком туда пилить.
тачка действительно монстр, дополнительно укрепленная, может, даже, стекло какое-нибудь пуленепробиваемое, можно было бы с комфортом кататься, если бы не запах в салоне, ну ладно, Мэйдэй готова мириться с некоторым дискомфортом. Вот был у нее клиент ебанутый с коллекцией штуковин в виде щупалец, лошадиного хера и даже хера дракона — хотя где он сумел подсмотреть, как выглядит хер дракона, для Мэйдэй осталось загадкой. Так вот, когда в задницу тебе пихают хер дракона — вот где дискомфорт.
Мертвые, как будто им оповещение прислали, окружают тачку вплотную, и Лене Мэй, чтобы выбраться, приходится переть на них. Двое сразу падают под колеса, Мэй задницей чувствует, как тачка давит это говно, размазывает по земле, кости давит — уже не встанут. Даже если их тупые мозги каким-то чудом уцелели — больше не встанут. Таким вот манером они пробивают себе дорогу к грунтовке. Мэйдэй не позволяет себе увлечься, хотя, хочется, конечно, поездить по полянке, посбивать зомби — новый аттракцион в парке развлечений. Ей нравится, вот что. Нравится убивать этих мертвых уродов. Прямо век бы только этим теперь и занималась. Отстреливала бы их, давила, херачила, чем под руку попадет. Нашла дело своей мечты, в общем. То самое, о котором ей все психолог твердила. Что стоит ей найти дело своей мечты и все стразу наладится. И из порно-бизнеса Лена Мэй свалит, и дельфины вылезут на берег и станцуют хип-хоп.
Она коротко смотрит на Джерри, на кровь под повязкой. Не сильно много, вроде, ничего ужасного, но все равно волнуется.
— Как бок? Сильно плохо или терпимо?
Не то, чтобы она воспылала нежными чувствами к этому мужику, нет, конечно, он тот еще мудак, но как сказать — в нормальную сторону мудак. И ей нравятся его шутки. И трахаться с ним норм. Но дело в другом. Они сейчас, типа, команда, в одной связке идут. Проебется один — проебется и другой, с очень большой вероятностью. Так что он ее учит стрелять и прикрывает ее задницу, а она просто воплощение заботы и понимания. Минет, обед и перевязку — по запросу.
Тачка отбрасывает очередного мертвяка, на этот раз это девушка — была девушка. Белая, блондинка. Голая. Серьезно, голая, как будто тоже решила поучаствовать в конкурсе «Мисс Сиськи», и Мэйдэй прямо охуевает от этого зрелища, потому что не сама же она разделась. Обернулась зомби, сняла платице, трусишки, и пошла гулять по лесам в чем мать родила. И еще — у нее горло было перерезано. Не укушена — ну, насколько Мэйдэй сумела рассмотреть. Горло перерезано.
- Видел? — спрашивает она у Джерри. — Странно, да?
Странно, а еще Мэй не нравится мысль, что в этих лесах бродит кто-то вполне себе живой — хотя, может уже и не ходит. Но допустим. Допустим ходит кто-то живой, раздевающих женщин догола и перерезающий им горло.
То есть да — что найдем, то приберем, но Мэй это очень не нравится.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
- Ага. Но не парься, у тебя круче, - отвечает Джерри на ее вопрос про эту блонду, голую, совершенно голую, что вообще-то редкость.
Не вот мертвецы голыми шатаются - Джерри всего одного такого видел, хотя повидал этих тварей достаточно, даром что недавно это все понеслось. Люди редко умирают голыми, вот прямо совсем голыми, а сейчас тем более - так что эта голая баба вроде как должна что-то значить. А еще она ну типа красотка - "мисс июль": волосы до середины спины, до сих пор сохранившие блеск, сиськи торчат что твои боеголовки, накаченая задница, на лобке тонюсенькая полоска светлых волос - этакая приманка. Таких баб и раньше беречь бы - а сейчас они и вовсе на вес золота: не всем же так повезло, как Тому и Джерри, натолкнуться на шоссе на порно-звезду.
Так что он отвечать отвечает, даже прихватывает Мэй за грудь, оставляя отпечаток крови с повязки, которую принялся было ковырять, а сам таращится в боковое зеркало, туда, где мертвая "мисс июль" ковыряется в кустах, пытаясь встать.
Странно - это правда. Пиздец как странно.
- Она вроде убита была, да? - спрашивает Джерри, теперь внимательнее приглядываясь к этим харям, тянущимся к тачке - большую скорость среди деревьев не разовьешь, так что полюбоваться можно.
Его это так занимает, что он даже про повязку забывает - ну вроде как свыкся с тем, что тянет в бочине, тянет и тянет, он же не намеревается кони двинуть. Краснота спадает благодаря уколам, вроде как даже дергать перестало - ну, оптимистично думает Джерри, значит, заживет.
Есть проблемы и посерьезнее.
Он не знает, думает про это Мэй или нет, но сам думает - все про эту блондинку думает, пока они продираются на лесную грунтовку, которой, поди, ни на одной карте нет. Но это ничего, рано или поздно грунтовка приведет их к шоссе - а бензина, судя по показаниям на панели, в этой тачке хватит, чтобы докатить до самой Атланты, были бы дороги свободные.
На других мертвецах, которых существенно поредело, потому что за тачкой угнаться вообще непросто, стандартный набор - укусы, рваные раны, иногда со следами повязок, иногда нет, здесь все понятно, но вот мертвая сисястая блондинка - совсем другое дело.
Джерри думает о Томе - о Томе на том шоссе, о Томе и Мэй на том шоссе. О том, что не вмешайся он - и Мэй сейчас, вполне возможно, тоже таскалась бы между стоящими машинами, тряся сиськами - ну если бы Том ей не мозги вышиб, а, например, выстрелил в живот, чтобы сиськи не портить.
Голая баба с перерезанным горлом - да ладно, Джерри, приятель, сукин ты сын, ты же знаешь, как это бывает, говорит кто-то в голове Джерри, да еще так четко, что Джерри косится на Мэй: слышала она?
Нет, вроде не слышала, но он все равно дергается, опускает голову, ковыряя отлепившийся край повязки, потом дергает ее, не тратя время на подготовку. Липучка оттягивает кожу, отрывается с таким противным звуком, повязка тяжелая, пропитавшаяся кровью. Джерри открывает окно, выкидывая это говно из тачки, тянется к своему рюкзаку в ногах, ковыряется там.
Ну ладно, Джерри, ты же помнишь. Не говори, что не помнишь.
Не делай вида, что не помнишь, как захрипела Замуррад, когда ты ей горло перерзал.
Ты же кончил - кончил сразу же, а думал, что вообще не выйдет, но вот она под тобой дернулась, как напряглась, ты и приплыл, и она кровью истекала, а ты все продолжал переть ее сзади, уже кончая.
Так что - ха-ха - вы оба кончились.
- Нахуй, - говорит Джерри, чтобы заглушить этот голос.
Не хочет слышать. И вспоминать не хочет.
Только перед глазами все стоит та блонда, а потом сменяется Замуррад - вот когда он ее перевернул на спину.
Та, правда, не двигалась.
