Самое смешное, что он и надрался-то не с радости. Ну то есть, да, живым вернулся, царапина на жопе не считается - ему повезло, девчонке той не повезло, и можно было бы ее не кончать, но это, ну, что она девчонка молоденькая, Джерри малость позже разглядел, уже после того, как разрядил ей в живот дробовик. Выстрели она на десять дюймов выше - и разнесла бы ему почку, крестец или позвоночник к херам, и были бы у них совсем другие тут расклады, но она выстрелила низко, пуля задела ягодицу, а вот она да, сдохла по дороге, да и так все понятно было, можно было добить на месте, но, вроде, мало ли, что она могла знать, повезли на завод, и на полпути она и кончилась. Потом, понятно, встала уже мертвой тварью - ну Клэнси ее и завалил, но Джерри эта херня не вот в радость. Не первый его труп, и он думает, до Холли эта история все равно дойдет.
Нет, все понятно, она на такое не подписывалась, его трупы считать, ей это все вообще не в кон, и они ту бабу так и не пережили - она так и не смогла проглотить, что он не изменится, а он... Ну, ему куда меняться, это для Джерри все равно что глаз себе выколоть или там руку отрубить.
Только вот же незадача: он себя так и чувствует, как будто глаз потерял или руку.
И это не про еблю даже, Джерри не так чтоб не умеет себя отвлечь или напряжение там снять по-быстрому - про другое. Вот совсем про другое, и он потому и нажрался по возвращении, хотя вообще не вот любитель.
Просто еще там, в Сент-Луис-Парке, когда выжал спуск, уже зная, что снял того мудилу, прячущегося за укрытием, и расслышал, наконец, эту тишину, больше не разрываемую выстрелами, первое, о чем подумал, мол, живым к Доку вернется. Забыл. Забыл, что нет больше их с Доком - и эта мысль с того самого момента в нем засела и сидит, никуда никак, как чертова заноза, и он как к бутылке присосался, пока Лена Мэй наскоро ему порез этот обработала, так и с бутылкой на ужин и пошел.

Ну, там, понятно, у ребят настроение приподнятое - адреналин отходит, парни будто обкурившиеся. Кое-кто, поди, и правда обкуренный, у других бутылки - но все на подъеме, то тут, то там громкий смех, делятся друг с другом подробностями, чем кровавее, тем лучше.
Ужин давно прошел, гражданские убрались по своим углам, рейдеры, закончившие с разгрузкой трофеев, занимают всю столовую. Пирсона в толпе нет - он такое не слишком жалует, да и вообще, после такого предпочитает один побыть, Джерри не понять, но Джерри желание босса уважает, к нему не лезет, берет поднос, все честь по чести, у них тут настоящий, мать его, макдональдс, встает в очередь, не выпуская из рук свою бутылку драгоценную - пойло то еще, самогон из местных яблок, но Джерри не привереда, ему лишь бы лишнее из башки вытащить, он бы и на лоботомию согласился.
- Кейтель, расскажи про тот сарай! - окликает его Кларк - они двигаются мимо выставленной на столе жратвы, подставляя тарелки и кивками указывая, чего положить, Джерри даже не особенно всматривается, кто там с половниками, и так ясно, бабы, которые при кухне оставлены, из бывших хозяев завода.
- Да рассказывал уже, - отмахивается он лениво, но Кларк настаивает, и Клэнси туда же, расскажи да расскажи.
- Да началось все нормально, - начинает Джерри, оглядывая огромную кастрюлю перед ним - от кастрюли поднимается хороший мясной дух, жир на поверхности плавает, морковь какая-то, еще что-то, да похер-то, что-то ему совсем не в кон сейчас жратва эта. - Мы с Клэнси двигались от позиции, зачищали квадрат, сарай был открыт. Он пошел с одного края, я прямо в дверь - и только сунулся, как получил прикладом поддых, там тот парень засел с девкой этой. Ну, парня я быстро кончил, мы в партер завалились, я нож вытащил и присунул ему в почку, кровищи было как из свиньи, и только встаю, значит - она выскакивает и стреляет, вот ей-богу, я думал, все, приехали, слазь...
Подумал, что так и должно было однажды закончится - это Джерри помнит.
Клэнси пьяно хохочет:
- Я бы обосрался, - признается, такой у них тут дух товарищества и братства.
Джерри фыркает, ухмыляется:
- Ну и я... почти. Ну, короче, хватаю дробовик и стреляю от бедра, прямо сразу - она завизжала еще так, тут я врубился, что это баба, да не баба даже, так, девка молоденькая совсем. Сестра его, оказалось, ну, мужика, которого я кончил - мелкая, двадцати еще нет, у нее рюкзак с собой был, там комиксы... Прикиньте, комиксы, блядь!
Ребята ржут, Клэнси не унимается:
  - Жалко, что и говорить - надо было ее сперва того самого, а, Кейтель?
Ну так, понятно, треп, ничего больше - Клэнси первым такое не одобряет, но сейчас у них вроде состояние такое, ну самое то, адреналин прямо по мозгам бахает, вот и несут разное, моря им по колено сейчас, того гляди договорятся до того, что и мертвых надо того самого.
Просто треп.
- Ага, надо было, не сообразил, - поддерживает Джерри шутку - и натыкается на взгляд этой рыжей на раздаче.
Пронзительный такой, глаза у нее еще такие, светлые, огромные, как у куклы, как стекляшки цветные - у девчушки ее совсем другие, теплые, карие, задорные глазеньки, на полмордашки, так и не скажешь, что они мать и дочь.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Он смотрит в эти светлые глаза, не голубые даже, а больше напоминающие дно вычищенной до идеального блеска кастрюли - и вспоминает кое-что. Ну, с чего ему вообще про эти комиксы к слову пришлось, вспоминает про детку этой бабы, про ее дочь, еще меньше, чем девчонка, которую он в Сент-Луисе порешил, но комиксы и есть комиксы, для детей развлекашка, так что он и прибрал, вроде, той-то девчонке точно они больше ни к чему.
Они и сейчас при нем - свернутые и всунутые во внутренний карман расстегнутой куртки, Джерри сразу их туда припрятал, чтоб не забыть, пока то да се, а потом все равно забыл, так и таскается с ними, но теперь вот вспомнил.
И вспомнил, что собирался с ними сделать.
- А, это ты, - говорит он, как будто не разглядывает ее уже с пару секунд, и сует руку в куртку, собираясь отдать привезенное - не больно у них большой улов, что есть, суки те успели удрать, увезти все полезное, от жратвы до лекарств, семена, теплицы даже, все, ну, хоть девчушке будет подарок, Джерри-то уж точно комиксы мимо, он не фанат и никогда не был, особенно учитывая, что чаще всего эти комиксы про каких-то там пидоров в обтягивающих колготках и трусах поверх, но детям, вроде, заходит, а еще не вот у них сейчас пошел и купил другие.
Хочешь другие - милости просим в книжную лавку, пройди через пять кварталов, кишащих мертвецами, а потом вернись обратно без единого укуса, так что не до жира.
- У меня кое-что...
Бац.
Красные обжигающие капли оказываются у него на свитере, на куртке, на рукаве и даже на лице. Джерри, ушатанный самогоном, тупит, недоуменно касается лица, вытирая капли - не сразу даже понимает, что это не кровь, сперва ему почему-то кажется, что она его подстрелила
(не почему-то - та девчонка в сарае стояла близко, и когда Джерри выстрелил, ее кровь оказалась даже у него на лице, а уж про стену за ее спиной и говорить нечего)
и он ждет боли, ждет, ждет, долгую секунду ждет боли под ржание Клэнси, а потом высовывает язык и слизывает с пальцев это красное и перченое...
- Держи ее! - вопит Клэнси, когда рыжая выбегает из столовой. - Ату! Ату!
Ребята возбужденно переговариваются, смеются - место за кастрюлей занимает какая-то другая женщина, Джерри отмечает только, что она не рыжая, вообще не рыжая, и ставит свой поднос прямо посреди широкого противня с каким-то херовым рагу под чье-то возмущенное бормотание.
Прихватывает бутылку, выходит из очереди - Джерри однозадачный, он вспомнил про комиксы и прет вперед с маниакальной целеустремленностью человека, который живет от задачи к задаче.

