NoDeath: 2024 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - NoDeath » bad things
:bad things :
Jace Everett - Bad Things
Холли Дюмон & Джерри Кейтель
:ДАТА И ВРЕМЯ: | :ЛОКАЦИЯ: |
[!] Джерри понимает только очень прямые намеки, но Холли дипломированный мозгоправ
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-07 19:03:39)
you play stupid games, you win stupid prizes
Это будет странное Рождество, думает Холли, забирая грязные подносы, ставя их на стол у раковин, трех, огромных, жестяных, в ржавых подтеках.
Очень странное Рождество, потому что особой радости в воздухе Коламбии не витает, скорее истеричная какая-то попытка скрыть отсутствие этой самой радости. В этом году не будет писем и открыток. Не будет свиданий. Никто не приедет в тюрьму Коламбия, чтобы пожелать сыну, отцу, мужу или брату счастливого Рождества. Некому приезжать, некому желать – мертвые сожрали живых, а, возможно, и Санту с его оленями.
Они, конечно, запланировали праздничный ужин – для всех выживших в блоке А, еды у них все еще хватает и это делает ситуацию, в целом, терпимой. Была пара самоубийств – после того, как всем стало ясно, что за ними никто не придет. Было одно убийство, черной женщине перерезали горло, но Боб и его ребята, которые, вместе с надзирателями, теперь вроде как отвечают за безопасность, быстро нашли убийцу. Показательная казнь стала для многих таким желанным развлечением. Что называется – стравили пар. И, хотя Холли, больше не расстается с ножом, даже спит с ним, пускать в ход ей его не приходилось. Может быть, потому что Джерри ее далеко от себя не отпускает – что очень мило с его стороны, пусть даже он смотрит на нее иногда так, будто сомневается в ее адекватности. Может, потому что Холли подружилась с Джейн, а Джейн женщина Рохо, а Рохо… Ну, связываться с Бельтраном в здравом уме никто не захочет.
А, еще у них теперь есть самогон.
Холли сгружает подносы в раковины, экономно льет жидкое мыло, набирает горячую воду до краев.
Первая партия готова, первая партия разлита по стаканам, ее уже пробуют, Холли думает, что тоже попробует. После того, как они с Джерри закончат уборку на кухне – их смена – и пообедают. Скорее всего, на вкус ужасная гадость, но это алкоголь – он поможет расслабиться.
Холли просто жизненно необходимо расслабиться, иногда ей кажется, что она вот-вот лопнет, как натянутая струна.
- Им, похоже, весело, - говорит она, кивая Джерри на дверь, ведущую из кухни в столовую.
За ней слышатся голоса, смех. Сегодня никто особенно не торопится разойтись по своим камерам, но дух Рождества тут не причем, дело в самогонном духе.
Натягивает на руки перчатки, которые ей широки и велики – ее задача помыть подносы и поставить их сушиться. Ничего сложного. Холли спокойно относится к необходимости дежурить на кухне и в прачечной, гораздо спокойнее относится к тому, что эти дежурства, чаще всего, с ней делит Джерри.
Ну как, спокойно…
Поначалу он ее пугал. Потом она привыкла – приучала себя к нему. Терлась рядом, играла с ним карты. Она отлично играет в карты, наука отца, и отлично умеет жульничать – его же наука, так что ей удалось несколько раз фантастически обыграть Джерри, прежде чем он заподозрил неладное… с тех пор Холли – неожиданно для себя – стала желанным гостем за карточным столом у Боба и его компании.
А еще она, если честно, все ждет, что он проявит к ней интерес. Такой, мужской интерес, сделает первый шаг. Поговорит с ней… или не поговорит, можно же и без слов. И она уже все обдумала.
Нет, правда.
Она очень хорошо все обдумала и решила согласиться, потому что он прав – время идет, она ни с кем так и не пошла, ни с кем не переспала и это, как бы выразится, дает надежду всякому… С Джерри они хотя бы знакомы, Джерри о ней заботится – ну, наверное, так же заботился бы о подобранном котенке. И из всех, кто тут есть, из всех, кто выжил, он ей нравится больше всех. Вполне себе аргумент – считает Холли, вот только Джерри ни разу не дал ей понять, будто хочет от нее чего-то особенного. Кроме разговоров и игры в карты. Это обескураживает, и, учитывая ее печальный опыт с Марком, Холли нет-нет, да задастся вопросом: может быть, это с ней что-то не так?
- Сыграем в карты, когда все уберем? – предлагает она. – На твой шоколадный пудинг.
За сладкое Джерри руку оторвет, за колу убьет – это Холли помнит. Хорошо что ее тут нет, убивать не придется. И кто бы мог подумать, что она сама будет тосковать по коле – она же ее почти не пила. Но, наверное, у нее в голове кола, глянцевая красная банка, ассоциируется с прежней, нормальной жизнью.
Холли бы, может, спросила сама – почему бы нет, они взрослые люди. Но помнит их разговор в коридоре, возле решетки, за которой толпились зомби. Джерри тогда сказал, что предпочитает девчонок, которые сами не прочь. А Холли в этом не уверена. Не до конца. Не уверена, что ей понравится заниматься с Джерри сексом.
Отворачивается, краснея. Берется за губку. Отлично, Холли. Молодец, Холли. Прошло полгода, а ты уже раздумываешь, спать тебе или нет со своим бывшим пациентом. При том, что самому пациенту, похоже, этот вопрос в голову не приходит.
Таннер принимает заслуженные поздравления - ну еще бы, вся эта штука его идея, без него они бы так и куковали на апельсиновом концентрате, отдающем пластиком, а теперь, можно сказать, рождество спасено.
Рождество и, как считает Джерри, парочка жизней - алкоголь, может, и усугубляет депрессию на какой-то там стадии, но уж наверняка не дает ей развиться. Док, может, знает про это побольше, но ни словом не высказалась против предложения Таннера.
Не то что бы она вообще часто открывает рот - держится тихо, не обращает на себя лишнего внимания, бросила свою привычку торчать по темным закоулкам. Ассимилировалась - не совсем, но показывает неплохой результат, к тому же, у нее обнаружилось отличное умение играть в карты, так что она постепенно вписывается. Ходит в тюремном комбинезоне, от своих смен не увиливает, в общем, Джерри даже начал думать, может, не будет никаких проблем.
Уже понятно, что за ними никто не явится - август сменил сентябрь, затем октябрь, ноябрь, вот уж рождество на подходе, если они не сильно напутали с датами, так что ждут помощи извне только самые упертые и самые наивные.
Дюмон, может, тоже ждет - но помалкивает при Джерри, и он к ней в свою очередь тоже не лезет. У него другое на уме - как бы отсюда выбраться, вот что его заботит.
Что там, снаружи. Что стало с теми, кто выжил - и выжил ли хоть кто-то?
Что с теми, кого он знал - с парнями, с которыми делил казарму, с Эллен и Сарой. Что вообще со всем миром - сейчас тюрьма в самом деле становится тюрьмой, мертвецы в переходах между блоками и вокруг не дают и шанса на то, чтобы выйти, и Джерри это прямо с ума сводит: ему нужно быть рядом с ребенком, а он торчит тут, не зная даже, что происходит.
Он пробовал потолковать об этом с Бобом - тот в авторитете, некоторые надзиратели тоже примкнули к его компании, они теперь вроде как отвечают за порядок. Джерри на это положить, пусть отвечают за что хотят, ему все ровно, если все работает - но вот насчет того, чтобы выйти, Боб никак.
- Бессмысленный риск, Джигсо, - говорит он каждый раз, когда Джерри поднимает эту тему. - У тебя сколько? Двадцатка? Ну вот и наслаждайся. Выйдем, когда это все снаружи закончится. Ты, считай, вытянул выигрышный билет, как и мы все, и не ценишь.
Джерри не ценит - ему сидеть и ждать у моря погоды хуже всего, занимает себя чем придется: пытается поймать чертов дзен, надраивая огромные кастрюли, в которых они жратву готовят, сортируя шмотье для стирки, загружая огромные стиральные автоматы в прачечной.
В нем копится это раздражение, копится, копится, собираясь мутной пеной под самой крышкой - так что он, в общем, на идею выпить тоже смотрит одобрительно.
Самогон на вкус полное дерьмо, отдает сивухой так, что хоть закусывай, но Джерри думает нажраться как следует. Нажраться, расслабиться.
Заливает горячей водой чертовы кастрюли, чтобы отмокали, на поверхность мыльной воды тут же всплывают остатки фасоли в томатном соусе, по стенкам мойки оседает жир.
Джерри отпивает еще глоток из принесенной из столовой кружки, фыркает. глотая обжигающее маслянистое пойло, втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.
- А будет еще веселее, когда эта дрянь подействует, - отвечает Доку в тон, когда снова может говорить.
Очередной взрыв смеха из столовой доказывает, что она права - там веселятся.
Джерри сливает из первой кастрюли жирную воду, глядит, как над сливом образуется небольшая воронка, а потом включает мусороизмельчитель. Немного воды выплескивается на пол, под ноги, механизм визжит, как циркулярная пила, заглушая смех и разговоры. Оглядывается в поисках губки - как бы ее не засосало в измельчитель, придется искать в кладовой новую упаковку - одна губка на месте, второй нет.
- Блядь, - роняет Джерри, замечая в мыльной воде край чертовой губки, стремительно кружащейся в воронке. Успевает поймать перед самым сливом и выдергивает, малость покоцаную.
Глупо, конечно, тут не стоит решетка на сливе, запросто палец оторвет, если сунешь в лопасти измельчителя - никаких тебе поблажек, рассчитанных на идиотов, но Джерри тоже задержкой реакции не страдает, к тому же, чертовски не хочется тащиться в кладовку.
С остальными кастрюлями поступает так же, ополаскивает и снова заливает горячей водой - нужно как минимум полчаса отмокать, делать особо нечего.
Кидает короткий взгляд на пудинг, ждущий своего часа - Джерри не так чтоб сладкоежка, но здесь и так не слишком много радостей, так что свой шоколадный пудинг он собирается съесть не торопясь, запивая самогоном и представляя, что находится в местечке поприятнее, чем Коламбия.
- Не на пудинг. Но если я проиграю, то разрешу тебе завтра не участвовать в приготовлении завтрака.
Чтобы приготовить на всех, приходится вставать за час до общего подъема - фигня, конечно, учитывая, что здесь все равно заняться особо нечем и можно доспать днем, до обеда, но Дюмон, вроде, не любит ранние подъемы, к тому же, с утра приходится долго ждать, когда нагреется вода, чтобы умыться, а потом мерзнуть на выстуженной за ночь кухне. Едва ли это способно кого-то порадовать.
- Принимаешь ставку? - спрашивает Джерри, заглядывая Дюмон через плечо.
Над мойкой поднимается облако пара, Дюмон тщательно отмывает поднос за подносом: их всего сорок человек, возни на час.
- Выигрываю я - и завтрак на тебе. Выигрываешь ты - и спишь до общего подъема. Идет? - Джерри поддергивает повыше свои перчатки - надо бы поменять, потому что левая, кажется пропускает воду - и забирает половину грязных подносов.
Вдвоем они справляются в два раза быстрее - Джерри откатывает к стене металлическую сушилку высотой с него, стаскивает перчатки. Так и есть, одна, по ходу, пришла в негодность - от едкого дезинфицирующего средства у него на левой ладони красные пятна раздражения. Ничего смертельного, но чешется просто жутко - Джерри чешет ладонь, потом велит себе не чесать, чтобы не усугублять, потом снова чешет: была ни была.
Подцепляет свою кружку и контейнер с пудингом.
- Ну, кастрюлям еще с полчаса - пошли, выясним, кто завтра встает до рассвета.
Вообще, она хорошо играет - лучше, чем он, - и мошенничает умело, но Джерри думает, что уже заучил ее штучки, так что планирует выиграть... И все же предусмотрительно не ставит на кон пудинг.
К его удивлению, в дальнем углу столовой еще не все разошлись - Боб и меньшая часть его компании еще здесь.
- Сыграете с нами? - предлагает Боб дружелюбно, его борода скрывает улыбку. - Как насчет парочки конов на ночь, Холлидей?
По его знаку пара ребят теснится, чтобы освободить место.
Джерри ставит на стол свой драгоценный пудинг. Перед Дюмон будто по волшебству появляется наполненная кружка - пока все довольно дружелюбно, даже расслабленно, и Джерри тоже расслабляется.
- Я в деле, - соглашается он. - Давай, Док. Ты хотела сыграть - вот и обыграй кого-то из них на свое дежурство по кухне.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-08 11:04:16)
you play stupid games, you win stupid prizes
Не на пудинг, ну конечно, кто бы сомневался. Холли прячет улыбку, делая вид, что очень сосредоточена на мытье подносов. Забавно, если подумать, как много они друг о друге знают – невольное, бок о бок, тесное существование приносит свои плоды. Она знает, что Джерри не станет рисковать десертом, он знает, что она не любит ранние подъемы и легко мерзнет. И так практически с каждым из сорока человек, с которыми Холли, волей-неволей прожила полгода. Боб, например, суеверен, но вряд ли в этом признается даже под пытками. Нанни не уснет, если не помолится за всех своих внучек, Холли их имена наизусть выучила.
- Идет, - соглашается. – Чувствую, я отлично завтра высплюсь, пока кто-то будет готовить завтрак.
Это так, почти дружеские шуточки. Холли нравится. Может, они и незамысловатые, но зато Джерри никогда не говорит: «Не понимаю, что тут смешного, Холлидей». Это еще что, она тут как-то с Джейн пошутила про члены – хорошо никто больше не слышал, а Джейн обещала, что никому не расскажет.
Пар от горячей воды оседает на лице, на волосах, Холли неловко пытается убрать прядь, прилипшую к щеке, не снимая перчаток – тут осталось не больше десятка подносов, закончить уже с этим. Останутся кастрюли – продукты они уже убрали в холодильник, затянув лотки пищевой пленкой. Но кастрюли еще нужно отмочить, так что Дюмон не против устроить небольшой перерыв.
Холли кивает Бобу, кивает четверым его приятелям – карточная игра не бог весть какое развлечение, но лучше чем ничего, к тому же небольшие ставки делают ее более азартной. Садится, перемешивает карты, сдает – красиво сдает, улыбается.
- Тебе бы в казино работать, птичка, - хмыкает ее сосед.
Зандер – Холли не уверена, прозвище это или имя, но в Коламбии это не так важно – пододвигает к ней кружку с самогоном.
- Угостись.
- Думаешь, если я напьюсь, меня будет легче обыграть? – интересуется она, отсчитывает себе фасолины из общей кучи – сухие, глянцевые, с белыми разводами по бордовой поверхности, они тут вместо фишек.
- Пьяная девчонка – веселая девчонка, - пожимает плечами Зандер.
Демонстративно делает вид, будто пытается заглянуть в ее карты.
- Ведите себя прилично, сэр.
Все смеются. Холи улыбается – ловит себя на том, что улыбается Джерри. Делает глоток из кружки, начинает кашлять – все смеются еще громче, но так, добродушно. Добродушно посмеиваются над чистенькой белой девчонкой, которую занесло в тюрьму, которая не умеет пить.
Но зато умеет играть в карты.
