После ухода Дерека на разведку, в ушах остается небольшой отголосок хруста веток под его шагами. Они здесь, недалеко от Уайт-Бэара, за несколько километров от пристанища врагов, что уничтожили их дом. Никого не осталось. В памяти: сгоревшие покосившиеся постройки, запах дыма и пепел под ногами, бледное лицо Джонатана Форда, чей труп так и остался лежать там, где он погиб – у прострелянного пулями забора. Чуть дальше снова трупы, на этот раз жителей общины, тех, кого она знала и с кем долгое время выживала.
Оставаться на этом кладбище было невыносимо, но она все равно не уходила. Шарилась по остаткам своего дома, в попытке найти хоть что-то, что может пригодиться и что можно забрать с собой. В голове беспрестанно повторяла, что тем, кто здесь остался, ресурсы больше не понадобятся. Они умерли и точка. И все равно, забирать чужие вещи было противно, хотя и брать то было особо нечего. Все что было полезно – давно забрали Уайт-Бэаровцы, все что осталось – было в состоянии непригодном для использования. Спустя непродолжительное время, через проломы в заборе начали стекаться зомби. Трупы, к счастью, они не трогали, но и оставаться там было нельзя.

Мэгги медленно открывает глаза, пытаясь остановить поток воспоминаний. Они вызваны ссорой с Дереком, если его молчаливое угрюмое состояние вообще можно как-то приравнивать к проявлению эмоций. Скупые фразы о том, чтобы она оставила затею с местью, чтобы перестала жить прошлым. Она знает, что он говорил это не от трусости, а потому что он, как и она в глубине души, понимает, что Уайт-Бэар им не одолеть. Что могут двое против толпы? Почти ничего. И все же ей никак себя не унять. Обхватывает руками плечи, похудевшие от продолжительного голодания, пока скиталась в одиночестве. Перед глазами тело Джонатана, выглядящее так, будто он просто прилег отдохнуть. Дерек этого не видел, поэтому ему не понять ее чувств, не до конца. Они оба лишились дома, но с ним, по крайней мере, были Хизер и Элли, пока он их не потерял.
Теперь он ушел, наверняка поохотиться, а может выплеснуть эмоции, недосказанность которых повисла в воздухе, осязаемо вокруг Мэгги. Она бросает взгляд на очертания городка неподалеку. Сначала они хотели остановиться там, но после передумали, слишком опасно. Сидеть тут в тени деревьев в одиночестве было невыносимо, а город казался столь необитаемым, что Мэгги рискнула отправиться на разведку. Не приближаться, не заходить вглубь, просто посмотреть со стороны.

Она медленно бредет мимо домов, огибая некогда ухоженные лужайки, теперь почти полностью заросшие травой, прорывающейся из-под стаявшего снега с уходом зимы. Первое время ничего перед собой не замечает, слишком погруженная в свои мысли, пока до слуха не доносятся странные звуки. Сначала думает, что это зомби, чуть приседает в коленях, для удобства бега, мышцы тела напрягаются, подготавливаясь к резким движениям. После замирает, прижимается к стене и выглядывает за ее угол, чтобы осмотреть небольшую улочку впереди.
Ее взгляд выхватывает автомобиль, стоящий у одного из магазинов, а также мужика, склонившегося над капотом. Ей хочется тут же напасть, но она сдерживается, еще немного высовываясь вперед для лучшего угла обзора. Ей надо знать, есть с ним еще кто-нибудь, потому что они живут в то время, когда никто не передвигается в одиночку. Выжидает какое-то время, осматривается, пока действительно с удивлением не отмечает, что он абсолютно один.
Медленно крадется к незнакомцу со спины, она точно знает откуда он и злость поднимается внутри нее неугасаемой волной. В двух шагах от цели замечает обрубок прогнившей трубы и тихо присев, поднимает ее с того, что осталось от асфальта. Замахивается и обрушивает подобие оружия прямо на затылок мужика, который в этот момент вынырнул из-под капота. А затем, когда он вскидывает руку к голове, проделывает свой маневр снова и снова, пока его тело не падает к ее ногам с глухим стуком. Да, можно было воспользоваться ножом или пустить ему пулю в лоб, но это было бы слишком просто и слишком быстро. 
...
Ее дыхание сбивается, пока она тащит его в сторону дверей магазина рядом. К ее счастью – товаров для дома. Он оказался тяжелее, чем она думала, хотя с виду и не скажешь: высокий, около 40, с угрюмым выражением на лице и не то, чтобы качок. Когда она затащила его внутрь, то порядком выдохлась, поэтому не сразу принялась за поиски веревки в помещении, а какое-то время согнувшись в три погибели и уперев ладони в колени дышала, опустив голову вниз, так что волосы на лицо упали, закрыв перед собой обзор.
...
Она усадила его на один из стульев, после чего крепко связала, и только после этого закрыла магазин, надеясь на то, что зомби, если и придут на его крики, то пройдут мимо. Затем взяла второй стул и села напротив пленника, вытащив нож, чтобы быть наготове. А после принялась ждать. Потому что какое удовольствие от причинения увечий, если враг не может этого ощутить.

