Нанни поправляется.  Не так, чтобы быстро, но ей, определенно, хуже не становится, а потом и определенно становится лучше, и уже нет нужды дежурить возле нее. А позавчера Нанни сама спустилась в столовую, ахая и охая, но сама. И. признаться, Холли напряглась, ожидая, что Джерри ей намекнет, ну, или не намекнет, прямо скажет, что пора ей обратно переезжать. Она же у него в камере так, на время поселилась, пока рядом с Нанни было опасно. Но нет, ничего такого. Ни слова, ни полслова, и она уже привычно возле него устраивается на ночь – и рада этому. Он по-прежнему заставляет ее держаться в напряжении, не без этого, но она старается не показывать вида, льнет к нему при любой возможности. И уже, наверное, даже мертвецы, торчащие за решетками, знают, как у них что.
Они вместе – вот что, и по местным меркам все серьезно. И ей это нравится, и очень нравится с ним спать. Во всех смыслах. Она больше не мерзнет, не боится, спит крепко, как проваливается в горячую уютную темноту, и даже храп Джерри ей не мешает, наоборот, он такой… домашний. Ей нравится заниматься с ним сексом и они как-то очень полюбили для этого просыпаться пораньше – он ее не обижает и ни к сему не принуждает, и ничего не требует. Никаких «постарайся» и «прояви фантазию». Сам старается. За двоих, а насчет проявить фантазию, то Джерри оказался таким парнем, консервативным, и Холли это более чем приветствует. Ну и сама смелет понемногу.
Так что да – ей все нравится, он рада, что разговора нет о том, что ей нужно вернуться в камеру к Нанни, а еще больше рада, что закончились все шуточки и намеки в ее адрес, все эти взгляды и свисты. Как отрезало.

Они договорились с Джейн встретиться еще до завтрака, чтобы сходить первыми в душ – правило есть правило, никаких одиночных походов. Либо с Джерри – либо с женщинами. И Джерри, вроде как не очень доволен тем, что сегодня у нее планы на утро, и удерживает ее, пока она через него перебирается. Взъерошенный со сна и горячий, он вообще не похож на того Джерри Кейтеля, который ее вытащил из Центра, держа за горло, и этот эпизод вроде бы как отходит все дальше.
- Вечером, - обещает Холли, когда Джерри недвусмысленно намекает ей на то, что утром им есть чем заняться. – Сладкое вечером, а днем, может быть, тебе что-нибудь перепадет, если заглянешь в прачечную. Сегодня там мое дежурство.
Что-нибудь – это немного обжиманий, Холли тоже девушка консервативная, и ей, наверное, всего этого немного не хватает. Свиданий, романтики. Глупо, конечно, какая романтика в тюрьме и где им устраивать свидания – у решеток с мертвецами или в дальней душевой? Но если Джерри заглянет днем ее проведать – ей будет приятно…

Когда они возвращаются – через добрых сорок минут, а может и через час, до завтрака осталось времени совсем чуть, в коридоре их поджидает Кидала. На пальце у него грязная повязка, лицо виноватое и несчастное.
- Это… Холли, можно вас попросить?
- А ты не охуел ли, парень? – интересуется Джейн, и Холли с ней в целом согласна, хотя, конечно, сама бы выразилась несколько иначе. – Думаешь, я не в курсе, что твои дружки Холли устроили? Вали давай.
- Я не знал! Холли… мисс Дюмон, мэм, богом клянусь, я не знал, они сказали. Что мы просто в карты поиграем и будет приколько такую цыпочку как вы подпоить, и все! Я ничего плохого не хотел!
Врет – понимает Холли по его бегающим глазкам. Врет, но сейчас почти сам верит, что так оно и было, что никто не планировал ее напоить и изнасиловать. Потом бы Боб и его уроды еще сказали бы что она сама хотела – с ними пила, в карты играла, улыбки улыбалась. Сама хотела – Холли знает, как это работает. Знает, какие оправдания придумывают себе всякие уроды потом, когда дело сделано.
Ей становится так мерзко – только повернуться и уйти, и она так и хочет сделать, повернуться и уйти, Кидала, видимо, это понимает, сдирает с пальца повязку.
- Вот, вот, мэм, мисс Дюмон, вот, посмотрите, болит что пиздец… Простите, то есть очень болит! И опух весь! Сделайте что-нибудь, пожалуйста!

Холли смотрит мрачно на палец – раздувшийся нарыв, может заноза, может, царапина или заусеница. А может и какая-то высшая справедливость, жаль, что у Боба и его парней такого нет, да не на пальцах, а кое-где в другом месте.
- У тебя панариций. Надо вскрывать. Дальше хуже будет.
- Ну так вскройте! Сделайте что-нибудь!
Ладно, думает Холли, надо помочь, но и урок преподать тоже надо. Чтобы в следующий раз думал головой, а не членом, когда его старшие дружки предложат подпоить какую-нибудь девчонку. Так, шутки ради.
- Я тебе что сказала, Кидала? Все вопросы ко мне – через Джигсо. Вот иди и спрашивай. Сумеешь его убедить, что ты ничего плохого не хотел – вскрою тебе твой нарыв, попробуем что-нибудь сделать, пока руку тебе не пришлось отрезать.

- Это ты зашибись умно придумала, - язвит Джейн, когда они спускаются в столовую. – Думаешь, Джигсо расплачется, когда придурок этот мелкий пальчик ему покажет?
Холли пожимает плечами – не расплачется, конечно, ну, может припугнет Кидалу. Припугнет, ну и все, палец и правда надо резать, пока заражение крови не началось. Зачем им тут свежий труп? С тех пор, как зимой их Док покончил с собой напился самогона и повесился в своей камере, Холли осталась одна с его наследством – скудным запасом таблеток и инструментов. И что уж точно она не осилит, так это ампутацию конечностей. Так что нужно вскрыть этот чертов палец – пусть даже Кидала ей по-прежнему не нравится.

