Рыжая как сквозь землю провалилась: вчера до сумерек искали ее по окрестностям, только что сугробы не раскапывали, и только когда в лесу начали друг друга за дохлых тварей принимать из-за темноты и усталости, Раст велел возвращаться.
А ночью началась метель. Джерри проснулся от завываний ветра за стенами общежития, дотащился до окна, стараясь Дока не разбудить, и тогда его и накрыло: стоял как дебил перед окном, пока ноги от холода чувствовать не перестал, таращился в беснующуюся за стеклопакетом вьюгу и думал, что своими руками, считай, детку убил. Детку, ну и мать ее.

Так что он не в настроении - он, Клэнси, да много кто, если посмотреть. У них и так тут только что не военная тревога из-за чужаков вокруг завода, а теперь еще этот побег: Клэнси об этом сильно не заикался, но у Джерри и без того все его слова из головы не идут - вот если рыжая набрела на кого-то, то сколько у них тут времени, чтобы оборону организовать?
Никак не сказать, что сильно много, ну и с утра Джерри еще по этому поводу активность разводит - бегает взад-вперед между вышками, насчет дежурств с Растом перетирает, а все лишь бы с Томом лишний раз не пересекаться. Ну и с Холли - ему все кажется, что она подозревает что-то.
Не то что она прямо на него давит или вроде того, но они три года вместе, а по нынешним временам три года все равно что целая жизнь, да с учетом того, что они вынужденно, считай, всей общиной друг у друга на виду, ему кажется, что Холли чувствует, когда он от нее что-то скрыть пытается. Ну вроде как сразу угадывает - может, он и сам прокалывается, со стороны такие вещи всегда виднее.
Так что он старается подальше от нее держаться - весь в делах, вроде того.

За завтраком они с Клэнси тупо и зло срутся из-за какой-то ерунды - точнее, понятно, из-за чего, но предлог и правда пустяковый, спустя час Джерри уже и вспомнить не может, о чем речь, но срутся так, что всю столовую на уши поднимают: орут друг на друга под удивленными взглядами Джейн, Дока, Лены Мэй и Рохо, вот-вот набросятся, и Дебре, сухо и надсадно кашляющей, приходится наорать на них обоих и пригрозить за Растом метнуться, если они сейчас же не прекратят. Ей, понятно, тоже прилетает, мол, давно она воспиталкой заделалась и нечего указывать, но Дебру такой хуйней не проймешь: продолжая кашлять, она практически требует, чтобы Том поглядел, что там опять со свиньей этой, недавно опоросившейся, а у Джерри интересуется, кто на северной вышке в дозоре и какого хрена Бойд вторую смену без отдыха.
Ну, словом, Джерри и рад из столовки убраться: наскоро мажет Холли губами по щеке да сваливает.
Пока то, пока се - метель не унимается, даже днем впереди себя едва на два шага видно, чтобы пройти по территории завода, которую он как свои пять пальцев знает, и то приходится на чутье, а не на зрение полагаться, а каково рыжей, думает Джерри.
Если они еще живы - вот о чем он на самом деле думает.

Ну, где ее комната, он помнит, сворачивает вокруг озера по деревянному, сейчас обледеневшему настилу, продирается сквозь снег в лицо, вваливается в то общежитие, где бывшие хозяева завода живут.
Днем тут пусто: метель не метель, а жратва сама себя не приготовит, животные сами себе корма не зададут.
Джерри, не отряхивая снега, поднимается на второй этаж, толкается в нужную дверь - разноцветные звери со стен смотрят на него, как ему кажется, с осуждением.
Матрас у стены прикрыт тонким одеялом, рядом кроватка, чуть перекошенная, пустая, само собой. Джерри осматривает комнату, не зная даже, с чего начать, потом проходит к небольшому комоду, в котором она револьвер прятала, бестолково как-то открывает верхний ящик.

Он весь полон детскими вещичками, аккуратно, одна к одной, сложенными, и Джерри обеими руками хватает чертов ящик, дергает на себя, не обращая внимания на скрежет алюминиевых полозьев в боковых направляющих, швыряет его об стену - все шмотье из него вылетает роем вспугнутых птиц, разлетается по всей комнате, синее, розовое, желтое. Пижамки, штанишки, комбинезончики и курточки, какие-то майки, шапочки размером с кулак Джерри, все это, то, что, должно быть, рыжая и ее мужик собирали, с любовью, блядь, с надеждой.
Уж точно не для того, чтобы их ребенок замерз в лесу, как животное, и мысль эта - она у Джерри прямо в горле встает битым стеклом, ни проглотить, ни выплюнуть.
А когда он поворачивается, хватаясь за второй ящик, то краем глаза замечает открывающуюся дверь. Это Док - вот и не верь, что бабам сердце что-то там подсказывает.
Джерри тут же отпускает хлипкую фанеру, только что не отшатывается от комода, натыкается взглядом на обломки первого ящика, которому меньше повезло. Ну, думает, давай, сержант, придумай этому объяснение, да такое, чтобы Док не решила, что у тебя крыша поехала.
- Я, - говорит, - просто хотел поглядеть, что она с собой взяла... В смысле, взяла ли вообще с собой что.
У нее, вроде, с собой сумка была - но Холли-то не знает, что Джерри стоял от рыжей на расстоянии вытянутой руки и только то и сделал, что держал Клэнси на прицеле.
Никто не знает, кроме рыжей и Клэнси - ну, первая, наверное, уже мертва, сам себя растравляет Джерри, а второму лучше молчать.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Док отвечать не торопится, под его взглядом поднимает с пола какую-то детскую одежку, Джерри и не приглядывался еще.
Поднимает, встряхивает - что-то там не так с одежкой. С кофточкой не так, и с комбинезоном, и с платьем.
Это не я, хочет сказать Джерри в самый первый момент, когда замечает разрезы. Пока вещи были сложены в ящике, аккуратно. одна к другой, это и незаметно было, а вот сейчас, когда тряпки валяются между лужами растаявшего снега с его ботинок, когда Док встряхивает поднятое, внимательно разглядывая, уже видно, что не так.
А потом он даже рад, что не сказал этого - не выдал, что подумал, будто она его обвинит.
Потому что она не об этом.
Ну и да - Джерри сложно себе представить, чтобы он вооружился ножницами и занялся вот такой художественной аппликацией. Разнести к херам комод, облить тут все бензином и поджечь, просто из окошка пошвырять - ну да, наверное, исходи идея послания из его головы, реализация была бы такой, а здесь другое.
И кроме того, кроме вот этого "идите нахер", Джерри думает еще кое о чем. О том, о чем его в том лесу осенило, то, из-за чего он вот так и поступил, как поступил: она скорее умереть была готова, чем вернуться.

- Она почти ничего не брала, - говорит он, переступает с ноги на ногу, убирая подошву с какой-то детской вещички, поднимая ее, мокрую - штанишки, тонкие желтые штанишки, сейчас грязные, понятно, но еще и порезанные. Так, что это уже и не одежда - разве что штопать и штопать, что одни швы останутся.
- У меня. У меня почти ничего не брала. Отказывалась. Только вот теплый комбинезон, детка из своего старого выросла, и кроватку вот. Тут половина и ненадеванная - это я принес.
Ненадеванное, но тщательно изрезанное.
Как он гордился этой гребаной кроваткой - Джерри сейчас и подумать смешно. И Доку, наверное, смешно это все - и он ей чертовски за это благодарен, что она не говорит, мол, глупая это была идея и все такое.
Не глупая же - он же от души это все, не ради того, о чем Док сперва подумала.

