Раст пытается занять себя, встав ни с свет не заря. Точнее, он и не ложился, всю ночь сидя в трейлере и пыхтя сигаретой. Периодически он вставал, чтобы прогуляться до мед пункта, где неизменно получал ответ, что Дебра еще не пришла в себя и что его позовут, как только это случится. Поэтому неспешно возвращался обратно, наворачивая круги по небольшой площади трейлера от дивана до кровати, не зная, чем себя занять. Это чувство было для него чем-то новым. Ощущение неясной тревоги и переживаний, что наполняли его и они ему не нравились. Не потому, что он давно не испытывал ничего подобного, а потому что знал, что под влиянием таких эмоций, люди совершают ошибки, а ему их совершать было никак нельзя. А еще он злился. Злость назревала внутри него огромным мыльным шаром, который в любой момент мог лопнуть и сподвигнуть Раста на какие-то опрометчивые поступки, о которых он потом будет жалеть. Прямо как тот, где он ударил Джерри трубой, хотя не хотел. Рука до сих пор ныла он этого удара, он все же потянул ее в тот момент, как делал рывок вперед к лицу Джерри, занося трубу над его удивленным, в самом конце, промелькнувшим взглядом, прежде чем труба соприкоснулась с его скулой. И ведь это совсем не помогло Пирсону избавится от злости. Он будто всего на мгновение погладил зверя внутри себя, но тот все еще метался внутри его телесной оболочки, в поисках выхода. И поэтому Пирсон садится и курит. Одну, вторую, третью сигарету, чтобы вернуть былой самоконтроль.   

На рассвете, он вновь выходит из трейлера, останавливаясь на ступеньках, чтобы покурить и осмотреть обстановку в лагере со стороны. Все тихо, все еще спят, не считая часовых, что блуждают по периметру и стоят на вышках, готовые дать отпор любому, кто приблизится к стенам. Слишком много событий произошло за столь маленький отрезок времени, что взболомутили и так не всегда спокойную обстановку в лагере. Слишком много людей одновременно прибыли в периметр общины, которые выглядели очень уж подозрительно: девчонка «шизов», доктор из церкви – последний уж совсем не был в приоритете к оказанию доверия, хотя Джерри и намекал, что Пирсон должен благодарить мужика за то, что тот помог спасти Дебру и Шона. Ага, как же. Раст и благодарность — это настолько разные полюса, что даже допустить мысль, что он может вот так прийти и сказать «спасибо» кажется безумием. А он то как раз безумию не подвержен. Для того, чтобы заслужить благодарность от него, надо проявить свою полезность не раз и не два, а множество. Он и сейчас, даже будучи благодарным Джерри, в какие-то определенные моменты, когда тот действительно помогал, переступал через себя, чтобы сказать это простое, казалось бы, «спасибо». И не потому, что не испытывал к боевому товарищу это чувство, а просто потому, что вся его личность сопротивлялась к таким проявлениям чувств.

Наконец он покидает трейлер, застегивая пуговицы рубашки на ходу, пока идет по территории в сторону охранных вышек. Когда поднимается, то кивает стоящим там людям, которые явно чувствуют себя неловко от его присутствия. Но он не проверять их пришел и не наказывать, а осмотреть окружающее пространство территорий, на наличие зомби, которых прошлой ночью была просто тьма. Сейчас, поле на котором в ночь происходила бойня, выглядело так, как будто там было сражение времен Второй мировой. Некогда зеленая поверхность травы, ныне была изрыта ногами и выстрелами. Где-то лежали тела убитых ходячих, где-то были видны капли крови. Раст убирает от глаз бинокль и отдает тому, у кого его одолжил, а после кивает мужикам и спускается вниз, самостоятельно найдя ответы на свои вопросы. После он вновь приходит к Дебре. Сидит около нее примерно с час, пока не прибегает запыхавшийся Донни и не сообщает, что они увидели мужика за стенами и привели в лагерь. Раст выходит из «палаты» своей женщины и двигается за мужиком, по пути задавая ему вопросы о неизвестном, но тот лишь пожимает плечами, мол, хуй знает, кто тот такой.
Задачу с новоприбывшим он выясняет все оставшееся время, откладывая допрос с ним на послеобеденное время, поскольку сейчас все мысли заняты только Деброй и ее состоянием после ранения, пока не прибегает запыхавшийся Лукас. Пирсон тут же откладывает все проблемы мира «на потом», идя вслед за мальцом обратно к палате Дебры, если эту комнату можно вообще таковой назвать. У дверей он останавливается и оборачивается к пареньку. Знает, что тот дорог Куилл, поэтому и не хочет ему грубить, а потому ограничивается кротким. – Погуляй пока. – Прежде чем открыть дверь и войти внутрь.