- Где научилась-то?
Холли пожимает плечами – Джерри этот вопрос ей уже задавал, и свою историю она ему уже рассказала, но почему бы не повторить.
- Отец научил.
- А кем отец был?
Это все Зандер, но остальные прислушиваются – хорошие истории тут ценятся.
- Преподавал историю, ездил на археологические раскопки, писал книги. Он как-то за одну ночь выиграл у какого-то шейха пять верблюдов, саблю и женщину. Какую-то их принцессу.
Боб даже в карты не смотрит, смотрит на Холли, так кивает, дескать, да, все так и было.
- И что?..
- Женщину вернул.
Вздох разочарования.
Когда она рассказала эту историю Джерри, тот, подумав, сказал, что он бы бабу еще на пару верблюдов бы обменял, с верблюдов в пустыне толку куда больше, чем от принцессы.
А вот жульничать Холли научил дед. Она так переживала что не может обыграть отца, что дед подсказал ей парочку грязных трюков. Провести отца ей не удалось – не в ее десять лет. Но он только посмеялся и сказал, что жульничать можно, но только так, чтобы никто не заметил.
Зандер наклоняется к Холли, шепчет, обдавая сивушным запахом.
- Если тебе так не нравятся дежурства на кухне, можем договориться, птичка.
Холли отодвигается, делает вид, что не расслышала, а если расслышала, то не поняла. Но сама успевает подсмотреть его карты - а нечего открывать!
Отредактировано Holliday Dumont (2021-04-08 08:58:39)
Джерри зачерпывает сразу четверть пудинга - пластиковая ложка хорошо справляется со своей задачей - отправляет в рот после глотка самогона.
Ну, почти все, чего он желал - можно выпить, шоколадный пудинг на вкус не самая последняя дрянь, и уж не Джерри, десять лет жравшему концентраты с армейского стола, кривиться.
Ему даже нравится - нравится этот дух товарищества, сейчас, как ему кажется, он с этими ребятами одно целое: что ни говори, совместное выживание сближает, угроза смерти сплачивает сильнее, чем любые клятвы или слова.
Совершенно органично здесь и присутствие Дюмон - она больше не раздражающий фактор, давно уже нет, но, кажется, еще сама не врубилась в это: терапию они прекратили. Не по ее желанию, это уж точно - но Джерри, ей-богу, вообще не врубался, зачем это им теперь-то, огрызался, когда она начинала подкатывать с этим своим докторским тоном, ну и она отвалила.
Не вот совсем - они болтают, как кажется Джерри, болтают совершенно по-приятельски, так что это совсем даже другое, ну и, как выясняется, раздражает она его только в качестве его врача. Так - как женщина - ничуть, и ему бы об этом подумать как следует, так?
Он бы и подумал - подумал бы, если бы она не дергалась, когда он подваливал неожиданно, или если бы не ловил иногда устремленный на него такой взгляд... Странный взгляд, оценивающий - не то она ему диагноз ставила, не то пыталась решить, насколько он опасен.
Так что Джерри забивает на эти мысли - ну вот на то, что она, когда не занудничает, кажется ему очень даже ничего.
Ему не жмет вынужденный целибат - после десяти-то лет в КМП, за которые дома он провел от силы с полтора года. Не жмет - у его обе руки целы, чтобы стравливать напряжение, ну и все. И хоть он в курсе, что кое-кто считает, будто они с Дюмон по углам давно трахаются, воплощать чужие догадки в жизнь не торопится.
Впрочем, не торопится и опровергать эти домыслы: нет прямого вопроса - нет прямого ответа, и, глядишь, к ней поменьше будут лезть, а случись ей решить лечь под кого-нибудь, кто приглянется... Ну, Джерри уверен, что такая мозговитая баба, как Док, сумеет донести всю нужную информацию до избранника.
... Разве что выберет кого-то посмышленее, чем Зандер, хмуро думает Джерри, замечая, как тот подвигается на скамейке поближе к Дюмон.
Та отодвигается - ага, мимо. Джерри со смутным чувством удовлетворения разглядывает свои две семерки к валету, тройке и тузу: сдача не самая плохая, у Дюмон легкая рука.
- На что играем-то? - спрашивает он якобы равнодушно - но ладно, лучше всех блеф удается Доку, и тут у остальных в лучшем случае сражение за почетное второе место.
Боб легко пожимает плечами, глядя в свои карты с непрошибаемым выражением лица, затем поднимает глаза, смотрит на Джерри, улыбается широко и убедительно - прямо кандидат от штата, уверяющий, что будет лучше прочих отстаивать ваши интересы в Сенате.
- Верблюдов нам не видать... На интерес?
Парни вокруг переглядываются, согласно кивают - все, кроме Зандера, который продолжает таращиться на Дюмон.
Так таращиться, как будто собирается протереть в ней дыру.
Джерри заставляет себя расслабиться - пока все под контролем, он зря дергается, даже Док не выглядит напряженной. Просто небольшой естественный интерес - она с таким разберется, а если что, разберется он, Джерри, вряд ли Боб захочет вмешиваться в эти дрязги, ценя свой накапливаемый авторитет местного хранителя порядка.
- Пудинг не получишь, - предупреждает он шуткой, зачерпывая следующую ложку.
Боб дружелюбно смеется, прямо хохочет, как будто Джерри отмочил шутку месяца. Кивает Зандеру, тот, наконец, перестает пялиться на Дюмон, подливает в кружки из жестяной кастрюльки, ставшей тарой для самогона.
- Ладно, Джигсо, никто не собирается претендовать на твой пудинг. Разберемся.
- Разберемся, - соглашается Джерри, пока ребята оценивают свои шансы.
Все скидывают на середину стола по три фасолины - все хотят продолжить. Джерри еще раз смотрит на свою пару, отвечает, двигая фасоль. Отпивает, забытый пудинг ждет своего часа.
Боб долго рассматривает свои карты, откинувшись на спинку стула - Джерри даже удивляется, обычно все проходит не так серьезно - и двигает по столу три фасолины, а потом еще три. Скидывает одну карту.
- Беру еще карту, Холлидей, - на Дюмон он смотрит так же, как только что смотрел в карты.
Так, как будто что-то высчитывает.
Джерри отвечает на поднятую ставку, двигает еще три фасолины сверху, чтобы поменять карту, скидывает туза и получает даму не в масть. Не очень хороший расклад - впрочем, пара ребят решает рискнуть, поменяв сразу обе карты, один, вроде остается довольным, второй как-то куксится.
Зандер ухмыляется своей сдаче, меняя только одну карту - может, блефует, но Джерри не уверен.
Очередь за Холли.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-08 14:20:38)
you play stupid games, you win stupid prizes
У Холли шестерка, восьмерка, две десятки и дама – ничего, с этим можно играть. Она даже думает незаметно припрятать даму, чтобы потом достать ее, когда игра пойдет, но решает пока с этим повременить. За столом слишком много людей и все смотрят на нее, как на рождественскую ель. Особенно Зандер в этом преуспевает. Холли чувствует на своей шее его взгляд – как будто противное насекомое касается кожи.
Она просто не будет обращать на это внимание, думает Дюмон. Да и, к тому же, они тут в карты играют, если Зандер не хочет проиграть, то ему бы лучше сосредоточиться на том, что ему выпало. Тот, похоже, приходит к тому же выводу. Напоследок одаривает Дюмон долгим, липким взглядом, от которого ей хочется встать под горячий душ и как следует намылиться, и утыкается в свои карты.
Отлично, одной проблемой меньше.
Она, в свою очередь, меняет две карты, расплачиваясь за это шестью фасолинами. Над столом гудит напряжение – когда людно, игра идет быстрее, решения принимаются быстрее, и тут главное держать в голове все – и Холли держит. Свои карты, карты Зандера, которые нечаянно подсмотрела, и ей, конечно, интересно, что такого приплыло к нему в руки, что он так ухмыляется.
Один из приятелей Боба, сначала тянется за кружкой, потом, вроде как нечаянно, закрывает карты локтем, Холли наставляет на него палец.
- Я должна видеть твои руки, приятель!
Боб обводит сидящих за столом строгим взглядом.
- У нас тут честная игра, так, парни?
Парни подтверждают, что да, так. Честная.
- Какая строгая, - хмыкает Зандер. – Она всегда такая строгая, а, Джигсо?
Кажется, думает Холли, кто-то отвык от алкоголя и уже перебрал.
Ей приходит еще одна восьмерка – а Дюмон только что избавилась от предыдущей, и десятка. Неплохо. Для начала неплохо, все равно, пока только гадать, у кого какие карты.
Ладно, думает Холли, одна партия, может, две, и с Джерри пойдут мыть кастрюли. Хотя, конечно, очень соблазнительно было бы обыграть Боба и его компанию, но жульничать, пожалуй, она сегодня не решится. Вряд ли Джерри проговорился кому-нибудь о ее талантах, но никто не любит жуликов. Хотя, сам процесс Холли нравится. Для нее игра в карты – всего лишь забава, азартна она очень в меру, ровно настолько, чтобы с ней за столом было не скучно. Но никогда не играла по-крупному, никогда не проигрывала по-крупному, и как-то упускает из виду то, что для мужчин, сидящих за столом, карты – это совсем другое. Что в Коламбии – да в любой другой тюрьме, партия в покер иногда заканчивается поножовщиной.
Об этом она не думает – думает о картах, думает о грязных кастрюлях, осторожно делает еще один глоток из кружки, с большим успехом. Едва заметно морщится.
Боб улыбается – но эта улыбка Холли почему-то настораживает. Улыбка хорошая – широкая, добродушная, но вот до глаз она не доходит. Глаза у Боба холодные, оценивающие.
- Не так уж плохо, да? Нужно распробовать.
- Именно это я и сказал одной шлюшке, когда кончил ей в рот, - подхватывает Зандер. – Нужно распробовать!
И громогласно ржет.
Двое смеются вместе с ним, но так, не слишком охотно.
Холли делает вид, что старательно изучает свои карты – как будто бог весть какая сложная комбинация, в жизни не видела такой сложной комбинации. Давит в себе желание посмотреть на Джерри. У Джигсо – так его все здесь зовут – тоже шутки специфические, но вот прямо сейчас Холли будет неприятно, если тот найдет шутку Зандера смешной. Наверное, потому что чувствует, тот для нее старается.
Отредактировано Holliday Dumont (2021-04-09 10:32:34)
- Ага, - рассеянно отвечает Джерри на подкол Зандера. - Очень строгая. Чуть что не по ней - молись.
Ему не до шуточек, он вроде как всерьез настроился на игру, мусолит свои карты, размышляя - так-то, конечно, есть смысл продолжить, пара семерок есть пара семерок, собрать бы еще одну пару и вот тогда...
Ему не до шуточек, а вот Зандеру очень даже - тот присвистывает, смотрит на то, как Дюмон сдвигает карту.
- Люблю строгих, - говорит.
Дюмон не отвечает, вообще делает вид, что ничего не слышит, попивает себе из кружки, больше не кашляет - Джерри посматривает на нее через стол, но она, хоть и раскраснелась от горячей воды и самогона, выглядит совершенно нормально.
Ну вот и славно, думает Джерри, возвращаясь к своим картам, снова прикидывая, сколько у него шансов.
Он азартен, что уж - не так чтобы до последней монеты, но в нем это есть, и чем хреновее положение, тем, значит, ему интереснее обыграть суку-судьбу. Дюмон, конечно, как это заметила, начала свои вопросы - и тут как раз Джерри ей и объяснил, что их терапия подошла к своему естественному завершению. Что он больше не ее пациент, она - не его психолог, и лучше бы ей расслабиться, раз ей за это все равно не платят, и перестать копаться в дерьме. Она, кажется, даже разобиделась малость - ну, Джерри не так чтоб подбирал слова - но потом все же от него отстала и больше эту тему не поднимала, и никак не комментирует, как отчаянно он ей проигрывает, случись им скоротать время во время дежурства в прачечной или на кухне за игрой в покер.
Но ему и не жмет проиграть - он вот вообще не ради выигрыша садится за стол.
Ему другое нравится - сама игра, азарт, а еще вот это чувство - ну, то самое, что они тут все в одну игру играют, неприкрытое такое, очень четкое. Что уж, Джерри не очень нравится одному торчать - ну, когда есть, о чем подумать, еще ничего, но вообще он компанию любит, потрепаться иногда не прочь, в карты перекинуться, вот и торчит с Бобом и его парнями, не к надзирателям же ему идти.
Постепенно они сбрасывают лишние карты, кучка фасоли в центре стола становится все больше - Джерри держится за свои семерки как за родных, надеется собрать стрит или хотя бы тройку, на громкий смех Зандера, который явно перед Дюмон выебывается, не особо реагирует: только придурку неясно, что Док не по таким вот шуткам, так что Джерри не собирается мешать Зандеру копать себе яму.
Док выкладывает три карты по центру - ну, вот и пошла самая мякотка. Джерри смотрит выложенную комбинацию, сопоставляя с тем, что скинул - на столе лежит шестерка, тройка и туз.
Все не к нему, но какая разница, так что когда все парни отвечают, Джерри тоже двигает свои три фасоли из уменьшившейся кучки.
На свет появляется десятка. Джерри давит желание разочарованно дернуться, обращая внимания, как заминается Зандер.
Тот, кажется, прикидывает варианты - а может, делает вид, чтобы другие думали, что у него на руках карты лучше, чем на самом деле, но это-то даже у него мозгов хватит.
Его приятель, бывший заключенный блока А, пацан, которому едва-едва за двадцать перевалило, смотрит на Боба, как будто ждет подсказки - это странно, Джерри ловит себя на мысли, что это странно. Еще страннее, когда пацан отвечает и сразу же повышает ставку еще на фасолину - да Джерри поклясться может, что у того на руках ничего нет, какого черта он все еще в игре?
Дюмон тоже отвечает, Боб кидает свою ставку, как будто ему все равно, как сыграют его карты, его примеру следуют Муди и Эрл. Никто не скидывает - никто, хотя Джерри уже в курсе, что четыре туза не соберет никто, может, у ребят на руках фулл хаус?
Док выкладывает последнюю, пятую карту на стол - это снова шестерка.
Джерри держит свою пару семерок, потом все же докидывает три фасолины в общий банк - даже если у кого-то три туза, его две пары на шестерках и семерках перебьют тройку тузов. Дерьмо случится, если у кого-то комбинации поинтереснее - но сколько такой вероятности, ноль целых хрен десятых?
Кидала - этот двадцатилетний пацан, сидевший за сбыт и распространение - двигает всю свою оставшуюся фасоль в центр. Ну точно, три туза и так себе умение играть.
Зандер отвечает своими фасолинами, снова придвигается к Дюмон, наваливаясь ей на плечо, только что не роняя слюни:
- Давай, птичка. Сегодня у нас большая игра, собери тройку тузов к своей симпатичной паре сестричек, и...
По лицу Дюмон пробегает не тень даже, а намек на тень - но Зандер будто того и ждал.
Он хватает Дюмон за плечо, разворачивая к себе:
- Хватит ломаться! - твердит ей прямо в лицо. - Ты же любишь плохишей, птичка, давай, накажи меня...
- Эй, - Джерри бросает карты. - Эй, отвали от нее.