Джейн, которая вместе с Бельтраном за соседним столом, рядом, насмешливо Холли улыбается – с таким намеком, что она предупреждала. Предупреждала, что Кидалу к Джерри за направлением на операцию посылать идея плохая, и, похоже, была права. Кое в чем Джейн, конечно, разбирается лучше Дюмон, пусть и считает, что терапия это «для кинозвезд и пидоров». И Холли вопросительно смотрит на Джерри – что, правда? Лучше, если Кидала тут сдохнет? Ей его не жаль, ну, если только совсем чуть, потому что его проблемы не столько от злобы, сколько от глупости, но тут, скорее, вопрос их общей безопасности, нет? Ну дождутся они заражения крови, вылечить его они, конечно, не смогут... Словом, если мыслить на перспективу, то через три недели у них из-за этого пальца возникнут проблемы, которые можно предотвратить сейчас...
И ей бы это Джерри объяснить прямо сейчас, спокойно объяснить, но Холли как-то к такому не готова. Понятно, что ему ее аргументы не понравятся, еще поссорятся – а она не хочет ссориться. Боится ссор, что уж. Особенно с ним, наверное, потому что помнит, как Джерри – Джигсо – решает проблемы с теми, кто с ним ссорится. Знает, что ударить женщину для него не проблема, выяснила, когда в день Z он всерьез намеревался еще раз сбежать, а она пыталась ему помешать. Не хочет, чтобы у них еще раз до такого дошло, потому что тогда ей придется с этим что-то делать, видимо, возвращаться к Нанни, а ей совсем этого не хочется.

В общем, Холли кивает – да, подошел. Ест свою кашу, сама задумчиво на Кидалу посматривает, пытается припомнить, есть ли какие-то средства, которые ему можно посоветовать, кроме вскрытия пальца. Примочки какие-нибудь, соль там, алкоголь... Но она не врач, даже не фельдшер, общие познания в медицине у нее есть, конечно, она окончила курсы оказания первой помощи, и тюремный доктор учил ее, натаскивал, как будто заранее знал, как закончит... А может и знал, и это, если уж говорить начистоту, ее ошибка, ее вина, она не увидела у него признаков депрессии, не заметила суицидальных наклонностей, а должна была! Должна была заметить, поговорить, помочь – она тут единственный психолог. Но плохой, видно, психолог – и Марк был прав, и Джерри был прав, она плохой психолог. Была бы хорошим, Стивенсон был бы жив и занимался сейчас пальцем Кидалы, и всем было бы хорошо. Но он до последнего держался бодрее всех. Шутил, смеялся. Пил, правда, каждый день, понемногу. В камере, которую под медблок отвели, самогон есть, это их единственное дезинфицирующее средство, и, практически, единственное обезболивающее. А потом повесился. Написал в предсмертной записке, что не видит смысла жить.
Ее просчет – Холли так об этом и думает. Ее недосмотр. А еще думает, что если Кидала из-за этого нагноение получит заражение и придется ему руку резать, это тоже ее просчет будет... Только с Джерри, наверное, об этом лучше не говорить, так? Лучше все сделать тихо. Сказать Клэнси чтобы не болтал, и кому там до его пальца есть дело, никто и не заметит... Ну и переводит тему, говорит, что в душевой, кажется, нагреватель барахлит, или как он называется – горячая вода идет сначала едва теплая, приходится ждать, ну, или мыться в той, какая есть. На новость дня, конечно, не тянет – но какие у них тут новости?
- Я еще мы крысу видели.
- Мышь, - снисходительно поправляет ее Джейн.
- Слишком большая для мыши, - возражает Холли.
- Просто крупная. Как Рохо, только мышь. Ладно, если ты закончила, пошли? У нас тут не пять звезд, но простыни в номерах менять надо...
Холли целует Джерри – ну, вот так целовала бы, торопясь уйти на работу. Пока, милый, хорошего дня, не забудь, обед в семь, не забудь купить корм для собаки. Или кота. Или мыши, крупной, как Рохо, только мыши.

Она еще думает, как бы ей Кидалу в сторону отвести так, чтобы не попасться на глаза Бобу и Джерри, но тот ее сам в прачечной находит через пару часов.
Уже не просит, но смотрит, как побитая собака.
- Ладно, сдается Холли, - пойдем.
- Детка, херовая идея, - предупреждает ее Джейн. – Ты сама его отправила спросить у своего мужика, и Джигсо высказался. А ты поперек сейчас идешь.
- Я ему не скажу, - поскуливает Кидала, нянча руку. – Я никому не скажу.

- Сможешь не дергаться, или тебя привязать? - спрашивает она, выставив на стол все необходимое, натягивая одноразовые перчатки.
- Я его подержу, Холлидей, - раздается голос – кого бы вы думали? Боба.
У Холли нож в ножнах так на поясе и висит, к тому же у нее сейчас скальпель в руках, а скальпель тоже неплохое оружие, если в горло целится, и, наверное, что-то такое сейчас в ее глазах есть – как и в тот вечер, в столовой, и Боб поднимает руки. Вроде как – я пришел с миром, мы все тут цивилизованные, дружелюбные люди.
- Холлидей, пожалуйста! Я просто хочу помочь. Я очень благодарен вам за то, что вы согласились помочь нашему другу.
- Давайте не будем о дружбе, - отвечает Холли, обрабатывая палец Кидалы самогоном, сивушный запах только слезу не вышибает. – Ваши методы дружить мне не по душе.
Боб сокрушенно качает головой.
- Вы все не можете забыть то недоразумение...
- И не собираюсь забывать. Не каждый день меня пытаются напоить и изнасиловать. А теперь либо держите вашего дружка, либо проваливайте.
Кидала скулит и хнычет, когда Холли вскрывает ему панариций над алюминиевой кюветой. Боб, как обещал, фиксирует руку парня, ну, наверное, и кстати. Тот дергается от боли. К запаху самогона тут же примешивается запах гноя. Дюмон давит на палец, давит, пока не показывается кровь, потом щедро плещет на открытую рану самогоном. У нее есть немного Пронтосана, но честное слово, кое-кому не помешает немного страданий. В наказание за грехи.
А вот стерильного бинта она не жалеет.
- Завтра посмотрю, что с твоим пальцем. Свободен.
- Спасибо, Холлидей, - говорит Боб, и Холли очень хочется воткнуть скальпель ему в глаз. – Я вам очень обязан. Передайте, пожалуйста, Джерри, что я буду рад видеть его и вас в числе своих друзей. По сути, это всем нам было бы полезно, не так ли?
Холли демонстративно поворачивается спиной (хотя к такому скользкому ублюдку не стоит поворачиваться спиной) и занимается уборкой.
А потом возвращается в прачечную, думая о том, что если Боб по дороге упадет с лестницы и свернет себе шею, она точно даже не дернется и ни слезинки не проронит.