Рыжая находится в нескольких шагах от крыльца столовой - не далеко убежала, а теперь и точно не убежит: Пабло держит хорошо, Дебра между делом пару раз сказанула, что местные бабы жалуются, но кому это нужно, разборки устраивать, да еще на такие деликатные темы.
То есть, приди кто к Расту, так мол и так, и приведи тех, кто жалуется - один разговор, но что-то Джерри желающих в открытую против Пабло выступить пока не видит - зато сейчас видит Пабло в деле.
Надо, наверное, вмешаться - у них с Пабло давно свои терки, так что Джерри даже рад влезть, рад испортить мудиле игру.
- Рад видеть, что ты с толчка слез. Прошла твоя проблема? - спрашивает пьяно и ласково - Пабло за пару дней до намеченного нападения начал жаловаться на резь в желудке, вчера вовсе слег, с обоих концов у него лилось, а сейчас, ты посмотри, как ни в чем не бывало, стоит себе на своих двоих, пожрать, поди, пришел.
- Ну иди, а то там без тебя не все сожрут, - Пабло скалится как собака, выкручивает рыжей руку, только что от земли ее не отрывает.
- Да я чуть припоздаю, Джерри, - улыбается еще так погано, а комиксы эти сраные Джерри прямо карман прожигают, так и дергают.
- Да нет, ты не понял, - Джерри все пытается мысль свою донести, подходи ближе, вцепляется рыжей во второе плечо, как будто они с Пабло собираются в перетягивание каната поиграть, а то и пополам ее разорвать, и тут только до Пабло доходит.
Вспомнил, небось, что он, Джерри, больше к юбке Холли не привязан, с какой-то холодной внезапной яростью думает Джерри, таращась в лицо Пабло, и тот прищуривается так нехорошо, а потом улыбается еще хуже.
- Так ты ее сегодня выебать, что ли, хочешь? - спрашивает мерзко так, таращась в ответ.
Джерри стирает со щеки остатки супа прямо рукавом, размазывая грязь еще сильнее, но не выпускает ни бабы, ни бутылки, потом все же сует бутылку Пабло, прямо в руки сует, и тот, хочет не хочет, но берет протянутое.
- Ага, хочу. На вот тебе утешительный приз и много не пей, - Джерри думает, что улыбается - а там на самом деле черт разберет. - Хочу сегодня. Сегодня прямо хочу. Лады?
Пабло взвешивает в руке бутылку, потом отпускает плечо рыжей - Джерри все следит, не достанет ли он пушку, револьвер свой выебистый, вроде, с револьвером у него с бабой этой тоже своя история была, так что Джерри на всякий случай подбирается, готовый дергать свою беретту, но Пабло поднимает обе руки, в одной бутылка, ухмыляется.
- Без проблем. Завтра подойду.
Джерри уже не слушает, Джерри уже тянет рыжую за собой в проулок между столовой и соседним складом, сгребает ее поближе, вцепляясь в шею сзади, придавливая волосы.
- К тебе пойдем. У тебя выпить есть? Что-нибудь - есть выпить?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Джерри этот скулеж, это жалкое "нет" мимо ушей пропускает - ну какое "нет", придумает тоже, а то он не знает про этих заводских шлюх. Как будто не знает, что за банку бобов со свининой или там шоколадку тебе оформят тридцать три удовольствия на любой вкус - и эта рыжая в том числе. Он, может, сам еще не сподобился - но уши-то у него есть, а парни не прочь поделиться, тут мало что изменилось, как будто не было никакого конца света.
- А мы тихо, как мышки. Как две маленькие мышки, - фыркает Джерри беззлобно - помнит он, что у нее ребенок, ясное дело, не забыл, ну и ладно, ему даже смотреть на девчушку нравится, так она ему Сару в этом возрасте напоминает, разве что вечно хныкает, как Джерри ей не улыбается, какие рожи не строит.
То, что выпить у нее нет, это, конечно, плохо - Джерри сбивается с шага, отпускает ее шею, затылок почесать, чтоб лучше думалось, и рыжая тут же валится на землю, как будто ее ноги не держат, сверкая белым задом, обтянутым какими-то простенькими трусами. Слишком широкие ей джинсы сбились под коленями, она вся как переломанная кукла тряпичная, которую выбросили за ненадобностью, и Джерри недоуменно делает шаг к ней, наклоняясь и вздергивая ее на ноги за плечо.
Веса в ней вообще ничего - ему случалось таскать на себе миниган вместе с электроприводом, так вот рыжая, кажется, весит меньше, как и не человек. Может, полчеловека, и да, Джерри казалось, она как-то полнотельнее будет - вечно она в своих слишком больших для нее шмотках, он и решил было... Впрочем, не то что он ее больно разглядывал - не то что вообще в эту сторону думал, да и сейчас не думал, пока Пабло не увидал. Пабло и того, как тот ее лапает - и прямо загорелось. Сначала отнять ее у Пабло - где-то там, в глубинах затянутого самогоном сознания брезжила надежда, что Пабло захочет драки, вот что Джерри бы не помешало, вот чего он ищет, не отдавая себе в этом отчета и хромая по заводу. Драки, хорошей такой драки, чтобы вышибить из себя все это больное, беспокойное, тянущее, раз уж залить не выходит - но, может, есть и другие способы?
Хорошенько надраться, хорошенько подраться - или хорошенько потрахаться, так?
Вытрахать из себя всю эту дрянь, так, чтобы никаких мыслей, ничего не осталось, кроме глубокого удовлетворения, от которого в сон проваливаешься как в темную теплую дыру.
Мокрую теплую дыру.

Рыжая не то дрожит, не то дергается выдраться, разве разберешь. Джерри толкает ее к ближайшей стене - массивной, крепкой стене склада, - не давая даже штаны подтянуть, надвигается следом. Ему жарко, понятно - с самогона, с адреналина, с этого опьянения содеянным, безнаказанностью этой, - он и не думает, что ей может быть холодно, не думает, что ей вообще как-то может быть.
Ее сейчас как будто и нет - и его нет, ничего нет, он же этого искал на дне бутылки. Чтобы ничего не было - и это не его рука шарит у нее под курткой, грубо задирая толстый свитер, лапая и сжимая.
Хочет он на самом деле, нет?
Джерри никак не сообразит - никак не сообразит, чего он на самом деле хочет, потрахаться, подраться или напиться, все так перемешалось, хрен разберешь, но зато точно знает, чего не хочет: возвращаться к остальным.
Раз за разом рассказывать эту историю про сарай, слушать чужие истории. Представлять, как это все услышит Док - и его историю тоже. Вспоминать лицо той девчонки, когда до нее дошло, что ее брат мертв - ясное дело, она промазала, она, поди, и его, Джерри, едва видела, едва понимала, что вокруг происходит.
Не хочет, чтобы его нашли в его новой комнате - пустой, необжитой, никаких этих штучек, которые казались ему глупостью и которых теперь чуть ли не не хватает, всех этих засушенных цветов в пустых бутылках, книжек, которые он рискуя шеей откуда только Доку не привозил, на полках, всей этой хераборы... В новой своей комнате он даже рюкзак не разобрал - только мелочи для чистки беретты разложены, а так он и не знает, что еще делать, не плакаты же ему на стену клеить.
У рыжей его искать не станут - хорошее место, значит, жаль только, выпить нечего.
- А ты найди, - тянет Джерри, отпуская ее, разворачиваясь. - Не может быть, чтоб у вас там ни капли. Найди, я тебе потом отдам. Серьезно.
Если вспомнит - а пока на это надежды мало: Джерри приложил усилия, окружающий мир расплывается, стоит ему слегка расслабиться, только стоящий наособицу коттедж, в котором эти бабы живут, в фокусе.
Туда он и шагает, не обращая внимания, идет она следом или нет - помнит он, где ее комната, ясное дело. Заглядывал уже - помнит, что там на стенах рисунки, какие-то смешные и нелепые звери невозможных цветов, каких и в природе-то не бывает.
А что девчушка спит - это ничего. Зато плакать, может, не будет при виде него - Джерри бы хотел. Хотел бы поглядеть на нее и чтобы она не плакала, или хотя бы просто на спящую - ему это прямо надо.
Сильно надо, может, совсем немного слабее, чем выпить.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