Ему на предплечье ложиться рука Боба:
- Джигсо, у нас тут есть кое-какие правила - если ты с нами, то у нас все общее, так? Раньше тебя это устраивало, нет необходимости напрягаться сейчас - ей-богу, мальчики не хотят обидеть Холлидей, наоборот, почему бы нам всем с ней не подружиться?..
Джерри сбрасывает его руку, не дослушав.
- Отпусти ее, - рычит на Зандера.
you play stupid games, you win stupid prizes
Холли чувствует напряжение за столом, которое растет с каждой минутой, но списывает это на игровой азарт и алкоголь. К тому же она знает Боба, он всегда был с ней вежлив, остальные парни, даже Зандер, не доставляли ей проблем, не считая этих шуток, на которые Дюмон уже перестала остро реагировать. Но сейчас, вдруг, совершенно неожиданно для Холли, дурные шутки имеют дурное продолжение.
Зандер бормочет гадости о трех тузах и сестричках, хватает ее за плечо, и у Холли срабатывает. Совершенно неожиданно для нее, да и, наверное, для всех за столом, то, что пытался от нее добиться Джерри.
Она слышит, как тот требует отварить от нее. Слышит, как Боб несет какой-то бред о том, что у них все общее. О том, что почему бы им всем не подружиться с Холлидей... Слышит – и реагирует. Это и злость, и паника, и страх – потому что их пятеро. А она одна. И Джерри, который сейчас за нее вроде заступается – но честное слово, она не удивится, если он развернется и уйдет на кухню, отмывать кастрюли, потому что безопасность Холли – ее личная зона ответственности. Они об этом говорили. Они об этом очень хорошо тогда поговорили – Дюмон запомнила. И сейчас ей даже не надо вспоминать про Марка, чтобы вызвать в себе злость, хватает красного лица Зандера, хватает сивушного запаха из его рта, хватает его хватки на плече. И Холли делает то, что надеялась никогда не делать. Хватает свой нож, с которым теперь не расстается, с силой, со всей силой и злостью бьет по бедру этого урода, этого мудака... Удар все равно выходит не слишком удачным, кривым, но Зандер орет – как же громко он орет, как же Холли нравится слышать как он орет. А потом он бьет ее по лицу, да так, что она падает, оглушенная, со скамейки, откатывается в сторону, но нож не выпускает, держится за нож крепко. Потому что Боб и его хорошие парни вовсе не хорошие.
Потому что хороших парней нет, вообще нет.
Зато из ноги плохого льется кровь, Зандер зажимает рану рукой.
- Сука! – орет. – Ты мне за это ответишь, сука, блядь, Боб, она мне ногу проткнула своим сраным ножом, ногу проткнула!
Жаль, думает Холли, что не твой член. Надо было лучше целиться. Она отползает, прислоняется спиной к стене, голова еще гудит, щека наливается горячим – наверное, будет огромный синяк, но синяк это самая малая из ее проблем, а самая большая – пять мудаков, у одного из которых дыра в ноге – смотрят на нее, и Зандер уже пытается встать.
- Да я тебя... – обещает.
Холли смотрит на Джерри. Ничего не может поделать – смотрит, хотя должна сейчас смотреть на Зандера, глаз с него не спускать. Встать должна, потому что когда он подойдет совсем близко, это будет ее шанс, главное, не давать забрать нож... Вцепиться в него – вспоминает Холли урок Джерри. Вцепиться и бить.
Ладно, Дюмон, хватит. Хватит смотреть на него так, будто он твоя последняя надежда.
Просто встань и будь готова.
Холли встает.
- Только подойди, и я в тебе еще одну дырку проделаю, - предупреждает она Зандера, собственные слова отзываются каким-то эхом, каким-то дежавю, но ей некогда об этом думать. – Накажу так, что сможешь сам себе свои тузы присунуть.
Самый молодой – Кидала – неуверенно смеется, но быстро замолкает. Это хорошо, потому что Холли не смешно. Так что будет справедливо, если и этим уродам будет не смешно.
У Джерри такое впервые в жизни - впервые настолько мощное ощущение, что это все с ним уже было.
Такое, что он почти уверен - обернись он сейчас и вместе стены тюремной столовой увидит брезентовое полотно, отгораживающее уцелевший угол здание от разбомбленной улицы.
Это все с ним уже было - и падающая после удара в лицо женщина, и пронзительный и нервный смешок одного из мужчин, сбившихся в стаю и следящих за жалкими попытками добычи не показать страха.
Все с ним уже было, и Джерри, и сейчас находящийся среди предвкушающих развлечение мужчин, знает, очень хорошо знает, как все будет дальше.
Наверное, всегда знал - Дюмон вряд ли, а он знал, потому, наверное, и таскался за ней, отдал нож, пытался донести до нее, что зомби вовсе не единственная проблема, но все это оказывается бестолку, потому что в конечном итоге все вновь повторяется.
Только вот сейчас Джерри уже знает, чем все закончится - и не хочет этого.
Не хочет быть по эту сторону от стола - прояви Дюмон настойчивость и копай дальше, она могла бы узнать, что скрывается за признанием Джерри в том, что он любит, когда девчонка и сама не против. Например, вот это - то, что он знает, как это, когда девчонка против.
Хорошо, что она не копала, отстраненно подытоживает Джерри и выныривает из своего ступора, для него растянувшегося на целые часы, а со стороны едва ли занявшего больше пары секунд.
- Зандер! - в голосе Боба неудовольствие, полно неудовольствия, но раненого это уже не тормозит - он вскидывается с лавки, обещая женщине расплату.
Эрл тяжело кладет Джерри на плечо руку, шепчет в самое ухо:
- От нее не убудет, приятель, ну серьезно, Зандер просто погорячился...
- Зандер, сядь! - приказывает Боб. - Тебе нужно остановить кровь...
- Я сейчас этой сукой пол вытру! - ревет Зандер, поднимаясь на ноги, тяжело опираясь на стол.
Джерри перехватывает кисть Эрла на своем плече, выворачивает резким рывком до негромкого противного хруста, Эрл вопит, матерится сквозь зубы, отшатываясь, прижимая руку к груди, когда Джерри его отпускает - плечо у него торчит совершенно неправильно, но хуже всего дело с предплечьем.
Джерри не тратит время на то, чтобы полюбоваться переломом - тянется, поднимаясь, через стол, стряхивает слабую попытку Кидалы удержать его, вцепляется Зандеру в плечи, разворачивает, с силой дергает к столешнице. Рожа ублюдка встречается с пластметом стола с влажным чавканьем, рев обрывается, сменяется полуудивленным всхлипом, когда Джерри еще раз прикладывает Зандера об стол. Миска с пудингом летит на пол, шоколадные кляксы пачкают рассыпавшиеся карты.
Кидала снова тянется, но Джерри отпускает загривок Зандера, бьет Кидалу в горло, отправляя заново учиться дышать, запрыгивает на скамейку, затем на стол, тяжело до придушенного стона вжимая резиновую подошву в спину Зандера, спрыгивает с другой стороны - там, где остро пахнет кровью, там, где Дюмон сжимает рукоять ножа, забыв добрую половину науки.
Ничего, думает Джерри, ловит совершенно обезумевший взгляд Дюмон - она будто готова наутек пуститься.
Ничего, главное, что запомнила другую половину.
- Все, кончено, - рычит Джерри.
Зандер кряхтит на столе, Муди таращит осоловелые от самогона зенки, кажется, так и не въехав в происходящее. Кидала придерживает Эрла, а Боб неторопливо складывает свои карты на стол картинками вверх: игра и правда окончена. Игры окончены.
- Джигсо, - начинает этим своим убедительным тоном, - я согласен, Зандер перегнул палку. Холлидей, мне очень жаль...
- Эта сука ткнула меня ножом, - хрипит Зандер, сползая со стола - нос у него расквашен, он сплевывает кровь на пол, прямо в миску с остатками пудинга, осторожно ощупывая окровавленную морду.
Джерри дергает плечом:
- Я подержу, чтобы она отхватила тебя яйца.
Зандер хватается за нож на боку, но окрик Боба заставляет его остановиться.
Боб тяжело вздыхает - ну чисто отец, разочарованный расшалившимися детьми.
- Поверь, Холлидей, все должно было быть не так, - он звучит очень убедительно - только Джерри держит в уме всю картину и ничуть этим успокаивающим тоном не подкупается.
Не так - а как? Дюмон нужно было выпить еще немного и ответить на ухаживания Зандера, которому прямо-таки не терпелось?
Может, дело в его паранойе, но Джерри думает, что Зандером бы дело не ограничилось - а может, дело не в паранойе, а в том, что это все с ним уже было, и ему в горле встает мысль, что с Дюмон случится то же, что случилось с той потерявшей в его памяти свое имя сирийской девчонкой.
- Заткнись, - резко обрывает он Боба, и у того в глазах проступает настоящее - настоящая злость. - Заткнись, пока я не переломал руки всем твоим уродам.
Боб резко поднимается, отряхивая ладони.
- Утром мы вместе посмеемся над этим, - вот до тона злость так и не доходит, даже из глаз снова исчезает, как будто Джерри показалось, да только не показалось. - Все дело в выпивке. Мы все отвыкли, эмоции взяли верх.
Джерри не верит ни единому слову - может, самогон и вытащил кое-что на поверхность, но это лишь значит, что это все ждало своего часа. Болтать Боб может все, что угодно, но едва ли здесь есть хоть один человек, который примет эту херню за чистую монету.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-10 10:52:56)
you play stupid games, you win stupid prizes
Хруст чужих костей звучит как музыка. И, нет, Холли не испытывает ни малейшей жалости к Эрлу, который вопит от боли, пытаясь нянчить руку – и когда он поползет к фельдшеру, чтобы вправлять перелом со смещением, Дюмон там не будет. Холли не испытывает ни малейшей жалости к Кидале, который казался ей вполне милым мальчиком, они пару раз болтали, он рассказывал о художественных выставках на которые ходил, пока не загремел в Коламбию. И уж тем более она не испытывает никакой жалости к Зандеру.
Ни малейшей.
Потому что она знает, что сегодня было бы. Ради чего было это приглашение поиграть в карты, ради чего Зандер подливал ей самогон. И ее тошнит от мысли, чем сегодняшний вечер должен был для нее закончиться. Закончился, если бы не Джерри.
- Групповое изнасилование – повод для смеха? – жестко спрашивает она, гладя на Боба.
Тот пытается держать лицо – приятное такое, сожалеющее лицо, но все равно, Холли успевает заметить это. Вот это – подтверждение ее слов.
- Холлидей, мне очень жаль…
- А ты, Боб, был бы вторым в очереди?
- Сука, - хрипит Зандер.
- Все, хватит. Мы уходим, - объявляет Боб.
С ним не спорят. Даже Зандер не спорит, а Кидала, уходя, бросает на Дюмон взгляд, в котором и опасение, и что-то вроде извинений, а сам за горло держится. Но Холли не обманывается, может, этот милый мальчик и был бы пятым в очереди, но точно бы был, не отказался.
Они уходят – но это сегодня уходят, понимает Дюмон. Теперь ей нужно быть еще более осторожной, ходить и оглядываться, спать, вцепившись в нож, как напуганный ребенок – в любимого плюшевого мишку. Потому что эти ублюдки допустили только одну ошибку – решили, что Джерри с ними. Четвертым, шестым – не важно. С ними. Теперь они будут выгадывать время, когда Джерри рядом не будет. Особенно Зандер.
И что ей делать?
- Мне надо выпить, - хрипло говорит она.
Вытирает нож о свой комбинезон, сует в ножны, руки так дрожат, что самогон из кружки плещется ей на пальцы.
Джерри был прав – крутится у нее в голове. Прямо как заезженная пластинки. Джеррри был прав. Она сама не может… Каждый из этих ублюдков сильнее ее, а уж если их несколько. И ее нож их точно не остановит, не заставит держаться подальше. Заставить может только страх. Перед кем-то, таким же сильным – даже сильнее. Тем, кто переломает руки и горло вырвет тем, кто тронет его женщину.
Много у нее вариантов? Холли думает, что нет. Только один вариант, при котором она не будет чувствовать себя совсем уж ужасно. Только один вариант, и ей надо было раньше решиться, тогда, может быть, всего этого не случилось бы. Наверняка бы не случилось.
Ей просто нужно выпить – для храбрости. И Холли пьет – для храбрости – проталкивая в себя самогон, глоток за глотком, почти не чувствуя крепости. А потом ставит кружку на стол и поворачивается к Джерри.
Он высокий, и, чтобы, дотянуться до его губ, ей требуется постараться, но она старается, и дотягивается, и целует. Очень решительно целует, обозначая свое намерение.
Потому что она собирается не просто поцеловаться с Джерри. Она собирается заняться с ним сексом – трахнуться, как тут говорят.
И у него губы горячие. Холли чувствует его удивление и обнимает за шею, заставляя наклониться ниже, обнимает и продолжает целовать, а в голове шумит – это алкоголь и адреналин встретились и поженились. Но это хорошо, потому что на трезвую голову Холли было бы труднее, а так ей удается забыть про свой инстинктивный страх перед Джерри и, может, это все алкоголь, но ей нравится с ним целоваться. Это хорошо. Хорошо, что хоть что-то нравится.
Они уходят. В самом деле уходят. Джерри, в котором кипит адреналин, даже против - не то что он не понимает, что, навались они на него впятером, то он не выстоит, но тут же в другом дело. У него тоже нервы сдают, и это - хорошая драка - хорошо бы его попустило.
Джерри тупо смотрит вслед, чувствуя, как у него внутри подрагивает то, что так и не получило выхода - сжимает и разжимает кулаки, с удивлением замечая сбитые костяшки на правой: кому это он так славно врезал?
И с каким удовольствием бы продолжил.
Но это, очевидно, не входит в планы Боба, и Джерри чувствует себя так, как будто у него из-под носа увели супер-приз, ловит себя на желании пойти за ними - догнать и продолжить.
Останавливает себя, напоминая, что это глупость.
Не меньшая, чем желание Дюмон напиться, но, пожалуй, той же природы.
- Не увлекайся, - советует Джерри, глядя, как она наливает себе кружку, больше проливая на стол и собственные пальцы.
Кажется, она его не слышит - лужа на столешнице становится больше, самогон размывает кровь Зандера.
Ну и ладно, думает Джерри. Наверняка ей виднее, что ей поможет - самогон значит самогон. Уж точно не болтовня с ним, так что Джерри затыкается, принимается собирать с пола разгвазданный пудинг. Миска противно скрежещет по бетонному полу, но Джерри знает - ему нужно попуститься. Закончить с уборкой на кухне, отмыть эти гребаные кастрюли, пока все это дерьмо не уляжется в нем - а потом, может, передернуть по-быстрому, давая всему этому выход.
Вот это, думает Джерри, его точно расслабит, нормально расслабит. Не так, как расслабила бы хорошая драка, но тоже неплохо - и Джерри прямо хочет поскорее перейти к своей развлекательной программе, но, понятно, есть небольшая проблема.
- Док, я тут сам закончу, давай-ка, провожу тебя и...
Она не дает ему договорить.