Вот это - то, что Док его, оказывается, ревновать может - стало для Джерри в свое время сюрпризом, но сейчас Джерри мало об этом думает.
- И теплые вещи тоже, - продолжает он, оглядываясь, кладет штанишки на комод с такой аккуратностью, как будто эта вещь, грязная, мокрая, резаная - еще может кому-то пригодиться.
В голове так и стучит: хотела, чтобы он увидел.
Так Док сказала, а уж в чем, а в человеческом поведении Док вроде как должна разбираться - может, не всегда и с ним она прокололась по первости, но, вроде, это как раз по ней, так?
Джерри и в расстегнутой куртке жарко, но он все равно не уходит - ему просто нужно понять.
Нужно понять, а то он, наверное, совсем отъедет.
- Зачем? - спрашивает он так, как будто Док обязана понять, про что он, как будто у них тут разговор, который они ненадолго прерывали, а теперь вот продолжить решили. - Зачем вещи-то портить. Зачем сбегать. У нее тут нормально было, Пабло я от нее отвадил, другие не лезли... Я не понимаю, малыш, а ты? Ты понимаешь? Она же не знает, что это за люди вокруг шастают, понятия не имеет, что ее там ждет - мертвецы или что похуже, и она же не одна, она с ребенком. Приставила ей пушку к головенке и сказала, что не вернется...
Блядь, думает Джерри тут же, осекаясь - да что такое, какого черта его несет-то, стоит Холли на него вот так посмотреть. Какого черта он язык за зубами не держит, все ей выложить собирается - вот вообще все, даже то, что ей бы и не нужно знать.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Док, конечно, сразу просекает, что история сложнее, чем та версия, что они с Клэнси склепали, пока торчали на той тропе, наверняка оба гадая, как поступит второй, и следя за пушками.
Она умная, его Холли, поумнее, чем он, поумнее, чем почти все, кого Джерри знал, - но не кичится этим, ее иной раз и не видно, и не слышно, и Джерри знает, почему: ей тяжело. Потому что она умная, потому что она нежная - потому что она такая, какая она есть, но он на нее на такую и запал, такую и любит так, что, наверное, умер бы за нее, не задумавшись.
А умрет, наверное, из-за того, что отпустил рыжую дуру.

Не то чтоб Джерри об этом не думал: о том, что Раст узнает. И не то чтоб не думал, что тогда будет - да он бы первым голосовал за смерть, потому что, как ни крути, это ставит под угрозу безопасность завода, всех, кто здесь живет, и Холли тоже, и эта мысль, она его со вчера не отпускает, потому что чертов Клэнси ее на разные лады столько раз повторил, что Джерри теперь из головы это никак не выкинуть.
И на самом деле, он хочет рассказать все Доку - знает, что не должен, знает, что не нужно, но хочет, очень хочет, чтобы она знала. Все чтобы про него знала, и плохое, и хорошее - чтобы он вот в таком смысле тоже весь ее был.
Она его этому научила, и Джерри сейчас понять не может, как столько лет мог свой брак с Карен считать нормальным. Думать, что это нормально - их ссоры, тотальное какое-то непонимание, злость друг на друга постоянная. Думать, что так у всех - вот так друг друга раздражать, до ненависти, до криков, до переломов.
Рядом с Доком такое и представить сложно, у него как будто глаза открылись, и Джерри хочет это сохранить, не растерять - а значит, ему придется ей рассказать о том, как он облажался.

Но с чего начать он не знает, смотрит в окно, когда Холли перестает играть в горничную и подходит ближе. За окном метель будто белая простыня, залепила стеклопакет, как будто они в стеклянном шаре, который кто-то потряс - только вот вой ветра напоминает, что это не памятная игрушка, а зима в Миннесоте, и всех, кому негде укрыться, ждет смерть.
А Док будто мысли его читает, как будто вот так, прижавшись к нему, сразу узнает то, о чем он ей не рассказал.
Джерри обнимает ее, сцепляет за ее спиной руки, смотрит сверху вниз на ее поднятое лицо - она его, наверное, обругает, может, накричит, когда он ей расскажет,но пусть, Джерри не этого боится. Лишь бы не ушла, не возненавидела, как Клэнси - но рассказать все равно придется.
- Мы ее догнали. Быстро, очень. В лесу, она по тропе шла, да и ушла не так уж далеко - и мы ее догнали. Она бросилась бежать, Том за ней, а я наперерез, и мы ее догнали. Том...

С этой частью полный порядок, тут Джерри не тормозит, это легко дается - а вот когда нужно переходить к тому, что случилось дальше, ему становится сложнее.
- Она была вооружена, - отрывисто продолжает он, пытаясь за короткими предложениями спрятать собственную растерянность, вину, злость - на себя, на рыжую. - Мы все были. Том взял ее на мушку. Потребовал, чтобы она бросила пушку. Она... Она приставила пушку к голове девочки. Держала ее на руках, та слишком маленькая, чтобы бежать самой по снегу...
Джерри касается пальцами волос Холли чуть выше уха, гладит светлую прядь, слегка надавливает указательным пальцем.
- Направила ствол вот сюда. Сказала, что не вернется. Что они ни за что не вернутся. А потом... Я велел Тому бросить ружье. Наставил на него пушку и пообещал, что вышибу ему мозги, если он выстрелит.
Джерри ухмыляется на этих словах - даже сам об этом не знает, но ухмыляется, потому что это тоже он. Тот, кто наставил беретту на человека, которого мог бы назвать другом - тоже он. И выстрелил бы, если бы Клэнси попытался выстрелить в Ньютон.
- И она сбежала, - договаривает Джерри и сам удивляется: для него это целая вечность, даже когда он просто вспоминает, как и что было, а рассказ, наверное, и пяти минут не занял, и то потому что он тормозил и прерывался. - Она ушла и я не дал Клэнси ее остановить. Она бы выстрелила, Док, я знаю. Я видел это, Док, я разбираюсь в этом дерьме, она бы выстрелила, ты мне веришь? Убила бы свою девочку, и себя, наверное, если бы успела. Убила бы, лишь бы не возвращаться, и я не понимаю, почему. Ей же некуда идти, иначе она давно бы сбежала. Некуда идти, Док. Но она все равно ушла.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Вообще-то, Джерри ждет, что Док взбесится. Он бы взбесился, это точно - ну хорошо, может, не взбесится, она не очень-то это умеет, но разозлится. Отчитает его, скажет, что он просто кусок идиота, раз дал Эдди Ньютон сбежать, и он к этому готов, чего уж там. Он это заслужил, потому что то, что заставило его это сделать... Он не знает, как это кому-то объяснить, и про то, что рыжая ни в чем не виновата, чтобы держать ее в клетке, и про то, что у нее выбор должен быть. Возможность сказать "нет", вроде того, и уйти - пусть даже в лес и в метель.
Да, это звучит глупо, просто невероятно глупо, если начинать это в самом деле словами выражать - как-то у Джерри в голове это понятнее да складнее, так что он и в самом деле ждет, что вот сейчас до Дока дойдет, вот сейчас она разозлится.
Но ничего такого не происходит.
Она смотрит ему в лицо, прижимается крепче, и щекой к его руке прижимается, и говорит, что она им гордится.
Что он ее герой. Что он правильно все сделал - в ее этом странном представлении о мире, в котором и черт ногу сломит, он, Джерри, все сделал правильно, поставив выживание группы на карту.
Может, думает Джерри дальше, она не поняла?
Она не дура, ничего такого, но некоторые вещи - она и правда как будто не понимает, как не поняла тогда, осенью, насчет Мартин.