В коттедже темно и тихо - кому положено, те еще на кухне, там еще надолго хлопот, те, кто уже свое на сегодня отмотал, забились по комнатам, поди, чтоб лишний раз на глаза не попасться. В такой-то вечер - это даже Джерри понимает, хотя не вот ему это раньше нужно было.
Темно и тихо - кто-то показывается было на верхних ступенях лестницы, но, разглядев в тусклом свете обернутой в бумажный абажур лампочки Джерри, явно не принадлежащего к социуму этого коттеджа, предпочитает юркнуть обратно. Скрип, хлопок закрывающейся двери - и снова тихо, только его тяжелые шаги и шумное дыхание.
Рыжая подныривает под локоть, преграждает путь уже на лестнице, что-то ему втолковывает - душ?
Джерри останавливается, покачиваясь, рассматривает ее чумазое лицо, грязный свитер, сейчас липнущий к сиськам - сиськи ее еще когда его удивили, при всей ее общей малахольности сиськи у нее что надо, он и сейчас, пока ее наскоро облапал у склада, это отметил, ну и его это типа раззадоривает, то, что она вроде как согласная.
Что она не строит из себя вот это все, не сует ему под нос, что она лучше него - даже не пытается.
Хорошо понимает, как оно тут все устроено, не лезет с какой-то зубодробительной хуетой насчет того, что можно, а что нельзя.
Все можно, вот что.
Все можно. Потому что он сильнее. Потому что у него пушка. Потому что он не один. Все-ему-нахуй-можно - Джерри знает, тут многих это чувство пьянит, он и сам иногда он этой мысли кайфует, а сегодня ему никак, прямо никак из-за той девки в Сент-Луисе и ее сраных комиксов, зато сейчас, вроде, все на лад идет.

Джерри протягивает руку, прихватывает край ее свитера, наматывает на кулак, свободной рукой стирая с ее лица грязные разводы - она похожа на индейца или на тупого ребенка, которого наверняка выпорют дома родители, вот что ему хочется ей сказать, но кроме этого есть и другое.
То, что вызревало в нем этот месяц - не вот какой большой срок, но сейчас Джерри не может припомнить, а нахера он вообще так заморочился.
Не хочет его Док - ну так и что, ему теперь пойти и дать себя сожрать, или что?
Не хочет - и не должна, он ее, может, тоже больше не хочет, со всеми ее заебами, загонами насчет всего этого. Насчет него, что уж.
Сложная баба, слишком сложная - ему другие нравятся, те, с кем попроще, кто попроще, вроде вот рыжей, которая сразу понимает, что к чему, с которой уж точно не нужно сдерживаться, аккуратнее быть или там постоянно держать в голове, насколько они разные.

- Ну пошли в душ, - хмыкает он покладисто, пока в голове медленно и тяжело оседает единственная до конца оформившаяся мысль о ее сиськах. - Пошли, пошли.
Он разворачивает ее к себе спиной, перехватывает под ребра, отрывая от ступенек - ладно, это даже внезапно его веселит, она ж как кошка, тощая подзаборная кошка, которой равно достаются и пинки, и поглаживания. Шипела бы на него, если бы не боялась так сильно - а Джерри ее страх чувствует, как, может, другие чувствуют разные там тонкие ароматы. Ну вот она для него страхом пахнет, чуть ли не паникой - а его заводит, вот это заводит сейчас, по-плохому так, и то, что она не сопротивляется, особенно.

Планировка, походу, в этих коттеджах одинаковая - Джерри бы даже с закрытыми глазами не заблудился, от лестницы сразу забирает направо. Узкий коридор между закрытыми дверями упирается в душевые - небольшие окна под потолком, тянущая сейчас холодком вентиляция, вытянутое зеркало над несколькими раковинами в первой комнате, сейчас покрытое слоем конденсата. Джерри пересекает это помещение с раковинами, оставляя грязные следы на тусклой зеленой плитке пола, отпускает рыжую на ноги только в следующем, напоминающем ему все сразу душевые, в которых довелось побывать - от школьных до душевых учебного лагеря в Сан-Диего, таком же обезличенном, таком же никаком: из какой-то лейки в углу капает вода, на длинной скамейке у противоположной от леек стены забытый кусок мыла.
- В рот берешь? - спрашивает Джерри больше из вежливости, тянет с себя куртку - потом, вспоминая, лезет во внутренний карман, вытаскивает эти гребаные комиксы. - На вот, это твоей девочке. Она маленькая для них еще, вроде, ну, картинки пусть смотрит. Найду еще - тоже принесу.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- Ага, - говорит Джерри на это ее слабое "спасибо", и тут у них происходит какая-то закавыка.
Затор. Пауза, типа.
Рыжая сняла свитер, Джерри разглядывает ее сиськи в вырезе слишком большой ей майки - ну и как-то на этом дело встает. Дело встает, а у него нет - да и с хера бы.
В смысле, не то что и не встанет - так-то Джерри в гармонии с собой в этом плане - а в смысле, как-то это все не про секс. Вообще не про секс, и это даже малость странно, потому что вот только, пока он ее у склада щупал, да даже пока с Пабло спорил, все было про секс, вполне задорно, она сопела и пыхтела и не цеплялась ему за руки, и Джерри еще подумал, что она ничего, наверное, если ее в самом деле отмыть, глазищи в пол лица, зубки мелкие, как у зверька, сиськи, жопа, даром что руки-ноги тощие. Ему такое сексуальным кажется, когда есть, за что ухватить бабу - когда со всех сторон есть, за что подержаться.
Но вот сейчас - сейчас это не слишком сексуально, и ему бы побольше ей на сиськи смотреть, а не на рыжый затылок, и тогда, может, дело пойдет как надо, а он что-то тормозит.
Задается какими-то вопросами нелепыми - типа, а она вообще трахается ли, и все такое.
Ну то есть, ясное дело, трахается - уж Пабло вряд ли с ней хотел вокруг озера прогуляться, да и ребенка она не в капусте нашла, но сейчас ему прямо приходится себе об этом напомнить.
И о том, что она не умственно-отсталая - потому что вот это уж точно ни в какие ворота было бы.
Что-то - наверное, инстинкт самосохранения - не дает ему идти дальше и спросить себя, а чего она притихла, и заставляет на другом сосредоточиться; спроси его кто, Джерри бы искренне сказал, что она тут с ним по своей воле. Что он ее не тащил, не заставлял - ничего такого не было, Расту ему предъявить нечего, даже зайди у них такой разговор - но где-то в глубине сознания, там, где сложно врать самому себе и куда лишний раз лучше не глядеть, Джерри знает, что это не так.
Знает, как у них тут все на самом деле обстоит - и что не пойди она с ним по-хорошему, ничего бы она от этого не выиграла.
И, оформившись, эта мысль его цепляет - что все тут будет как он захочет. По плохому или по хорошему, так или эдак - а ей все равно придется сделать вид, что все как надо.
Будь он трезвее, может, его бы такое и не завело - не то чтобы он по этому делу - но сейчас, может, ему надо этой испуганной покорности, надо, чтобы его всерьез воспринимали, чтобы боялись, даже "нет" сказать боялись.
Вот так правильнее, потому что - настоящий он, не притворяющийся хорошим парнем - вот такой. Тот, кого стоит опасаться. Тот, кому нельзя отказывать - он это сам себе говорит, раз, другой, третий, как будто сам себя убеждает, .
Себя - и рыжую заодно, и Джерри стаскивает с себя вслед за курткой еще и свитер, не чувствуя ни сырости, ни прохлады душевой, ловит рыжую под подбородок, заставляя поднять голову, а затем заводит руку дальше, ей на затылок, сжимая кулак, захватывая спутанные пряди.
- Киска, давай-ка не тупи. Хочешь подмыться - я только за, сам сегодня в душе был, угваздался там, на выезде, просто по уши, но ты вроде как вообще забыла, нахера мы здесь.
Нахера он здесь, вот как - и если она и забыла, то Джерри напротив, окончательно определился.
Не то от того, как она на него смотрит снизу вверх, не то от того, как подпрыгивают ее сиськи, когда он подтягивает ее к краю лавки, заставляя раздвинуть колени и становясь между ее ног.
Дергает ремень свободной рукой, расстегивая, выкладывает беретту на лавку - никак не расстанется со своей деткой, даже здесь, на заводе - снова выпрямляется и покрепче сжимает кулак в ее волосах, вытаскивая майку из-за пояса.
- Давай-ка ты сама дальше, ага? Врубаешься, что делать? Уж постарайся, постарайся и мы, может, с тобой поладим.
А может, нет - но это уж как пойдет.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