Таращилась вверх, шаровары сбились на щиколотках, залитая кровью грудь, казалось, еще поднималась и опускалась.
Но это была иллюзия: она уже мертвой была - а из нее еще вытекала его сперма.
Джерри опять дергает головой, как будто отгоняет муху - только никаких мух тут нет, а эту картинку так просто не прогонишь.
И он знает, что бы ему помогло - бухло, а лучше таблетки, волшебные таблетки, чтобы это говно подальше ушло, туда, где ему и место - и он прямо сейчас готов еще косячок забить. Прямо почти просит Мэй тормознуть - все, хватит, приехали, - только они и в самом деле приезжают: поперек лесной грунтовой дороги в самой глуши растянута лента протимоавтомобильных шипов, почти сливающаяся с прошлогодними листьями. Киска, понятно, такой подставы не ждет - да и никто бы не ждал, это не то место, где копы устраивают свои засады - и внедорожник налетает на всю эту херабору на хорошей скорости, пропарывая все четыре шины.
Этот почти дружный "уфф" слышно даже в кабине, внедорожник теряет управление, его мотает по скользкой листве, но, к счастью, скорость тоже небольшая, так что тачка останавливается, съехав на обочину, без каких-то серьехных повреждений.
Джерри, которого неплохо приложило от стекло лбом, трет место удара, вываливаясь из тачки и оглядывая повреждения - так до сих пор ни майку не надел, ни штаны не застегнул, прямо медовый месяц у них, и киска тоже своими буферами светит, вся потная, взъерошенная, бери и засаживай.
И Джерри бы и да - если бы не чертов зомбилэнд вокруг, а теперь еще и тачка накрылась.
- Блядь, это еще тут откуда, - он в сердцах пинает спущенную шину, пинок тут же отзывается в раненом боку, накидывая до кучи.
- Руки, - здоровущий ниггер выходит из-за деревьев, держа в руках укороченный АК, у Джерри прямо челюсть отвисает. Не из-за укорота, калашей он вдосталь повидался в гребаном Ираке, где даже у десятилеток был АК, папашей подаренный - а из-за того, как ниггер одет: в какую-то набедренную повязку, когда-то ярко-синюю, на шее нанизанные на нитку сморщенные уши, тело расписано какой-то дрянью, разве что на ногах высокие крепкие берцы, потому что ты хоть в Патриса Лумумбу рядись, а таскаться по лесу в берцах всяко удобнее.
Ниггер, у которого даже на лице какие-то спирали и загогулины чем-то вроде высохшего сока - но Джерри готов палец поставить, что знает, что это, и это ни хера не сок - причмокивает, глядя на кискины сиськи, а потом улыбается - широко, белозубо.
- И ты, мисси, руки подыми. И потряси ими, давай, мисси, заставь их потанцевать.
Джерри надеется, что вот сейчас - это его шанс, потому что пока ниггер глазеет, можно достать пушку, но сбоку от него кусты шевелятся, и оттуда вытаскивается еще двое - подстать этому ниггеру с калашом.
И да, у них тоже калаши.
Джерри меряет задумчиво взглядом эти рожи, неторопливо поднимает руки.
Это ебаная засада. На таких вот, как они с Мэй.
- Ладно, ладно. Все нормально, парни. Берите, что хотите, у нас всего полно, а мы пойдем, окей?
- Не торопись так, снежок.
Ему без предупреждения прилетает в морду прикладом, на миг мир вокруг резко переворачивается.
Джерри отфыркивается, проверяя языком теряющую чувствительность челюсть - зубы, вроде, на месте.
Еще один удар по голове куда неприятнее, он выставляет вперед руку, чтобы не рухнуть на землю, устоять хотя бы на коленях. Тормознуто чувствует, как его торопливо обыскивают, вытаскивают из-за пояса беретту.
Сквозь гул в ушах слышит, как что-то втолковывают Мэй, поднимает странно тяжелую голову, промаргивается, пока фокус не возвращается.
Ну понятно - он сам полчаса назад размышлял, что такие сиськи сейчас на вес золота, и, очевидно, эти черножопые придерживаются такого же мнения - тот, что первым выскочил, мнет ей грудь, все продолжая причмокивать - ничего гаже, думает Джерри, он за всю жизнь не слыхал.
- Парни, парни, я серьезно... У нас дохуя всего - оружие, жрачка, травка... Берите, ага? Берите и дайте нам свалить, мы неприятностей не ищем, отпустите бабу, - едва ворочая языком, пытается договориться Джерри, а потом другой черномазый, в красной тряпке, намотанной на бедрах, помельче первого, опускает автомат и, хватая Джерри за короткие волосы, заставляет задрать голову.
Полуденное солнце режет глаза, пробиваясь сквозь кроны деревьев, Джерри щурится.
- Ты чего рот открыл, снежок? Хочешь, чтобы я его тебе заткнул, а? Подружка у тебя одна - а нам что, всем своей очереди ждать? Если не хочешь, чтоб мы ее порвали второпях, может, оформишь мне отсос по-быстрому? И тогда мы, может, вас и отпустим.
Он ухмыляется - ухмыляется, сверкает белками на черном раскрашенном лице.
- Все, что ты положишь мне в рот, уголек, - говорит Джерри через наполняющую рот кровь, - я откушу. Ты потом что хочешь делай - ты и твои дружки, - он косится на второго, - но имейте, парни, в виду. Тот, кто первый захочет, чтобы я ему отсосал, со своим хером может попрощаться.
- У меня есть идея получше, - продолжает ухмыляться сучий черномазый пидор. - Я тебе просто выбью к хуям все зубы, снежок, пока ты будешь глядеть, как Ти-Дог рвет жопу твоей сисястой цыпе.
И снова бьет своим долбаным прикладом - перед Джерри прямо все взрывается, он даже толком увернуться не может, так что удар хорошо ему в челюсть вписывается, рассаживая губы и десну.
you play stupid games, you win stupid prizes
— Умеешь ты делать комплименты, — хмыкает Лена Мэй, выруливая среди деревьев, тачка хорошо идет, хорошая тачка, так-то, надежная, чувствуется — не только для ровной дороги ее делали.
Ну и ее немного попускает — самую малость, что вроде как они выбрались. Их почти за жопу схватили, а они все же выбрались. Повезло, конечно, чистейшее везение, что они на этот автомобиль наткнулись, но Лена Мэй в везение верит. Верит, что у кого-то оно есть, у кого-то его нет, и тут уже любым камнем придавит. Она везучая. По жизни везучая. Может, и не родилась в каком-нибудь особняке с прислугой и лимузинами, но и те карты, которые ей дали, хорошо разыграла. И когда все посыпалось, не стала сидеть ждать, когда дерьмо за ней придет и в дверь постучится. Да даже в том, что она встретила на дороге Джерри с Томом, а не одного ебанутого Тома, тоже удача. Джерри, конечно, не принц девичьих грез, но с ним можно договориться, если по нормальному. И у них вроде это получается, коммунифицировать, сука, получается. К тому же, Джерри тоже из удачливых, раз на нее наткнулся — ну а что, разве не так? Так. Так что, им повезло.
Блондинке нет.