А может, понимает все даже слишком хорошо - и Джерри даже глаза прикрывает от облегчения, когда слышит это: ты дал им шанс.
И то, что ей не одежка детская была нужна - а, может, врач, терапия эта гребаная, таблетки вроде тех, на которых Джерри сидел в центре.
Он снова чуть не ухмыляется, но прикусывает щеку изнутри - это правда, у Ньютон были серьезные проблемы. У них тут у всех серьезные проблемы, серьезнее некуда, и не в последнюю очередь из-за того, что плотоядные твари прямо за воротами только и ждут, чтобы сожрать тебя.
Такие проблемы, по сравнению с которыми, казалось бы, все остальное меркнет - так должно быть, только вот Джерри побольше других, может, знает, что это не так. Не так работает - и проблем меньше не становится, разве что тебе очень-очень везет.
Рыжей вряд ли везет - заводу не повезло, повезло как раз группе Раста, но Джерри не собирается виниться в этом, даже когда Док его, как ему кажется, к этому мягко и подводит.

- Да, - не слишком охотно подтверждает он - зачем она расспрашивает его об этом. - Она одна из них.
Из них - выживших после захвата завода, и не секрет, какой ценой.
Джерри и сейчас кажется, что это нормально, что вопрос простой: хочешь ты жить или нет.
Только вот, кажется, не такой уж простой для рыжей, и вчера она решила поменять свой ответ.
Так он это видит, помня ее слова - они ни за что не вернутся.
И теперь в словах Холли ему слышится упрек - ну да, да. У рыжей все это было - семья, дом, что там еще. Друзья, да? Наверняка у нее были друзья - не те, с кем она делила дежурства на кухне последний год, а другие, настоящие, сейчас мертвые.
Мы разрушили ее жизнь, говорит Холли - и на это Джерри дергается, не может сдержаться.
- У нас не было другого выхода, - возражает он - они, кажется, впервые говорят об этом, нет, в самом деле, впервые больше чем за два года, а, судя по тому, как Док вписывается за рыжую, она давным-давно все обдумала. - Что мы должны были, вежливо постучать им в ворота и ждать, пока они примут решение, может, даже проголосуют прежде, чем послать нас нахер? Ждать, доедая последнее в кольце тварей, чтобы в конечном итоге получить отказ?
Для Джерри все предельно ясно и он хорошо помнит тот марш из Висконсина в Миннесоту - впроголодь, через мертвые штаты, через гниющую плоть, стремящуюся тебя сожрать.
Хорошо помнит те две общины на пути - недружественные, выражаясь языком Дока, этим ненастоящим, красивеньким языком для книжек и медицинских отчетов. Недружественные и явно надеющиеся поживиться добром Пирсона - только не выгорело, вот только их базы и рядом не стояли с заводом, чтобы там остаться, и точно не после захвата.
Раст не мог пройти мимо завода, не мог рисковать отказом: близилась зима, мертвяков здесь тоже хватало, оружия было много, чего не скажешь о съестных припасах, так что да, у них не было другого выхода, и даже Док должна это понимать.
И если это разрушило жизнь Ньютон - ну что же, дерьмо случается.
- Ты же помнишь? Помнишь, Док? Вопрос стоял "или-или", вариантов не было, - повторяет Джерри - как будто себя убеждает.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она не спорит с ним - а Джерри боялся, что они снова вернутся к тому осеннему разговору, когда она смотрела на него как на незнакомца, опасного, неприятного незнакомца, когда отступала, лишь бы не стоять слишком близко, когда спрашивала, бил ли он ту бабу из Сент-Луиса, капрала Мартин, черта с два Джерри забудет ее имя, интересно, что с ней стало?
Док не спорит, а он ждал, весь подобрался, готов к этому - и расслабляется, когда она не спорит, говорит, что все понимает, что он прав. Ему не это признание нужно - он и так знает, что прав, по крайней мере, хочет так думать, но ее согласие. То, как она к нему прижимается.
Это между ними не встанет, не сегодня, и Джерри за одно это готов любых богов благодарить, какие только были придуманы, даже удивительно, как это для него важно, как он этого хочет, ну вот чтобы его Док от него не отворачивалась.
Лучший человек в мире, подкидывает память - ну да, конечно, слова Ньютон, и что же, неужели в этом все дело?
Видимо, да: Джерри в рефлексии не силен, подозревает, интуитивно угадывает, что ему не слишком-то понравится то, что он там себе нарефлексирует, но вот тут все четко - ему нужна Холли, и не меньше, чтобы он был нужен ей.

Должно быть, она тоже чувствует, как он расслабился - чувствует, что они пока не ссорятся, потому что продолжает, не замолкает, не отступает, наоборот, они так и стоят в этой чужой комнате, будто пропитанной несчастьем, стоят обнявшись, как дети в темноте, и Джерри опускает голову, прямо носом ей в макушку, чуть влажную из-за снега на шапке, дышит ее запахом, запахом ее волос, ее собственным, и вот сейчас готов на все согласиться, что она скажет, лишь бы она так и стояла, обхватив его за пояс.
Это так, они не попробовали - Джерри бы посмеялся в другое время на это предположение, да Док и сама говорит, что вряд ли бы все иначе закончилось, но, наверное, сейчас было бы легче, если бы они знали, что они пробовали. Пробовали договориться миром, все дела, вошли бы на завод не как захватчики, а как друзья.
Это для Джерри в новинку - его профессия предполагала другое, и Раст его ценит за другое, да и едва ли это получилось бы, Джерри вспоминает, как оно все было два года назад: они не знали про этих психов, прикидывающихся мертвяками, не знали, что завод этот тоже военные держат, а эта мысль Джерри до сих пор способна настроение испортить, это знание, что он стрелял по своим. Вот он об этом и старался не думать, вот и таскался за Ньютон - как будто искупить свою вину хотел, и вот к чему это привело.
Сделал ее жизнь невыносимой - и так, и иначе, даже когда хотел как лучше.