Закрыв дверь и остановившись перед койкой на которой лежит его женщина, он не знает, что именно говорить, на мгновение просто застывая и смотря на нее. В нем борются столько эмоций, которые слишком долго копились, пока он думал, что она может умереть, что сейчас, после испытанного облегчения, от осознания, что она выжила, внезапно накатывает усталость. Поэтому он проводит рукой по лицу, заводит ее за голову, взлохмачивая волосы и вновь обращает свой взгляд на нее. – Твою мать, Куилл, какого черта? – Произносит он достаточно тихо, но так, чтобы она услышала. Ему очень хочется сейчас встряхнуть ее, подойти, схватить за плечи и трясти до того момента, пока в ее голове не сложится пазл мысли о том, насколько она черт возьми, ему дорога. Пазл о том, что она больше не может, просто не имеет права так беспечно распоряжаться своей жизнью, наплевав на то, как это отразиться на нем.

Ее шутки и привычное боевое настроение только сильнее будят в нем ярость. Он буквально слышит, как пульс стучит в ушах, пока смотрит на девушку на кровати. Вот она делает выпад саркастичной фразочкой, вот начинает задавать вопросы об остальных выживающих в группе, а он может только обессиленно смотреть на нее, сдерживаясь, чтобы не взорваться. Нервы – как натянутая струна, эмоции кипят в нем, грозя перелиться через чашу терпения, и пока она пытается подняться с койки, что удерживает ее наручником, он лишь концентрируется на своем дыхании. Глубокий вдох и глубокий выдох. 
Нихрена не получается.

Он и сам не мог объяснить, почему его все это так бесит. Он переживал, - да, он волновался, - тоже да. Но сейчас, эти эмоции сменились на другие, негативные, и ему это тоже не нравилось, как наверно это не понравилось бы и Дебре, прояви он их прямо сейчас. Он разрывается между желанием обнять ее, прижать к себе, что ему не свойственно и отвесить ей подзатыльник, чтобы привести в чувства, что ему тоже не свойственно. Уравновешенность и холодность, концентрация на происходящем и сдерживание эмоций, контроль над самим собой – то, над чем он работал годами, сейчас медленно трещали по швам. Он потерял Дилан, - единственную женщину, к которой, как он думал, он может что-то испытывать, из той палитры чувств, где любовь выдвигается на первое место. А потом она умерла. Последнее воспоминание о ней – она зомби и стоит перед ним, вяло передвигая ногами, чтобы приблизиться. А теперь в его жизни есть Дебра и там, где он поставил «крест», кто-то переделал знак на «плюс».
Он так долго выдерживал стену между собой и людьми, как раз чтобы не чувствовать того, что испытывает сейчас: желание оберегать кого-то, желание быть с кем-то, желание пройти этот чертов путь до самого конца, каким бы он ни бы. А ей будто плевать. Подобрав ключ к его замку, она просто повертела его в руках и выбросила как что-то не нужное. И наверно, именно поэтому его это так злит. Злит, еще и потому, что Пирсон не умеет говорить о своих чувствах, как не умеет их правильно демонстрировать.   

И поэтому все случается слишком быстро. Быстрее, чем он смог бы это проконтролировать. Он оказывается у тумбы, хватает стакан с остатками воды, из которого пила Дебра и запускает его в стену, где он разбивается громким звоном и летящими во все стороны осколками. А затем, уже не имея возможности это контролировать, в стороны так же летит и остальное содержимое деревянной поверхности: какая-то лампа, какие-то вещи, - ему вообще плевать. Он бы и тумбочку в стену отправил, если бы в этот момент не поймал взгляд Дебры. Тот, при котором ты вдруг понимаешь, что превращаешься в монстра. Тот, при котором ты начинаешь ненавидеть самого себя.

Поэтому он останавливается. Грудь ритмично опускается и поднимается от частого сбитого дыхания. Он смотрит на Дебру, стоя к ней совсем близко – протяни руку и вот она. – Я переживал о тебе. – Произносит, затем вдруг добавляя такое уставшее: - Неужели ты не понимаешь? – И ведь, где-то в глубине души, он знал, что не понимает. Но не знал, как объяснить. А еще, сейчас он понял, что возможно испугал ее своим порывом. И это было хуже, чем ударить Джерри трубой, хотя как посмотреть, ведь тот едва стоял на ногах после этого. Раст опускается на кровать рядом с Куилл, уже окончательно успокоившись, смотрит в ее глаза с таким диким отчаянием в своих. – Прости, что меня не было рядом. – Те слова, которые он так и не сказал Дилан, потому что не успел ее спасти. – Я должен был быть рядом. – Вновь произносит он, как будто это что-то изменит, как будто сотрет вот этот его секундный порыв в ее «палате».