Может, когда-то ей повезло больше, чем Лене Мэй. Может, у нее мать была нормальной и не зарабатывала на ее фотках, едва-едва не попадавших под определение «детская порнография». Может, у нее был заботливый дружок или муж, и ей не приходилось зарабатывать на жизнь, трахаясь перед камерой. Но вот сейчас определенно Лена Мэй в выигрыше, потому что жива, а «Мисс зачетные сиськи» мертва.
— Походу, убита, — равнодушно отзывается она, выруливая на дорогу. — Горло перерезано. Время такое, мудаков хватает, психов всяких. Они сейчас повылазят.
Мудаки и психи чувствуют плохое время — думает Мэй. Им чем хуже, тем лучше. Может быть, сама до этой мысли додумалась, может, услышала где-то, да запомнила... Но сейчас же как, никакой тебе полиции, никаких военных. Может, они где-то еще и есть, эти последние оплоты цивилизации, Лена Мэй очень надеется, что в Атланте есть, в ЦКЗ, но их мало, а станет еще меньше... Тюрьмы, психушки — их обитатели, конечно, в большинстве своем сдохнут, но самые хитрые, наверное, выберутся, самые хитрые и опасные. Так что... так что никому верить нельзя, а все переговоры стоит вести на расстоянии выстрела. Лена Мэй так и собирается делать, да и Джерри в этом смысле нормальный мужик, не из тех, кто побежит обниматься и делиться припасами с первым встречным. Скорее выстрелит в первого встречного и заберет его жратву и оружие. И Лена Мэй это одобряет. Потому что этот встречный — первый или второй по счету, не важно — скорее всего так же поступил. Выстрелил кому-то в голову, чтобы выжить.
В общем, она в своих мыслях, Джерри в своих. Ну и ладно, не петь же им в дороге. Лену Мэй тишина не напрягает и молчание не напрягает. Она только недоуменно дергается на его «Нахуй», но пожимает плечом и дальше на дорогу смотрит. У каждого есть то, чему иногда хочется сказать «нахуй», и не надо себе в этом отказывать. В потом у них нарисовываются проблемы посерьезнее печальных, мать их, воспоминаний.
У них колеса пробивает, и если бы ехали они на хорошей скорости, а Лена Мэй планировала разогнаться — день не бесконечный, надо дальше думать, выбираться к убежищу или до Атланты валить, надеясь на тачку и на удаче — и вот тут могли бы хорошо так перевернуться. Но скорость небольшая, так что несколько неприятных секунд паники — и они съезжают на обочину.
— Что за хрень, — философски интересуется она, потому что, понятно же, никто ей сейчас не ответит, что за хрень и откуда она на дороге взялась.
А нет, извините, ошиблась, давайте переснимем сцену — Лена Мэй смотрит на здоровенного черного урода, который выпирается к ним из-за деревьев, и охуевает, конечно. Это мир, блядь, полон чудес, и вот это, конечно, то чудо, без которого она бы прекрасно жила дальше.
На здоровенном уроде набедренная повязка, как будто это обезьяна у себя в Африке бегает, рисунки по телу — и, вот это вообще дело дрянь — уши на веревке. Реально, уши. Лена Мэй сначала понимает только, что какая-то гадость, а потом, когда он ближе подваливает, понимает — уши.И вспоминает ту блондинку «мисс Зачетные Сиськи», свеженькую совсем, которую явно глее-то тут недалеко раздели и грохнули, и что-то ей вообще неуютно становится.
Она руки поднимает — этот черножопый на ее сиськи пялится. И так-то ей не привыкать, любой нормальный мужик на ее сиськи будет пяляться, но от негров ее прямо тошнит. Аллергия у нее на негритятину.
Но Лена Мэй не дурра, и про блондинку помнит, поэтому не дергается — поднимает руки, ну и в голове держит, что урод, конечно, бугай бугаем, но и Джерри не мальчик из церковного хора, и если дать ему возможность подобраться поближе, то вдвоем они как-нибудь...
Сцена опять меняется, опять не в их пользу, потому что из кустов еще двое выходят.
Да у них тут что, гнездо?
Джерри пытается в переговоры. Мэй пытается думать. И то и другое хреново выходит, потому что все так, эти уроды их в угол зажали и сами все возьмут, и вряд ли уши на веревочке у самого большого черного урода это так, в супермаркете купил. Но у Джерри даже хуже выходит, потому что у черных парней классовая нелюбовь к белым парням и они выражают ее очень однозначно — бьют Джерри, который пытается в переговоры. Ладно, Мэй высоко ценит, что он просит ее отпустить, но что там, скорее стая голодных псов свежую вырезку добровольно отдаст.
И на нее паника накатывает, самая настоящая паника, с кислым рвотным привкусом во рту, и вот паника это совсем плохо, совсем.
Дыши, Мэй, дыши — ты чертова Мэйдэй, так? Этих уродов всего-то трое, трое черных, тошнотворных уродов. Может, конечно, их больше, уж очень хорошо у них тут все организовано, но пока трое и главное, не дать им до смерти забить Джерри, потому что Джерри ее единственный шанс.
Дыши, не паникуй.
Это чувство паники ей знакомо — когда она в самый первый раз вошла в комнату, а там не меньше двух десятков полуголых мужиков, вот тогда да, вот это было страшно, и страх-то был такой дурной, первобытный такой, животный страх, что сейчас навалятся все разом, порвут ее... Но, в общем, все оказалось не так страшно. У кого-то не встало, от перевозбуждения, кто-то предпочитал смотреть и дрочить, а тех, кто к ней пристраивался, постоянно поторапливали место уступить, так что разогнаться толком никто и не смог. Хотя, разница, конечно, есть — там все хотели поебаться от души, грязно так, типа, оргия.Ну шлепки там, щипки — фигня. А эти уроды на другое настроены. На то, чтобы потом от нее ничего не осталось.
— Не нравится, как трахают? Встань так, чтобы понравилось, — Миша учила, и этот совет Мэйдэй вспоминает сейчас, и, пожалуй, с благодарность.
Им нужно выжить, так? Нужно чтобы Джерри не убили и ее не убили, и это задача на ближайшие четверть часа. Потому что Мэйдэй не из тех, которые считают, что лучше сдохнуть, чем...
Никогда не бывает лучше сдохнуть. Даже эти черные скоты лучше, чем сдохнуть. Потому что дохлой, с перерезанным горлом, она им их грязные херы не отрежет. А это то, чего ей сейчас больше всего охота — отрехать им их висюльки и зсунуть в грязные глотки.
— А хрен не устанет мне жопу рвать? — спокойненько так, лениво интересуется она, и сразу же становится звездой вечеринки.
Этот, который ей сиськи лапает, даже прекращает свое занятие, и тот урод, что Джерри мордует тоже отвлекается. Пинает его напоследок — но тот, похоже, без сознания, подходит ближе, облизывает губы.
— Ты что-то сказала, цыпа? — в голосе угроза, и смотрите-ка, кто у нас самый крутой.
Мэйдэй в себе злость разжигает, прямо бензином на нее плещет, потому что злость — это хорошо, паника — плохо. Они же этого и хотят, чтобы она испугалась, начала плакать, просить отпустить, ну вот тут им самый кайф, чтобы их боялись. Но зато сейчас им вроде как интересно, что дальше будет.