В общем, как-то ему удается до нее достучаться со всем этим, и она как спохватывается - суетливо возится, как нарочно его терпение испытывая, забирается на скамейку с коленями... Джерри слишком поздно догадывается, в чем дело - что это ему надо было сесть, но рыжая не тупит, не то опыт сказывается, не то природная смекалка, не то его рука в нее в волосах открывает чакры сообразительности, но с джинсами его она разбирается уже пошустрее, чуть ли не даря иллюзию, будто ей тоже невтерпеж.
Но если и нет, говорит себе Джерри, ему-то что за дело.
Хватит с него этой херни - ходить по струнке, в глаза заглядывать, угадывать, блядь, так или не так он делает. Наизнанку выворачиваться - и все равно в итоге все одно. Сложные бабы - они просто сами не знают, чего хотят, им вечно не угодишь, все в итоге не так, и Джерри досыта этой хуйней наелся. Все, что ему, сука, нужно - это слюнявый минет после мерзкого дня, чтобы выкинуть из головы ту девку в сарае, ее брата мертвого, бешеный взгляд Клэнси, которого Джерри никогда прежде не видел.
Кончить и вместе со спермой от этого дерьма избавиться - а потом и эту бабу из головы выкинуть после того, как она отсосет ему. Ну, разве что, закинуть ей при случае пару банок тушенки, или что там они берут - должным Джерри быть не любит, не собирается ее щемить.
Эта мысль его сразу приободряет - а может, то, как она глаза закрывает и открывает рот.

- Тише, тише, - бормочет Джерри, оттягивая ее голову назад, с себя - если она еще пару раз ему по не прикрытой из-за обрезания головке зубами пройдется, у него точно сегодня уже не встанет, и день, и без того балансирующий на самой границе, станет окончательно дерьмовым, а вот это уже лишнее. - Да тише ты, блядь!..
И все же его заводит - не в последнюю очередь ее волосы в кулаке, хрена с два вырвешься, и ее рука в его трусах. Никаких тебе получасовых нацеловываний, никакой лишней херни, все так просто, что проще некуда.
Джерри зацепляет джинсы за пояс, рывками стягивает пониже вместе с трусами, дергает коленом, когда жесткая ткань проезжается по заклеенной салфеткой из индивидуального пакета царапине на заду - но ничего, терпимо, да у него уже вообще не об этом в голове.
Переминается с ноги на ногу, давая ей больше доступа к мошонке - вот это ему, пожалуй, заходит, заходит, что она окрестности не забывает - сплевывает на ладонь свободной руки, проходится по херу, размазывая свою и ее слюну, раз, другой, не отпуская ее волосы и заставляя прогнуться, чтобы удержать равновесие на коленках.
Сиськи вперед, горло выставлено, губы полуоткрыты - картинка, на которую и правда спустить можно, и встает у него уже как надо, вполне себе рабоче.
Джерри тянется, прихватывает ее за сосок под тонкой майкой, потирает между пальцами - что там еще бабам нравится, ну и вроде как чтобы она не скучала тут, пока что - тычется головкой ей в щеку, мажет по нижней губе, находя, наконец, свое чертово настроение.

- Рот открой. Высунь язык, - отрывисто командует Джерри, пока его совсем не повело - потому что, может, начали они так себе, зато сейчас дело на лад пошло. - Пошире, пошире, киска, и расслабься.
Во рту у нее горячо и мокро, Джерри нажимает ей на язык хером, неторопливо двигаясь взад-вперед, проталкиваясь с каждым движением поглубже, подальше от зубов, удерживая ее за волосы, а потом расслабляет пальцы, так, слегка, чтобы она не забывала о хватке в волосах, но и головой двигать могла.
- Отлично. Теперь сама давай, и горло расслабь, не жмись, - как по Джерри, отлично у них все складывается, и понятно, чего Пабло мялся, наверняка себе уже настроил планов на вечер, но вот не выгорело, зато у него, у Джерри, выгорело, и Джерри прямо удивляется даже, пока еще немного способен соображать о чем-то кроме рта рыжей на своем хере, и чего он столько времени тормозил. Чего ждал.
Чего сейчас вообще можно всерьез ждать - ну разве что того, что тебя сожрут, но это-то уж наверняка случится, вне зависимости от твоих желаний. Вот примерно как с рыжей сейчас Джерри случается - в этом дивном мире.
Дверь из коридора скрипит, кто-то вваливается в помещение с раковинами, потом заглядывает в душевые, а затем шаги удаляются - Джерри и ухом не ведет. Если у них тут очередь, ему как-то похер - надо было озаботиться наличием таблички "не беспокоить".