Джерри частенько об этом думает -  о тех, кому крепко жизнь засрал. О Карен, о Саре, теперь вот к этому списку Ньюон прибавилась, и что скрывать, иногда он думает, что и Доку с ним не сказать, что повезло.
Она как будто догадывается - и про другое начинает, насчет того, что с ней без него было бы.
Может, все тоже самое - только с другим парнем, а может и нет: в тюрьме на нее Боб и его приятели глаз положили, вряд ли бы Доку зашли их планы. Удивительно другое - что он ей зашел, но теперь-то Джерри старается прямо по струнке ходить.
- Да, да, - нетерпеливо соглашается он - ясное дело, не заменил бы детке отца, уж точно не в глазах рыжей, она ему это как только не дала понять, даже до Джерри дошло, - да я и не об этом, малыш... Мне жаль, я вот о чем. Жаль, что так с ней вышло, и с ней, и с ее мужиком, понимаешь? Знаю, что не должно быть, знаю, что дерьмо со всеми случается и это ее черед подошел, знаю, что коли иначе бы вышло, мы бы, скорее всего, мертвы уже давно были, но я все равно не такого хотел, и дальше не хочу, не хочу, чтоб так было. Дети и сейчас рождаются, трахаться-то никто не перестал, и я не могу об этом не думать, Док. О том, как сделать так, чтобы такого больше не было.
Джерри договаривает - и самому смешно становится, по злому так смешно: эк куда его занесло, в какие дебри.
Он фыркает, мотает головой, цепляя волосы Холли щетиной, опять фыркает куда-то ей над ухом.
- Не слушай меня, Док, несу какую-то херню, ты поди, вот-вот решишь, что у меня крыша поехала, и мы опять к началу вернемся.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Ну конечно, хмыкает про себя Джерри, поступит он иначе.
Но все же слова Холли оседают где-то глубоко, про то, что у него выбор есть. Что у каждого, вроде того, выбор есть - и у рыжей тоже, и разве не из-за этого там, в лесу, Джерри пригрозил Клэнси пушкой?
У всех должен быть выбор - тезис, конечно, неплох, но это больше игрушки для Дока: Джерри-то в курсе, что это просто слова. Что иногда - чаще, чем иногда - никакого выбора нет, он это понимает, и Док тоже, к счастью.
Ну, хотя бы крыша у него не поехала - профессиональный вердикт, уж Док-то должна в этом разбираться. Не то что Джерри сомневается, он и четыре года назад себя психом не чувствовал, а сейчас и подавно, забыл, когда в последний раз видел во сне мертвую жену или своих товарищей из сгоревшего хамви. Сейчас вся его жизнь здесь - на заводе, с этими людьми, рядом с Холли. Он тут нужен - и знает это, тут его место, а Джерри этого и не хватало тот бесконечный год после увольнения.

И самое главное, Холли нужен - Джерри смотрит на ее улыбку, такую широченную, дурашливую улыбку, еще не понимая, в чем дело, но, наверное, уже догадываясь, еще до ее объяснения, до ее рассказа.
Догадывается, потому что хочет этого - ждет с самого ноября, вот как они обо всем поговорили. Знает, что ничего так быстро не бывает, знает, что чем сильнее этого хочешь, тем дольше придется ждать, но сейчас он практически уверен: она ему хочет сказать то самое.
- Да ладно, Док? - переспрашивает Джерри как тупица, отодвигается от нее, удерживая за плечи, глядя ей в лицо.
Она беременна - на втором или на третьем месяце, уже в этом году она родит ему ребенка, уже в этом году, и стоит только подумать об этом, как Джерри больше ни о чем другом думать не может.

Он подхватывает ее, отрывая от пола, кружит, круша ботинками обломки первого ящика, звери со стен, все эти разноцветные жирафы и коровы, таращатся на них, а Джерри в полном восторге.
- Я очень рад, очень, до смерти рад, Док!
Как он может быть не рад - тут, понятно, то одно, то другое, он как-то и позабыл, что у них с Холли свои планы, ну и вот, стоило позабыть, как эти самые планы тут как тут.
Он кружит ее и кружит - не может отпустить, вообще бы не отпускал, но мысль о том, что она беременна, все же заставляет Джерри унять этот деятельный восторг.
Джерри ставит ее снова на ноги с предельной осторожностью, как будто Док стеклянная, оглядывает ее внимательнее, как будто на ней должна надпись проступить или вроде того, расстегивает на ней куртку:
- Давай, малыш, покажи. Покажи. Я хочу посмотреть, киска. Ну покажи.
Судя по всему, срок небольшой - по крайней мере, ничего еще в глаза не бросается, Док всегда была девчонкой на его вкус, фигуристой, округлой где надо, ну и они сейчас не голодают, чтобы Джерри раньше понял, но зато сейчас ему и правда интересно.
- Хочу поглядеть на нашего ребенка, Док. Покажешь?
Понятно, что проблем будет море - они достаточно об этом поговорили, но Джерри не хочет прямо сейчас об этом думать. С этим еще успеется, обдумать все как следует и подготовиться, ей рожать не прямо завтра, а вот сейчас он хочет просто порадоваться, как обрадовался бы четыре года назад, когда вокруг не слонялись дохлые твари, а больницы работали.
- Итак, киска, какой подарок ты хочешь? Новую пушку? Хочешь, подберем тебе хороший нож взамен старого? Только скажи, Док.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Это она может кому другому рассказывать, насчет того, что ничего там нет - да Джерри еще утром думал, что ничего там нет, и так, глядя на ее белый живот, беззащитный под задранным свитером и майкой, любой бы так и думал, но есть разница: сейчас Джерри знает, что она беременна.
Ждет его - их - ребенка, которого хотела ему родить, которого ему обещала.
Он осторожно касается пальцами ее живота, гладит вокруг пупка, над резинкой трусов в расстегнутых штанах - кожа у нее теплая, нежная, гладкая, Джерри даже сравнения не может подобрать, знает только, как она ему нравится, вся, наощупь, от пальцев на ногах до кончика носа.
И нравится, как она ему доверяет - как будто этот ребенок становится, еще станет, но все равно уже стал как будто тем признанием, которого Джерри так нужно: что она его.
Верит ему, хочет его - разве иначе она захотела бы этого ребенка? Пошла бы иначе на такой шаг?

К его восторгу примешивается немалая доля благодарности - Джерри, может, не сумел бы объяснить толком, за что, но, наверное, вот за это: за то, что она с ним. Слушает его, ложится под него, держит за руку - не случайная подружка, а жена. Какая разница, что у них не было церемонии и всего остального, что требуется, какая разница, что сейчас они тем более не смогут прокатиться до Вегаса, чтобы двойник Элвиса в ошейнике священника подписал им брачное свидетельство. Для Джерри все и так ясно, а теперь их не двое - трое будет, а то и больше, если все хорошо пойдет.
И все это прямо тут, в ней - в ее животе, который Джерри так разглядывает, как будто ждет, что на ее коже и правда загорятся письмена.

Это твой папа, говорит Холли, обращаясь к своему животу - и Джерри опускается на корточки, гладит сосредоточенно ее ребра, подвздошье, прижимается щекой, как будто и правда рассчитывает услышать ответ, услышать, как их ребенок с ним поздоровается.
Против воли думает о рыжей - чего ей стоило решиться на побег, чего стоило решиться направить дуло глока на дочурку.
Смог бы он?
Ему даже подумать об этом сложно - даже мысль ужасает, и Джерри поспешно гонит ее от себя, прижимается щекой к животу, обхватывает ее за бедра, прижимая ближе к себе, качаясь вперед.
- Как скажешь, Док. Через годик, а может, через два, когда он чуть подрастет - или она.
Док гладит его по голове, Джерри чувствует ее пальцы в волосах, слегка отросших за зиму, трется щекой, всем лицом о ее живот, целует над лобком, сцепляя обе руки у нее на заднице.