У нее на языке вкус самогона, и она так берется за дело, как будто собирается составить подробную карту его челюсти - Джерри охреневает разом от всего, и от неожиданности, и от этого напора, который для него совсем не ассоциируется с Дюмон. Еще Джерри кажется немного странной эта реакция - по его прикидкам, она сейчас должна в принципе любого мужика избегать, после того, чем тут все чуть не кончилось, а ее это наоборот будто раззадорило. Так раззадорило, что она сама на него прыгнула - а Джерри, черт возьми, в такое и не поверил бы, расскажи ему кто.
Даже сейчас не до конца верит - несмотря на то, что у него под руками ее задница в комбинезоне, а во рту - ее язык.
Но кое-какая часть его тела определенно верит - все-таки сказывается и чуть не год без секса, и то, что он порядком возбужден этой стычкой с парнями, и - не в последнюю очередь - то, что Дюмон кажется ему чертовски привлекательной штучкой.
- Эй, эй, - говорит Джерри, когда поцелуй становится уж совсем прямолинейным, а Дюмон только что не повисает у него на шее, пока он притискивает ее к столу, - Док, если ты хочешь сказать "спасибо", то можешь просто так и сказать. Не начинай то, что не собираешься заканчивать...
Потому что Джерри, понятно, уже забыл про Боба и его приятелей - как-то это все выпало из актуальной повестки, едва Дюмон прижалась к нему своими сиськами и засунула язык ему в рот, делясь вкусом самогона. Даже про пудинг забыл, вот вообще не до того.
И Джерри понятия не имеет, в какой-такой ее книжке по мозгоправству написано, что лучшим способом снять стресс после несостоявшегося изнасилования будет потрахаться, но если такое правда где-то написано, то Джерри прямо здесь, не сходя с этого места, готов изменить свое мнение о психотерапии и признать ее полную и безоговорочную пользу.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-11 09:19:17)
you play stupid games, you win stupid prizes
Страх, злость и алкоголь, возможно, не лучшая мотивация для секса, но другого у Дюмон все равно нет. Но, может быть и неплохо, что все так, потому что Холлидей не из тех женщин, что быстро заводятся – это она о себе знает. Знает, что в этом ничего такого нет, ну, кроме, пожалуй, обманутых мужских ожиданий. Но сейчас у них с Джерри не свидание, когда важно все сделать правильно. Правильного вообще больше ничего в этом мире не осталось.
Даже она уже неправильная, потому что ее до сих пор радует воспоминание о том, как хрипел Зандер, как орал Эрл, нянча сломанную руку. Радует кровь на столе и на полу. Эта радость, конечно, пройдет к утру, оставив после себя гадкой чувство, сродни похмелью, но прямо сейчас Холли не собирается отказывать себе в этом.
Ей нравится, что он на нее реагирует. На ее агрессивные поцелуи, на то, что она сама к нему прижалась. Нравится, что он ни о чем не спрашивает, не пытается выяснить, что на нее нашло, просто притискивает к столу, прихватывая за задницу. Она как-то так это себе и представляла, когда думала о Джерри, он не кажется ласковым и внимательным, но и встретились они не на ежегодном благотворительном балу, так что Холли иллюзий не строит.
Зато сегодняшний вечер не повторится. Только если кто-то сочтет, что у него лишняя рука, да и без члена ходить будет удобнее.
Так что – да, Холли по-прежнему настроена решительно.
- Спасибо, - говорит Дюмон. – Но я все равно хочу закончить. Если ты тоже хочешь.
Это неожиданно – то, что Джерри пытается дать ей возможность передумать. Неожиданно и мило, и, похоже, он правда любит когда девчонка сама не прочь – как и говорил. Ну, Холли демонстрирует свое согласие как умеет, хотя не сказать, чтобы у нее был разнообразный арсенал уловок и богатый опыт за плечами. Невинность она потеряла куда позже, чем ее сверстницы, и нельзя сказать, будто это стало для нее чудесным откровением. Не противно, иногда даже довольно приятно.
По той фотографии, которую ей прислала бывшая подруга, нельзя было сказать, будто Марку и Клэр было довольно приятно. Скорее, что они только что пробежали небольшой марафон (не выходя из спальни) и в полном восторге друг от друга. И можно быть трижды психологом, написать с десяток научных трудов и помочь человечеству обрести мир и покой, но такое будет зудеть, будет грызть изнутри. И Холли знает, что на ее месте сделала любая женщина из Чикаго – пошла бы в пятницу в бар, а потом еще раз в бар, и еще раз, и уходила бы каждый раз с разными мужчинами, пока, наконец, не почувствовала себя отомщенной.
А что делала Холли Дюмон?
Каталась каждую неделю в Коламбию, чтобы побеседовать с Джерри Кейтелем, которому их беседы были не нужны – ну разве что вместо телевизионного шоу.
Холли расстегивает ремень с ножнами, кладет на стол. Синтетическая ткань оранжевых комбинезонов тихо шуршит, когда она прижимается к Джерри теснее – зажми он ее сам, ничего бы, наверное, не вышло, на нее бы опять накатило, как тогда в коридоре. Но пока она это делает, сама делает, то все нормально, ей не хочется расцарапать его лицо, но зато хочется узнать, как это будет с ним – наверняка не так, как было с Марком, и это хорошо. Это замечательно.
Расстегнув пару пуговиц на его комбинезоне, Холли ведет по шее губами, носом – у него резкий мужской запах, у Джерри. Адреналин, алкоголь, возбуждение. Марк пах лосьонами, кремом для бритья, гелем для душа, парфюмом – чем угодно, но не собой, и ей нравится этот контраст.
Утром, возможно, ей будет крайне неловко зав се это.
Но до утра еще далеко.
- Хочешь?
Она чуть отстраняется, смотрит в лицо Джерри, хотя, конечно, все основное сейчас ниже, и там да, там он ее хочет. Но ей нравится его взгляд. Нравится, как он на нее смотрит.
Ну, она все равно хочет закончить. Что бы там на нее ни нашло, она все равно хочет трахнуться с ним - это Джерри понимает. Не понимает, почему, ну да какая разница-то, отказываться он все равно не собирается, и кто бы отказался, особенно когда она прижимается к нему еще теснее, избавившись от своего ремня с ножнами.
Это, наверное, на Джерри отдельно действует - ну, что она остается без ножа, по собственному выбору остается вроде как беззащитной. Верит, что он ее не обидит - может, не на сто процентов, может, не всегда, не двадцать четыре часа в сутки, но сейчас верит, и Джерри это ужасно нравится. И то нравится, что она не вот ждет, пока он все сделает, а сама его везде гладит, по плечам, по груди, расстегивает пуговицу на его комбинезоне, вжимается лицом ему в шею, жарко выдыхая...
Смотрит на него, задрав голову - взъерошенная, с красными пятнами на щеках, одна уже начала опухать от удара Зандера, к утру, наверное, будет синяк, но сейчас не похоже, чтобы ее это вообще волновало. Смотрит так, что Джерри кажется - она ждет. Ну понятно, до сих пор он стоял как дебил, пока она об него терлась, чтобы вроде как ее не спугнуть, не уверенный, что она в самом деле хочет того, что затеяла, разве что пару раз притиснул за задницу, но терпение у него тоже не бесконечное, особенно когда она ему по шее губами ведет.
Ясное дело, его это заводит, хорошо так заводит - Джерри вообще тактильный и ему нравится, когда она его трогает, он бы весь ей подставился, ну и сам ее тоже зажимает, гладит по бедрам, по спине, по бокам.
- Ясное дело, - хмыкает ей в ответ - она что, сама не врубается?
Ясное дело, он хочет, ее хочет и все такое, и, может, пустая столовая не лучшее место, с учетом, что у них тут полное самоуправление и камеры не запираются, но вот уж чтобы еще про это думать у Джерри мозгов не хватает.
Он тянется к ее комбинезону, расстегивает пуговицы - одну, вторую, третью, пока у него терпение не заканчивается, затем стаскивает комбинезон с ее плеч, низко наклоняется, целует ее под ухом, по шее у самого выреза майки. Ей вроде как нравится - по крайней мере, она не против, ничего такого, не отстраняется, а вместо того выгибает шею, давая ему больше места, больше голой кожи, и Джерри отыскивает края ее майки на поясе, тянет вверх, стаскивая с нее майку вместе с лифчиком, скашивает взгляд вниз.
Сиськи у нее классные - Джерри вообще по сиськам, а у Дюмон прямо загляденье: крупные, как раз ему по ладоням, мягкие, тяжелые. Зачетные сиськи, Джерри еще сильнее заводится, когда они ему в руки попадают, прихватывает ее как следует, наминая, наглаживая, приподнимая эту горячую мягкость, упруго пружинящую у него под пальцами, и разве что не мурлычет от удовольствия: сто лет бабу не щупал, конечно, ему заходит, еще как заходит.
И то, что у них тут это щупанье, по ходу, и правда с продолжением, Джерри прямо отдельно нравится - он не думает, с чего бы ее на такое проперло, на такие штучки, раз она выглядит, как девчонка, которой подавай всякое другое. Не думает, с чего, зачем, почему - слишком сложные мысли, да и Джерри подозревает, что ему не очень-то могут понравиться ответы: Док баба сложная, не ему чета.
Ну может, и не чета, но сейчас это ее вроде не смущает - не смущает, пока Джерри мнет в руках ее сиськи, не смущает, пока он целует ее поглубже и притирается ближе, нажимая ей коленом между бедер.
Он уже готов - ладно, Док горячая штучка со своими сиськами, с тем, как от нее пахнет, как она дышит, и у Джерри уже стоит как надо, как будто большая часть адреналина от стычки с парнями Боба каким-то образом вот в это превратилась, ну и прихватывает Дюмон он очень даже нетерпеливо: он хочет, она хочет, с точки зрения Джерри они обо всем договорились, чего тянуть.
Джерри убирает от нее руки только ради того, чтобы расстегнуть на себе комбинезон до пояса, стянуть майку, вся глядя на Дюмон - на ее сиськи, ей в лицо, как будто выбрать не может. Он и на ее лице залипает лишь немногим меньше, чем на сиськах - обхватывает снова, дергает, подсаживая на стол - нет, не удобно, чертов стол вообще не той высоты, Джерри Дюмон снова сгребает, разворачивает к себе спиной, тычется лицом ей в затылок, пахнущий мылом, тискает, потираясь о ее задницу стояком, подталкивает к столу.
- Здесь, да? Здесь останемся, детка?
Ну куда уже идти-то, Джерри бы с места не сдвинулся, даже если бы ему пообещали, что в десяти шагах настоящая койка - все, что ему нужно, уже здесь, под руками, и Дюмон, и ее охуенные сиськи, и стол, чтобы им не прямо на полу, так что он даже не очень ее слушает, притискивая бедрами к столу, наглаживая со всех сторон, стягивая комбинезон все ниже, высвобождая ее из него, чтобы дорваться до еще большего - голого тела, горячей кожи.
you play stupid games, you win stupid prizes
Со своими татуировками, с комбинезоном, спущенным до пояса, Джерри выглядит как самый настоящий плохой парень. Он и есть плохой парень – напоминает себе Дюмон, и хотя она совсем не из тех, кого тянет к таким вот, как Джерри, большим и в татуировках, с перебитым носом и шрамами, но все равно, он ей нравится. Это хорошо. Ждать «того самого», чтобы звезды сошлись, уже не приходится, а заняться сексом с мужчиной который тебе нравится и по своему желанию – уже роскошь по нынешним временам - урок, который она сегодня получила. И за который трое из пяти уродов заплатили пинтой крови и фунтом плоти, так, кажется, говорят? Ну что ж, Холлидей быстро учится.
Она подставляется под руки Джерри, не закрывается, не отталкивает – по прикосновениям тоже можно, оказывается, скучать. Ей даже не столько секса хочется, сколько вот этого. Прикосновений, поцелуев, ощущения горячей кожи под пальцами. Чувства безопасности… Холли даже выныривает из всего этого – не возбуждения, а какой-то пригретости, что ли, чтобы себя спросить – серьезно? Серьезно, ты сейчас чувствуешь себя в безопасности рядом с мужиком, который тебя за горло из медицинского центра вывел? И что, больше никаких страхов? Насчет страхов Холли не уверена. Сейчас, понятно, нет, но что будет завтра? А вот насчет всего другого – да. Да, потому что сейчас вот в Джерри нет ни злости, не агрессии, есть вполне понятное желание ее трахнуть, ну, для этого они тут и застряли, так? А на долгую прелюдию она вообще не рассчитывала, думала, этот даже быстрее будет.
Ну и не сопротивляется, когда ее Джерри спиной к себе поворачивает, ставит, притираясь. Так – значит так, к тому же ей интересно. Марк у нее первым был, а Джерри – второй. Не слишком длинный список для ее возраста, но какое это имеет значение, так. Может быть, у женщин тут не слишком богатый выбор, между убийцами и торговцами наркотиками, но и не Мулен Руж, так что вряд ли Джерри выразит неудовольствие ее неопытностью, если вообще задастся таким вопросом. И это хорошо. Сейчас Холли хочется верить, что он бы точно не стал прыгать в койку к ее лучшей подруге – не Джерри. Что ему достаточно вот этого – того, что Холли ему сейчас предлагает.
Себя предлагает.
Конечно, это и вместо «спасибо» тоже, но не только. Это даже не главное. И, конечно, это отдает чем-то… ну, пусть не проституцией, но каким-то первобытным натуральным обменом. Ты мне защиту, я тебе – доступ к телу. Но Холли не собирается об этом много думать. Вообще не собирается об этом думать. А если завтра случится чудо и на Коламбию свалятся военные, чтобы всех спасти – хорошо, она найдет хорошего психотерапевта и проработает этот момент.
Что ей даже нравится, что это так.
Марк ей много красивых слов говорил. Про любовь, про заботу. Говорил, что всегда будет рядом, что она может ему доверять – только ему и может. А чем все закончилось?
Джерри ей ничего не обещает и ничего не говорит, у них вообще история не про любовь, романтики тут ни на цент. Зато все честно. Тут, в тюрьме, новости быстро разносятся, ну так она позаботится, чтобы все заинтересованные лица знали – она переспала с Джигсо. Все. Все вопросы через него, если жить надоело.
Джерри комбинезон ниже с нее стаскивает, рывками, с талии на бедра, с бедер – ниже, вместе с трусами. Холли, понятно, напрягается сначала, она из тех, кто даже в собственной пустой квартире не будет голой разгуливать, но Джерри наклоняется, дышит ей в шею, лижет кожу, от этого у нее дыхание сбивается. Может быть, это не та искра, о которой пишут в женских романах, но это точно хорошо.
Уж куда лучше, чем то, что ей приготовил Боб и его мудаки. Холли еще раз вспоминает болезненные стоны и хрипы тех уродов и вжимается задницей в пах Джерри, прямо в его стояк. Пока у нее есть право выбирать – надо этим пользоваться. А то сегодня у них тут игры в демократию и самоуправление, а завтра тебя двое держат, пока остальные торопиться "подружиться".