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Джерри неторопливо проваливается вот в это во все - в ее мокрый горячий рот, в эти влажные звуки, в ощущение ее затылка под своей ладонью; отключает голову, весь сосредотачиваясь ниже, там, где пытается пропихнуться в нее глубже... Расслабляет пальцы в ее волосах, как-то неудачно поворачивает руку, и не то она дергается от его руки, как будто ждет удара, не то еще что, но, короче, вот это и происходит.
Типа, катастрофа.
По крайней мере, Джерри так себя и чувствует - резкая боль настолько острая, что у него глаза на лоб лезут: как будто он себе молний кожу защемил, только в десять, блядь, в двадцать раз больнее, и это не та боль, которую можно проигнорировать.
Ни хрена не можно - Джерри кажется, что даже когда он заживо горел в том хамви подорвавшемся, или когда его в первый раз подстрелили, ему не так больно было. Ладно, если честно, ему кажется, что ему в жизни еще так больно не было.
- Оууууёптваюмать! - на одном дыхании ревет он, надеясь, что станет легче - на автомате сжимает кулак, бьет девку эту, которая все пытается балансировать на скамейке, в лицо, не особенно разбирая. - Ты ж мне хер откусила!
Блядь, думает, сгибаясь пополам, блядь-блядь-блядь. В голове только это "блядьблядьблядь", как будто мартышка бьет в ебаные тарелки, Джерри реально кажется, что она ему отхватила член по самые яйца, да что с ней вообще такое, да она представляет, что он с ней за это сделает, да прямо тут ее кончит...
Пол в душевой, этого мерзкого оттенка, в кровавой юшке; Джерри кое-как выпрямляется, кидает взгляд вниз, ей-богу, боясь до полусмерти того, что увидит - ей-богу, а если она и правда откусила, откусила ему член, чертова сука, психопатка, долбанная психичка, - и когда сквозь пальцы, инстинктивно прикрывающие травмированный хер, видит кровь, то реально чуть не отъезжает нахер.
Будь беретта все еще у него за поясом, напоминая о себе металлической тяжестью, наверняка бы выдернул и разрядил весь увеличенный магазин девке в ее зубастую башку - ведь просил, просил ведь потише! - но беретта свалилась со скамьи, где-то под их скинутыми куртками и свитерами, поди ее еще найди, а Джерри не хочет искать пушку, Джерри, черт возьми, хочет знать, что у него с членом.
Он убирает руку, пытаясь понять, как велик ущерб - сможет ли он хотя бы не ссать себе на ботинки. К его величайшему удивлению - а еще, конечно, невероятному, просто гигантскому облегчению, которое сейчас, наверное, сравнимо с горой Шайен - член на месте, даже, вроде бы, привычной длины, правда, в крови так сразу не разберешь, но и кровь-то не вот хлещет, не так, как в представлении Джерри, должна бы хлестать, откуси ему рыжая и в самом деле хер.
- Я тебя кончу! - выдыхает с этим облегчением, так, на полусогнутых, ковыляя к рыжей, не то малость оглушенной тем его ударом, не то решившей прикинуться падалью. Картинка, может, даже забавная - только ему не до смеха, вообще не до смеха.
Вообще не до смеха - хер у него один и Джерри к нему нежно привязан, они вон сколько вместе, и уж точно не заслужили вот этого.
Но, пока то да се, боль его чуть отпускает - не то что проходит, просто становится чуть терпимее, самую чуточку, настолько, что он хотя бы соображать немного начинает, так что когда он оказывается рядом, перед глазами уже не вспыхивают красочными всполохами взрывы сверхновой.
Джерри снова вцепляется ей в волосы на затылке - так бы и выдрал с корнем - чуть ли не повторяя себя же десятиминутной давности, только вот от недавнего настроя нет и следа. Тащит ее за собой по кафелю под ближайшую лейку, прикладывает о стену под лейкой - на стене остается яркий кровавый отпечаток, как будто от следа губной помады, размазанный и блестящий.
- Снимай майку, - рычит Джерри угрожающе, дергая смеситель, и душ хрипит, кряхтит, а потом разражается ледяной струей, разбивающейся о плитку на полу, окатывающей и Джерри, и рыжую брызгами. - Снимай, сука, и мочи, два раза повторять?!
Джерри в душе не ебет, нужно ли накладывать швы, а главное, можно ли накладывать швы - и совершенно не хочет проверять это на себе, а еще больше не хочет запираться в медблок, где Док командует, с таким-то делом.
Может, как-нибудь обойдется. Само как-нибудь. Мало ли, может, все не так уж и плохо.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Все это - боль, прохлада душевой, брызги ледяной воды - его отрезвляет слегка, прочищает мозги, но, походу, все же не достаточно, так что когда он слышит это ее неразборчивое, окровавленное "отойди от меня", то даже не сразу врубается, что к чему.
Так и стоит, подхватив хер одной рукой, пока вода заливает в ботинки, вымачивает спущенные к коленям джинсы, барабанит ей по плечам.
Так и стоит, пока она на него его же собственную пушку направляет.
Пушка ходуном ходит, про предохранитель рыжая будто вовсе не знает, и хотя между ними и ярда нет, Джерри все равно может не париться, что она его подстрелит, разве что каким-то чудом, каким-то гребанным чудом, с предохранителем-то, а все равно вот это - вот то самое ощущение, когда его на прицеле держат - откуда-то с самого дна поднимается и он в него будто с разгона мордой врезается.
Это ни с чем не спутать - Джерри дерьма повидал разного, но ничто не сравнится с моментом, когда на тебя пушку направляют. Даже когда поймаешь пулю - это уже не то, там уже все понятно, все уже произошло, вот что, нет этого мучительного, ядовитого ожидания, что ли. Ну, может, у других кого не так, Джерри-то откуда знать, но у него ровно так, ровно-ровно так, и когда, значит, рыжая эта сука, чуть хер ему не откусившая, направляет на него ствол, у него в мозгу как будто несколько предохранителей разом перегорает.
Щелк, щелк, щелк - он слышит эти щелчки, и, может, если бы не вода, она бы их тоже услышала.

Она так и сидит на кафеле, взъерошенная, дрожащая; вода размывает подсохшую было грязь на джинсах и подбородке, грязь смешивается с кровью, майка уже больше на половую тряпку похожа.
Щелк, щелк, щелк.
Это уже не про секс - какой уж тут секс, Джерри хочется о себе иначе думать, Джерри хочется думать, что ему нравится, когда девчонка тоже не прочь.
Это уже не про что-то, что еще вмешалось в рамки пусть и достаточно перекореженной, помятой, но все же цивилизации, которую они тут пытались еще изображать в рамках своих актерских способностей и возможностей.
Ему и пить-то не стоило, а сейчас его с головой накрывает уже не самогон, а другое.