Отредактировано Holliday Dumont (2021-10-12 07:43:37)

Нехорошее предчувствие, шевельнувшееся в душе Холли когда Боб с компанией своих дружков появился в столовой, перерастает в уверенность – неприятности близко. Как раз те самые неприятности, которых она надеялась избежать, шли к ним и улыбались. Боб шел к их столу и улыбался, как для фотосессией, только что рукой не махал – спасибо, что пришли на нашу встречу, обещаю, я позабочусь о ваших интересах.
На него смотрят – на них смотрят, и Холли не надо на Джерри смотреть, чтобы почувствовать, как он напрягся, подобрался весь. Джейн смотрит на нее – сочувственно, потом смотрит на Боба, смотрит, как на что-то очень дурно пахнущее, демонстративно ковыряясь длинным ногтем мизинца в зубах. Бельтран просто смотрит, этого обычно достаточно, чтобы окружающие теряли желание стоять с ним рядом. Но Боб как будто не замечает холодного приема.
- Холлидей я хочу еще раз тебя поблагодарить за сегодняшнюю помощь нашему товарищу. Я очень рад, что в это трудное время ты среди нас. Кидала…
Кидала подскакивает, прячет глаза – вот же мелкий крысеныш, в бессильной злобе думает Холли. Она теперь к его пальцу не притронется, даже если там завтра половина руки сгниет. Неблагодарный мелкий крысеныш.
- Спасибомиссдюмон, - тараторит тот на одном дыхании, задом пятится, прячась за Зандера.
- Если вам что-то будет нужно, Холлидей, вам достаточно только сказать.
Например – изнасилования? У Холли это так и вертится на языке. Но она помалкивает – боится сделать хуже, потому что атмосфера за их столом и так настолько напряженная, что вот-вот взорвется, разбросав по стенам и полу фасоль с телятиной. А может, еще кое-что. Кое-что поважнее…
- Приятного всем аппетита. Джерри…
Боб кивает всем и отходит к своему столу в сопровождении своей свиты, не хватает флажков и значков «голосуйте за Боба».

- Что это было? – интересуется Клэнси, который не в курсе всей этой истории и подоспел как раз к финалу.
- У этого мелкого ублюдка был нарыв на пальце, Холлли его лечила, - объясняет Джейн, и вроде бы все звучит очень невинно, но это не так. Джерри рядом напоминает оголенный провод через который пропустили электричество, и это проблема. Ее проблема.
Холли заставляет себя проглотить ложку фасоли, которая чудом не застревает в горле, хватается за химический яблочный сок, делает глоток.
Они же могут поговорить, так?
Они же могут все спокойно обсудить, она просто накручивает себя сейчас, им вовсе не обязательно ссориться. Они и не поссорятся. Она просто накручивает себя… И бояться Джерри ей не нужно. Они спят вместе – живут вместе, в этой тесной камере, и она уже знает о нем много такого, что узнаешь только засыпая с мужчиной в одной кровати, только занимаясь с ним сексом – часто занимаясь с ним сексом. Например, она знает, что нравится ему. Может, это не любовь с первого взгляда, отныне и навеки, но она ему нравится – так почему она все равно боится?

Джейн делает ей большие глаза, намекая, что пора уже что-нибудь сказать, и хорошо бы что-нибудь умное.
Холли набирает полную грудь воздуха.
- Джерри, дело в том, что у Кидалы был очень серьезный нарыв. Сам бы он не прошел. Еще неделя-две и воспаление перешло бы на кисть, пришлось бы ампутировать, потому что те антибиотики что у нас есть – ими только бронхит лечить… А я не хирург! Я с таким не справлюсь. Ну, я и подумала, зачем нам все эти проблемы, вскрою я ему палец. Дело десяти минут… Джерри?
Если у сидящих за столом и есть что сказать по этому поводу, они молчат. Молчат, смотрят в тарелки, ну, только Рохо смотрит куда-то… куда-то в затылок сидящего на другом конце столовой Боба.
- Джерри? – предпринимает еще одну попытку Холли. – Я ничего не забыла. Но зачем нам эти проблемы?
Зачем им вообще проблемы? И друг с другом тоже.