— Нет, ты что-то сказала, а? Ти-Дог, ты слышал, что она сказала, эта белая тварь? Да я тебе...
— Хуй радугой не встанет, если ты мне? Давай, разматывай свою тряпку, показывай. Давайте, мальчики. Показывайте, что у вас там. У кого больше, тот первый выбирает, куда. Как вам такая игра?
Мэйдэй улыбается, улыбается, скалится прямо, приподнимает сиськи на ладонях, трет соски, чтобы они стали твердыми.
Мальчики переглядывается.
Тут, конечно, Мэй рискует — запросто можно словить прикладом в голову, а там ее уже выебут как захотят и сколько захотят, но она ставит на шоу. Она же порноактриса. Шоу — это ее работа.
— Ну, кто первый? В очереди стоять не придется, это я вам обещаю. Вы, мальчики, у меня еще передохнуть попросите.
Уроды отмирают, тот, который огромный черный бугай, ее за волосы хватает, к себе притягивая, за жопу хватает. Ну Мэйдэй жопой крутит, типа давай, на правильном пути. Шорты с нее тут же сдирают вместе с трусами — как же она их ненавидит, как она их всех ненавидит, чтоб вы сдохли уроды. Даже Том, псих Том, от которого смертью несло не казался ей таким мерзким.
— Что, сучка, мечтаешь, чтобы тебе засадили большие черные парни, да? В твою белую дырку? — это тот мудак, что Джерри предлагал отсосать.
— Ага, — отвечает Мэйдэй, рот то у нее пока не занят. — Только по-настоящему большие, медочек. Ты точно соответствуешь?
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Череп у Джерри крепкий - ему так в госпитале и сказали, так что он быстро промаргивается.
Промаргивается, чувствуя, как в голове перекатывается колючий металлический шар, царапая мягкие ткани мозга. В горле встает липкий ком блевотины, Джерри долго смотрит на сухую листву под рукой, на собственное предплечье, почему-то то и дело двоящееся в глазах, покрытое темными волосами и белыми зажившими царапинами.
Долго смотрит - или ему кажется, что долго - ждет, когда шум в ушах пройдет, но только позже врубается, что это не шум.
Эти влажные шлепки, хриплое дыхание, одобрительное рычание и короткие гортанные возгласы - это не вот шум от удара по голове.
Это до Мэй добрались их новые черномазые дружки.
И так-то - ну переживет она, чай, не первый хер в ее дырке, не первый черный хер в ее дырках, но Джерри в голове держит ту дохлую голую блонду с перерезанным горлом, а еще вот то, что Мэй сказала, мол, сейчас самое время для психов всяких, маньяков вонючих.
Для каждой собаки есть свой день, всплывает у Джерри в голове ни к чему.
Он осторожно выворачивает шею, прищуривается.
Киску дерут двое - подняв под задницу над землей, зажав между собой и насаживая на свои херы, лапают ее сиськи, лицо, заталкивают в рот лапы, облизывая и обсасывая, куда дотянутся. Этакая, сука, командная работа, сцена из заводной такой межрасовой порнушки, наверняка тянет на хорошие сборы, только вот Джерри не любитель межрасового порно и Мэй тоже не любительница, он про нее это помнит.
Ее вывернутые шорты с трусами валяются рядом на земле, как и глок, а еще повязки этих черных уродов, и Джерри слышит их дружное уханье, сопение, смачное причмокивание.
Двое - двое плотно занимаются Мэй, а где третий?
Джерри помнит, что их было трое, он пробует пошевелиться еще чуть-чуть, подтягиваясь на руке, и в поле его зрения попадает третья пара берцев.
Третий, наверное, вроде как должен стоять на стреме и следить за Джерри, но у него есть куда более интересный вариант - таращится он на порно-кастинг, понятно, да еще и надрачивает, чтобы настроение поднять.
- Ти, ну бля, Ти, вы ее уже и так, и эдак - там мне вообще что останется? Не хочу, когда она уже раздолбана будет, что очко твоей мамаши...
- Завали, Кэл, - огрызается тот, кого зовут Ти. - И тебе хватит, эта белая блядь вне себя от восторга, обслужит любого, ты только посмотри на эту пизду... Да она же реально того гляди кончит, Снуп, ты погляди, реально кончит, если я ей пальцы в глотку поглубже засажу, поди, фантазирует, что это еще один хер... Да, сучка, да? Скажи, про это мечтаешь? Чтобы тебе со всех сторон засадили?
Кэл оживляется:
- Ну так давай. Ти, давай, я ей до самого желудка заправлю, она у меня подавится громадным черным хером, а?
- За Снежком следи, - это уже второй, ему, по ходу, не особенно до душевных терзаний Кэла - он поднимает и опускает Мэй на своем хере, вбиваясь ей в задницу, оглядывается через плечо. - Следи за ним, потом поменяемся, не ссы...
- Да что за ним следить, - нудит Кэл, которого собственный член волнует куда больше, чем Джерри. - Он, по ходу, уже все, падаль... Вон, вообще не шевелится, даже не дергается...
Джерри прикрывает глаза, расслабляется - пинок под ребра болезненный, но не смертельный, зато его в самом деле считают вырубленным. Списанным в запас - ну и славно, думает Джерри, чувствуя бедром нож в потайных ножнах тактических штанов. Ну и славно.
Кэл подваливает в самое сердце вечеринки, они принимаются переругиваться, как бы им всем одновременно заправить свалившейся на голову белой бляди - пока, вроде, насчет того, чтобы перерезать ей глотку речь не идет, но Джерри знает: это вскоре появится.
Когда ты знаешь, что можешь сделать все - практически невозможно удержаться, а они уже делали. Даже если нет - если мертвая блонда не их рук дело, - это вопрос времени.
Калаши далеко, Джерри осторожно дергает пальцами той руки, что под телом, медленно перемещает пальцы, пока не касается бокового шва на штанах, ведет дальше.
Давай, киска, думает. Самое время устроить этим парням приватный показ "Святых дырочек", чтобы они вообще про меня забыли. Чтобы думали, как бы еще тебе присунуть, а не про все остальное.
Его пальцы касаются ребристой рукояти ножа, Джерри по полдюйму тащит нож из ножен, стараясь делать это как может незаметнее - полдюйма, еще полдюйма, еще полдюйма.