Джерри качается ближе и пинает ее. Пинок выходит смазанным из-за спущенных джинсов, приходится в бедро, рука обхватывает сверху алюминиевую раму на стволе беретты, перекрывая с обеих сторон флажки предохранителя. Джерри дергает пушку из ее рук - с легкостью, даже не замечая сопротивления.
- Не хочешь по-хорошему - будет по-плохому, - обещает на выдохе, отплевываясь от затекающей в рот воды.
Тащит ее на ноги, рывком, разворачивая в узком этом закуточке, спиной к себе, прижимает бедром к мокрому кафелю, упирает пушку ей в щеку, в мокрые спутанные пряди, потемневшие от воды и липнущие к коже.
Оттягивает ей голову от кафеля, пропихивает ствол беретты ей в рот, эту ярко-красную дырку, не давая зубы сжать.
- Вот это укуси, сука. Давай, кусай, - предлагает над ухом, болтает хуйню какую-то, как будто чужие реплики повторяет, не вдумываясь, не давая себе даже вдумываться. Не давая себе успеть задаться вопросом, какого хера он делает и чего хочет.
И чего ему это стоить будет.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она, конечно, сопротивляется. А может, ему только кажется это сопротивление, потому что по его меркам она поднимается недостаточно быстро, недостаточно проворно вскакивает на ноги, пока он дергает ее вверх. Волосы, мокрые, потерявшие блеск из-за воды, натягиваются вокруг пальцев, глубоко врезаются в кожу, оставляя следы.
Где-то там внизу, под их подошвами вода размывает алые кляксы ее крови, превращает их в невнятные сначала темно, а затем светло розовые потеки, уносит в проржавевший слив, в котором застрял оброненный и так и не поднятый обмылок.
Кровь стекает по ее подбородку, по шее, пачкая майку, ствол беретты, оставляя на нем масляные отпечатки, на его руку - пальцы, тыльную поверхность ладони, покрытую короткими темными волосами, запястье.
Она отталкивается, упирается в кафель растопыренными пальцами, отталкивается, как будто в самом деле думает, что сможет это - ну, оттолкнуть его, заставить отступить. Джерри наваливается сильнее, двигает пушкой у нее во рту, встречая сопротивление стиснутых зубов, этот звук - такой странный, он не нашел бы ему ни сравнения, ни определения, звук того, как ее зубы проезжаются по направляющим нижней части рамы, и это, наверное, становится тем, что его все же отрезвляет.
Это, а еще упругое сопротивление спуска под пальцем - он не выжимает спуск до конца, не выжимает, но мог бы, и эта мысль ему не по вкусу.
Джерри снова толкает ее плечом, поворачиваясь боком, выпрастывает пальцы из мокрых запутанных прядей, обхватывает ее подбородок, тянет, вжимая пальцы щеки, пачкая и эту руку в крови, да что же такое, откуда у нее во рту столько крови, не из его же члена, не такое же количество.
Пахнет она одуряюще - кровью, страхом, сопротивлением. Жизнью - будь в Джерри хотя бы капля художественного вкуса, всей вот этой тонкости чувств, он бы наверняка подумал, не это ли влечет к живым мертвецов, но, к счастью, он редко задумывается о подобных вещах и сравнениях.
Пахнет она одуряюще - и его снова качает к другому полюсу.
Он вытаскивает пушку у нее изо рта, от нижней губы до рамы повисает окрашенная розовым нитка слюны, растягивающаяся и растягивающаяся, и, наконец, рвущаяся.
Джерри, как завороженный, наблюдает за этой ниткой, сгребая ее за руку, заламывая за спину, зажимая между ними, наваливается еще ближе, утыкаясь в ее затылок, в висок, подвернувшийся под рот. Ее волосы лезут в глаза, в рот, он отплевывается, но это мало помогает - везде ее чертовы волосы, ее чертов запах, ощущение ее тела, груди под его другой рукой - ему нихера неудобно, пушка чертовски мешает, приходится откинуть ее в сторону, к сухому, к перевернутой лавке... Сейчас, наверное, было бы смешно, если бы беретта выстрелила - Джерри знает статистику, на десять тысяч новеньких игрушек м9 приходится два выстрела от падения с высоты, а его беретта далеко не новая, пусть он ее и лелеет. - однако выстрела не происходит: пушка скользит к куче сваленной с лавки одежды.
- Не надо было тебе трогать мою пушку, - хрипит он сбито, ей в затылок. Растопыривает пальцы, захватывая как можно больше ее сисек в пятерню - ее запястье похоже на птичье крыло, он думает, что мог бы сломать ей руку, просто сломать, ему даже не впервой было бы. Мог бы сломать ей руку - а еще, наверное, превратить ее лицо в кусок отбитого мяса, или свернуть шею, просто обхватить ее за голову и повернуть. Да черт, она тощая, она слабая, она не смогла даже выстрелить в него, когда беретта была у нее в руках. Не смогла оттолкнуть его. Не смогла выдраться из хватки Пабло.
Эта мысль, точнее, даже не мысль, не оформленная мысль, а ее привкус - она беззащитна и слаба - Джерри тоже не нравится.
- Не надо было кусаться, - пробует он снова - но это выходит еще хуже, как будто он оправдывается, а он не хочет оправдываться, не любит, да и в чем бы; это она его укусила, она первая начала.
И снова плохо, теперь совсем плохо. Все не так, совсем не так - он, конечно, не хороший парень, не из ребят в белых шляпах, но и это - это же тоже не по нему.
- Ну какого хера, ну нахера ты все испортила, - он вжимается ей в затылок лицом, вжимает собой в стену, чувствуя под ладонью на ее груди то, как она дышит, то, как ее трясет. - Нахера ты кусаться принялась, нахера все испортила, зачем.
Зачем, его всерьез это интересует. Зачем, блядь, все это - у него этот вопрос стоит, пусть все остальное уже нет, и он бы прямо хотел узнать, зачем, нахера все это ему. Зачем они с ним так - Док, рыжая. Зачем и какого хера.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она вся сжимается под его рукой, зажимается, дрожит, как в припадке - Джерри хочется тряхануть ее, встряхнуть, чтобы она перестала дергаться, чтобы перестала его этим бесить нервировать. Неужели так, блядь, сложно успокоиться - все, все, он же больше ничего не делает, пушку выкинул, да у него, блядь, уже даже не стоит, если ей это не по шерсти, нахера плакать-то, зачем.
Надо ей сказать, что он не собирается причинять ей боль - дальше причинять, в смысле, Джерри не спотыкается на этом факте, зато спотыкается на другом - на том, что она бормочет сквозь слезы и сопли, неразборчиво пришепетывая.
Янекусалась - это, блядь, что должно еще значить? У него нет галлюцинаций, ничего такого не было уже сто лет, к тому же, в этом Джерри кое-что шарит: глюки не бывают... такими. Другими, да, но не такими - ему не показалось, а она все трастит и трастит одно и то же: она не кусалась.
Ну не сам же он себя за хер укусил - а больше здесь никого и не было, а потом до него доходит и еще кое-что, когда она выкрикивает это, на этот раз куда разборчивее, членораздельнее.
Она, блядь, просто упала.

Джерри покрепче перехватывает ее запястье, чуть отодвигаясь - хочет переспросить, мол, что. Что она несет, куда она там упала, что это вообще должно значить - а она, будто почувствовав волю, выворачивается, как-то вниз, как будто хочет нырнуть вслед за уносящейся в слив водой и так от него избавиться, и тут уж визжит так, что у него едва уши не закладывает; звук, пойманный кирпично-кафельной коробкой душевой, кажется едва ли не нереальным.
Джерри торопливо выпускает ее чертову руку, отшатывается, натыкается на другую стену, задевая чертов кран, цепляясь повязкой на заднице.
Она съеживается у самого пола, локоть торчит как-то в сторону - да ладно, Джерри кажется, он даже слышал, как сместились суставные концы в ее локте.
Визг затихает - дышать-то ей надо, а затем Джерри как-то одним слитным движением подтягивает джинсы, мокрые и тяжелые, поворачивается и выключает эту чертову воду.
И испытывает почти физическое облегчение.

Стряхивает с коротких волос и лица воду, нажимая на лоб с такой силой, как будто хочет дыру в черепе пробить - вот бывают такие дни, когда все летит в пизду, и сегодня, походу, один из таких; он это, в принципе, еще днем, в том сарае понял, пытался залить самогоном, пытался отвлечься, выправить все этим чертовым минетом, а в итоге один хрен - да, наверное, запрись он в комнате, и то бы нашел, как угодить в дерьмо.
Джерри, преграждая ей выход, приседает на корточки - грубая мокрая джинса задевает поврежденный член, Джерри морщится, выдыхает ругательство, оттягивая ткань в паху - качается поближе, рассматривая в тусклом свете душевой опухающий и краснеющий сустав.
- Вывих или перелом? - спрашивает - а в голове все крутится, как на репите, "япростоупала". - Дай посмотреть.
Протягивает руку, смотрит на нее сам, со вздохом обтирает о мокрый кафель на стене, оставляя размазанный красный след, и протягивает снова.
- Давай. Я знаю, как разбираться с таким дерьмом.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она так на него смотрит, удивленно, понимает Джерри. Удивленно смотрит на свою руку, как будто не была уверена, что та на месте, потом зыркает на него - сердито и удивленно.
- В медпункт, - повторяет Джерри тупо, перехватывает ее взгляд, потом снова оттягивает джинсы, чтоб не так давило.
В медпункт, думает. Ну да.
В медпункт, конечно. Да отхвати она ему член по самые яйца, он бы и то, наверное, предпочел тут кровью истечь до смерти, чем в медпункте показываться - да даже с пулевым не потащился бы. Нет ему больше хода в медпункт, но ей-то откуда знать, что и почему - вряд ли она следит за его личной жизнью, нахера бы ей это сдалось. И он бы за ней не следил, если бы у нее малышки не было - и на этой мысли Джерри прямо спотыкается, и нервное это желание рассмеяться при мысли, как он объясняет Доку, что у него в штанах, проходит.
Нахера он ее вообще потащил куда-то, нахера вообще это все - что ему, так нетерпелось?
- Ага, - говорит, пока она так и таращится ему на джинсы. - Руку-то дай, ослица. Что ты там сама, сама себе диагноз поставишь?
Она не врач, Джерри знает - слышал, вроде, от кого-то, что она не врач, да и больно молодая, сколько ей - и тридцати нет, а когда это все началось, значит, еще меньше было. Не врач, даже не парамедик - она и говорит не так, образованную бабу от необразованной и он отличит, так что его вот это "сама" только снова бесить начинает.
Джерри сжимает зубы так, что, кажется, чувствует вкус эмалевой крошки, смотрит на то, как него подрагивают пальцы протянутой руки, пару раз вдыхает носом, не забывая выдыхать - в душевой пахнет как-то кисловато, мылом и ржавчиной, а еще, понятно, кровью.
Сама она, как же. Он бы ее убил тут, наверное, если бы не сумел остановиться - а он не всегда может, это Джерри про себя знает. Это она бы что, тоже сама?