Холли хочется спрятаться – а лучше вообще исчезнуть, оказаться подальше отсюда, подальше от Джерри, который всех нахуй посылает, и Джейн, и Рохо, и ее – она в этом уверена, может, это не озвучено, но к ней это тоже относится. Ну ладно, Холли признает – он имеет все причины быть недовольным, получилось действительно некрасиво, со стороны это выглядит так, будто ей безразлично его мнение. Но она же все объяснила, разве нет? Объяснила, почему поступила так, а не иначе, это не было ее личным капризом, не было даже приступом глупого человеколюбия и всепрощения. Это был – думает Холли – разумный, рациональный поступок. Но Джерри, видимо, так не считает. Встает, уходит, и, наверное, она плохо подобрала слова, раз он не понял, наверное, нужно  попытаться еще раз ему все объяснить...
- Сядь, - говорит ей Нанни, когда Холли подскакивает. – Сядь, дай мужику остыть. Не лезь под руку.
- Правда, куколка, - кивает Джейн. – Дерьмово вышло, дай ему это все проглотить. Позлится и перестанет. Потом подлезешь, сиськами прижмешься, и все тип-топ будет.
Клэнси фыркает на такой совет, но не спорит начет его эффективности. Но Холлидей не считает его удачным, Холлидей считает, что со всеми трудностями, возникающими в отношениях, можно справиться только с помощью доверительного разговора. Уважительного, честного разговора, когда обе стороны выслушивают друг друга и стараются друг друга понять, и никак иначе. Все остальное проблему не решит, по-настоящему не решит.
- Я понимаю, что своим решением огорчила Джерри, но надеюсь, он все же выслушает меня и примет о внимание мо аргументы.
- Ничего не поняла из того, что ты сейчас сказала, Холлс, - с удовольствием констатирует Джейн, которая любит иногда притвориться тупой, в основном, когда ей кажется, что Холли очень уж умничает, а она не умничает, это другое совсем. – Только Джигсо нихера не огорчен. Он психанул. Это разные вещи, сечешь?

Нет, Холли не сечет в таких полутонах, поэтому решительно идет вслед за Джерри. Верит в то, что без свидетелей у них лучше получится прояснить ситуацию. Догоняет, хватает за руку, преисполненная намерения достучаться до него, заставить себя выслушать, понять. Она же ничего плохого не сделала, наоборот, предотвратила проблему, которая могла всех их коснуться.
- Давай поговорим, - просит Холлидей.  – Я понимаю, ты расстроен тем, что я сделала по-своему, но я просто не ожидала... Я думала, ты немного попугаешь Кидалу и отправишь ко мне, лечить нарыв. Джерри, с такими вещами не шутят, особенно сейчас, когда у нас нет никаких лекарств под рукой, почти ничего нет, кроме горсти таблеток, самогона и перевязочного материала... Сейчас каждую болячку нужно лечить, пока она не стала чем-то серьезным. Джерри, послушай, есть ситуации, когда нужно забыть о личных обидах, хотя бы ненадолго! У нас тут нет другого варианта. Ты так не думаешь? Поговори со мной, я хочу услышать твое мнение.
Холли старается говорить спокойно. Спокойно, доброжелательно. Старается все делать правильно, верит в то, что все делает правильно, не позволяет этой ссоре повиснуть между ними, проговаривает проблему и ждет, что Джерри поступит так же. Но, честно говоря, стоя так близко, она лучше понимает смысл определения «психанул».
На всякий случай Холли отпускает его руку, делает шаг назад – в ней как будто снова включается привычка держаться от Джерри подальше, видеть в нем угрозу. Но она все еще не готова признать, что сделала ошибку, пытаясь с ним поговорить о случившемся. Она же умеет это. Это ее работа – было ее работой. Джерри был не единственным ее пациентом, пусть и самым трудным, были и другие, которым она помогла именно разговорами – но, конечно, есть разница. Сейчас Джерри не ее пациент. Он ее... Ладно, Холли до сих пор затрудняется подобрать определение. Ее партнер – скажем так. Сексуальный партнер и социальный партнер, раз уж они вместе живут. А еще, никого из своих пациентов она не боялась. Она и Джерри не боится – пытается оправдаться перед собой Холлидей – не боится, просто опасается. И не то чтобы у нее не было для этого оснований, особенно, если вспомнить судьбу миссис Кейтель.

В голове у Холлидей, разумеется, разговор этот выглядел совсем иначе. Если бы она знала, как оно будет – насколько Джерри злой, на нее, видимо, злой, то, возможно, вняла бы совету Нанни и сначала дала ему остыть.
Это для нее не сюрприз, конечно, она кое-что знает о Джерри Кейтеле, так? Побольше, чем все прочие, он был ее пациентом, она была его заложницей. Так что она, да, знает кое-что о его эмоциональной нестабильности, но почему-то (и почему же, Холли?) ей казалось, что ему намного лучше. Что все проблемы, или почти все, из тех, с которыми он был доставлен в Центр, остались в прошлом, но нет же. Нет.
Это все равно, что вскрыть спелый арбуз – приходит ей в голову неожиданное, яркое, какое-то нездоровое сравнение (пребывание в замкнутом пространстве и постоянный стресс даже здорового человека сделают эмоционально нестабильным), а из него, из арбуза, вместо сочной мякоти полезут пауки. Она думала, что какие-то крайние, пограничные проявления гнева Джерри, ярости Джерри лично для нее остались в прошлом, потому что они больше не доктор и пациент, они теперь вместе – как мужчина и женщина. Но, получается, переоценила важность этого для Джерри, или недооценила его проблемы... Или недооценила проблему в целом – Холли заставляет себя мыслить шире, слезть с этих качелей «он – она».  Но, конечно, это трудно... Было бы легче – с обидой думает Холли, если бы он на нее так не смотрел, не рычал на нее, и она пытается ему об этом сказать – еще раз все объяснить, объяснять все столько раз, сколько потребуется, чтобы он понял.
Но он требует закрыть рот.