Дюмон не выражает недовольства, когда Джерри ее нагибает над столом, но и особенного энтузиазма не выказывает - встает поудобнее, пока он с нее тряпки стаскивает, да и все. Но Джерри и не вот ждет, что она ему сейчас шоу устроит - да ему и не нужно, он не из тех, у кого на бабу, не разодетую в перья и кружево, не встанет, а Дюмон даже в комбинезоне, спущенном до коленей, смотрится вполне аппетитно, со своей белой круглой задницей, узкой талией, голой спиной.
Вполне аппетитно, и Джерри притирается к ней еще ближе, наклоняется, проходясь ладонью по позвоночнику, заводит руку ей под грудь, прихватывает крупный сосок между пальцами, оттягивает, собирает языком вкус ее кожи с шеи, и вот это, кажется, ей заходит - не то как он ее тискает, не то вообще это все.
Секс. Может, ей заходит секс - вот такой. А что, мало ли - может, она только выглядит хорошей девочкой, а на самом деле любит пожестче и погорячее, чего только не бывает, и вот на этой мысли - чего только не бывает - Джерри и стопорит.
На этой мысли и на том, как она к нему задницей подается - ну, тут уж Джерри никаких подсказок не надо, не настолько уж он и тупой.
Он все ее наглаживает, мнет задницу, дергает с себя комбинезон, трусы, трется ей между ног, заставляя ее шире ноги расставить, прогнуться, приподнять бедра... Выглядит охренительно, конечно, думает Джерри, глядя вниз, на ее расставленные ноги, напряженные бедра. Выглядит охренительно, Дюмон выглядит охренительно, вот так, животом на столе, в ожидании - ну, Джерри хотел бы думать, что в ожидании. Изнывающая, мать ее, от нетерпения.
Джерри сует ей руку между ног, грубо гладя по горячим складкам - ладно, не сказать, что она прямо-таки изнывает, на нетерпение это не так чтобы похоже, не вот она течет от предвкушения, но зато в Джерри нетерпения прямо через края, на них обоих хватит. Он прямо так и думает - на них обоих хватит. Может, она из тех, кто в процессе заводится - всякое бывает.
Да, точно. Всякое бывает.
Джерри нажимает ей на спину, прижимая к столешнице, дергается ближе, помогая себе рукой - отлично, просто отлично. Внутри она тесная, горячая, Джерри качается еще ближе, упираясь ладонью в край стола, пытаясь не наваливаться на Дюмон всей тяжестью - гладит по спине, еще ниже наклоняясь, прижимая ее сильнее. Стол покачивается - привинченные к полу ножки скрипят по бетону, Джерри выдыхает, двигается, стараясь не торопиться, но, понятно, все эти старания очень быстро исчезают, стертые тем, как ощущается ее тело вокруг него, под ним. Тем, как она прижата к столу, как двигается вместе с ним, переминается с ноги на ногу, чтобы встать поудобнее, чтобы примериться к происходящему.
Джерри отпускает ситуацию - проваливается в происходящее с головой, долбясь Дюмон между ног, прижимая ее к столу, проваливается в ощущение чужого тела, чужого запаха, мешающегося с запахами самогона, крови и пудинга, в привкус чужой кожи на языке. И наверное, он знал, что так будет - допускал эту мысль, они оба допускали, когда разговаривали о том, что ей нужно будет решить для себя этот вопрос - так или иначе. Так или иначе - хотя понятно, на самом деле, что никакого "иначе" просто не было предусмотрено: нож больше служил для ее самоуспокоения, чем был реальной защитой. Всегда знали - оба, и Джерри не нужно слишком сильно стараться, чтобы выкинуть из головы эту мысль. Эту и все остальные - все, что не имеют отношения к тому, что у Дюмон между ног.
you play stupid games, you win stupid prizes
Холли вроде и готова – ну, приготовилась – а все равно невольно морщится, когда Джерри в нее входит, не больно, просто не слишком приятно. Чем-то напоминает осмотр у гинеколога, но это всегда так, к тому же Дюмон умеет переключаться. Тут весь секрет в том, чтобы переключиться с того, что происходит у тебя между ног, на что-то более приятное. Ей нравится, как Джерри вылизывает ей шею, место за ухом, иногда зубы в ход пускает. Не сильно, но Холли каждый раз вздрагивает от удовольствия. Нравится, что он ее все равно трогает, гладит спину, поясницу – не просто свое дело быстро делает, хотя Дюмон бы его не осудила. Потому что у них не свидание. Потому что он не тот мужчина, с которым она пошла бы на свидание, чтобы потом лечь в постель, да и она не та женщина – Холли в этом уверена. Может, потому что себя с Карен сравнивает. Она видела фотографии в доме Эллен, таких называют сексуальными кошечками. Пухлые губы, обтягивающие наряды, тщательно завитые волосы. Ну и Джерри, наверное, как раз такие и заходят, которые мало разговаривают и много смеются, и всегда готовы пуститься в небольшое сексуальное приключение. И тут, что говорить, Холли ни в один лот не попадает.
Но случился гребаный конец света. Случилось так, что они заперты в тюремном блоке. Случилось так, что нужно выбирать – и Холли выбрала. Ну и надеется, что Джерри тоже, вроде как, выбрал. Или хотя бы согласился с ее выбором.
Чувство легкого дискомфорта проходит, у Холлидей даже получается расслабиться и она списывает это на алкоголь, потому что с этим у нее тоже проблемы. Но сейчас нет, никаких проблем. Может, из-за позы, совершенно порнушной, в которую ее Джерри поставил. Почти уткнувшись лбом в столешницу очень трудно контролировать ситуацию. Может, потому что она соскучилась по прикосновениям, по тому, что кто-то вот так рядом, совсем рядом, ближе не бывает. Да какая, в сущности, разница, почему? Холли умеет ценить хорошее – а то, что с ней сейчас происходит, это хорошо. Хотя бы потому, что это не плохо. Потому что она сама выбрала – с кем.
Ну и думает – пока Джерри за них двоих работает – что ее ошибка была в том, что она с этим долго тянула. Ей все казалось, что они тут более-менее цивилизованные люди. Что такое тесное существование исключает открытое насилие. Ну и нянчилась с этим, а еще со своей гордостью, потому что она же Холлидей Дюмон, молодой, но уже очень многообещающий специалист, талантливый психолог – от бога, как говорил ее научный руководитель и хороший друг ее отца. Она же Холлидей Дюмон, и ее ценность не в том, что находится у нее между ног.
Это неприятно признавать, это до отвращения неприятно признавать, но сейчас да, именно в том, и ей еще придется постараться, чтобы проживать и проглотить этот кусок.
А она прожует и проглотит. Потому что хочет жить. Даже не так – выжить. И если их тут вернуло в первобытно-общинный строй, если на вершине пирамиды большие плохие парни с ножами и заточками, а в самом низу те, кто не может за себя постоять, то да, она принимает условия. Значит, у нее будет свой большой плохой парень. Потому что Дюмон слишком хорошо представляет себе альтернативу – увидела сегодня в глазах Боба.
…и кстати, что там ей говорил Марк? Ты бы хоть раз застонала, Холли – вот что он ей говорил. Ну, наверное Клэр стонала громко и музыкально, она де арфистка, а Марк ценитель. Кто его знает, может Джерри тоже ценитель…
Холли все же сосредотачивается на том, что у нее между ног, а не на том, что у нее в голове, и стонет. Один раз так, на пробу, а второй раз, когда Джерри ее прихватывает за грудь, почти по-настоящему. Для настоящего это все же слишком… ну, слишком напористо, но все равно – приятно.
По ходу, она и правда из таких, к кому аппетит приходит во время еды - ну, то есть, Джерри не слишком к этому со вниманием, как-то не до того, раз уж они оба без трусов и в процессе, к тому же, она не вот сопротивляется, наоборот, расслабляется, Джерри чувствует, как она сперва напрягается, но потом как-то ничего, расслабляется под ним.
Расслабляется, давая быть глубже, и Джерри снова пытается притормозить, не гнать коней, целует ее в плечо, за ухом, там, где она, вот ей-богу, пахнет чертовым шоколадным пудингом и самогоном, и ей это вроде заходит, потому что она подставляется, не дергается, а потом - стонет. Не громко, вовсе нет, ничего такого, порнушно-наигранного, не вот визжит от восторга. Просто стонет, коротко, тихо, как-то вскользь, будто случайно - но у Джерри этот стон все внутри переворачивает, так ему, по ходу, это нужно было. Вот это - что ей нравится, подтверждение, что она тоже этого хотела и сейчас хочет.
Что ей нравится под ним, и Джерри прихватывает ее за бедра, на себя двигая, как можно глубже, встряхивается, давая комбинезону еще ниже сползти - у нее штаны болтаются под коленями, не давая ноги особенно расставить, но Джерри нравится, нравится, какая она тесная вот так, как мокнет, и он вторую руку ей под грудь подсовывает, заставляя приподняться над столом, щиплет за сосок, набухший, тыкающийся ему в ладонь, и тут она еще раз стонет, очень горячо, как Джерри кажется, даже благодарно, и он инстинктивно резче двигается, под этот скрежет металла по бетону и ее стоны, короткие, тихие, очень, блядь, натуральные стоны.
Грудь у нее тяжелая, хорошо в его ладонь ложится, и Джерри руку так и не убирает, мнет, тискает, пропуская сосок между пальцами, дотягивается до второй, крепче вжимается ей в бедра, придерживая, переминается с ноги на ногу, ну и как-то быстро приплывает, потому что, ладно, чего уж тут: он до ебли голодный, до женщины голодный, а Дюмон ему вообще с перехлестом дает. Может, и правда в качестве благодарности - Джерри об этом прямо сейчас не хочет думать, да ему сейчас и без разницы, что именно ее заставило под него лечь, адреналин, самогон, перспективы или скрытая симпатия, не иначе как зародившаяся, пока он ее в заложниках сутки держал, а может, пока она читала подробности его дела. Сейчас правда без разницы, даже если она из тех девчонок, которые любят вот так, лицом в стол, выставив задницу - а если и нет, вряд ли ей в ближайшее время светит ресторан с французской кухней и красивый секс на шелковых простынях. Из французского в Коламбии только горчица, а простыни не становятся мягче даже после сотни стирок - так что Джерри предпочитает думать, что Дюмон без особых требований, ну вроде как потому что ему, как выясняется, ее с головой, несмотря на то, что она не сказать чтобы какая инициативная.
Может и не инициативная - но стонет так, что ему каждый стон по позвоночнику продирает, и бедрами двигает, давая ему еще глубже, еще больше себя, так что тут попробуй не приплыть, у кого-то, может, и получилось бы, но уж точно не у Джерри.
Ну и у него, понятно, не хватает терпения, вообще даже мысли такой не посещает, что за этими стонами ничего особо-то нет - и под очередной ее негромкий, горловой такой стон, он и кончает, вжимая пальцы ей в бедро, едва успевая вынуть - ладно уж, едва ли она сейчас может прыгнуть в тачку и доехать до круглосуточной аптеки, чтобы принять волшебную таблетку, и Джерри бы об этом пораньше подумать, но он как-то упустил момент, еще когда она его поцеловала, вообще про резинки не вспомнил, ни про что не вспомнил, хотя, опять же, не вот у них тут автомат на каждом углу стоит.
Ему пары движений по херу хватает - ладно уж, он разгорячен как следует, прямо-таки горит, ну и он прижимает ее столу, наклоняясь, снова обцеловывая повернутую щеку, ухо, пока кончает ей на спину, тяжело, шумно выдыхая.
- Блядь, Док, - выталкивает хрипло, опускаясь на локоть, вжимаясь лбом ей в плечо, потом вспоминает, что ей, наверное, мало кайфа так стоять, да еще его вес держать, выпрямляется, гладит ее по заднице с благодарностью. Тянется за своей майкой, повисшей на краю стола, обтирает Дюмон спину - ну, ладно, вряд ли она в восторге от его спермы на себе. Лучше, конечно, чем если бы в себе - но тоже не вот свидание на десять звезд.
- Это было... неожиданно, - подбирает Джерри слово. - Неожиданно и классно. Ты как? Ничего? Я тебя не придавил?
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-11 18:44:36)
you play stupid games, you win stupid prizes
Как то Холли этот момент пропускает – когда она сама Джерри отвечать начинает. Само так выходит, и Дюмон прямо-таки заинтригована этой своей новой стороной. Нет, она любит секс, конечно, любит, просто, наверное, чуть меньше чем принято. С Марком это было проблемой, потому что он всегда от нее чего-то ждал – она не могла понять, чего именно. Не все женщины с темпераментом мартовских кошек, будем честны. А Джерри… ну он вроде бы от нее ничего не ждет, кроме того, чтобы она для него раздвинула ноги. Кроме самого факта секса. И это снимает с Холлидей этот груз, страх опять не оправдать чьих-то ожиданий. Потому что ожидания Джерри она, похоже, вполне оправдывает – только заканчивается все немного неожиданно. Ей даже жаль немного, что заканчивается, но с другой стороны и хорошо, что быстро. Нет, в самом деле, просто отлично – думает она, дергается, когда на спину попадают горячие капли, но тут же прислушивается к себе. Ей как, противно? Все же чужой, посторонний мужик только что кончил ей на спину. Но нет. Удивительно – но не противно. Может потому что этот чужой посторонний мужик за нее троих поломал? Может быть, это сближает? С другой стороны, ну они не вчера познакомились. И она уже давно об этом думала – о том, что нужно на это решиться, нужно дать Джерри понять, что она готова с ним. Заниматься сексом – нормальная формулировка? Звучит как-то слишком. Как будто она собиралась ему предложить в спортзал с ней ходить пару раз в неделю.
Ну и вообще – робко подает голос та часть Дюмон, которая в последнее время помалкивает – может быть, они нравятся друг другу.
Когда Джерри ее отпускает, Холли выпрямляется, поворачивается, натягивая трусы и комбинезон – еще где-то тут была майка и лифчик, их бы тоже найти…
- Нет, не придавил. Мне понравилось, - совершенно искренне говорит она.
Ей понравилось – вот уж чего она вообще не ждала, и Холли приподнимается, Джерри в губы целует.
Ловит короткое, острое сожаление, что им сейчас надо одеваться и доделать тут все дела, а потом уже разойтись по своим камерам. Ей хочется как-то задержаться в этом, очень плотском чувстве не-одиночества. Что там в голове у Джерри она, право же, не знает. Может быть, он из тех, кто после секса хочет побыть один, выкурить сигарету и посмотреть телевизор. Но Холли все равно его обнимает. Обхватывает под руками, по ребрам, прижимается – все еще по пояс голая, трется щекой – а потом отпускает его и наклоняется за лифчиком и майкой.
А сама в голове крутить его признание – было классно. И улыбается. Ничего с этим сделать не может. Улыбается, как будто получила бог весть какое признание.
Вот так вот – думает. С ней тоже может быть классно. А если кому-то не было с ней классно, то, может быть, проблемы не в ней, а, Марк?
- Пойдем мыть кастрюли? – предлагает. – Они, наверное, уже отмокли.
Ей, конечно, хочется спросить. О важном. Например, достаточно ли это было классно, чтобы Джерри захотел повторить? Достаточно, чтобы они теперь вроде как были вместе?
Но не спрашивает.
У нее в голове немного звенит, то ли от удара Зандера, то ли от алкоголя, а может и от секса. Ей… ну, ей хорошо.