Он избегает думать о том, какого черта еще здесь. Избегает думать, сейчас-то ему чего от нее надо - ничего нелепее, тупее, мерзее запоздалого раскаяния не бывает, и ему с этой херней не по пути, но вот, он тут. Сидит на корточках в мокрой душевой, преградив ей выход - не потому же, что ему вроде как жаль.
- Дернешься - сделаешь только хуже, - предупреждает, поймав ее за кисть травмированной руки - не тянет, но вот что она может потянуть - это да, не исключено. - Я только посмотрю. Может, тебе тоже надо в медпункт. Вместе тогда пойдем.
Кто удивился бы, точно не Док - это понятно.
Джерри это не так чтоб по душе, но он знает, как это, жить с последствиями сделанного.
Кисть у нее мокрая, наощупь как резиновая - нахуя он вообще ее хватать начал, не понимает Джерри, не отрывая глаз от отекающего прямо на глазах лилового сустава.
- Только не дергайся, - сосредоточенно повторяет, пытаясь понять - ну что там с ней, вывих только - или и в самом деле перелом. - Больно? Спазмы есть? Онемение? Можешь пошевелить рукой - чуть-чуть пошевели, попробуй, можешь, нет?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

По ответам ее диагноза не поставить, но Джерри и не ответы нужны. Вся эта херня - это так, ее отвлечь, в основном, чтоб она пыталась понять, как у нее болит, сильно ли болит, где болит, и тогда сама боль вроде как станет не такой въедливой, что ли. В этой теме Джерри сечет, вот и спрашивает - ну и то, что она ему отвечает, уже хороший знак. И то, что она не верещит, когда он ее руку ощупывает, тоже хороший.
- Сейчас пойдешь, - щедро обещает ей Джерри, прощупывая ей предплечье от неестественно вывернутого локтя ниже, по предплечью. Как часто у рыжих бывает, кожа у нее белая, загаром тоже не тронутая, и на этой белой вот коже синяки проступают будь здоров, и без этого вывиха-перелома картина маслом, а через пару часов на руке, наверное, и вовсе живого места не будет.
Ясное дело, больно, соглашается Джерри мысленно - он же и хотел. Ну, в смысле, чтобы ей больно было - раз ему больно. Подумать бы, конечно, уметь бы это, чтобы сначала подумать, но он не из таких: как там ему Док по первости объясняла, еще в Центре, когда нянчилась с ним как с больным, в самом деле за пациента держала? Что это его реакция на внешний раздражитель и надо докопаться, почему он реагирует именно так?
Ну, наверное, докопалась, и когда поняла, что его не переделать - свинтила. Джерри так-то не претензии, все понимает, и, в общем, почему сейчас девка эта к стене от него жмется, тоже понимает, не собирается строить из себя святого. Его занесло, хорошо так занесло, и бухать не надо было - а рыжая эта под руку попала, только ей-то от этого не легче, у нее рука от этого понимания волшебным образом на место не встанет, губа опухать не перестанет.
Джерри бы с радостью отмотал это гребаное кино назад на полчаса - не так уж ему и хотелось-то, так, больше Пабло взбесить, ну и да, в тот момент показалось, что эта тихая рыжая баба уж точно не начнет его мордой в дерьмо макать, сделает свое дело и растает в тумане, а оно вон как все вышло.
Так вышло, что вроде как он опять кругом виноват - и все, что он может сделать, это ну хотя бы помочь ей по мелочи вот сейчас, не бросать в душевой, пока она даже встать не может, так и сидит на мокром кафеле.

- Это, - говорит Джерри, поднимая голову, заглядывая ей в лицо - щека опухает, взгляд вообще расфокусированный, она там как вообще, в обморок не собирается отъехать? - тебя же Эдди зовут, да? Эдди? Мужское имя какое-то, а полностью как?.. Слушай, Эдди, у тебя не перелом, ага?
Под прохладной будто искусственной резиновой кожей - Джерри почему-то приходит в голову силиконовое кольцо, об которое младенцы десны чешут. когда зубы режутся - кость у нее цела. Ей вряд ли эти прощупывания доставляют радость, но Джерри держит ее за руку, а второй рукой пробегается по расцветающему синяками предплечью, но перелома так и не нащупывает.
Пальпация это называется, вспоминается ему некстати - ну вот, значит, пальпация. Рентгена у них тут все равно нет, так что ей бы даже в медкабинете диагноз ставили на глазок, ну и Джерри не впервой: и с переломами, и с вывихами он дело имел.
Он торопливо нажимает ей на ноготь больного пальца травмированной руки, затем на ноготь указательного - пальцы у нее тонкие, блядь, как ветки, их бы еще не сломать - ногти сперва бледнеют, но потом возвращают нормальный цвет, а когда он сгибает ей кисть в области сустава и заставляет ее растопырить пальцы, всовывая свои между ее, проблем тоже нет.
- Видишь, нервы не повреждены. Нормально, сейчас пойдешь, я серьезно. Подождут тебя еще немного.
Он вроде как даже догадывается, кто ее ждет - ребенок ее, детка ее, поди, кому еще-то, и Джерри снова неуютно хмурится при этой мысли: надо было выбрать любую другую бабу.
Любую.

- Я шарю в первой помощи, херня делов. Сейчас будет очень больно, но потом сразу полегче, поняла? Так что если захочешь еще поорать - ори, - говорит он в ее бескровное, алыми кровавыми мазками расцвеченное лицо, в эти глаза, огромные, как на картинках, ну и пока она еще только соображает, о чем он, перехватывает ее предплечье и плечо и сгибает травмированный сустав еще сильнее. Релокация, называется это по-умному, но Джерри запоминал по-простому: "перезагибание". Сустав возвращается на свое место, кости предплечья встают в сочленение с плечевой костью.
Херня делов, как он и говорил - сам сломал, сам вернул, как было, приходит ему в голову совсем уж нелепое, по-плохому смешное, вроде как она кукла какая. Как будто все они здесь куклы, поломанные, кое-как починенные куклы, наскучившие и брошенные в коробку.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Детка не спит, когда он втаскивает ее бессознательную мать в их комнату. Не спит, стоит себе в кроватке, держась за бортики - наверное, и правда мать ждет, но когда тусклый свет из общего коридора падает через плечо Джерри, на ее мордашке отражается самый настоящий ужас. Она торопливо отпускает прутья кроватки, падает на задницу, как будто в этой самой кроватке хочет спрятаться, но затем, наверное, узнает мать.
- Мам, - всхлипывает, тихо так, жалобно, что твой котенок. - Мамочка!
И слезами заливается.
Ну пиздец, думает Джерри. Пиздец.

Он кое-как укладывает Эдди на матрас у стены, роется в карманах - она все никак не придет в себя, но, может, это и к лучшему: боли зато не чувствует, ну и Джерри подозревал бы, что, будь оно в сознании, все это так ловко у него не вышло. Не вышло бы так ловко отнести ее в комнату, вот он о чем - она бы самакала и дальше, потом плелась бы кое-как по коридору, а так все по красоте получилось: он ее же мокрой майкой зафиксировал ей руку у груди, чтобы исключить подвижность сустава, вытер - пришлось пожертвовать своим свитером - натянул на нее прямо на голые сиськи ее же свитер, большой ей, явно с чужого плеча, зато без проблем на согнутую у груди руку налезший, ну и понес к ней в комнату, благо, помнил, где она живет.
По пути ему только одна баба и попалась - из тех, кого они весной из Сент-Луиса с собой прихватили, Джерри и не в курсе, как ее зовут - и вот что странно, она не поторопилась убраться при виде него, а даже остановилась, к стенке прижалась, но никуда не делась. Джерри, пока мимо хромал, все ждал, что она ему скажет что-то - может, спросит, что с рыжей или еще что - но та молчала, так и стояла в коридоре, когда он оглянулся прежде, чем войти в комнату с деткой и расписанными стенами.
Ну, тут, понятно, ему уже не до молчаливой бабы в коридоре. Рыжая в себя так и не приходит, детка ревет - форменный ад.
Кто-то тут же начинает стучать в стену, слышится недовольное ворчание - слов не разобрать, но тон слышен очень хорошо: соседи явно недовольны детским плачем.