Грубо – как кажется Холли, нарочно грубо, чтобы ее обидеть, и это сразу ее уносит в тот день, который она, по правде сказать, хотела бы не вспоминать. В тот день, когда он приставил ей к горлу обломок ручки и вытащил из Центра, угрожая убить охранника, если она будет дергаться.
И Холли молчит – это «закрой рот» на нее как удар подействовало, как кляп. Смотрит на Джерри и видит Джигсо. Видит осужденного Кейтеля.
Она правда считала, что это два разных человека?
Ну, не считала, конечно, но все же как-то разделяла их, для себя. Упрощая эту реальность, подстраивая ее под свое понимание того, что приемлемо, а что нет. Спать с убийцей – не приемлемо, спать с тем, кто тебе угрожал – не приемлемо. Спать с тем, кто тебя защитил, спас от группового изнасилования – да, вполне, даже если за этим стоит не только благодарность, но и расчет. Во всяком случае, стоял... Как-то это все потерялось, затерлось между ночами, когда она спала у него под боком.
Так что да, выходит, что да, она поделила мистера Кейтеля на Джерри и Джигсо и выбрала себе то, что ей больше нравится... Отличная тема для размышлений, мисс Дюмон – Холли думает об этом с горечью. Похоже, отношения с мужчинами это не ее. Похоже, в ней что-то не так, раз она уже второй раз выбирает себе мужчину, с которым что-то не так.
Марк ей изменял.
Джерри требует закрыть рот.
И что хуже?

- Чтобы что ты лишнего не думал? – тихо, очень тихо спрашивает она, прямо не уверена, что сможет нормально разговаривать, так живо сейчас в ней воспоминание о том, как он ее за горло держал. И в Центре, и уже здесь, в Коламбии.
Холли, конечно, не забыла все те аргументы, которыми руководствовалась, выбирая Джерри на роль своего – ну, скажем, защитника. Точно зная, чем за это придется заплатить. Не забыла – но сейчас ей кажется, что она совершила ошибку.
Нельзя так думать – в этой мысли много страха, много... всего много. Нельзя так думать. У всех бывают недопонимания. Все ссорятся. Просто надо еще раз все объяснить – Холли за это цепляется. За надежду на то, что она сможет все объяснить, а Джерри, все же, понять.
- Я не думала, что ты так остро это воспримешь, ничего же страшного не случилось. Меньше всего я хотела тебя обидеть.
Она нет – а он, похоже, да, похоже, очень хочет сейчас ее обидеть, и Холли, на всякий случай, делает еще один маленький шаг назад. Едва удерживается от того, чтобы проверить, на месте ли нож – который он же ей дал – вот до этого у них дошло?
Холли зажмуривается, делает глубокий вдох, медленно выдыхает, мысленно считая до пяти. Потом, на всякий случай, еще до трех, надеясь, что на нее сейчас снизойдет способ решения этой проблемы. Всех, черт возьми, ее проблем. Не снисходит...
- Я не хотела утром возражать тебе при Джейн. Спорить из-за такой мелочи. Это же... это медицинская помощь. Не вечеринка у бассейна. Я не хирург, верно, но я хотя бы знаю, что делать.
Ей кажется, что это звучит просто жалко – как будто она оправдывается, но разве ей есть за что оправдываться?

Когда Джерри – Джигсо – ее к решетке прижимает, Холли уже будто ничего и не слышит. Слышит его слова через шум, через гул в ушах, пытается услышать и понять, потому что это важно, она за этим же и пришла, но выходит плохо. Потому что она боится. Его боится – вот такого. Наседающего на нее. И лицо у него злое, почти незнакомое лицо – почти… И она не хочет вспоминать, не хочет его видеть таким (а еще не хочет вспоминать, какими именно соображениями она руководствовалась, занимаясь с ним сексом в их первый раз). Не хочет, и отворачиваемся, зажмуривает глаза. Не хочет говорить. Ни о чем больше не хочет говорить – да и как с ним разговаривать, он же ее не слышит, не хочет слушать, все по-своему переворачивает.
Но на, может быть, и попыталась бы – еще раз, но он ее посылает. Ну, это только так назвать. Говорит уходить.
Говорит, чтобы она сама за себя решала.
Чтобы к нему не бежала с проблемами.
Холли все не может понять, почему – ну то есть понимает, это из-за того, что он решил одно, а она сделала по-другому, но все же не понимает. Что, было бы лучше, если бы Кидала ночью умер, потом встал и пошел их жрать? Или если бы ему кто-то решил вскрыть нарыв грязным ножом и занес инфекцию? Или если бы ему пришлось отрезать палец, или даже кисть, и это без обезболивающего – если не считать викодина, который у них еще есть, буквально пара пузырьков, и она над каждой таблеткой трясется…
Но, видимо, да – так было бы лучше, зато самолюбие Джерри Кейтеля не пострадало бы, а дело в нем, в его самолюбии – и Холли готова бы к самолюбию Джерри отнестись бережно, но он же ей не дает такой возможности, говорит чтобы она уходила, даже подталкивает ее – и это уже совсем… совсем, как тогда. Когда ему плевать на нее было и на ее чувства тоже плевать.
Так почему она думала, что он изменился?
А, Холли? С чего ты решила, что он изменился? Именно с тобой, да, и для тебя, для всего мира нет, все тот же Джигсо, способный разорвать любого, голыми руками, а с тобой, значит, хороший, добрый и ласковый? Очнись. Так не бывает.