Пока сидит напротив мужика, в ожидании, пока он очнется, то не сводит с него пристального взгляда полного ненависти и злобы. Если бы в этом помещении весели часы, она бы услышала их тиканье. Вот только он все никак не очнется, и Мэгги начинают посещать мысли, а не слишком ли сильно она его приложила, смерть незнакомца никак не входила в ее планы, как раз наоборот. И в тот момент, когда она чуть подается вперед, чтобы рассмотреть его поближе, его веки чуть дергаются, оповещая о том, что он наконец пришел в себя.

Вместе с этим раздается и его голос: грубый, низкий, с хрипотцой, как ржавое железо. Именно такой голос она бы ему и приписала, когда смотрела на его лицо в момент его пребывания в небытии. Но отвечать она не торопиться, выжидая, пока он наконец-то сфокусирует на ней взгляд, в котором она прочитает, что он понял, где он оказался и главное по какой причине. Вот только он как будто бы до сих пор ее не видит, и это тоже раздражает, а вместе с тем, Мэгги понимает, что действительно слишком сильно его ударила. – Вопросы здесь задаю я, мудила. – Произносит она, упираясь пятками в пол, чтобы чуть привстать на сидушке и пододвинуть свой стул ближе к мужику, так что ножки издали противный скрип по полу.

- И так, правило простое: я спрашиваю – ты отвечаешь. Если предпочтешь лгать или молчать – будет больно. – Спрашивать такое напрашивающееся в эту фразу «это понятно?» - она не стала. Потому что ей отчаянно хотелось, чтобы он не понял, чтобы дал ей повод причинить ему боль. Вместе с тем она внезапно думает о Дереке и о том, как бы он отреагировал на то, чем она тут занимается. Осудил бы ее или присоединился? Она не плохой человек, они – не плохие люди, как раз наоборот, они – хорошие люди, которые попали в плохую ситуацию и поэтому вынуждены вести себя так же, как их враги. Сделает ли это ее настолько же плохой? Об этом Мэгги предпочитала подумать позже.

- Вопрос первый: сколько человек действительно живет в твоей общине? – Последнее она будто выплюнула, потому что назвать это «общиной» язык не поворачивался. Нет, Уайт-Бэар в ее представлении вовсе не являл собой коммуну выживших, это место было подобно гнилой яме, где собрались отбросы мира, которых он проживал и выплюнул за ненадобностью. Общиной были они – те, кто пытался сохранить человечность, те, кто просто пытался выжить. Они не причиняли другим боль, не пытались отнять чужое, как не пытались отхватить кусок побольше, пройдясь при этом по трупам ни в чем неповинных людей.

- Второй – Продолжала она, - Сколько у вас действительно оружия и боеприпасов? – она догадывалась, что после уничтожения Сент-Луиса, этого добра осталось не так уж и много, потому что такое с неба не падает и по щелчку пальцев не воспроизводится, только если они не научились крафтить или действительно не обнаружили золотую жилу, откуда можно бесконечно вывозить оружие, но это вряд ли. И не то, чтобы эта информация была бы им с Дереком полезна, в конце концов, они все еще в меньшинстве, но знать она хотела. Потому что, если они выживут и им удастся найти еще кого-то кто выжил, она обязательно им расскажет. Расскажет и проследит за тем, чтобы они приехали в Уайт-Бэар и вырезали каждого ублюдка, что там проживает.

- И, наконец, третий вопрос: Какого хуя вам понадобилось в Сент-Луисе? – Изначально она хотела спросить такое классическое «почему именно мы?» или «что мы вам сделали, что вы были настолько жестоки?» но эти вопросы показались ей жалкими, такие задают те, кто осознает, что проиграл, а она еще не смирилась, она еще хотела бороться. И если бы не Дерек, она обязательно придумала бы способ отомстить, но он был против. А теперь перед ней этот мужик, и она уже не может остановиться и отмотать время назад, чтобы принять иной выбор. А еще она совсем не хочет знать кто он, не хочет знать его имя, есть ли у него семья или ребенок. Он для нее – кусок мяса, кости, обтянутые кожей. И именно поэтому ей будет проще причинять ему боль.