Сейчас, думает. В голове перестанет гудеть, уроды как следует распалятся - и тогда. Америка для белых. И эта новая дохлая Америка - тоже для белых.
you play stupid games, you win stupid prizes
Трахаются как обезьяны — неприязненно думает Мэйдэй, которая, впрочем, с обезьянами никогда не трахалась, но есть в эти черных уродах что-то тупое и дикое. Ну и ебут ее, конечно, не жалея, прямо не будь у нее такого опыта, точно бы порвали. Расслабиться, тут, тут, конечно, никак, хотя приборы у этих черножопых не самые впечатляющие. Бывали в Мэй и побольше, но желания сделать ей больно и страшно, специального такого желания, хватает. Ну вот хер, думает Мэйдэй, хер вам в ваши черные глотки, большой белый хер. И выдает им полную программу, как на конкурс идет. Постанывает, выгибается, вся такая горячая белая девочка которая исполнила мечту своей жизни — дорвалась до голодных черных парней и прямо своя не своя от счастья. А эти ублюдки верят, реально верят, хотя, ей и платили хорошие такие деньги за то, что она так работала, что ей верили. Никто еще недовольным не уходил. И эти вроде как довольны, третий, который в общей вечеринке пока не участвует, уже забыл думать о Джерри, надрачивает стоит, через рот дышит, как собака на жаре. Свинья черная. Пинает его — Джерри не дергается, Мэйдэй только об одном молится, хотя время сейчас вроде как неподходящее. Чтобы он в себя пришел, успел в себя прийти до того, как эти уроды решат, что трахаться скучно, можно бы и крови добавить — ее крови. Ну и этого, третьего отвлекает — смотрит на него, губы облизывает, подмигивает, дескать, только тебя не хватает для полного счастья, что же ты, давай, а то жизнь мимо проходит. Кэла этого, видать, не в первый раз оставляют в конце очереди, и на него вся эта хрень хорошо так действует — на морде смесь тупости, злобы и всепоглощающего желания засадить белой бляди так, чтобы она на всю жизнь запомнила, даже если жизнь эта будет короткой. Вот такие, злые, тупые, за нож чаще всего и хватаются...
— Что никогда втроем одну телку не раскладывали, да?
Мэйдэй снисходительно улыбается, знает, что эти улыбочки и бесят черномазых, и заводят. Всяко она не первая девчонка, которую они тут ебут, но есть один нюанс. Очень, сука, тонкий нюанс: невозможно изнасиловать порноблядь на работе. А сейчас она на работе, будем так считать, чтобы не словить психологическую травму. Тут психолога нет, никто не будет ее сочувственно выслушивать и головой кивать.
— А у тебя, сучка, опыт, да? — огрызается Ти Дог, выкручивает ей сосок, шлепает раскрытой ладонью по груди — больно, скотина, но Мэйдэй только смеется и блядски губы облизывает.
— Ооо, медочек, у меня такой опыт, тебе такой опыт в самых смелых мечтах не снился. Я, детка, в фильмах снималась, тех самых на которых ты дрочил.
— Правда, что ли?! Врешь.
У тупого этого Кэла такое лицо, будто он только что узнал, что Санта существует.
— Может и не врет, задница у нее рабочая, — комментирует Снуп, близко с этой задницей сейчас знакомящийся. — Ох блядь, ох блядь...
— Давай... руки ей держи, я ей сейчас...
Ти Дог прямо дождаться на может, чтобы ей в глотку свой хер запихнуть и Кэл рядом пристраивается.
— Давай... давай, соси.
Сам себе отсоси, мысленно огрызается Мэйдэй, эти уроды еще так встали, не видно, что там с Джерри, пришел он в себя или нет. Мэй шире ноги расставляет, для устойчивости, а они прямо радуются, ржут, за сиськи ее хватают.
— Нравится, да? Нравится?
— Еще не решила, — хмыкает Лена Мэй. — Старайтесь получше. Или что, уже устали? Черные мальчики устали ебать белую девочку?
Ти Дог с рычанием ей в глотку хер пропихивает. Глаза закатываются так, что белки видно.
— Иисус и Исайя, аааааа....
Блядь, она реально задохнется. Но Кэл прямо не может больше, Ти Дога отталкивает и тоже ей в рот засаживает. Тоже стонет — дождался.
— Да, давай сучка, давай, тебя Большой Кэл трахает, Большой Кэл!
Ну, думает Мэй, большое тут разве что самомнение. И кто там, Иисус и Исайя, вы же тоже белые парни, давайте уже. Помогите белой девочке, белые должны держаться вместе.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Отредактировано Holliday Dumont (2021-06-04 15:12:42)
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Повязку он отодрал, бок разошелся и кровит, и Джерри, пока нож за рукоять потихоньку тащит, думает, мол, надо бы было не тянуть, а залепить новую повязку, сейчас хотя бы на это не отвлекаться.
Но тут и без того хватает, на что отвлечься - вот тот, кого Кэлом звать, например, отвлекается.
Джерри сквозь шум в ушах не особенно разбирает, кто там что говорит, но на голос Мэй реагирует, как собака, только уши не навостряет - ага, болтает. Жива. Жива и болтает, а не вот там плачет или типа того. Ничего, думает Джерри. Сейчас, киска.
Сейчас мы этих мудаков порешаем, ты мне только подмахни малость, прямо самую малость.
Черные гондоны стонут по очереди, Мэй больше не слыхать. Джерри кидает последний взгляд на калаши, аккуратной кучей сложенные слишком далеко, на свою собственную беретту и кискин глок, примеривается. Мудаки сбились в кучу, девку почти и не видать - ну понятно, пользуют ее во все дыры, оторваться не могут: киска и на вид горячая, все при ней, а ебать ее вообще кайф, вот про него и забыли - считают, суки, все, списан.
А вот Джерри иначе считает.
Двигаясь бесшумно, он поднимается на корточки, рывком кидает себя ближе к этим мудакам, что пытаются Мэй на троих расписать, и, вставая уже, всаживает нож в спину этого, Снупа, который киску за бедра держит и знай ей в зад свою кочерыжку толкает. Куда бить, Джерри знает - а одиннадцатидюймовое лезвие не оставляет мудаку шансов: широкий разрез раскрывается на коричневой коже ярко-красным, ниггер вздрагивает, охает, но тут уж Джерри наготове. Берет его в захват - он чуть ниже, но сейчас не так и важно - подбородок ниггера хорошо ложится ему в ладонь, Джерри дергает подбородок в одну сторону, взмахивает ножом, перерезая ниггеру глотку. Фонтан теплой крови вырывается как под хорошим напором сквозь хрипы, попадает Мэй на спину, на задницу, даже на волосы, как будто этот ниггер кончает кровью, но Джерри не тормозит, чтобы понаблюдать, как эта сука освоится с оставшимися ему секундами, отталкивает его в сторону.
За его плечом на него с почти одинаковыми лицами таращаться еще двое козлов - тот, первый, с ушами на веревке, и Кэл, которому сказано было за Джерри смотреть.
Это ничего, мысленно извиняет его Джерри - смотреть за полудохлым белым парнем всяко не так интересно, как присунуть в рот белой красотке, тут никто тебя, Кэл, не осудит.
Не успеет просто - потому что Джерри отталкивает того, с которого начал, выбрасывает вперед руку с ножом и метит в горло вот того, первого, оставляя Кэла напоследок.
Но, по ходу, все же тормозит достаточно, чтобы эти два хрена более-менее соображать начали, потому что чертов африканский вождь отшатывается, а потом, вот сюрприз, вытаскивает откуда-то из своей тряпки, сейчас поднятой к животу, чтобы ебаться удобнее было, нож. Не такой клевый, как у Джерри - но тоже не для хлеба.
- Чо, Снежок, - спрашивает, кивает, сука, отступая, - хочешь как большие мальчики разобраться? Или тоже хочешь? Завидно, что тебе никто не присунул?