Так не бывает, и Холли уходит, не оглядываясь. Да что там уходит – убегает. Убегает в прачечную, просто другого места в голову не приходит, а там ее уже Джейн ждет.
- Ну что? – спрашивает.
Ничего – хочет ответить Холли как можно спокойнее.
Ничего, мы поговорили, очевидно, друг друга не поняли и решили расстаться. Так бывает.
А после этого достать из сушилки чистое белье и заняться глажкой простыней – гладильный пресс уже готов, нагрелся.
Это было бы очень по-взрослому, с уважением к Джерри, к себе, и к их отношениям, которые закончились – которые он закончил.
Но, конечно, так не получается – Холли сначала хватает ртом воздух, потом отворачивается от Джейн, чувствуя столько разом всего, что с этим не справиться, просто никак не справиться – тут и обида, и пережитый страх, и еще обида – много, и еще это больно. Конечно, она не думала о том, что у них с Джерри все это всерьез, в смысле – на всю жизнь. Даже когда стало ясно, что за ними никто не придет, никто не спасет – не думала. Но ей нравилось с ним. Она ценила то, что есть – думала, для него это тоже что-то значит. Она для него что-то значит, ну, хотя бы как женщина, которую он трахает. Но нет. Ничего подобного…

- Эй. Эй, детка, ну не надо.
Джейн обнимает ее за плечи – худая, высокая, выше Холли на голову, и старше на целую жизнь.
- Не плачь. Что он сказал?
Холли не сразу отвечает, ей сначала надо суметь вздохнуть. Потом выдохнуть. А это трудно. Потому что влажный воздух прачечной, с запахом стирального порошка, кажется, в горле застревает.
На самом деле это слова Джерри в горле застревают – даже Марк с ней так не поступал. Не говорил ей в лицо такое. Ушел сам, прыгнул в постель к ее подруге… В каком-то смысле это было даже легче, было понятно, что Марк – мудак, Клэр тоже недалеко от него ушла. Было ясно, кто виноват.
А Джерри все выставил так, будто это она виновата. А самое главное, Холли уже не так уверена в том, что она не виновата.
- Он сказал, чтобы я уходила.
- Блядь, детка. Мне жаль.
- Можешь сказать что-нибудь вроде «я тебя предупреждала».
Джейн пожимает плечами.
- А толку? Ты сглупила, Холлс. Такие мужики как Джигсо… короче, надо чтобы все было по их, понимаешь? Как они сказали.
- Нет, - говорит очень несчастная Холли. – Не понимаю.
- Просто делай вид, что соглашаешься, а потом постарайся, чтобы он изменил свое мнение. Ну, хитрее будь, ты же мозгоправ, вас что, этому не учат? Блядь, чему вас там вообще учат? Короче, сначала говоришь «да, дорогой», потом трешься об него, а как он думать начнет не головой, а хером, говоришь – а может, все-таки, сделаем по-моему? И я тебе отвечаю будет по-твоему.
- Звучит ужасно.
Джейн пожимает плечами – дескать, твое дело, ужасно или нет.
- Что делать будешь? – спрашивает через какое-то время.
- Вернусь к Нанни.

Вернется к Нанни, а что ей еще остается? Да даже если бы и были варианты, Холли сейчас похо себе представляет, как бы у них все было дальше. После сегодняшнего разговора, после того, как он ей сказал рот закрыть – после всего. Как бы у них все было, если вот это снова вернулось – страх. Она нова боится Джерри Кейтеля, снова боится Джигсо, снова чувствует угрозу, от него исходящую и свое желание, вполне естественное желание, оказаться от него подальше.
Ужин она пропускает – пойти в столовую, смотреть на всех, и чтобы все смотрели на нее, это выше ее сил. Лучше собрать вещи – их немного, но они есть, сменная одежда, две книги, одеяло. Дело пары минут – увязать все в узел. Пары минут, и она так и делает, но все равно стоит на месте, не может заставить себя уйти. Ей было тут хорошо. Вот тут, на этих квадратных метрах, в этой тесноте, на узкой койке, где они ютились вдвоем – ей было хорошо.
Когда Джигсо заходит в камеру, она вздрагивает, прижимает вещи к груди, а потом думает – ну теперь-то что. Чего бояться? Хуже уже не будет.
- Извини. Я уже ухожу.
И ей нравится, как звучит ее голос. Очень по-взрослому. Спокойно. В рамках тех ценностей, которые Холлидей Дюмон проповедует – взаимное уважение, честность, открытое обсуждение проблем.
Голос звучит по-взрослому, но вот она видит Джерри, и это тяжело да.
И что теперь, так будет всегда? Ну, или не всегда, или сколько времени они тут еще пробудут. День? Месяц? Год?
Все равно, что всегда.
- Извини, что так получилось. Я действительно не хотела тебя обидеть или оскорбить.
Что еще одна может сказать?
Спасибо что решал мои проблемы?
Мне нравилось быть с тобой?
Ты ужасно храпишь?
Ничего из этого не кажется Холли подходящим к случаю.

Куда? Ну, у нее не так много вариантов, так? Дружит она с Джейн и Нанни, но вряд ли Бельтран обрадуется, если она переселится к ним. Так-то все нормально – ну, насколько это возможно в данной ситуации. Она привязалась к старой негритянке, им вполне комфортно друг с другом, к тому же, кто-то все равно должен за Нанни присматривать. В этом смысле переезд для нее не трагедия. В другом смысле трагедия – ну, например, следует признать, что их отношения с Джерри, на чем бы они ни были построены, не выдержали первой же ссоры. Да что там ссоры – недопонимания.
Так же следует признать, что она оказалась не на высоте, как психолог, а может и как женщина, раз реакция Джерри оказалась для нее такой неожиданностью. В людях она не разбирается  - в мужчинах не разбирается... Словом, Холлидей расписывается в собственной несостоятельности, и это особенно больно от того, что она, признаться, с гордостью думала о том, что у них с Джерри все по-другому. Не так как было у нее с Марком. Не так, да. Иначе. И Холли познает новые оттенки личной катастрофы, доселе ей неведомые.

Ей бы, конечно, подумать об этом раньше – о том, что они слишком разные. Настолько разные, что Холлидей не понимает, о чем Джерри сейчас ее спрашивает. Зачем спрашивает. Что вообще у него в голове? Вот сейчас – что у него в голове?
Холли стоит, смотрит на него, и думает, что это все равно, что стоять рядом с говорящим автоматом, вроде тех, что еще попадаются в старых кинотеатрах. Цыганка, которая умеет вертеть головой и шевелить пальцами, мертвец в гробу, лучшее украшение к Хэллоуину.  Брось в щель монету в 25 центов, и они заговорят, скажут пару таинственных фраз: бойся птиц, не носи красное, он следит за тобой...
Или вот – ты что делаешь, Док?