Фыркает, сжимает пальцы, тянет с нее штаны, освобождая еще больше белой кожи, ведет головой вверх, зацепляя свитер и майку, до самого лифчика, натянутого на полной груди.
- Этот подарок, малыш, я готов тебе хоть каждый день дарить.
Этот - и любой другой, какой она только попросит, хоть Луну, хоть Солнце, и этого еще мало будет, учитывая, какой она ему подарок сделала. Что она для него сделала - вернула ему его самого, а потом вернула еще и это.
Смысл.
- Пока тебе не надоест, еще будешь просить, чтобы перестал, - он не так уж и шутит, но пока, за прошедшие три года, Док еще ни разу не показала, что ей его много, что он ей надоел или вроде того.
И ни разу не попросила.
- Ты такая молодец, малыш. Ты у меня такая молодец. Ты со всем справишься, да, Док? Пообещай мне, что справишься, прямо сейчас. Пообещай, что справишься, ведь мы отличная команда, - болтает Джерри ей в живот, пока она ежится не то от щекотки, не то от его дыхания. - А я обо всем остальном позабочусь, договорились?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она справится, Джерри верит. Она у него сильная. Так, может, и не скажешь - насчет нее, он и сам о ней по первости думал, что она слабая, но передумал, когда она к нему в тюрьму заявилась. Уже после Центра, после похищения и аварии - и держаться бы ей от него подальше, и он правда был удивлен, увидев ее в Коламбии, удивлен, потому что не предполагал, что у нее духу хватит.
Потом, конечно, он кое-что понял - она, может, нежная и все такое, но не обуза, ни разу Джерри так не подумал о ней.
И если она обещает, что будет сильной, то так и будет, потому что Док не из тех девчонок, которые слова на ветер бросают.
К тому же, этого ребенка они оба хотят - они об этом даже поговорили, так что тут Джерри не только на свои предположения опирается. Хотят и предприняли достаточно, чтобы этот ребенок у них получился, и вот он тут, у них, прямо под его пальцами, под его губами.
Новость о ребенке, конечно, Джерри приободрила - не то что он позабыл о рыжей, но, определенно, теперь способен думать не только о ее ребенке.
И даже не только о том ребенке, что у них с Доком будет, не тогда, когда она его руку ниже тянет, себе в трусы.

Вообще, ему это даже интересно было - ну вот что у них с сексом будет, когда она забеременеет, как и будет ли вообще, и пока не сказать, что Док собирается ноги сдвинуть до самого конца срока, по крайней мере, сейчас не морозится, не торопится штаны натянуть и застегнуть.
Вчера Джерри как-то не в том настрое был - а еще вымотался с этими поисками да гаданием, что со всем заводом будет из-за его приступа любви к ближнему, зато сейчас Док его хорошо переключила своей новостью, и тем, как его руку крепче прижимает.
Даже немного застает его этим врасплох - она не так чтобы часто инициативу проявляет, а Джерри не так чтобы хорошо флиртует, чтобы в полутонах разбираться, но, наверное, сейчас не так много вариантов.
Она хочет свой подарок - его, в смысле, хочет, и такое признание для Джерри много значит.
- Да, мэм, есть, мэм, - фыркает он ей в пупок, целует в разошедшейся молнии, чувствуя привкус синтетики.
Вроде как она намекает, чего хочет, так? Намекает, как именно хочет - а метель все равно не даст на поиски рыжей отправиться, в такую непогоду любая поисковая группа только сама заблудится, каких следопытов во главе не поставь, так что у Джерри время есть, и вряд ли на них кто-то здесь наткнется: общежитие пустует, рабочие на своих местах, готовка и все остальное из-за метели не отменяются.

Джерри косится на закрытую дверь - Док, поди, думала, что ему сейчас полноценный сеанс нужен, даже дверь прикрыла, все, как на сеансах в Центре - целует ее еще раз, вылизывая пупок, дальше просовывая руку ей в трусы, без дополнительных намеков.
Ну и судя по ее реакции, все он верно понимает - именно про этот подарок она и говорит, потому что ноги не сдвигает и выглядит довольной, прямо такой довольной, как будто он ей пообещал рассказать, что его в детстве пугало и над чем он в последний раз плакал.
Такой довольной, что Джерри даже смешно становится, когда он на нее снизу вверх смотрит, наглаживая ее между ног, по влажным горячим складкам.
Значит, свой подарок хочет - ну, тут как Джерри и сказал, хоть каждый день, пока ей не надоест.

Комната, конечно, убогая - да тут даже кровати нет, вообще ничего нет, да даже дивана нет, только матрас этот у холодной стены, так, чтобы и в комнате еще свободный пятачок оставался, и чтобы до кроватки дотянуться можно было, но Джерри еще не рехнулся, Дока на этот жалкий матрас укладывать, не после их семейного гнездышка.
Ну, дивана или кровати, может, и нет, зато комод довольно крепкий, и Джерри мыслит тактически: задача поставлена, приступить к выполнению.
Выпрямляется, снимает куртку, тянет Холли за собой к комоду, отпинывая с дороги обломки ящика и раскиданные вещи. В полуспущенных штанах ей не вот как удобно - и Джерри снова фыркает, бросает куртку на комод, поворачивается к Холли.
- Я, Док, такую штуку слышал - вроде как если залетишь, то секса больше хотеться начинает, а? Правда, нет?
Почти всю беременность Карен он пропустил, вернулся только под самые роды, когда ей не то что секса, а даже лишний раз вставать с кровати не хотелось - но Карен Джерри сейчас каким-то призраком кажется, как часть прошлой жизни, и не его вовсе жизни, и тут, с Доком и их ребенком, он хочет быть постоянно, каждый месяц.

Джерри ее поднимает, сажает на комод - тот ничего, выдерживает, крепкий, добротный. Тащит с нее еще ниже штаны, и так на бедра спущенные, второй рукой задирает ее свитер, целует над лифчиком, пока она устраивается поудобнее, гладит бедра - ну ладно, у него и правда пока в голове больно много всего лишнего, чтобы он в момент завелся, но уж чтобы приласкать Дока его должно хватить, тем более ей, беременной, Джерри вообще отказывать и в мыслях не держит.
Не после того, что она ему пообещала - не после того, что ему сказала.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Док задорно избавляется от ботинка, вытаскивается из одной штанины, демонстрируя белое колено, толкая Джерри, будто примагниченного, в грудь, но тут же притягивает его к себе снова, подставляет губы. На ней, конечно, дохрена всего надето, февраль даже по меркам северо-запада выдался холодным, а в этом общежитии и правда что-то с котлом, потому что в комнате далеко не тепло, и по бедрам Дока идет гусиная кожа. Джерри гладит ее, помогая привыкнуть к температуре, целует в ответ, пока она раздвигает ноги, устраиваясь поудобнее.
Это не их комната, но сейчас-то она пустая - в чем Джерри уверен, так в том, что рыжая внезапно не нарисуется на пороге, чтобы потребовать ответа за беспорядок. Ну, по крайней мере, даже Доку наплевать, что они устроились не у себя, - Джерри хочется пошутить, что она стала по-настоящему плохой девочкой, но пока он слишком занят, чтобы пускаться в светские разговорчики.
Зато Док всегда не прочь.
Джерри фыркает, отрывается от ее уха, которое старательно облизывал, отвлекая Дока от своих усилий по расстегиванию ее лифчика - чертова застежка никак не поддается, Джерри уже думает и вторую руку подключить - отодвигается, делая вид, что ему нужно ее как следует разглядеть, как будто он ее недостаточно разглядел за четыре года.