Лезвие ее ножа, зажатого в ладони, проводит полосу на его колене, разрывая ткань и оставляя на коже рубец, откуда тут же хлынула кровь, пусть и не сильно. Порез вышел неглубоким, но ей пока этого было достаточно. – Начинай говорить, мать твою.

Ей не нравится этот мужик и ситуация эта ей тоже не нравится. Обычно ей не нравится причинять другим боль, как не нравится видеть кровь, стекающую по его ноге и образовывающую лужу на полу. Но в этой ситуации все немного не так, как «обычно» а потому она чувствует только удовлетворение, такое мрачное как и ее теперешнее будущее и все эти разговоры о нем. Он забрал у неё то светлое что было и могло бы быть и речь даже не о муже, его она не любила, и не о возможности завести детей, их она тоже не особо любит, но о возможности жить в безопасности – то немногое, что теперь наиболее ценно в этом мире. Они могли забрать все, что угодно: ресурсы, людей, медикаменты, но не трогать стены, за которыми они жили, которые так долго возводили, а теперь там только руины и запах горящего мяса вкупе с пеплом на земле от построек. Если задуматься, некоторых жителей ей и правда жалко, ей Джо очень жалко и Сашу, но большинство она не знала, не прикипела, а потому взывает к той рациональной ее части, где жалко только, что привычный ей мир больше не тот, что был раньше.

Поэтому и останавливаться не хочется, а хочется дальше в него нож всаживать и кромсать его тело, глядя как оно покрывается кровавыми ранами. Потому что он вот вернулся в тёплую уютную постель, где его ждала его баба или шлюха какая, а может он успел заделать парочку ублюдков, что с радостью встретили папочку после бойни. Она же была вынуждена спать на голой земле и дрожать от холода и страха, что не переживёт ночь и по ее душу явятся ходячие. Разве это справедливо? Хотя знает ли этот мужик вообще такое слово, вот в чем вопрос.

То что он кричит, ей нравится, то что он называет ее сукой – не очень. Поэтому Мэгги замахивается и отвешивает ему звонкую пощечину. Не только потому что он ее оскорбил, но и потому что не любит она, когда ей пытаются врать, а он точно врал, в этом она была уверена. – Заткнись! – Восклицает она, а потом за челюсть его одной рукой хватает, и лицо его к себе разворачивает, второй рукой к его щеке лезвие ножа приставляя, измазанное его же кровью. – Я два раза повторять нет буду, красавчик. Пиздеть своему лидеру будешь, а мне нужны ответы, лаконичные, без лишней воды и прочего, понял? За каждую ложь, будешь получать удар ножом. Давай посчитаем сколько ударов ты выдержишь прежде чем откинешься? – Ее голос снижается до шепота, хотя хотелось кричать и вырезать ему глаза, которыми он на неё сейчас пялился. Но здесь было не безопасно, в этом городе и в этом магазине, а она не хотела приманить Ходячих. Интересно, почуяли бы они его кровь? Пришли бы на его тело как голодные собаки, если бы она его так оставила?

Она расстёгивает куртку на его груди, рвёт ворот футболки под ней и приставляет кончик ножа к правому плечу, чуть ниже ключицы. – Вторая попытка, постарайся не проебать ее иначе я воткну этот нож. – Испытывающий взгляд встречается с его, но понять о чем он думает, она не может. Надеется, что ему больно, очень, а ещё, что он наконец-то включит мозги и перестанет думать задницей. Его преданность конечно вызывала восхищение, была ли она сама настолько передана Форду? На этот вопрос у неё не было ответа, слишком много у них лидеров сменилось. Наверно она была предана общему делу, выживанию вместе, созданию дома, безопасной зоне, но не каким-то отдельным людям конкретно. Чему же так предан этот мужик? Только своему лидеру или общине в целом?

Удар ладони по оконному стеклу витрины заставляет ее вздрогнуть. Кончик ножа чуть съезжает по цели и царапает кожу на груди мужчины. Мэгги резко оборачивается, чтобы заметить как за периметром магазина собираются мертвецы, пока только трое, но кто знает, сколько их там всего кружит по округе.