- То, что ты мне сказал. Ты сказал, чтобы я уходила, и я ухожу. Вот, вещи собирала, - Холли показывает узелок, что там вещей – но это все что у нее есть. – Вернусь к Нанни.
Наверное, пройдет пара дней –  ладно, пара недель – и она будет смотреть на все случившееся иначе. Ну подумаешь, еще одна неудачная попытка. Это нормально. Зато опыт, зато у нее теперь чуть больше опыта. Правда, она бы с радостью без такого опыта обошлась, мало удовольствия, когда вместо конструктивного разговора тебе рекомендуют рот закрыть. Когда тебя прижимают к стенке, когда на тебя рычат – только что голову не откусывают.
Может, если бы они не съехались – все бы и нормально было, пытается утешить себя Холли, сама понимая, как жалко это звучит. Ну жила бы она в Нанни, Джерри жил бы тут, иногда они бы встречались, чтобы заняться сексом, обновить договор о том, что он ее защищает, а она с ним трахается. И все. Ничего больше. Но нет, ей же захотелось большего  захотелось иллюзии нормальности, иллюзии того, что у них с Джерри что-то большее, чем секс в обмен на безопасность – ну так и сама виновата.
Она так и думает, глядя на Джерри – сама виновата.

У Джерри лицо становится сложным. Как будто он в голове сложную задачу решает, и Холли опять как-то не по себе становится. Опять что-то не так? Он опять будет на нее кричать, смотреть так, как будто у него руки чешутся ее прибить? Это слишком сложная задача, пытаться понять Джерри, пытаться разобраться в его настроении, все равно, что пытаться рассмотреть понятную картинку среди россыпи цветных пятен на бумаге.
- Ты мне сказал, чтобы я уходила и больше не приходила к тебе со своими проблемами, - на всякий случай напоминает Холли. – Потому что ты не хотел, чтобы я помогала Кидале, а я помогла. Джейн мне сказала, что я поперек тебя пошла и это неправильно. Наверное, да, неправильно, мне кажется, я понимаю, о чем она говорила. Но оставлять без помощи человека, даже если он Кидала, когда от этого, сожжет, его жизнь и наша безопасность зависит, это тоже неправильно. Вот. Я должна была тебе это сказать. Ну и извиниться, да. За то, что поставила тебя в такое некрасивое положение.
Тут, конечно, было бы уместным предложение остаться друзьями, но Холли не до такой степени хороша в актерском мастерстве. Ей еще долго будет тяжко даже видеть Джерри в одной столовой, говорить с ним – не то что дружить, дежуря вместе, а по вечерам играя в карты.

Ей бы, наверное, радоваться – она же хотела поговорить, ну вот. Они разговаривают, Джерри на нее даже не рычит, нормально так разговаривает, спокойно даже, если сравнивать с содержанием предыдущей серии. Но почему-то ей не очень радостно. Может быть, потому что между ними опять повисает напряжение, тяжелое такое напряжение, из которого можно камни вытесывать, и Холли не знает, что с ним делать, как разрядить обстановку, не усугубив все. А может быть, потому что она ничего не понимает.
Совсем ничего не понимает.
Он сказал, чтобы на ушла, но не говорил, чтобы валила.
Холли эту мысль со всех сторон рассматривает, и вынуждена признать – это ей не по силам. Нет, она верит Джерри. У него есть недостатки – грубость, например – но он не будет нарочно внушать ей чувство вины, не будет ее обманывать, манипуляции, которым изводил ее Марк, для него, скорее всего, непонятны, и как явление и как способ. К чему все эти танцы, когда можно запугать. Схватить.
Ударить.
И об этом им тоже, наверное, нужно поговорить, но Холли не представляет – как. Не представляет, но с чего-то же надо начинать.
- Я не понимаю, - осторожно говорит она – как будто по тонкому льду идет, а он угрожающе трещит под ногами.
Я не понимаю – говорит Джерри.
Я не понимаю – отвечает она.
И не понятно, провалятся ли они в это взаимное непонимание или как-то удержатся на поверхности.
- Не понимаю, в чем разница. Ты сказал, чтобы я ушла, но не сказал, чтобы я валила. Как я должна понимать, что о чем? Если ты мне завтра скажешь свалить – как я пойму, что ты это имеешь в виду?

Холли осторожно так опускает свой узелок на кровать – стоять с ним как-то глупо. Уходить. Не договорив – тоже Это вообще не в ее правилах, уходить, не договорив, не ее вина, что Марк решил вот так все закончить… Не очень это приятное воспоминание, но за последние пару часов она вспоминает бывшего жениха чаще, чем вспоминала за последний месяц. Пока она жила с Джерри, спала с Джерри, все что было казалось таким неважным – а теперь кажется, что все это было ей предупреждением. Ты не справишься. Ты не справлялась раньше, и теперь не справишься.
Так, конечно, думать нельзя – Холли, исповедуя принцип «врач, излечи себя сам», коротко проговаривает про себя базовые принципы здоровых отношений. И один из них гласит – если ваш партнер оказался не готов к здоровым отношениям – это не ваша вина. Это не характеризует вас плохо. Это вообще никак вас не характеризует…
- Я не знаю, как… В смысле, как правильно, кто от кого уходит, при каких условиях, у меня не так много в этом опыта. Но… Но ты мне это сказал, и ты на меня кричал, и злился. И я не хочу с тобой ругаться. И не хотела – поэтому ничего не сказала, ладно, это была моя ошибка, но я хотела как лучше. Но даже если бы это не я, а ты сделал что-то не так, я бы не стала на тебя кричать, понимаешь? И говорить, чтобы ты уходил, тоже бы не стала. Я бы постаралась как-то… Как-то все исправить. Какая разница, кто обижен, люди либо хотят быть вместе, либо нет.