Рука лениво и неуверенно скользит по одеялу к рукам Дебры, чтобы соприкоснуться с ними. Ему как будто хочется удостовериться, что она действительно жива, а не является иллюзией обмана его затравленного мозга. Наконец-то подушечки пальцев касаются кожи на тыльной стороне ее руки, а после, будто набравшись уверенности, он берет ее ладонь в свою и прижимает с своим губам, сплетая их пальцы воедино в крепкий замок. – Я не хочу больше переживать это вновь, Дебра. – Он смещает ее руку к своей щеке.

Иногда ты доверяешь людям и раскрываешься им зря. Видимо, Дебра была послана Расту именно для того, чтобы он закрепил жизненный урок, а не для того, чтобы пройти вместе с ним жизненный путь. Что ж, такое тоже бывает.
Когда она вырывает свою руку из его ладони, это отрезвляет подобно удару хлыста. Холодность ее глаз, будто впитывается Пирсоном, и закрывает все двери внутри него, что он некогда ради нее раскрыл. Не надо было и начинать, этот союз был обречен еще до того, как Пирсон дал ему шанс. Он выпрямляется и смотрит на нее несколько минут, как будто пытаясь найти в ее лице подтверждение тому, что это всего лишь случайная шутка, излишки недопонимания между ними, временное помутнение рассудка девушки, от полученных ранений. Но нет, кажется, она прекрасно отдает отчет тому, что делает.

И проблема не в том, что она не думала о нем в минуту опасности, что действовала там неразумно или слишком импульсивно, непродуманно. Дело в том, что она не начинала думать о нем даже сейчас, уже будучи в безопасности стен общины, спасенная и пришедшая в себя. Раст делает глубокий вздох и на миг удерживает воздух в легких только ради того, чтобы подобно ей не наговорить лишнего. Он поднимается с кровати, - Я понимаю. – И он действительно понимал: их чувства не взаимны. Отчуждение и металл в ее голосе, отсутствие эмпатии по отношению к нему – нужно ли больше подтверждений тому, что ей на него, в общем то, абсолютно плевать. Не в его правилах надоедать своим обществом тому, кто в этом не нуждается.

Пирсон обходит кровать вокруг, подходя к той самой злополучной тумбочке, которая пострадала от его приступа ярости. Быстро возвращает на ее поверхность поломанную лампу, затем, двумя пальцами зацепив ручку верхнего ящика, отодвигает его и достает ключи от наручника, которым была прикована Дебра. Никто ведь действительно не собирался держать ее здесь как заключенную, это палата, а не тюрьма. Если бы ей хватало терпения осмотреться, она давно бы освободилась сама. Но, Дебра, в отличие от самого Раста, чаще всего импульсивна, когда как для него, эти чувства редки, оттого их всплеск такой яркий. Но это в прошлом. Сейчас он, как и ранее, до встречи с ней, куда более собран, закрыт и погружен в себя. 
Он демонстрирует ей ключи, обходит кровать вновь и отстегивает наручник с ее ноги, стараясь не касаться больше ее кожи. – Не за что. – Бросает, как и ключи, что приземляются на поверхность одеяла, которым была укрыта Дебра.
Больше ему нечего ей сказать.

Не смотря на девушку, он покидает комнату ее палаты, стараясь не тратить больше не свое время ни ее на этот глупый разговор, у которого нет логического завершения. Они хотели друг от друга разного: она его использовать, он ее…любить? Наверно, это слишком сильно, но оберегать и дать ей себя уж точно. Жаль, что их желания не сходились.
Он это точно переживет.
Или постарается пережить.
Когда Пирсон оказывается в коридоре, то встречает там сидевшего подобно примерному щенку Лукаса. Тот вскидывает на него обеспокоенный взгляд, видимо он слышал звуки за дверью этой комнаты, но Раст не собирается его успокаивать. Он осторожно прикрывает за собой дверь и только затем обращает свой взор на паренька. – Принеси ей новый стакан воды. И попроси кого-нибудь убрать осколки. – После этого он молча следует к выходу из этого здания, слишком уставший чтобы сегодня решать еще какие-то проблемы.
Но они ведь все равно появятся, в этом Пирсон не сомневался.