У него хер, понятно, стоит - торчит, сука, вперед, что гребаное копье, мокрый, блестящий, в слюне, и Джерри думает, что он бы свое ожерелье носил вот из таких черных херов. А лучше - киске бы подарил.
- Завидно, ага, - отвечает в тон. - Хочу, блядь, поближе, парни, с вами познакомиться.
Тот, который Кэл, начинает тоже что-то дергаться - но Джерри надеется, что киска сеанс черной ебли продолжать не хочет и придумает, как немного тормознуть последнего, пока Джерри по одной проблеме за раз решает.
Ну и этот ниггер - Ти-Дог, вроде, думает Джерри, у которого, понятно, эти имена в голове так и крутятся - взмахивает своей херовиной, не той, что между ног, а той, что в руке, скользит в стойку: хрен знает, откуда здесь эти черные суки, но явно не с церковного пикника.
- Ну тогда давай, Снежок, папочка Ти покажет тебе, что такое настоящий черный хер, - обешает ниггер.
Джерри лыбится разбитыми губами, прямо сдержать улыбку не может.
- Если бы мне, сука, давали доллар каждый раз, когда я это слышу...
Вся эта болтовня для отвлечения внимания - и когда Джерри кажется, что вот сейчас ниггер не ждет, то бросается вперед. Ножом не размахивает: это не уличная драка, будет размахивать - толку не будет, один понт. Ниггер отступает еще немного, выворачивается взмахивает своим прямо у Джерри перед лицом - тот едва успевает развернуться, лезвие пропарывает кожу на щеке, от подбородка до самой скулы, но в горло, куда мудак метил, не попадает, и глаз цел, а к пущенной крови Джерри равнодушен.
Зато неравнодушен черный урод - думает, по ходу, раз задел, то вроде как победа в кармане, дергается ближе, чтобы начатое закончить, ожидая, наверное, что Джерри деморализован, только ничего подобного. Они сходятся в клинте, притираясь друг к другу, как будто любовники, от ниггера густо несет вонючим потом и возбуждением, он перехватывает замах Джерри, зажимает его руку локтем, чтобы не дать ударить, но Джерри дергается вперед, прямо на нож, притираясь еще ближе, тянется, как будто за поцелуем, и вот тут до ниггера доходит.
Доходит, и он тоже дергается, но хрен там - слишком поздно.
Джерри вцепляется зубами ему в шею, прямо под ухом, сжимает зубы, а потом дергает, вырывая кусок.
И вот тут ниггер вопит. Вопит и принимается дергаться еще сильнее, но Джерри не отпускает - не сразу, обхватывая ниггера обеими руками, прижимая к себе в пародии на еблю, не давая схватиться за разорванную шею, а стоило бы - кусок мяса висит до плеча, кровь так и хлещет, обдавая фонтаном и Джерри, и ниггера, заливая с ног до головы.
Бок горит огнем, но вот Джерри чувствует, как ниггер обмякает, отпускает рукоять ножа, вот нож падает на утоптанную землю между ними, и только тогда отпускает мудилу, сплевывает его вонючую кровь, а потом обхватывает его за плечо, пока тот вопит, и всаживает собственный нож ему в глаз.
- Сдохни, мразь, - хрипит, глядя в уцелевший глаз черномазого, сейчас наполняющийся осознанием смерти. - Сдохни.
you play stupid games, you win stupid prizes
Ну — думает Лена Мэй (а под то, как ей со всех сторон присовывают хорошо о вечном думается)— если Джерри совсем кончился, то и ей, конечно, конец. И это вот последний выход Мэйдэй. И, вроде, сдохнуть после того как тебя на троих разложили, можно сказать, верность профессии, но как-то жить хочется. Мэй, конечно, нихера не Жанна д’Арк, или кто там готов был скорее сдохнуть, чем ноги перед мужиками раздвинуть, и если для того, чтобы выжить, ей надо будет эти черные отростки в себя пихать — она будет пихать, изображая высшую степень воодушевления. Но при этом будет ждать темной ночки, чтобы отрезать им их причиндалы и в рот запихать, поглубже, но пока что Мэй ставит на то, что она к вечеру составит компанию той блондинистой «мисс Зачетные Сиськи».
Вот примерно на этих мыслях происходит то, что уместно было бы назвать сменой жанра. Порнушка превращается в хоррор с элементами порно. Сначала ее окатывает чем-то горячим, прямо по спине, потом этот урод, Снуп, отцепляет от нее свои лапищи и хер вытаскивает, тяжело оседая — ну вот, для одного из этих трех сегодняшняя ебля закончилась трагично, потому что где Эрос, сука, там и Танатос. И Джерри, восставший, наконец, из мертвых, несет обезьянам этим негроидным расовую ненависть и пиздец.
Этот огромный хрен — Ти-Дог — что-то там выпендривается, нож свой достал, а вот Кэл тормозит, ну, как Мэй поняла уже, он вообще тормозит, по жизни. Ему было сказано Джерри стеречь, а он все бросил ради того, чтобы белой девке засадить. То есть это, конечно, им с Джерри на руку, но дисциплина у этих парней хромает. Тормознутый Кэл лезет в свои задранные тряпки за ножом — ну бегали бы уже тогда по лесу голозадыми, с раздражением думает Мэй — для аутентичности, и на херы свои черные деревяшки такие цепляли, она в какой-то передаче видела. У кого, типа, деревяшка длиннее, тот и вождь. Хотя, может, это не про Африку а про какую-нибудь Новую Гвинею, но честно, Лене Мэй пофиг на географию, что там дикари, что там. Только этих ничему жизнь не научила.
Чему именно не научила?
Ну, например, что нельзя задрать белых мальчиков и трогать белых девочек. Понятно, что уроды эти вообразили, что теперь все, пришло их время, но хер бы там. К тому же они на земле благословенного штата Джорджия, и, если верить матери, ее дед был откуда-то отсюда, так что у Мэйдэй в душе реет флаг Конфедерации.
Лена Мэй «Унесенные ветром» читала, и знает, что леди не чурается тяжкой работы в тяжелые времена, а времена сейчас заебись тяжелые. Так что берет этого Кэла на себя, думает отвлечь, пока Джерри с этим Большим Черным Дерьмом разбирается. И ставит на Джерри, потому что он, может, и по голове битый, и в боку дырка, но очень упрямый мужик, и злобный — но это хорошая такая злобность, Мэй нравится. К тому же — и это их прямо родными делает — он этих черномазых тоже терпеть не может. Так что Большое Черное Дерьмо в дерьме, даже если сам еще этого не понял.
Ну а ее дело — помочь немножко. И Лена Мэй как-то особо не думает — хватает Кэла за яйца и выкручивает их. Яиц она в своей жизни навидалась, обращаться с ними умеет, был у нее клиент, очень любил, когда с его шарами жесть творили, кончал прямо, извращенец. Кэл так далеко по тропе девиаций не продвинулся, поэтому орет, орет, захлебываясь, нож роняет, а когда очень злая, очень мстительная Мэйдэй еще и дергает за его тестикулы, падает на колени. Ну это понятно, у него сейчас в глазах солнце, звезды, Иисус и Исайя.