Картинка что надо - Док вообще что надо, а уж вот такой, растрепанной, разрумянившейся, широко и гостеприимно раздвинувшей ноги, со сбившимся лифчиком, и вовсе выглядит как с обложки.
Джерри пытается представить ее через полгода - с торчащим животом, опухшими лодыжками и без настроения - но не сказать, чтобы эта картина отбивала у него желание стащить с нее трусы.
- Ну не знаю, - тянет он, имитируя задумчивость - ну что за глупости она спрашивает, и кто ей мог такое наболтать? - Давай-ка поглядим на тебя как следует.
Без света в комнате не так уж и светло, несмотря на дневное время - метель и тряпка вместо шторы погружают комнату в молочно-серый полумрак, делающий нереальным все, кроме Холли.
Ее светлой гладкой кожи, проступающих в лифчике сосков, раздвинутых ног и обтянутого трусами лобка. Приоткрытых в улыбке губ - она хочет заняться  с ним сексом, а сначала хочет поболтать, у всех свои причуды.
Поболтать сначала, поболтать потом - Джерри не против, лишь бы не вместо.

- По шкале от нуля до десятки я бы дал тебе, - Джерри снова делает вид, что задумался, тянет руки к ее лифчику, больше не собираясь морочиться с застежкой, и попросту стягивает чашечки вниз, оставляя под грудью, приподнятой собранной тканью. Зрелище горячее, если не сказать больше - Джерри не то что поклонник фривольных картинок, но это же не вот незнакомая девчонка из журнала, это его девчонка, его Док, беременная его ребенком, и да, Джерри интересно, интересно на нее смотреть, каждый раз как впервые.
  - Все десять, малыш. И дам одиннадцать, если ты снимешь еще что-нибудь.
Беременная она или нет - а Джерри заходит, и он думает, что зайдет, даже когда эта беременность будет куда заметнее.
- Может, конечно, когда младенец начнет проявлять недовольство, мне придется держать себя в руках, ну так давай не будем терять времени, а, Док? Лучше скажи, как ты себя чувствуешь, как тебя трогать, как не трогать - честное слово, у меня не так чтобы большой опыт, в прошлый раз я торчал в пустыне почти до самого конца, - говорит Джерри, а сам от Дока рук оторвать не может - прихватывает, целует вокруг крупного темного соска, контрастирующего с белой кожей груди, гладит вокруг пупка, спускает руку ниже.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Некстати, а может, наоборот, кстати - но Джерри вспоминает, как она ему устроила то дефиле в бельишке в Портедже как будто сто лет назад. Не сто, конечно, каких-то два года прошло, а вот что странно: она ни разу не попросила привезти ей какой-нибудь кружевной ерунды, а ему самому ни разу это в голову не пришло.
И ведь не то что не было возможности - на рейдах им иной раз удавалось найти почти нетронутые магазины, в тех городах, из которых жители никуда не эвакуировались, предпочитая закрыться и самостоятельно пережидать эпидемию. Как правило, эти города становились настоящими братскими могилами - и их жители так и бродили, рыча и приволакивая ноги, в запертых тяжелой дорожной техникой районах, и если все случалось достаточно быстро, то тем, кому везло унести ноги, было просто не до витрин с полуголыми манекенами в кружеве и с надменными лицами. Наверняка хватало такого добра и в ящиках комодов брошенных домов - вряд ли при эвакуации, зная о строгой норме багажа, рачительная хозяйка хватала бы с собой что-то из последней коллекции Виктори'с сикрет вместо лишней пачки хлопьев, а если у кого-то и завалялись в дорожной сумке в багажнике брошенной тачки шелковые трусы, Джерри игнорировал подобные штуки, уверенный, что и Док не придет в восторг от белья, которое носила ныне мертвая женщина.
Так что возможность была - он просто ею не пользовался, и сейчас думает: может, зря?
Может, ей бы хотелось получить лифчик, из которого сиськи на тебя так и выпрыгивают с задорным "привет" - или трусы из пары ленточек. Она беременная - и попозже будет еще более беременная, может, ей нужна какая-то красивая штучка. Белье, или платье, или шелковый халатик как из порно-фильма - что-то такое, чтобы чувствовать себя красивой и сексапильной.
Не то что Джерри считает, что ей нужно что-то дополнительное - но Карен, помнится, изрядно по этому поводу загонялась. Док, конечно, не Карен, совсем нет - но кто знает, и Джерри держит в голове, что тоже только что не облизывает свою М-40, хотя, вот положа руку на сердце, снайперская винтовка в зомбиапокалипсисе не так чтобы очень полезная штука, если речь не идет о том, чтобы снять пару-тройку дохлых тварей без риска привлечь еще пару-тройку десятков.
Но он же таскает ее с собой в рейды - а все почему? Потому что ему так комфортнее, ну вот и Док, может, и правда чувствовала бы себя увереннее, имей возможность выбрать, что надеть, и не будучи ограниченной всеми этими удобными, будто для работы в саду или уборки, шмотками.

Но об этом прямо сейчас думать не с руки - Джерри ставит себе мысленную пометку, он потом насчет этого как следует помозгует, может, с Леной Мэй перетрет или с Деброй, их не смутить такой ерундой, а пока Док прижимается к его ладони, лезет холодными руками ему прямо под свитер и майку, гладит, где дотягивается, и Джерри от ее прикосновений, даже вот таких, еще невинных, почти плывет.
И от ее шепота.
Он фыркает: ну придумала же, это он-то красивый, ну Док, ну дает, а сам сгребает ее половчее, гладит по спине второй рукой, по позвоночнику. Вот так, сидя на комоде, она с ним одного роста кажется, и он сопит ей в ухо, пока она трется своей щекой о его щеку.
- Смотри, Док, а то я решу, что у тебя что-то со зрением, - неуклюже шутит Джерри - ему до сих пор не по себе, когда она ему говорит вот это. От страха не по себе - вот как, потому что он до смерти боится это проебать, потерять, что-то не так сделать, не так повернуться, разочаровать ее, оттолкнуть как-то.
Но, вроде, с рыжей он все правильно сделал - она его не винит. Ни за завод - а Джерри не может об этом не думать, ни за то, что он дал рыжей сбежать.
Не то что Джерри чужое одобрение в принципе важно - мир к нему не так чтобы был добр, и Джерри платил взаимностью - но ее одобрение да, очень. После той их ссоры, после Мартин - вдвойне, наверное, важно: он почти сутки думал, что у них с Доком все, они в прошлом, и места себе не находил, не так о собственной шкуре парился, как о том, что они вот так расстались и больше он ее не увидит, не обнимет.
Так что ему это и правда как подарок - что они больше не ссорятся, что она им гордится, считает, что он правильно поступил, несмотря даже на то, что это прямая угроза всему заводу.
Это, наверное, с ним что-то неправильное - что он ее мнение ставит выше всего, но тут уж как случилось: готов он в лепешку расшибиться ради ее улыбки - так тому и быть.
Но это и не требуется, и у Джерри есть другой план, куда менее самоубийственный.