Он называет ее сукой, много раз называет и ей это не нравится. Видимо первая пощечина не возымела эффекта. Это грубо, неприятно и совсем не соответствует действительности. Она не такая. Она милая, добрая, веселая, ранимая и всегда готова помочь, она переживающая, умная и с прекрасным чувством юмора, она такая же как многие другие да, в ней нет ничего особенного, но уж точно не сука, ей она никогда не была. Таких женщин как Мэгги тысячи, ничто не выделяет ее из толпы, в их общине было много: милых, добрых и веселых, и каждый из них что-то пережил. Но «сука» — это оттенок чего-то плохого, чего-то темного, мерзкого, она же противоположность этого статуса, этого клейма, которое он с каждым разом будто навешивал на нее. Это он – зло, это он причинил ей боль. Мэгги никогда бы не напала первая, она из тех, кто только дает сдачи. Поэтому ей так не нравится, когда он это произносит, когда будто выплевывает оскорбление с губ в ее сторону. И она пусть не морщится после каждого слова, это все равно ее задевает.

Задевает, но она пытается это скрыть, не собирается бить его дальше, хотя стоило бы. Помимо того, что он отвратителен, он еще и херово воспитан. В совокупности это делает из него совершенно дерьмовую личность. На миг ей становится интересно каким он был до всего этого кошмара, до зомби. Был ли он учтив и вежлив? Оставлял ли чаевые обслуживающему персоналу? Произносил ли «доброе утро», даже если утро было дерьмовым? Сделал ли этого мужчину зомбиапокалипсис таким козлом или он всегда им был, просто нормы, предписываемые социумом, сдерживали этот поток говна, что он мечтал излить? Сейчас он делает вид, что он жертва – это удобно, такое поведение. И Мэгги, как и присуще всем хорошим людям, хочется его понять, хочется начать ему сопереживать. Но она сдерживается, он – зло. Он хладнокровно убил множество людей в ее общине, он вторгся на их территорию со своим лидером и пускал ни в чем неповинных людей в расход. И ей даже не хочется знать причину по которой он это сделал, потому что она знала, что ее не было. Они ничего им не сделали. Такие как он любят рассуждать о Дарвинизме, такие как он объясняют все просто: мы сильные, - вы слабые, точка. Но это не причина, это глупость. Попытка прикрыть собственную дерьмовость красивой теорией.

Продолжает корчить из себя идиота, не дает ответ ни на один ее вопрос – это тоже удобно. Знал бы он, что в живых остались только она и Дерек, был бы он столь же не сговорчив? Наверняка бы пригласил их в общину с распростертыми объятиями, что могут двое против толпы? Ее это злит, ее это очень злит. И лицо его ее злит и глаза эти как у глупой собаки на нее смотрящие. А еще ее злит, что он так нагло врет. Потому что она видела кого-то на него похожего, когда была бойня, а может с другим лысым мужиком перепутала, но нет, ей кажется, что точно видела. А еще, потому что от Уайт-Бэара на несколько миль общин больше нет, потому что они всех вырезали, полюбому вырезали. А потому не мог тут так беспечно беглый путник ошиваться, все, кто не из Уайт-Бэара на этих землях ведут себя тихо или спасаются бегством. Она это знала, потому что сама была такой.

Пришедшие мертвецы сбивают все ее планы. И Мэгги ощущает беспокойство, она начинает нервничать и совершает ошибку – оставляет пленника без внимания. В секунду она отвернулась, а в следующую слышит громкий треск стула под мужиком, когда он оказался на полу. – Вот блять. – Шипит она, вставая со своего. Он орет как бешенный, чем только привлекает внимание Ходячих, как будто специально это делает и Мэгги осознает, что контроль над ситуацией утекает, как вода сквозь ладони. – Заткнись, мать твою! – Срывается она на крик тоже, потому что слышит возню мертвецов за спиной, но они еще не пробрались внутрь.
Мэгги кидается к мужику и усаживается ему на грудь, прижимая того к полу. Двумя коленями она с силой давит ему на плечи, чтобы не смел вывернуться и двигаться тоже не смел. Нож приставляет к его шее, надавливает так, чтобы кровь тонкой полоской окрасила его гортань. – Я сказала, заткнись. – Рычит она ему в лицо, склоняясь ближе, чтобы он ее расслышал, потому что при каждом повышение тональности речи, зомби будто сильнее проявляли активность за стеклом витрин. – Если не заткнешься, я оставлю тебя тут. – Произносит она. – У тебя есть пара минут, чтобы сказать все, что меня интересует, или ты останешься тут навсегда.