Лена Мэй не тормозит, хватает нож и бьет Кэла в грудь, в живот, неумело, но очень целеустремленно, и из него кровь льется, у нее все руки в крови, а она никак остановиться не может. Останавливается только когда чувствует — пальцы судорогой сводит. Тогда догадывается оглянуться — а Джерри уже Большое Черное Дерьмо приговорил. Сдох Ти-Дог и больше ни в одну белую девчонку свой черный шланг не засунет.
— Ненавижу черных уродов, — хрипло говорит Мэй. — Ненавижу этих черных уродских уродов, чтобы они все сдохли, твари мерзкие.
Потом встает над Кэлом , широко расставив ноги — тот пялится своими зенками в небо, но уже не шевелится — и ссыт на него. На рожу его поганую, приоткрытый рот, и прямо надеется сейчас, что все про души правду говорят, и что он сейчас это все видит. Что все трое сейчас это видят.
Уроды.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
[nick]Джерри Кейтель[/nick][status]Джигсо[/status][icon]http://s8.uploads.ru/HPi5k.jpg[/icon]
Ти-Дог этот кончается, оседает тяжело, повисает у Джерри в руках, пока тот нож поглубже загоняет - не охота, чтобы эта черная тварь сейчас малость полежала падалью, а потом встала и накинулась на них с киской. Вгоняет лезвие, пока в глазнице рукоять не начинает хлюпать, и проворачивает - на черную щеку течет слизь вперемешку с кровью, ниггер сдох, сдох, сука, туда ему и дорога, думает Джерри с тупой какой-то злобой, раскачивая нож, чувствуя, как горит царапина на щеке, чувствуя вкус крови этого мудака во рту.
Дает черномазому жмру упасть, выдергивая нож и толкая, вытирает щеку о плечо, разворачивается - вроде, краем уха слышал, как охал тот, третий, которого он киску оставил, но у нее уже все под контролем.
Хорошо так под контролем - Джерри прямо охуевает от того, что видит.
Она к нему спиной стоит - ну, над мертвецом, прямо над мертвецом, вся сзади в крови Снупа, которому Джерри горло перерезал, кровь у нее по спине, по заднице стекает, по бедрам, с мочой смешивается, и реально, есть, с чего охуеть. Только Джерри вроде как не только охуевает - ну то есть, понятно, что у них тут не прогулка воскресной школы, тут все было понятно: или они этих черных уродов кончат, или те их. И те, судя по их болтовне, судя по человеческим ушам на шее, по тому, как они за Мэй взялись, кончали бы их долго и грязно - ну а теперь, значит, удача к ним задом повернулась, и это Джерри и Мэй их грязно кончили, и Джерри так-то это даже нравится.
Нравится, что грязно - нравится, что она ссыт на этого Как-его-там, потому что вот так с такими, как эти мудаки, и надо.
Только так.
Ну а еще его заводит это - то, что она делает. Вообще, Джерри не по таким штукам - у него свой топ-лист, да и часа не прошло, как он хорошо так спустил пар перед воротами частоной тюрьмы, так что до хера это возбуждение не добирается, но так-то да - его заводит, как, бывает, заводит картинка, мельком увиденная. Журнальный разворот, на глаза попавшийся, или баба, что не успела одернуть юбку, вылезая из тачки, а под юбкой у нее крохотные прозрачные трусы. Такие картинки где-то откладываются - зато потом надолго с тобой.
И вот эта картинка, она из таких.
И Джерри бы заняться Снупом - потому что тот уже давно подох, уже пара минут точно прошла, того гляди шевелиться начнет - ну и насчет этого Кэла побеспокоиться, а он вместо того стоит и глазеет на кискину задницу, пока она не заканчивает.
И только потом может на деле сосредоточиться - вспоминает и про свою царапину, и про дыру в боку, и про то, что у двоих из этой развеселой компании мозг не поврежден.
Ну, думает Джерри, спрашивать у нее, как она, наверное, излишне - понятно, что не очень, раз ее только что трое черномазых ебали как могли, но в то же время ничего смертельного, она, в конце концов, в групповой порнухе снималась, не вот где-то целка - так что не спрашивает: он не верит в терапевтический эффект болтовни, не верит, что если раз за разом проговорить то, что и вспоминать-то лишний раз не хочется, легче станет или типа того, ну и ведет себя как ни в чем не бывало - как будто они по три раза на день таким вот оборзевшим ниггерам их место показывают.
- Отлично, киска, а теперь закончи, пока он не встал и не отхватил тебе пол задницы, - напоминает, а когда она оборачивается - абсолютно голая, в крови, - улыбается. Прямо поделать с собой ничего не может - лыбится ей, как дебил, забывая, что и сам в крови перемазан от рта до пояса, и своей, и чужой, как будто у них тут кровавая баня, и что ему тоже досталось, и в голове до сих пор мутно.
- Только не стреляй, ага? Давай... по-тихому.
Во-первых, Джерри еще помнит, чем обернулась их игра в стрельбище возле тех ворот, откуда пришлось драпать, едва штаны натянув, а во-вторых, он думает о том, что эти трое ублюдков здесь могут не в одиночку шастать. У них при себе кроме хуев и непомерных амбиций почти ничего и не было - ну калаши еще, ножи и эти типа украшения с набедренными повязками, а это, по мнению Джерри, значит, что они тут где-то неподалеку себе логово устроили, и кто знает, может, там еще десяток черномазых уродов.
У него малость в голове шумит, ну и полон рот кровищи, ничего приятного, а еще бочина огнем горит, как будто ему внутрь углей насыпали... И морда тоже - ну Джерри себя и так красавчиком не считал, но всяко мало приятного обзавестись шрамом через всю рожу, ну да что же теперь, раньше надо было думать.
Так что у них, как Джерри прикидывает, дел дохрена - и одеться не помешает, и о трупах позаботиться, пока они не встали, и поглядеть, что с тачкой, ну и бок ему заново залатать, прямо не знаешь, с чего начать, потому что кому, может, все это фрикшоу и дает право с голой жопой и в краске бегать, а у белых потомков отцов-основателей вроде как долг перед нацией.
И хотя Джерри к отцам-основателям и близко отношения не имеет - по матери он на четверть поляк, а по отцу на столько же итальянец - про долг перед нацией он хорошо понимает.
- Не знал, что ты в задницу тоже даешь, - говорит между делом, пока возвращается к первому - тот уже начал подергиваться, руки-ноги дрыгаются, вот-вот встать соберется. Джерри ему на спину коленом становится, нажимает на затылок ладонью и вгоняет нож в висок - там, где кость потоньше. - В глаз ему ткни, киска, или в висок, где нож возьмет. Не давай встать.
Потому что, считает Джерри, хватит с них на сегодня уродов - и живых, и мертвых.
- И попробуем сообразить, где мы.
Потому что вот сейчас самое то оказаться у следующей точки на карте, которую Мэй с собой таскает - там, где можно не дергаться, что на тебя того гляди какой-то мудила выскочит.
- Ну и тебе бы шляпу. Нам обоим.