Начинает он медленно - ей так нравится, он помнит, и хоть она сказала, что пока никаких особенных изменений в себе не заметила, Джерри все равно ставит себе пометку: аккуратнее быть. Не крутить ее, не вбиваться, как сумасшедший - в глубине слабо проскальзывает мысль, так, самым намеком, но уже не впервые, что вот теперь, вот так, с его ребенком внутри, она совсем его, привязана к нему надолго, если не навсегда этим ребенком.
Сколько тех, кто готов взять на себя заботу не только о женщине, но и о чужом ребенке? Это и в прежние, сытые, благополучные времена было не для всех, а сейчас? Да у них тут свободных баб полно - но что-то ни Клэнси не торопится Лену Мэй официально своей женой назвать, ни Престон ни с кем серьезно не крутит, предпочитая общество Лексы, ни Кларк, а ведь в прошлом все были приличными, как говорится, людьми, не вот перекати-поле.
С той же рыжей - Пабло ее трахал, а что ей с того? Синяки, да револьвер, к которому еще поди патронов разыщи, невелик улов.
Не может же Док такого не понимать - Док, которая еще в тюрьме свои карты разыграла, смекнула, что ей грозит, если она продолжит заинтересованным отказывать, смекнула, что однажды Джерри рядом может и не случиться.
Это гаденькая, подленькая такая мысль - Джерри сам себе не нравится, когда такое думает, - но она есть, никуда от нее не деться, да и Док вряд ли не в теме, раз сама упомянула, что не знает, что бы с ней без него было.
А теперь, значит, с ней и с ребенком - и Джерри думает вот об этом, о ней и о ребенке, и неприятное это мерзковатое послевкусие уходит, растворяется во вкусе ее кожи, когда он ее поудобнее прихватывает, чтоб она на стену за спиной оперлась, обеими руками берется за ее грудь, теперь избавленную от любой преграды, сдвигает, давя желание сильнее сжать, и слизывает мурашки вокруг соска, а потом захватывает и сам сосок, мокро облизывает, толкает из угла рта в другой, губами обхватывает.
Сиськи у Дока чувствительные, она вся чувствительная, если ее не хватать - ну вот Джерри и не хватает: сперва одной грудью занимается, потом ко второй переходит, четко, как по учебнику, который у него в голове за три-то года сам собой нарисовался.
Целует, лижет, прямо со всем усердием, пока она не начинает дышать все чаще и все громче, пока соски не встают по стойке смирно, яркие, напрягшиеся, прямо как сигнальные ракеты, готовые к пуску, и наверняка не только соски, и Джерри ее легонько толкает по комоду, укладывая на спину, втискивает пальцы спереди ей под резинку трусов, между мокрых волос, и там она тоже кажется набухшей, налитой, очень, очень готовой.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Живот у нее еще и незаметен особо, так, легкая округлость над лобком, но Джерри знает, что это не просто она сытно пообедала. Там, внутри, под гладкой теплой кожей, их ребенок - они много старались и теперь у них будет ребенок, целый маленький человек, который будет одновременно похож и на него, и на Дока. Здесь, ясное дело, у него никаких сомнений нет - она носит его ребенка, с кем бы тут она могла закрутить, чтобы он не знал, да и Док не из таких девчонок, и ему это вдвойне, втройне как подарок, и то, как она ноги раздвигает, избавившись от трусов, демонстрируя ему себя.
Совсем голышом на этом комоде - а всего-то нужно сперва не торопиться.
Дать ей тоже как следует завестись, как следует загореться, намокнуть как следует и захотеть - и тогда у них все в кон будет.
Сейчас она завелась хорошо, раз не прячется от его взгляда, не сдвигает ноги, давая ему смотреть - соски торчат, между ног мокро, влажные волосы потемнели и липнут к коже, а взгляд такой, что Джерри и без слов понимает: ей уже не до разговоров, это Доку-то. Ей охота, чтобы он ей вставил - да побыстрее.

Ну, как по нему - отличное завершение любого разговора, и тут уж он с темы соскакивать не собирается: во-первых, вся эта возня и его равнодушным не оставила и в джинсах уже тесно, а во-вторых, ему ли не знать, как его попускает, как только они потрахаются.
Может, конечно, Док не совсем это имела в виду, когда лезла к нему со своей помощью еще в Чикаго - но что уж, главное, как говорится, результат.
Она, должно быть, тоже понимает, что он готов - оббегает его взглядом, потом скользит с комода и голышом, как есть, к нему прижимается, он и через свитер чувствует ее мягкие сиськи, ее дыхание на подбородке, то, как она носом ему по шее трется.
Его это еще сильнее заводит - что она совсем голая, а он нет, и что она к нему голая притирается, вся голая под его рукой, как будто ей и холод нипочем, и все. Есть в этом что-то такое - бесстыдство, что ли, в чем Док раньше замечена не была. Бесстыдство, и даже это не то слово - они в чужой комнате, чья хозяйка, скорее всего, уже мертва, посреди бела дня, кто угодно войти может, если уж на то пошло, а Док хочет ему дать, положив на всю эту пургу.
Не бесстыдство, приходит Джерри на ум. Желание жить моментом, вот что - а это Джерри знакомо, хорошо знакомо, пусть даже он знает, что это не больно-то правильно и не больно-то нормально.

Но если и так - Джерри только за, и за задницу он ее лапает, пока она к нему прижимается, тоже вполне довольный, чуть ли не счастливый. Беспокойство о судьбе Ньютон и возможных последствиях ее побега отступает в дальний угол - когда Док, обнюхав его как следует, разворачивается обратно к комоду, опускается на него грудью и задницу выставляет.
Вообще-то, она обычно про другое - не из тех, кто вот такое любит, но Джерри держит в уме, что иногда ей заходит и так тоже.
Так, как у них в первый раз было, и во второй тоже  - как будто предлагает вернуться в тот момент, поиграть. Ну вот как он ей в похищение предложил сыграть - и ей понравилось, а она ему, доходит до Джерри, в Дока и несговорчивого пациента.
Но сейчас, ясное дело, вполне сговорчивого - это вчера Джерри весь сам не свой от усталости и беспокойства был, а сейчас только и думает о мокрой щели Дока: поза у нее что надо - Джерри все видать, как на картинке, а такое зрелище и зомби бы, наверное, заставило не только голод почувствовать.