- Тихо, - велит Джерри детке, вытаскивая ее из кроватки. - Мама спит. Дай маме поспать, не буди ее, тшшш.
Ему приходится, наверное, повторить это раз сто - но детке вообще насрать, она ревет, потом начинает хныкать, потом икать: утомилась до смерти, поди, истерика кого угодно ушатает, думает Джерри со всем отпущенным ему терпением. Икание и хныканье уже не так соседям не по душе, это тебе не надсадный рев, но Джерри все равно не уходит - думает, хоть дождется, пока рыжая очухается. Ну типа, убедиться, что очнется - не то что Джерри думает, что она откинется, ничего такого, пульс и дыхание у нее ровные, зрачок на свет реагирует, если веко приподнять, обморок как обморок, может, еще небольшое сотрясение, но все равно торчит пока в ее комнате, рассматривает стены эти разрисованные, они неизменно его внимание приковывают, и чем дольше смотрит, чем вроде как больше деталей всяческих подмечает.
Детка постепенно успокаивается, Джерри так и держит ее на руках, пока она не пригревается как-то, не перестает икать, только хлюпает носом время от времени. Он болтает какую-то успокоительную чушь - тут вообще можно не вдумываться, детям вообще больше тон заходит, так что он просто несет все это насчет того, как мать ее поспит, потом проснется, поведет ее играть на солнышко, как Джерри ей принесет больше разноцветных картинок, как покажет местного кота, спрашивает, нравятся ли ей коты.
Детка смотрит на него исподлобья, потом косит на стену - ну все так, на одной из стен нарисован вроде как кот, громадный, усищи длиннющие, глаза желтые, как школьный автобус. Сам кот почему-то сине-розовый, но Джерри к сюрреализму с пониманием: сине-розовый так сине-розовый. Он подгребает, хромая, к этому коту нарисованному, детка застенчиво ведет пальцем по кошачьему боку, собирая на палец розоватой пыли.
- Ага, кот, - говорит Джерри. - Только Боб не такого цвета. Ты никогда Боба не видела? А хочешь? Пойдешь со мной завтра смотреть на Боба?
Не то заинтересованная перспективой увидеть живого кота вместо нарисованного, не то еще что, но детка окончательно перестает разводить сопли, кивает настороженно - ребенок есть ребенок. Так они ходят по комнате вдоль стен, деревянные полы, покрытые дешевым ламинатом, скрипят под тяжелыми ботинками Джерри, но детка включается в беседу, показывает на тех животных, которых Джерри называет, если ему удается опознать в рисунках существующего зверя, а потом рыжая приходит в себя.

- Эй, - говорит Джерри, поворачиваясь, натыкаясь на ее взгляд с матраса - полный хрен знает чего, но больше всего похожего на ужас, - эй, спокойно. Все нормально. Тебя вырубило, так бывает. Вон тайленол рядом с тобой, не больше двух штук за раз и восьми в сутки. Не бог весть что, но боль немного снимает... Как рука, легче? Или в медпункт?
Рука рукой, но у нее еще поллица разнесло, челюсть, наверное, разжимать то еще удовольствие - Джерри, бывало, тоже прямой в рожу получал, представить может, так что про тайленол не просто так упоминает: ей пригодится.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она его будто и не слышит. Или не понимает. Глаза распахнутые, полные до краев все того же, что Джерри принимает за ужас - может, это что другое, но ему больше всего кажется похожим на ужас, болтает неразборчиво, мол, сделает все, только не надо трогать ребенка. Называет его "сэр" - раз десять, наверное, назвала, Джерри удивленно хмурится, никак не въезжая, что с ней такое, продолжая удерживать детку на руках, под задницу и под спину. Чего она начала, почему - и не вот там просит ее не трогать, а почему-то про малышку говорит.
Джерри и правда в первый момент кажется, что он ослышался - думает, может, она бредит. Звучит так, будто она бредит. Будто ей приснился какой-то кошмар и она еще там, в своем кошмаре, где, может, они оба все еще в душевой и он все еще вжимает пушку ей в щеку. Или это другой кошмар?
Тот, в котором она боится, что он ребенку вред причинит, вот что, доходит до него с опозданием, будто кипятком обдавая. Типа, ей в наказание, может, разозлившись, а отыграется на ее ребенке.

Вот это поворот. Джерри, который в жизни ни одного ребенка не тронул, медленно, заторможенно кивает, так же заторможенно наклоняется, спуская детку с рук прямо там, где стоял.
- Хорошо, - говорит. - Да спокойно, я ее отпускаю.
Надо было свалить, думает. Свалить сразу же, может, еще из душевой - сама бы она пришла в себя и доплелась бы до комнаты, не убил же он ее. Свалить из душевой и нормально бы все было.
Наверное. Наверное, все было бы нормально - впрочем, как раз в этом Джерри не уверен. У них как-то все по резьбе пошло, началось нормально, а потом прямо вкривь и вкось - и он вообще-то правила знает. Хорошо знает, даже следит за их выполнением - ну, за тем, чтоб тут не особо этих местных баб щемили. Не насиловали. Не избивали, типа того. Не выбивали им зубы и не ломали чертовы руки.
Не вели себя, в общем, так, как он - отличный результат, сержант, поздравляет себя Джерри с горечью. Отличная работа с местным гражданским населением, пример для всех. Хоть опять медаль получай.

Детка ковыляет к матери так быстро, как только способна - Джерри стоит на месте смирненько, таращась на рыжую, прикидывая, как бы им это все разрулить.
- Слушай, ты как? - спрашивает, издалека заходя - ничего лучше все равно в голову не приходит, как бы половчее к их недопониманию в душевой вернуться. - Тайленол, я же...
Шлеп! - малышка спотыкается о собственные же ноги, плюхается на задницу, только кудряшки смешно подскакивают. Сейчас опять начнется, успевает подумать Джерри, дернувшись было - поднять, отвлечь, не дать расплакаться, с нее уж точно сегодня хватит - даже шаг делает, а у него шаг как десяток деткиных, даже хромым, но в последний момент успевает себя остановить, прямо отдернуть, стоит только вспомнить эти лихорадочные просьбы рыжей не трогать дочь.
Не слишком полагаясь на себя, выпрямляется, убирает руки за спину - так надежнее. Малышка, кряхтя, поднимается самостоятельно - сколько ей, двух еще нет?
Любую другую бабу - без детей, еще раз напоминает себе Джерри, что за привычка, каждый раз выбирать не ту.

Он снова смотрит на рыжую, передергивает плечами неуютно - она так оперлась на локоть, что его аж самого по позвоночнику продрало.
- У нас тут с тобой как-то не заладилось, - еще раз начинает Джерри. - Как-то не слишком удачно пошло, ты начала кусаться, я отреагировал... Ты как? С рукой получше?
Не то что он всерьез считает, что у него будут прямо большие проблемы. Какие-то наверняка будут, но эй, она едва хер ему не откусила - такое кого равнодушным оставит, это совсем без сердца надо быть, так что пару синяков на ней, думает Джерри, ему Раст простит. Его другое заботит - ни хера ему не хочется, чтобы вся эта история до Дока дошла. Не из-за того, что она позлорадствует или там посмеется, Док вообще не из таких, как он думает, баб - а из-за того, что, вроде как, это будет значить.
Что она права, вот что.
Что она права - а Джерри этого смерть как не хочется.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+