Речку, пожрать и ему подремать - потому что спать его тянет так, как, Джерри кажется, ни разу в жизни еще не тянуло. Спать, а еще поблевать - но последнее так, без фанатизма.
К шуму в ушах прибавляется головокружение - наверное, неплохо его прикладом приласкали. Джерри трясет головой - и тут же раскаивается в этом: блюет на землю рядом, упираясь рукой в мертвую тварь. Теперь вместо привкуса крови во рту вкус блевотины - заебись размен, с недовольством думает Джерри, вытирая со щеки кровь и зажимая ладонью продырявленный бок, из которого кровь все хлещет.
- В смысле, речку. Не шляпу. Речку. Ну, кровь смыть и все остальное...
Ну, типа, наверное, то, как ее эти ебаные гориллы хватали - кому же понравится, хоть порнозвезде, хоть нет.
И тут ему, по ходу, совсем херово становится - по-настоящему херово, и он прямо рядышком с дохлым ниггером и пристраивается. Дышит тяжело, хрипло, и с каждым вздохом из дыры в боку кровь прямо выпескивается, у него уже джинсы мокрые, вокруг кровища, того гляди всех мертвых тварей округи соберет. Достал его этот мудак, по ходу. Достал как есть.
you play stupid games, you win stupid prizes
Лена Мэй о Джерри, если честно, вроде как забывает — пока занимается Кэлом, вообще обо всем забывает, дергается на его голос, оборачивается. Он улыбается, прямо так, одобрительно вроде даже — ну, она в ответ улыбается. Чего бы нет, они, считай, по самому краю прошли, все шансы имели сдохнуть, потому что этих черных уродов трое было, а их всего двое, да еще Джерри с раной и по голове битый, а она до этого дня нож в руках не держала, но они их сделали, этих ублюдков. Подчистую сделали.
— Ага, — кивает она. — По-тихому. Поняла.
Что не понять. Вряд ли эти три обезьяны так по лесу и скакали, в своих тряпках. Нет, они тут спецом стояли. Засаду устроили, и не в первый раз. А где-то поблизости у них лагерь, и, вполне возможно, там целый зверинец, и Мэй думает, что валить надо. Валить как можно быстрее, но сначала да. Сделал дело — убери за собой. Как белый человек. Ну и поднимает нож, тычет им прямо в глаз Кэла — хороший нож, острый, пригодится ей, надо прибрать. Ну и на память тоже. Потом думает секунду, хватается за его мертвый хер и отрезает его. Надо было, конечно, такое проделать, пока этот ебарь черномазый жив был, но Мэй считает, что так тоже неплохо, потому что мечты должны сбываться. Ее сбывается — она запихивает кусок плоти в рот Кайлу. Пару секунд любуется на картину.
Охуенно.
— Я в порно снималась, — напоминает она Джеррию — Я по-всякому могу. Но в задницу не люблю.
И ничего тут такого нет — считает Мэйдэй. Главное, чтобы работе не мешало.
Ее шорты с трусами на дороге валяется. Свои трусы Мэй на Ти-Дога бросает, ну, если будут ребят этих искать, вот такой от нее привет. Ее майка в тачке валяется, одеться времени не было, Лена Мэй ею как может вытирается, прежде чем одеться. Шмотье от крови еще потом попробуй отстирай, но и светить сиськами по всему лесу ей как-то уже не хочется.
Джерри что-то говорит про шляпу, Мэй не въезжает сначала, потом, правда, сразу врубается, когда тот блевать начинает.
— Да у тебя сотрясение. Голова кружится, да? Тошнит? Ладно хоть череп тебе не проломил этот урод, я думала, прибьет, сука черномазая. Слушай, слушай, сладкий, вот что сделаем. Побудь тут, недолго, я по кустам осмотрюсь, далеко уходить не буду, ты меня и видеть будешь, и слышать, ага? Надо нам что-то с тачкой придумать, пешком идти тебе не вариант.
У нее в рюкзаке бутылка с водой, она ее открывает, Джерри протягивает.
— Прополощи рот. Только не глотай, прополощи и выплюнь. Найдем местечко потише и я тобой займусь, ты только не вырубайся, ладно?
Мысли о том, чтобы самой свалить, а его тут бросить у Мэй, понятно, даже в голове не возникает. Она хорошо помнит, как он этих черномазым уродам говорил, чтобы они все забирали, а ее не трогали. Мэй такие вещи хорошо запоминает, крепко.
Она натягивает чистую майку из запасов беременной цыпочки, дурацкую, с каким-то дебильным младенцем на пузе, нож перехватывает поудобнее и с дороги сходит, в кусты. Думает, быть такого не может, чтобы эти твари сюда пешком приперлись или на великах приехали. Они же не только тут трахались, они еще и все добро, что в тачках находили к себе в нору перли, а переть надо на чем-то. Ну и эти тряпки на задницах и роспись на морде это так, антураж, повыпендриваться...Так что Мэй не удивляется, когда обнаруживает тачку. Хороший такой внедорожник, расписанный граффити, а в нем одежда этих уродов, три бутылки воды, рюкзак, в котором Лена Мэй обнаруживает бутылку виски, в еще горсть золотых украшений. Цепочки, сережки, кольца, распятье — такое, массивное, понтовое, явно не с монашки снято. Вот дебилы — думает, роясь в рюкзаке — кому это сейчас надо, золото, деньги. Сейчас другое в ходу.
Другое тоже обнаруживается. Три банки куриной тушенки и пакет с белым порошком. Мэй крутит его в руках задумчиво, открывает, сует палец, облизывает. Ну да, не мел. Кокаин. Около двух фунтов кокаина. Еще какие-то таблетки, ну тоже явно не мятные леденцы. Но что ее радует еще больше — ключ в замке зажигания.
Дебилы и есть.
Лена Мэй возвращается к Джерри.
— Хорошие новости, сладкий. Тачка, бухло и волшебный белый порошок. Давай переселяться. Ты как, держишься?
Нет, походу, не держится - крови дохера, слишком дохера, так, что даже Лена Мэй понимает - хоть и не врач, что дело плохо. Хуже не бывает.
- Эй? Морпех, совсем все плохо? Я сейчас. Погоди. Сейчас мы тебе заплатку на бок сделаем, а потом как-нибудь до тачки, да? Нам только до тачки дойти...
В рюкзаке у них аптечка - черные уроды не успели еще распотрошить все, а там кровоостанавливающие салфетки, и Лена Мэй упаковку зубами разрывает, стараясь поменьше руками лапать, а сама думает - пиздец. Пиздец же. Куда тут клеить, у него весь бок в крови, земля вокруг в крови.
- Джерри! Джерри, блядь, держись. Не смей отключаться! На меня смотри!
А у него уже взгляд плывет, и, короче, неправильно это... неправильно - они же уделали этих черных уродов. Они же победили. У них тачка, они уехать могут, подальше отсюда свалить... Ему нельзя вот так подыхать. Это получится, что они не победили. Проиграли.
[nick]Лена Мэй[/nick][status]Мэйдэй[/status][icon]http://d.radikal.ru/d16/1910/02/80ae625f82b1.png[/icon]
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - Different Worlds » Америка для белых