Джерри подходит ближе, как на поводке,снимая свитер через голову, потирается о выставленную ему навстречу задницу бедрами, давай Доку понять, что он вполне готов, гладит ее по спине, расставляя пальцы, запускает руку ей под грудь, прихватывая упругую мякоть, сжимая покрепче, чем обычно у них это заведено, все дань этой ее позе, тому, что она, кажется, такого от него и ждет.
Второй рукой расстегивает ремень, пуговицу, дергает молнию, тащит трусы вниз вместе с джинсами - и бросает на бедрах, не собираясь тратить время на то, чтобы раздеваться.
Трогает Дока там, между ног, собирая ее влагу, и не удерживается, сует в нее палец, второй, раз уж поза эта ее так и кричит: сделай это со мной.
Как будто у нее настроение их договор освежить - тот, что они в тюрьме заключили.
Внутри она узкая, но податливая - Джерри вытаскивает пальцы, растирает ее смазку по члену и, помогая себе рукой, оказывается в ней, напоминая насчет не торопиться и все такое прочее, но получается так себе, и он, может, и не торопится, а оказывается в ней глубоко, куда глубже, чем когда они лицом к лицу.
Глубоко в ней - и это все о том же, о том, что она беременна, ждет его ребенка, и Джерри, вспоминая об этом, спускает руку ей с груди на живот, чтобы она не вжималась в край комода, чтобы ребенку в ней комфортно было, комфортно и спокойно, а сам каждым толчком в нее ее крепче к комоду прижимает, и правда как в тюрьме, и вскоре все эти намерения помягче, помедленнее да поаккуратнее становятся просто словами, бессмысленными, бессодержательными, потому что Джерри знает, чего хочет, и знает, что Док ему это может дать - и между тем, где он сейчас, и тем, к чему стремится, короткий прямой отрезок, с каждым его движением становящийся короче.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она так сладко стонет, так сладко сама к нем бедрами подается, прямо насаживаясь сама, все быстрее и быстрее, сама за ним поспевает, что Джерри, ясное дело, уносит, будто он каких-то колес наглотался, только никакие колеса тут не при чем, это все Док.
Все Док и то, что между ними происходит - ее тело, ее любовь, что ли. То, что она ему дает - дело же не только в сексе, Джерри не мальчишка, чтобы не понимать. Ему никто такого не давал, чего ему Док дает - никто и никогда, ни мать, ни жена, откуда ж ему было знать, что так вообще бывает, что так может быть, когда тебя любым принимают. Когда от тебя не сбегают - а от него все всегда сбегали, рано или поздно.
И, конечно, Док, может, тоже сбежит - но уж точно не сейчас, не прямо сейчас, сейчас она вся под ним, нетерпеливая не меньше, чем он, возбужденная не меньше, чем он, и Джерри с каким-то глупым самодовольством думает, что ей нравится с ним трахаться, до оргазма нравится, до того, что она к нему первая с этим научилась подкатывать. И пока ей нравится, как он ее трахает - и пока он в других каких вещах не проебется - она с ним будет, тут только-то и нужно слушать ее, слушать, что она говорит, даже когда ему кажется, что она уж совсем ерунду несет, и когда ему страсть как хочется ее уложить в койку.
Или нагнуть над комодом - Док со всех сторон ему заходит.
И заходит то, как она вцепляется в край комода, до побелевших костяшек вцепляется - кончает, кончает с ним, опускается еще ниже, прямо падает на комод, Джерри чувствует, как она сжимает его внутри, чувствует, как вздрагивает, вся, бедра, живот, но не отстраняется, пытается из-под него выбраться. Наоборот, встает вроде как поудобнее, толкается навстречу - знает, что он за ней не поспел, и совсем не против продолжить, и в этом вся Док: не только о себе думает.

Лучше любого лекарства, что есть - то есть. Джерри прямо вбивает ее в чертов комод, кончая - наваливается на нее сверху, все еще в ней, глубоко, так глубоко, что, наверное, не будь она беременна, вот сейчас бы точно залетела, выдыхает ей в шею, слизывает с ее плеча ее сладкий вкус, всю бы ее облизал, так ему нравится, как она пахнет, какая она на вкус, особенно не когда только после душа, а вот как сейчас, когда она пахнет самой собой.
Он бы ей это даже сказал - ну, что она на вкус ему нравится, только, наверное, плотоядные мертвецы не слишком хорошая компания, пусть даже они тоже до живого сами не свои.
На самом деле, у Джерри частенько с этим проблема - ну вот что и как Доку сказать, а что вообще не стоит, чтобы ее не напрягать, не спугнуть, так что он почаще молчит, да и обычно Док за них обоих поболтать не прочь, она и сейчас первая разговор начинает, пока Джерри еще прижимает ее к комоду, сверху развалившись, все еще в ней.

Смешная просьба. Джерри так и думает - смешная. Она так просит, как будто иначе может быть - как будто он может их ребенка не полюбить, вот ведь глупая, но Джерри по голосу слышит, что для нее это важно, и не обижается.
Понимает, о чем она говорит: ее мать не слишком ее жаловала, его мать... Ну, понятно, свалила от них, как только сочла, что Джерри сам себе тост арахисовым маслом намазать сможет, а это совсем не то - у ребенка должны быть оба родителя, все, как положено, тем более сейчас, в этом новом мире, в котором и взрослому не слишком уютно.
Джерри вытягивает руку, опирается на нее, приподнимаясь, все еще в легком опьянении этим ее неожиданным подарком, хмыкает, ероша волосы на затылке Холли этим хмыком, легонько шлепает ее по бедру.
- Буду любить так сильно, как смогу, малыш. Изо всех сил... Да я его уже люблю, Док, веришь?
Понятно, что для нее это важно, и понятно, почему она с него это обещание требует - а для Джерри это как те клятвы, что у алтаря произносят. Он вытаскивает из нее, отступает на шаг, давая выпрямиться, потягивается - оргазм, размазанный по ее бедрам, приятно расслабляет, снимает напряжение с плеч и позвоночника.
Из второго ящика комода торчит какой-то лоскут - Джерри за него дергает, встряхивает, это еще одна детская кофточка, на штопку которой больше ниток переведешь, чем проку будет. Вытирает член, старательно не думая о том, как кто-то собирал эти вещички, с любовью собирал, наверняка, и вытирает Холли между ног - для хорошей девочки она не очень-то торопится стереть его сперму, натянуть трусы и сдвинуть ноги.
Откидывает тряпку, наклоняется, целует ее в живот, чуть ниже пупка, фыркает.
- Папочка тебя любит, малек. Любит и очень-очень ждет, так что давай-ка расти здоровым и не сильно напрягай мамочку.
Поднимает голову и прямо от ее живота заглядывает ей в лицо.
- Ты не пожалеешь, Холли. Не пожалеешь, что меня выбрала, и в отцы этого ребенка тоже.
Вот то, что она ему говорит - насчет того, чтобы с ней без него было - это все ерунда, она славная девчонка, красивая, покладистая, со своим особым стилем, на нее и Клэнси поглядывал, и Раст, наверное, отдал бы должное, кабы не Джерри, так что Джерри твердо другое знает: ему без нее конец бы пришел. Не в том смысле, что его бы сожрали или вроде того, а иначе: он бы, может, стал вроде этих тварей, совсем бы себя потерял, как преданный хозяином пес.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+