- Не знала, что у тебя столько татуировок, может, и мне сделать парочку?
Это шутка, конечно, но сам факт того, что ей хочется шутить – удивляет. То, что было до секса с Джерри как-то стирается, или, вернее, кажется уже не настолько важным. То, что случилось после – куда важнее.
После секса его хорошо накрывает этим отходняком - ленивым, теплым, как будто одеялом. В зиму в Коламбии не так чтобы жарко, но они не мерзнут - солнечные батареи пока справляются, самообеспечение электричеством не дает им позабыть о цивилизации, но сейчас, понятно, Джерри про другое тепло. Совсем про другое - ну и вот Док ему и этого додает, даже когда они уже трусы натянули.
Целует его, говорит, что ей понравилось, обнимает - крепко, по-настоящему, в общем, Джерри растерян, но не вот ему не приятно. Скорее, в другом дело - в том, как сильно приятно.
Так что кстати, наверное, что это очень коротко, раз - и кончено, потому что Джерри действительно не знает, что делать и куда руки деть. До него пока не доходит, чего Дюмон от него ждет - он не слишком в теме насчет ласки, как до, а уж тем более, после, но вроде как врубается, что все по ней. Что ей все понравилось.
- Круто, - говорит, когда она наклоняется за майкой и лифчиком.
Опирается на стол, не торопясь в рукава комбинезона влезать - ему вроде как все еще жарковато, неплохо бы немного проветриться - и глядит, как она одевается: ему вообще заходит, когда девчонка после секса одевается, а у Дюмон это и вовсе охренительно получается.
Она не суетится, ничего такого, не отворачивается - было бы глупо, конечно, после всего-то, но многие этим грешат, а Дюмон нет, одевается спокойно, приглаживает волосы, еще вроде как с ним поболтать успевает, пошутить.
Джерри оглядывает себя, скашивая глаза - грудь, руки.
Фыркает польщенно, поднимая глаза, натягивая комбинезон - прикосновение ткани к разгоряченному телу кажется прохладным.
- Будешь хорошо себя вести, дам рассмотреть поближе, - шутит в ответ, надеясь, что не переборщил - может, это была разовая акция и никакого дальше не планируется. Может, на нее так стресс действует - в общем, у него все равно нет особо никаких догадок, с чего бы ей вдруг захотелось для него ноги раздвинуть, да и без разницы. Захотелось и захотелось - уж не Джерри быть в претензии.
Он и не в претензии.
- А что, Док, ты хотела бы? - спрашивает между делом, собирая пустые стаканы в миску с остатками пудинга, вытирая майкой разлитый самогон, приводя стол в порядок. - Татуировки, в смысле?
Щека у нее опухает, вот что плохо - надо было бы этим сперва заняться, но у него, понятно, вообще как отшибло, когда она к нему прижалась посильнее.
- Тебе бы приложить что-нибудь, - Джерри неопределенно дергает плечом. - Хоть холодное полотенце, пока щеку не разнесло, а то завтра будешь с синяком, как будто три раунда против ебнутого мексикоса продержалась, придется объяснять, как и что...
Нагружает миску стаканами, смотрит на карты, ухмыляется.
- А круто ты его, да? Этого ублюдка, я имею в виду. Он не ждал, а ты молодец, Док. Будь у тебя пушка, от него бы и мокрого места не осталось.
Джерри даже смеется при этой мысли, не так, чтобы весело - но с удовольствием.
Еще ему нравится, что она свалить не торопится - так и торчит тут, в столовой, с ним. Ей понравилось и она не торопится свалить - это, наверное, кое-что значит, так? Джерри спрашивает себя, а хочет ли он, чтобы это что-то значило, но ответа у него пока нет - ну и они взрослые люди, оба, и он, и Док, а взрослые люди умеют решать такие вот вещи.
Не все люди - и не все вещи, иначе бы, наверное, их обоих с Дюмон тут не было, но эту мысль Джерри гонит.
- Денек тот еще выдался, а? Ты, Док, если хочешь, иди, я тут закончу, чего нам обоим тут торчать, - говорит Джерри, а потом у него кое-что срабатывает в голове. - Я тебя не гоню, ничего такого, не подумай, но... Короче, если хочешь, мне не влом.
Но она не хочет.
Они возвращаются в кухню, к мойкам, Джерри скидывает все липкие и резко пахнущие самогоном кружки, сгребает остатки пудинга - до чего жаль-то - в мусорку, туда же выкидывает майку. Выкручивает кран с холодной, наскоро умывается, потом мочит полотенце - вода такая холодная, что у него пальцы ломить начинает - отжимает, разворачивается к Дюмон.
- Сильно болит? - спрашивает, отдавая ей полотенце. - Давай, прижми и подержи - поздновато, но лучше, чем никогда.
Вытирает мокрые руки о бедра, обхватывает Дюмон за талию - она и дернуться не успевает - и усаживает на никелированный разделочный стол рядом с мойками.
- Ну так что, Док, какие бы татуировки ты хотела, и где? Расскажи - и, может, дам тебе пару адресов хороших ребят. Скажешь, что от меня - и получишь скидку, маринез своих не бросают.
you play stupid games, you win stupid prizes
Про щеку Холли уже и забыла – а тут Джерри напоминает, и она тянется потрогать. Под пальцами горячее, болезненное. Ну да, синяк будет, хороший такой синяк. Повезло – отделалась синяком. Зато всем остальным досталось куда больше, а Зандеру и от нее досталось, не только от Джерри, и Холли эта мысль наполняет чем-то вроде гордости.
- Надо было в другое место бить, - кивает она, припоминая одну из шуточек Джейн. - Только его сначала найти нужно.
Возможно, с Зандером у нее еще будут проблемы – но вряд ли он решит ее цеплять в открытую. Особенно, если Дюмон ясно всем даст понять, что она с Кейтелем, спит с ним – а Джерри не из тех, кто будет делиться, даже подружкой. Не он, севший за убийство жены и ее любовника.
Утром, конечно, новости разнесутся – у уродов Боба такие травмы, что их не спрячешь, а у нее синяк на пол-лица, и Холли не стерва, но все же не может не злорадствовать. Боб так пытается заработать очки в глазах обитателей Коламбии, как будто в президенты баллотироваться собирается, и тут такой провал.
Кухня уже успела остыть, пока они свои проблемы решали, маленькие и большие. К утру тут правда будет неуютно, а пока что ничего, Холли даже нравится. Ей вообще их дежурства нравятся, хотя она не сразу привыкла к тому, что Джерри больше не ее пациент. Что ему не нужны ее вопросы и разговоры. Пару раз он на нее всерьез так нарычал – так что Холли, все же, отказалась от этой модели поведения. А дальше стало проще, очень просто, на самом деле. Если она рассказывала что-то, Джерри слушал, шутила – смеялся. Спрашивала – отвечал. Если вопросы не касались запретных тем.
Полотенце, которое ей Джерри протягивает, ледяное, у него даже пальцы ледяные, а у нее горячие. И Холли – та, романтичная Холли, которая сидела это время тихо, как мышка, думает, что ей нравится его трогать, даже случайно. Нравится, что у него большая ладонь, а у него маленькая. Что он может ее легко поднять и вот так посадить на стол. Это все про то же – про безопасность, которую она ищет, Холли это понимает. Еще она хочет знать, что нужно Джерри, кроме очевидного. Кроме секса. Но о таком прямо не спросишь, люди не всегда сами понимают, что им действительно нужно. Что ж, в таком случае повезло, что она психолог, так?
- Ну… На заднице?
Алкоголь еще не выветрился, секс из головы еще не выветрился, и Холли еще помнит это «было классно», так что чувствует себя очень смелой. Игривой такой, которая может и про задницу пошутить.
- Только не цветочки и бабочки. Это ужасно. Что-нибудь злое.
Холли задумчиво смотрит на Джерри, улыбается – ну, кое-кого достаточно злого она знает. Джерри на бойцового пса похож. Она это еще в их первую встречу заметила, но тогда ее это, скорее, оттолкнуло. А теперь наоборот.
- А вторую на груди. На правой.
Она, конечно, никаких татуировок делать не собирается – тем более, на груди, но смешно же. Тут, в Коламбии, если местных радеть хотя бы до пояса, то выставка получится. И сюжеты, и техника – залюбуешься. Ну и от скуки многие себе в эти месяцы татуировки набили – тут Нанни признанный мастер, нарасхват. Так что у многих теперь на предплечьях и груди красуются страшного вида зомби. Холли припомнила, что байкеры делают себе наколки с изображением черепов – вроде бы это должно отпугнуть смерть, должно быть, тут такой же подсознательный механизм в действии. Визуализировать то, чего боишься больше всего.
- Что посоветуешь?
И ей бы, конечно, Джерри помогать сейчас с уборкой, но он ее посадил на стол, она и сидит, держит майку у щеки. Улыбается.
Отредактировано Holliday Dumont (2021-04-12 16:53:00)
Джерри все пытается врубиться, как ей - ему, понятно, все ок, лучше не бывает, но у девчонок всегда все сложнее, а Дюмон прямо самая сложная девчонка из всех, кого он знает. Хотя бы потому, что Джерри был уверен - он ей не нравится. В этом вот самом смысле - не нравится и не понравится никогда, ну и это понятно, он не вот себя с ней пай-мальчиком держал, скорее уж, совсем наоборот, а она явно из тех баб, которые любят, что все правильно было, и как он голову не ломает, в эти правильные рамки никак не влезает секс с ним у стола, да еще вот так.
Запросто, в смысле.
И не вот она надралась до нестояния - нет, вполне в адеквате, язык не заплетается, глаза ясные, понимала, что делает, не вот он с нее полубессознательной трусы снимал. И сейчас свалить не торопится, чтобы проложить между произошедшем не только время, но и расстояние.
Ничуть, болтает с ним - тоже запросто, и когда он на пробу ее прихватил, сажая на стол, не вот вздрогнула и зажалась.
Загадка какая-то, сука, а Джерри не вот большой любитель головоломок.
Он моет кружки - от горячей воды и самогона чуть пощипывает левая рука, но терпимо - поглядывает на Дюмон искоса, расставляя перевернутые кружки на сушилку рядом, потом тянется а перчатками: кастрюли и верно отмокли, значит, опять берись за чистящее средство, которым, наверное, даже крыс травить можно.
Смеется, когда Дюмон про задницу говорит - ну конечно, на заднице. Где же еще - девчонки это любят, сексапильным считают. Джерри, понятно, думает, что дополнительные украшательства женскому заду ни к чему, не говоря уж о сиськах, но в курсе, что девчонкам нравится.
Вот то самое - злое.
- Вот смешно мне, Док, - начинает он издалека, выливая грязную жирную воду с плотной пеной на поверхности из первой кастрюли и дожидаясь, пока она не уйдет воронкой, а после поддергивает перчатки повыше и выливает на губку сразу приличное количество средства для мытья. - Смешно, как вы, красивые бабы, любите на себе что-то этакое нарисовать - злое или поуродливее. Это что, попытка отпугнуть? Попытка сделать себя не такой красивой? Все эти оскаленные пасти, скелеты, колючая проволока... Вот скажи мне как док, Док, как это должно работать? Типа, если у тебя на заднице будут не цветочки, а какая-то дрянь, тебя не будет хотеться потискать? Или типа, если с тебя лифчик стянуть, а там не цветочки, а зубастая херабора - так и все, не встанет?
Джерри хочет и дальше мысль развить - мол, если Дюмон что-то и набивать, то как раз бабочек и цветочки, вот как раз по ней: красиво, нежно, все дела - но вовремя себя тормозит: она, может, ему только что и дала, но это еще не значит, что его мнения кто-то спрашивает.
Он смывает мыльную воду с первой кастрюли, окатывает ее кипятком еще разок, вытаскивает из мойки и ставит рядом с Холли.
- Татуировка, детка, должна что-то значить. Не просто рисунок, а, типа, память, сечешь? Что-то важное, самое важное - не просто цветочек или череп. Вот смотри, - Джерри встает перед ней, задирает рукав комбинезона, оттягивает край перчатки на левой руке, выпрямляет руку, давая Дюмон полюбоваться на это "Semper Fi" на предплечье. - Видела такое? Сэмпер фи - девиз КМП, сэмпер фиделис, всегда верен, вот как переводится. Я это набил после первого возвращения из тура - уже знал, что снова поеду, понимаешь? Уже знал, что это мое, по-настоящему, навсегда мое, знал, что буду этим заниматься. Другие парни били всякую херню - дьявольских псов в строгих ошейниках, сердца в прицелах, голых красоток, а я сразу врубился - это не игрушка на пару лет. Это то, что навсегда с тобой останется, прямо на твоей шкуре. Так что я тебе только то и посоветую - не гони. Делай, когда будешь уверена, что это то самое, то, что хочешь носить на себе, а не так, чтобы через два года сводить. А когда будешь уверена, то это уже не важно, что именно там будет - бабочка, цветок или мертвая харя твоего бывшего. Главное - быть уверенным.
-
you play stupid games, you win stupid prizes
Татуировки это, конечно, не для нее. Татуировки, пирсинг, все эти штучки, хотя, конечно, есть женщины, которым такие вещи идут. У той же Клэр – вот уж не вовремя воспоминание – был идеально плоский, с кубиками, живот и в пупке очень красиво смотрелось колечко с бриллиантом. Марк не скрывал, что считает это очень сексуальным.
Зато – думает она с чем-то вроде торжества – Джерри считает ее достаточно сексуальной. Хотя бы для того, чтобы трахнуть. Хотя, конечно, в тюрьме стандарты красоты будут пониже.
Но вот Джерри же говорит – «вы, красивые бабы», значит, ее тоже считает красивой, так? Холли хочется верить, что да, так. Она обо всем этом уже давно не думает – ей есть о чем думать, о чем беспокоиться. Но сейчас – да.
- А жаль, что так не работает. Подкатывает к тебе какой-нибудь мудак, вроде Зандера, а ты снимаешь лифчик, и все. Больше у него никогда не встанет, не то что на тебя, а в принципе. Я бы на такое согласилась.
Да и не только она, все бы, наверное, согласились – все женщины Коламбии.
Но ей понятно, о чем Джерри говорит. О том, что татуировка должна что-то значить, что-то важное, а не просто быть эпатажным украшением. И Дюмон с этим согласна. Ну и в глубине души считает, что кому-кому, а Джерри татуировки идут. Ему ничего угрожающего не надо на себе рисовать, он и так большой и страшный. Но сейчас он ей страшным не кажется. Холли смотрит на татуировку, которую он ей показывает – сэмпер фи, всегда верен – трогает ее пальцем, ведет по буквам.
- Не буду гнать… А другая надпись? Маленькая птичка? Вот здесь?
Холли руку кладет поверх комбинезона, как раз на ту татуировку.
По меркам Холлидей Дюмон это тянет на флирт, и она сама, пожалуй, удивлена. Флиртуют обычно до того, как ложатся в постель, а у них сегодня как-то все перемешалось. По меркам Джерри… Ну, Холли не знает, что это, по его меркам. Но для нее это вроде проверки – проверки себя. Что она почувствует, если его потрогает… ну, ей нравится. Правда нравится.