Мэгги ненавидит, когда судьба ставит ее перед выбором. Сейчас этот выбор был слишком явным: додавить из мужика информацию или спасаться, пока не станет слишком поздно. Но она решила рискнуть. Время еще есть, она не может так просто сдаться и отступить. Второго шанса может и не быть.

Отредактировано Megan Torres (2021-12-16 21:56:10)

Он пытается вывернуться из-под нее, Мегги чувствует эти жалкие попытки, ощущает как с каждым разом приподнимается его тело под ее коленями, как приподнимается она сама. Сильный, тут не поспоришь, если бы не был связан в момент, когда упал – точно бы ее убил. От этого осознания даже страшно становится, но только на миг. Что будет, если он выберется? Она точно умрет, вот чем все закончится. С другой стороны, какая разница, жизнь уже вовсе не жизнь, когда каждый день проходит как битва за попытку протянуть один лишний день и не сдохнуть. С другой стороны, если одним из Уайт-Бэар станет меньше, то ее смерть не будет так уж напрасна, этому миру будет только лучше без очередного подонка.

Нож у его горла давит чуть сильнее, Мегги пытается это контролировать и не порезала бы его, если бы мужик так не дергался, но терпение явно не в его привычках, а расторопность ведет лишь к очередному кровопусканию, в котором он сам же и виноват. Что ж, если умрет по собственной глупости, то это вовсе не ее вина, верно?
Когда пытается заговорить, Торрес чуть ослабляет нажим. Не хотелось бы лишить его головы раньше времени. Склоняется к нему еще ближе, вслушивается в каждое слово, что он произносит. – Говори. – Приятно знать, что у него все-таки присутствует капля разумности. Не очень приятно осознавать, что испугался он вовсе не ее, а Ходячих за ее спиной, которые так и норовят пробраться внутрь магазина и их сожрать. А она то очень старалась выглядеть устрашающе, властно, прям как Джонатан, когда был еще жив. У него вот отлично получалось говорить так, что все вокруг сразу начинали ходить по струнке, слушались его. Она такой властью не обладает и это дерьмово.

Ей очень хочется верить ему, хотя у нее и выбора то особо нет. С другой стороны, если она выберется, то он точно нет, уж она то постарается, чтобы последним что он произнес – была правда. Когда он признается, что он из Уайт-Бэар, Мегги чувствует облегчение. Не только потому, что она узнала правду или то, что хотела услышать, но и потому что знать, что она причиняла боль злодею, а не просто путнику, попавшемуся ей на пути – значительно облегчало совесть. И так, их 45. «Всего» - красивое слово, когда их-то с Сент-Луиса выжило всего двое. Несправедливо, нечестно, что их так много. Мегги хмурится, пока слушает дальше, то, что он говорит, вполне себе тянет на правду. – Ты пиздишь! – Шипит она, когда он начинает рассказывать о Мартин. Да, Бриенна действительно пошла в Уайт-Бэар, но только чтобы освободить пленников, которых они забрали, а потом они избили ее до полу смерти, она сама видела, как Александра боролась за ее жизнь до последнего. – Там не было отряда, капрал Мартин хотела освободить пленников, которых вы увели. И вы почти всех их убили!

Было в этом и хорошее – он действительно был из Уайт-Бэара, теперь Мегги знала, что он не врал. Потому что он обладал сведениями, которые мог знать только человек участвующий в событиях двух групп. – Что ж, ты еще скажешь мне все, что знаешь. Мы уйдем, но ты уйдешь недалеко. – С этими словами, она отнимает нож от его горла и с силой втыкает его ему в бедро до самой рукояти, так что кровь хлынула из раны обильным потоком, когда она его рывком выдернула обратно. – Вздумаешь улизнуть, я порежу тебя до такой степени, что зомби сами приведут меня на твой след. – Шепчет она в его лицо, наслаждаясь видом мук, отражающихся у него на лице.

Скрип за ее спиной оповещает о том, что зомби все же пробрались внутрь. Пока мужик не очухался от боли, Мегги слазает с него, чуть переворачивает и разрезает окровавленным ножом веревки, что стягивали его руки. – Вставай, козлина, пора выбираться отсюда! – Кричит она мужику и вскакивает на ноги, устремившись к запасному выходу из магазина. Где-то позади нее зомби заваливали стеллажи, на которых некогда располагались предметы строительства. Не оборачиваясь, Мегги открывает дверь и выбегает на улицу, останавливаясь как вкопанная. Сотни, тысячи зомби кружили вокруг, будто в дьявольском хороводе. Инстинктивно Мегги сделала шаг назад к двери, из которой только что вышла.