Мертвая харя бывшего – Холли даже веселиться начинает, представив такую картину. Нет, точно никаких бывших. Может, она бы и страдала до сих пор, если бы жизнь текла своим чередом – скорее всего так бы оно и было. Но все сломалось, в один день, весь этот сложный механизм, который управлял их жизнями – сломался. Холли не знает, что случилось с Чикаго. Остались там живые, или нет, остался Марк жив, или нет. Да это и не важно. Но кое-что она точно знает. Здесь бы Марк не выжил – в тюрьме Коламбия.
Окажись он здесь вместо нее, он бы не выжил – не с его снобизмом и фамильным перстнем на безымянном пальце. А она выжила. И смогла ударить Зандера – хотя никогда не думала, что сможет ударить человека ножом. И сделает это еще раз, если придется.
А еще она переспала с Джерри. И ей понравилось. И она сделает это еще раз – просто потому что ей это понравилось. Потому что ему понравилось. А она ничего не делала, ничего из того, что хотел от нее Марк – очень требовательный Марк. Ей даже больше не хочется, чтобы его сожрали мертвецы, как раньше. Хочется, чтобы он остался жив и узнал, что у нее есть другой мужчина, и ей это нравится. Вот это было бы просто чудесно!
Она осторожно так касается татуировки - ведет пальцем по буквам, вроде, ничего такого, а Джерри руку не убирает, дает ей это делать. Трогать себя, в общем, как будто ей можно.
Ну, в общем, так и есть, наверное - можно. Почему нельзя-то. Он больше не женат - вдовец, напоминает себе Джерри жестко, прислушивается - ждет этого болезненного в повздошье, но нет, ничего. Значит, вдовец - и ее помолвка расторгнута, и они могут трогать друг друга как захотят, сколько захотят. Руками, языками - да похер, как только захочется, и эта мысль - она, в общем, Джерри волнует.
Странно - то есть, ну, у него еще в яйцах пусто, а на языке вкус ее кожи, но ему нравится, как она его трогает, как ведет пальцами по предплечью, задевая короткие темные волосы.
Нравится, как рассматривает его - Джерри, в целом, в курсе, что не красавчик и вести прогноз погоды его бы не взяли, но Дюмон на него смотрит... В общем, он сам себе нравится, когда она на него смотрит, так, кажется, пишут во всяких этих книжках про счастливый брак, нет? Он даже сунулся в одну такую, когда у них с Карен все совсем плохо стало - ну и да, вот сейчас он понимает, что это значит, насчет того, чтобы самому себе нравиться.
Она кладет руку ему на грудь, прямо на комбинезон, справа, там, где у него другая татуировка - витиеватый шрифт, Little Bird.
Еще одна памятка - о самом важном. Джерри не из тех парней, которые путают себя с чистой страницей, требующей, чтобы ее исписали, возможно, позже бы появились и другие татуировки, и не только надписи, но и рисунки, но сейчас у него всего две - КМП и вот эта, вторая.
Джерри молчит, долго молчит, смотрит вниз, на край стола между ее коленями, потом стаскивает перчатки, швыряет в раковину, накрывает ладонь Дюмон своей - еще одно прикосновение, у них сегодня день жатвы.
- Я был уверен, что не по этому делу, - начинает он как будто и невпопад, продолжая удерживать ее ладонь, полностью накрыв своей, разглядывая складку комбинезона на ее колене. - Ну то есть, вся эта херабора - дети, пеленки, памперсы... Был уверен, что не мое - ну знаешь, типа балета или фигурного катания. У меня с семьей не вот гладко было, мать свалила, когда мне двенадцать едва исполнилось, пару лет присылала открытки - то из Флориды, то из Нью-Йорка, а однажды вообще из Акапулько... Ну, короче, я как немного постарше стал, так и решил, что нахуй это все надо...
Джерри снова замолкает - и снова надолго, подбирает слова, которые никак не подбираются. Он даже забывает, что, вообще-то, Дюмон не вот случайная девчонка, с которой они пересеклись в баре, и наверняка про него знает всякое, в том числе и про мать, и про отца. Всякое, короче - все, что про него в личном деле было написано и в медкарточке. Все - вплоть до диагнозов, которые она же и должна была подтвердить, но сейчас это как-то мимо Джерри идет.
- А потом, короче, Карен сказала, что залетела - всякое бывает, и мы к тому времени больше года гуляли, так что я даже не подумал, что она мне врет или вроде того. Залетела - значит, будет ребенок. Она сказала, что срок большой - но даже если бы маленький был, я бы... Ну, в общем, про аборт я не заикнулся, и через полгода у нас родилась Сара. Птичка. Маленькая птичка.
Как оказалось, вовсе не его ребенок - и до Джерри доходит, что это именно Холли принесла ему эту неблагую весть.
Он фыркает на эту иронию, встряхивается, опирается второй рукой Дюмон на колено, ведет пальцы выше, по бедру, почти до самой промежности.
- Еще немного терапии, а, Док? - шутит безрадостно. - Если бы ты сразу сказала, что дашь, я бы, может, был посговорчивее.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-13 09:16:22)
you play stupid games, you win stupid prizes
Значит, маленькая птичка…
Отец Холли называл ее маленькой принцессой, а у Джерри была маленькая птичка Сара. Которая оказалась не его дочерью, но Холли думает, что вряд ли это что-то поменяло в чувствах Джерри к этой красивой девочке. Может быть, сначала он любил ее как продолжение себя и Карен, но потом наверняка уже просто за то, что она есть - такая милая, забавная со своими рисунками, со своими песенками и диснеевскими принцессами. И это, конечно, болезненная тема – она не хотела, но вот так вышло. Она не нарочно, но он ей рассказал то, что не рассказывал во время их официальных встреч. И для Холли это очень важно.
И тол, что Джерри пытается скрыть это за иронией, за шуткой, ничего не меняет – для нее это важно.
- Больше никакой терапии, помнишь? – Холли откладывает в сторону полотенце, все равно оно уже согрелось, двигается по столу поближе к Джерри, так, что он, считай, между ее коленей оказывается. – Никакой терапии, если только сам не попросишь. Тогда ладно, сделаю для тебя исключение и запишу на прием. Хотя знаешь, у меня очень плотный график!
Он ее руку не отпускает, она ее не выдергивает, как-то это очень близко получается, но Холли как будто в этом вот тонет. В ощущении, что она не одна. Что есть с кем поговорить, о таком вот. О самом, пожалуй, важном.
Она и не ждала, что с Джерри так будет, он стойко держал оборону, пресекая ее попытки узнать о нем побольше, легко мог что-нибудь рассказывать – что-нибудь о пустыне, о ребятах, с которыми там был, просто смешные истории, но Холли знает, что там и другое было. Вот так и сейчас. За маленькой птичкой – предательство и трагедия.
- К тому же, знаешь, будь ты моим пациентом, я бы не смогла с тобой спать. Вот такое вот правило – никакого секса с пациентами. Так что, боюсь, тебе придется выбирать, кто тебе нужней, подружка или психотерапевт.
Она знает, что бы выбрала. Да, было время когда она вцепилась в Кейтеля как клещ, потому что он идеально подходил для ее научной работы. Потом, после похищения, к этому прибавилось кое-что другое. Ей нравилось быть такой хорошей и великодушной в своих собственных глазах, и в глазах тех, кто знал их с Джерри историю, кто следил за ее развитием по центральным каналам – вертолеты, полицейские сирены, автомобиль, их портреты крупным планом… Сейчас Холли отдает себе отчет, что в этом было что-то нездоровое, снова и снова напарываться на больное, приезжать сюда, в Коламбию, разговаривать с человеком, который напугал тебя так сильно, как никто никогда, по вине которого ты чуть не умерла. Но она это делала снова и снова… Но сейчас все иначе, что бы там ни было, оно привыкло, приноровилось – не исчезло совсем, но не так болезненно колет под лопаткой. Если смотреть в глаза Джерри, то страх снова просыпается, снова поднимает свою треугольную голову, показывает раздвоенный язык. Но Холли готова ему дать отпор.
Теперь она знает, как ему можно дать отпор.
- Больше всего на свете я любила своего отца, - делает она ответное признание, потому что тут только так. Джерри показал ей часть себя, ту, что до сих пор прятал, теперь ее очередь.
- И он меня очень сильно любил, наверное, больше всех, даже больше мамы. И называл «моя маленькая принцесса», даже когда я уже выросла. Он… он был идеальным. Самым лучшим. Он… он столько знал, столько умел… и знаешь, его любили женщины. В хорошем смысле. После смерти мамы он мог жениться хоть через месяц. Но я всегда была для него главной. Марка – ну, моего бывшего – он терпеть не мог, и был откровенно рад, что тот ушел… говорил, что обо мне позаботится. Что бы ни случилось, он обо мне позаботится. А потом он умер… И я не знаю, я все равно, что оказалась где-то на Аляске. Вокруг холод и пустота, и темнота, ничего не видно… Я, наверное, поэтому так вцепилась в эти поездки, понимаешь? Это смешно, наверное, но тогда у меня больше никого, кроме тебя не осталось.
Холли это говорит – и сама удивляется, потому что никогда об этом не думала, однако вот – вот оно, и это правда.
- Ну вот, видишь, терапия в обе стороны работает, - пытается улыбнуться она. – Тебе выписать чек или предпочитаешь наличные?
Отредактировано Holliday Dumont (2021-04-12 17:48:15)
- Тупое правило, - снова фыркает Джерри, но это выцепляет - то, что она говорит, мол, ему выбирать. Что вроде как сама не против - так, что ли?
- Тупое правило, может, ты мне и так, и эдак заходишь, - кидает он пробный камень - ладно. насчет терапии проехали, понятно, его прямо с души воротило, когда она включала этот свой тон докторицы: что ты думаешь об этом, что ты чувствуешь по поводу этого, хочешь об этом поговорить?
Он не псих - с ним дело обстоит намного хуже, и Дюмон как бы тоже в курсе, но тут уж ничего не попишешь: это было его работой, убивать людей, было бы странно, что после возвращения он каким-то волшебным образом потерял эту привычку.
Насколько Джерри знает, с привычками такая херня не работает - не так работает.
Но Дюмон, наверное, про привычки тоже кое-что знает - и, как выясняется, знает кое-что про потери, такие потери, которые оставляют в тебе, в твоей живой плоти, зияющую рану, которая, невидимая со стороны, никак не зарастет, никак не закроется.
Раньше Джерри думал, дело только в предательстве - ну вот с тех пор, как узнал про ее жениха и подругу. Думал, она поэтому к нему ездит, вцепилась в него с этой болтовней, что помочь хочет - думать так было не так унизительно, как считать, что она его пожалела, как жалеют размазанное по шоссе животное, ну и Джерри так и думал, мол, их обоих кинули, она чувствует некое сродство...
Оказывается, все еще глубже - дело не только в ее женихе, который променял ее на другую бабу, дело еще и в другом.
Она потеряла отца - точно, она же говорила ему об этом, когда впервые прикатила в Коламбию, вспоминает Джерри. Говорила, что отец умер - от вируса, да, еще до этого пиздеца - а жених не вернулся, такие дела, мудаки встречаются.
А ей, значит, отца не хватает - не мудака.
Джерри отпускает ее руку, но только для того, чтобы и вторую ладонь у нее на бедре устроить. Наклоняется ближе, пока не прислоняется лбом к ее лбу.
- Сожалею о смерти твоего отца, Док, - он ее так и зовет этой дурацкой кличкой, не думает даже, что нужно бы переобуться. - Правда, сожалею.
Нахер ей его соболезнования, конечно - уж больше полугода прошло, но она говорит об этом так, что даже до Джерри доходит: для нее не прошло. Для нее это все еще больное, кровоточит прямо тут, под комбинезоном, и если поговорить, просто рассказать - может, легче станет.
Терапия, мать ее так, вспоминает Джерри. Терапия же - то, с чем она за ним бегала.
Прислушивается к себе - стало ему легче, нет?
Пока нет, ну разве что совсем немного - и хотя Джерри знает, что если в ране ковыряться, она никогда не заживет, все равно не может удержать в себе этот вопрос.
- Ты бы... Ты бы любила его, если бы узнала, что он не твой родной? - выдавливает тихо, почти шепотом - и сразу же жалеет об этом. Жалеет - нормально же все было, полный порядок, нахуя ему потребовалось вообще поднимать эту тему, да еще копаться в этой херне. Нахуя потребовалось вообще рот открывать - сказал бы, что вторая татуировка в честь Вайпера или Венома, мало ли птичек в КМП, на которые парни чуть ли не молятся, она бы никогда и не сообразила, что он ее надул, но нет же, открыл рот и полилось, будто самогон в голову ударил, ругает себя Джерри, отодвигаясь.
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-12 19:08:14)
you play stupid games, you win stupid prizes
- Конечно, любила, - отзывается Холли, вообще не задумываясь отзывается. Даже удивленно немного, потому что ну как иначе? Разве бывает иначе?
- Может, даже еще сильнее, если можно бы было сильнее.
Джерри успокоенным не кажется – скорее, недовольным. Вот только что стоял совсем близко, прижимаясь к ее лбу своим, и это было, может, даже ближе чем поцелуи и все остальное – и уже отходит. Ну понятно – тут гадать не приходится, уже жалеет о том, что спросил, о том, что показал ей, что боится потерять любовь дочери, что думает о Саре. Как будто о ней можно не думать, просто закрыть дверь и выбросить ключ. Только нет, это не так работает.
Холли думает – попробовать его разговорить? Раньше она бы так и сделала. Но сама же сказала Джерри – больше никакой терапии, только если сам попросит. Либо подружка – либо психотерапевт. Проблема в том, что Холли не очень понимает, как ведут себя подружки. Ну и действует наугад.
- Я любила маму, - говорит, будто бы тему меняет, но все равно – все о том же. – Она была красавицей, Джерри, ты даже не представляешь, какой она была красавицей. И она меня любила, но дети же всегда чувствуют, кто их любит больше, не знаю, как это работает, но чувствуют. Вот, я всегда знала, что меня отец больше любит. Как-то... ну знаешь, в любых семьях бывают проблемы... мне лет двенадцать было... родители решили развестись. Я сразу сказала, что жить буду с папой. С ним останусь. Мне кажется, это так шокировало мою мать, что она передумала разводиться. Она даже представить себе не могла, что если придется выбирать – я выберу отца. Потому что он бы тоже меня выбрал. И я готова на что угодно поспорить, даже если бы он узнал, что я не его дочь, ничего бы не изменилось. Он бы все равно меня выбрал. Иногда я знаешь о чем думаю – только не смейся, ладно? Я думаю, это была единственная настоящая любовь. Все остальные будут приходить, уходить, выбирать не меня. Но вот это – да, это было настоящим. До самой смерти. У тебя так же к Саре?
Странный разговор у них выходит, начали с татуировок, а закончили вот этим вот. Вернее, начли с секса а закончили... Холли осторожно трогает щеку. Болит – но все равно не разобрать, а зеркала тут нет.
- Я в голову к тебе не лезу, вообще нет, - честно предупреждает она. – Не хочешь об этом говорить – не надо. Можем о другом поговорить, или вообще...
Что – вообще? Холли себя не на мысли ловит – так, на тени мысли.
- Или вообще, давай я тебе лучше помогу. Быстрее справимся.
Мать правда была красавицей, а Холли – гадким утенком. По-детски круглые щеки, густой румянец – стоило Холли разволноваться. К тому же она не была худышкой, никогда, а мать мечтала, что дочь была ее копией. Та же с возрастом все больше становилась похожей на отца... Но нет, все равно Холли не может сказать, будто ей не досталось материнской любви. Разве что она всегда чувствовала, что немного разочаровывает свою великолепную мать – чуть-чуть. А потом Марка - уже не чуть-чуть.
Ну и понятно – тут она уже о Джерри думает. Тот, вроде бы, разочарованным не выглядит, но, может, это только пока?
И что нужно сделать, чтобы нет? У Марка был длинный список, но Холли сомневается, что хоть что-то из этого списка может быть реализовано в условиях Коламбии.
Джерри прислоняется бедром к столу, руки на груди складывает, смотрит на пол - бетонный пол, который перед уходом еще помыть хорошо бы, чтобы никаких крысы не завелись, или другая дрянь. Посмотришь - может, покажется, что он и не слушает, но он, конечно, слушает - и про отца слушал, и про мать.
И про то, что только такая любовь и есть настоящая - вот как между ребенком и родителем бывает.
Он и не думает спорить - ладно, все так. Все так, как она говорит - все остальное херня, совсем про другое, про то, когда охота в постель с кем-то прыгать, но рано или поздно из любой постели вылезти придется, и вся эта любовь закончится.
Вся, кроме вот такой - такой, про которую она говорит.
Такой, которая дергает его как больной зуб, заставляет думать о том, как бы выбраться из тюрьмы.
Джерри думал, что после слов Холли - после ее пересказа разговора с Эллен - это останется в прошлом. Не его ребенок - не его проблемы, так, вроде, говорят - и уж ему-то, не отличающемуся высокой моралью, чего стесняться. Первые дни он списывал все на привычку - привык думать о ребенке, все дела, ничего, отвыкнет, но проходили дни, недели, затем счет пошел на месяцы, а ничего не менялось, и сейчас Джерри вплотную сталкивается с этим самым.
С тем, что для него ничего не поменялось. Должно было - но нет.
- Нет, - качает он головой, силясь улыбнуться. - Не хочу про эту херню говорить. Вообще не хочу больше говорить, киска, наговорился. Без обид, Док, но ты и мертвого заебешь, когда доктора врубаешь, а я что-то сейчас не в том настроении, ага? Мне надо сперва самому про это как следует подумать, разложить все по полочкам прежде, чем с кем-то еще про это говорить. Ты мне нравишься, серьезно, но не лезь ко мне в голову, иначе мы не поладим. А я бы хотел. В смысле, поладить с тобой, а, Док? А ты?
Джерри не поклонник интриги - ему и детективы нравятся, где убийца известен с самого начала, а не те, где до последней страницы непонятно, кто и почему пристукнул убитого - так что он и тут хочет ясности.
Забирает у нее полотенце, кладет мокрой кучей на стол, трогает ее вспухшую щеку, поворачивая ее лицо к себе - ладно, ласки от него ей особо не перепало, он про это даже как-то не подумал, когда она его на себя потянула, но сейчас Джерри старается не быть грубым, осторожно проходится пальцами по щеке, собирая воду с полотенца.
- Ты тоже красотка, Док. Не видал твою мать, но ты - красотка, десять из десяти. Без краски, без всего, тебе это вообще не нужно. Будешь делать татуировку, помни про это. - Он гладит большим пальцем белый шрам на ее подбородке, под нижней губой - тонкий, не длиннее дюйма, но на своем месте. - Страшно было?
Ему - не было. Ему тогда вообще всю дорогу было никак, разве что в последний момент, когда тачка уже кувыркалась, пробив колеса на шипованной ленте, Джерри подумал, что нужно было оставить Дюмон в Дулуте, у пустого дома Эллен, не тащить с собой дальше, а теперь они оба сдохнут на этом шоссе.
Не сдохли - и до сих пор живы, когда куча народу получше - уж получше Джерри точно - перемерла, и если это что-то значит, если у бога есть на них какой-то план, то Джерри хотел бы знать план операции. Только не похоже, что кому-то есть дело до того, чего бы он хотел - разве что Дюмон, так что Джерри платит взаимностью.
Возможно, терапия и правда работает в обе стороны.
you play stupid games, you win stupid prizes
Самому как следует подумать – это Холли понимает, ей это даже нравится в Джерри, это упрямство и нежелание облегчать себе жизнь. Она и другое видела за свою практику – когда взрослые люди ждали, что вот она им сейчас выдаст рецепт счастья и решение всех проблем, и были очень разочарованы, узнав, что им самим нужно над своими проблемами работать. Так что да, ей нравится в Джерри это желание самому разобраться и самому вывезти. Ей не так уж мало в нем нравится, на самом деле, стоило дать себе труд приглядеться, а не дергаться каждый раз, как он рядом оказывается. И вот то, что он говорит ей – то, что она ему нравится, то, что он хочет с ней поладить... Ну, это то, чего она хотела, правда? Только не думала, что ее это так сильно обрадует. Как будто у них и правда свидание, и вот, первое признание, что ли. Первый шаг.
- И я, - кивает серьезно. – Хотела бы. Ты мне тоже нравишься. И я не хочу лезть тебе в голову. Ну если такое случиться, ты знаешь что делать, да?
Она улыбается, чуть прижимается щекой к его пальцам.
- Можешь меня отвлечь от этого. Сам знаешь как. У тебя получится.
Она действительно не хочет больше лезть к нему в голову. Там хватает работы для специалиста и покруче Холлидей Дюмон, она это знает, но больше не хочет. Не хочет видеть в Джерри пациента, в другом качестве он ей нравится куда больше. Да и чем она ему сейчас поможет? Посоветует заняться дыхательной гимнастикой, чтобы снизить уровень агрессии? Смешно. Сейчас этот уровень агрессии в себе поднимать нужно всеми способами – ей бы точно не помешало. Кто злее, тот и прав, кто сильнее, тот и прав, и разве она не за этим к нему прибежала, сама прижалась, сама предложила? За этим. За защитой. Затем, чтобы он, большой и злой, не дал другим большим и злым до нее добраться. То, что ей понравилось, то, что ей и сейчас нравится – это, можно сказать, повезло.
А ей нравится. То, как он ее по щеке гладит. Она даже зажмуривается от удовольствия. Секс про другое, а это – ну, это ласка, самая настоящая, по которой она так соскучилась, что внутри сейчас что-то переворачивается.
С закрытыми глазами прикосновения остро ощущаются. Холли не выдерживает, губы облизывает, так ей жарко становится, когда Джерри ее шрам трогает. И от того, что говорит.
Красотка... Ну, Джерри так это говорит, что Холли верит, что вот для него она красотка.
- Страшно, - признается она, глаза открывает.
Ну а к чему ей лгать? Джерри тогда рядом был, все видел, и то, как ее от страха крутило тоже видел, хотя, конечно она пыталась быть спокойной, пыталась ничем свой страх не показать. Но он много что про страх может рассказать, да? И про страх смерти тоже. Ну и к тому же Холли верит в честность. Особенно теперь, когда они вроде бы пытаются во что-то большее, чем просто совместные дежурства и карточные игры.
- И тогда... и вообще. Никогда так страшно не было.
И тогда – и потом. Да ладно, Джерри видел, как она дергается, стоит ему ближе подойти. Только Холли думала, ему это нравится. Нравится, чтобы она боялась. Ну, вроде такого развлечения – с развлечениями тут негусто, а это еще не самое жестокое.
- Сейчас – нет. Сейчас не страшно.
Ну ладно, не то чтобы совсем все прошло без следа с помощью чудодейственной секс-терапии, все равно где-то внутри Холли и сейчас напряжена, и сейчас ждет, что может Джерри скажет что-то, или схватит грубо, как тогда, в коридоре. Но это поправимо, на самом деле. Вопрос времени и доверия.
С доверием, конечно, все сложно – но вот сейчас она думает что да, да. Получится. И у нее, и у него, потому что доверие – как терапия – тоже в обе стороны работает.
Ему было любопытно, как она отреагирует - зажмется или нет, отвернется, отодвигаясь, или перетерпит его вот такое пустячное прикосновение, которое и не про секс, насчет которого, как Джерри понимает, они договорились, и не про необходимость, но тут сюрприз: она ничего такого не делает и не сказать, что прямо терпит.
Вообще, больше похоже, что ей нравится - она и к ладони его щекой прижимается, и глаза прикрывает, вот-вот замурлыкает, так Джерри кажется.
Даже губы облизывает - и у него, вот уж точно сюрприз, возникает тянущее какое-то желание ее поцеловать.
Не к месту и вообще не про то - эту стадию они перемахнули и Джерри не вот идиот, и уже начинает понимать, что она такого в нем нашла и почему решила дать на том столе, но ему все равно нравится это. Нравится, что Док его совсем-то за психа или ублюдка не держит.
И пугать ее ему больше не хочется - во-первых, Джерри убедился, что она всю его науку приняла к сведению и в самом деле понимает, за какой конец ножа хвататься и когда его в ход пустить, а во-вторых... Ну, Джерри так и думает: теперь это его проблемы, если к ней кто полезет.
Его - и того парня, который полезет.
У него в голове это так и работает - и он готов поспорить на что угодно, что в голове Дюмон тоже.
- Ну и славно, - говорит Джерри, когда она признается, что сейчас не страшно. - Ни разу не слыхал про бабу, которой было бы на кухне страшно - но у нас тут все вверх дном, да, Док? И ты все же не забывай, почему лучше ходить с оглядкой, киска. Не забывай - и держись ко мне поближе.
Ну вот и договорились, думает Джерри, убирая руку.
Она ему правда нравится - не потому что привлекательная женщина, не только поэтому, но и потому что... В общем, он не знает, как это описать, но, наверное, ему нравится, что она спокойная. Рассудительная. Головы не теряет, а еще больше ему нравится - и тут Джерри понимает, почему это так, даже тупица бы понял - что она не вот до внимания охочая. До мужского внимания.
Не в смысле, фригидная или вроде того - нет, отвечала ему вроде как с энтузиазмом, намокла, пусть и не сразу, от прикосновений не отшатывается, и хоть на этом скудные познания Джерри в женской сексуальности заканчиваются, он думает, что уж блядь от не-бляди как-нибудь отличит. В конце концов, на бляди он был почти десять лет женат - это кое-что да значит, так?
Тянет на диплом в блядоведении, не меньше.
Так вот Дюмон точно не из таких - и Джерри это, понятно, очень импонирует.
Он хлопает Дюмон по бедру - так, больше с лаской, чем нет, думает, надо бы заканчивать тут с кухней и идти, тюрьма уже спит, а утром вставать рано, но есть еще один момент, который ему бы проговорить. Прямо словами через рот - все, как Дюмон любит.
- Хотя бы первое время держись, понимаешь, Док? Пока до всех не дойдет, что мы поладили, - ну не объявление же им давать, а Джерри больших надежд на сообразительность обитателей Коламбии не возлагает. - Если мы в самом деле поладили, вот я про что. Потому что, Док, тут ведь как: если со мной - то больше ни с кем, ты знаешь? Я тебя сразу предупреждаю, что если мы поладим - то только так, так что ты подумай. Как следует подумай - и мы либо на тормозах это все спустим, либо нет. Я не давлю, но чтобы сюрпризов не было - ни у меня, ни у тебя. Договорились?
Отредактировано Jerry Keitel (2021-04-13 19:39:46)
you play stupid games, you win stupid prizes
Ну да, у них тут все вверх дном – Джерри прав, хотя она не про кухню говорила, и он понял, но да, все вверх дном. Это не они устроили, но, получается, им в этом жить. И лучше не тратить время на сопротивление очевидному, на попытки цепляться за свое прежнее представление о старом добром мире. Его больше нет, а она есть, и Джерри есть, и им есть что предложить друг другу, а отношения это всегда обмен. Собственно, у Холли заготовлены для себя оправдания, уже давно заготовлены, потому что о Джерри в этом качестве – в качестве своего мужчины – она думает не первую неделю, но в них нет необходимости. Совсем нет. Она не чувствует себя напуганной, униженной, несчастной. Она… ну, пожалуй, можно это так охарактеризовать – Холлидей удовлетворена результатами и считает начало удачным.
Джерри, похоже, того же мнения. Напоминает держаться поближе – а потом (и Холли слушает его очень внимательно), говорит об этом. О том, что если она с ним, то только с ним.
Привет, Карен.
Тут, конечно, и в голову к нему лезть не надо, чтобы понимать, откуда это и почему Джерри так важно это сказать и услышать ее ответ. Они оба не слишком умеют доверять, хотя, похоже, готовы попробовать друг с другом. Оба, похоже, любят правила.
Эти правила Дюмон подходят, пусть даже для нее это само собой разумеется, если она с Джерри, то больше ни с кем. В общем-то, если бы не с ним, то все равно бы ни с кем, потому что, как бы у них все плохо не началось, в том медцентре, как бы он ее ни пугал, а с тех пор, как она застряла в Коламбии, он за ней присматривает. И если бы не это, не его присмотр, заметный не только ей, но и окружающим, сегодняшняя ситуация, Дюмон уверена, случилась бы раньше.
- Я с тобой и больше ни с кем, - кивает она.
Лицо у Джерри по-прежнему непроницаемое, каменное такое лицо, но в глазах, как Холли кажется, что-то все же меняется. Совсем чуть-чуть, едва заметно. И по бедру он ее треплет уже ласковее. Ну, значит точно поладили.
- Давай закончим с уборкой? Спать всего ничего осталось.
Они заканчивают с уборкой, Джерри провожает ее до ее камеры, которую Дюмон с Нанни делит – все спокойно так, буднично. Но Холли это как раз нравится. У нее внутри как будто какая-то точка спокойствия появилась, совсем крохотная, но Холлидей знает, что она может за нее держаться – за Джерри держаться. Об этом и думает, пока засыпает.
Утром им не до разговоров – ну Холли и не ждет разговоров, не ждет от Джерри признаний, что он всю ночь не спал, думал о ней. Они готовят завтрак, сами садятся есть уже последними. Холли, по привычке, идет за стол к Нанни, которая очень красноречиво смотрит на ее синяк.
- Бурная ночь, девочка?
Холли подбирает слова, но тут появляется Джерри – с двумя чашками кофе. Дюмон двигается по скамейке, он садится рядом.
- Привет, милый, - говорит Холли. – Спасибо, умираю, хочу кофе.
И целует Джерри в губы.
За соседним столом кто-то негромко свистит – то ли удивленно, то ли одобрительно. Холли, вернувшись к кофе, успевает заметить взгляд Боба, проходящего мимо. Очень напряженный взгляд. Но, как считает Холли, теперь до всех дошло. До всех, кто видел, а кто не видел, тому расскажут.
- Хороший выбор, - кивает Нанни, когда Холли забирает у нее поднос. – Молодец, пирожочек.
Хороший выбор. Ну, да. Холли тоже в этом уверена. Хороший выбор.
Вы здесь » NoDeath: 2024 » 18 Miles Out » 18 Miles Out - NoDeath » bad things