Она, наверное, как-то совсем путается, и вообще ее не туда заносит – потому что ну какое быть вместе? О чем она вообще? Он спят вместе, да, занимаются сексом, живут в одной тесной клетушке, называемой камерой, но на этом же все. Чего она от него хочет, от них хочет, свадебных колоколов? Это точно не про них. Они вместе почти случайно – и вот это все, этот разговор как раз подтверждает тот факт, что они вместе не из-за какого-то сходства характеров и душевной близости. Они вместе потому что ну так вышло. Он мог дать ей защиту она расплатилась с ним, чем могла…
- Я тебя подставила, ты завелся. Я это понимаю. Но я же пыталась поговорить, помнишь? Ты меня и слушать не захотел. Я пыталась все объяснить… И я ничего не устраиваю. Я думала, ты этого хочешь – чтобы я ушла.
А он не хочет? Что если он не хочет и ей можно остаться?
Ну, допустим, можно – тут же гасит Холли эти радужные мыли, переливающиеся как палитра теней девчонки-подростка, сплошные блестки и конфетно-яркие цвета. Можно, и что? Сделать вид, что ничего не было? А самой ждать, когда Джерри психанет в следующий раз? Бояться?
- Ты меня напугал, - честно признается она. – Я… я не хочу тебя бояться, понимаешь? Не хочу бояться мужчину, с которым сплю, это вообще не правильно, сильно не правильно. И у тебя разве не так, разве иначе?
Он говорил, что любит девчонок, которые сами не прочь. Она была не прочь все эти недели – а сейчас не уверена. Вообще уже ни в чем не уверена.

- Да не хочу я, - растеряно оправдывается Холли – он все с ног на голову перевернул, речь же не об этом шла. Совсем не об этом.
- Я думала, что ты этого хочешь.
Она сделала то, что, по мнению Джерри она делать не должна была, и он ее прогнал – вполне логичная картина в глазах Холлидей, вполне перекликающаяся с опытом ее прошлых и единственных отношений с Марком. За любую провинность, настоящую ил вымышленную, следовало наказание – и вымышленных было куда больше, это она сейчас уже понимает.  В каком-то смысле, тесное сосуществование с Джерри в качестве его подружки, открыло ей глаза на многое в поведении Марка. На его изобретательность в том, что касалось поводов для ссор, поводов для его холодного молчания и ее бесконечных извинений. В ход шли не озвученные просьбы, о которых она, якобы, забывала, ее мнимая нелюбовь к его друзьям, ее нежелание работать над их отношениями… и ничего, что действительно могло бы послужить причиной ссоры. Кроме ее отказа бросить работу после похищения, разумеется. А вернее, после той шумихи, которая поднялась. Потому что Марку Лурье совсем не нравилось быть «женихом той самой Дюмон, которую похитил псих».

С Джерри все иначе, никаких обвинений в том, что она недостаточно ценит их отношения и недостаточно выкладывается в постели, так что Дюмон говорит правду – она не хочет. С чего бы ей хотеть?
Но они, хотя бы, подобрались к проблеме – к настоящей проблеме. Тут дело даже не в том, что Джерри на нее наорал, хотя Холли до сих пор не знает, как у них это будет дальше, если он будет так с ней поступать, по делу или нет. Дело в том, что он был зол (да, по делу, кивает Холли, честно признавая этот факт). Был зол и не хотел, чтобы все вышло из-под контроля, и она пострадала.
В целом – благой посыл, отмечает доктор Дюмон, которую, в общем-то не звали, но она сама пришла. Не можешь гарантировать безопасность окружающим – побеспокойся о том, чтобы рядом никого не было. Только вот Холли это не нравится. Тот факт, что ей надо уходить, пока Джерри как-то там в себя приходит, сбрасывает злость (может быть на ком-то), уходить, пережидать, а потом возвращаться, гадая, что он там успел себе надумать. Она бы, понятно, предпочла остаться рядом чтобы как-то… контролировать? Но это же не ее дело – контролировать Джерри, это он должен научиться себя контролировать… Или не должен? Если бы Джерри все еще был ее пациентом, то Холли сказала бы, что да, должен. Но как его подружка – назовем это так – она так в этом не уверена, потому что получается, они вместе несколько недель, а она уже его пытается под себя переделать?

- То есть, если ты опять на меня разозлишься, мне надо куда-то уйти? – Уточняет Холли – Джерри так и стоит у выхода, мрачный, сердитый, какой-то... недоверчивый, как будто ждет от нее чего-то, не слишком приятного.
- Не совсем уйти, - на всякий случай уточняет она. -  Переждать… подождать, пока ты успокоишься. Чтобы мне не прилетело. Знаешь, я, конечно, благодарна тебе за заботу, серьезно, Джерри, но мне кажется, это не очень правильно. Поучается, что я тебя как будто бросаю. Как будто сбегаю – а ты разбирайся с этим как хочешь. Мне кажется, люди которые вместе… которые спят вместе, - тут же поправляет она себя, чтобы Джерри не решил, что она тут к нему в любови всей его жизни набивается, - так не делают. Я бы точно не хотела, чтобы в такой ситуации ты мне сказал – давай, Док, остынь, а я пойду погуляю. Приду, когда успокоишься…
А Марк так и делал – вспоминает Холли, да это же его собственные слова – поговорим, когда успокоишься, вернусь, когда успокоишься. И честное слово, если выбирать между вот этим – и тем, что Джерри сегодня на нее наорал, ну, она выбирает последнее. Было страшно, н она себя не чувствовала каким-то ничтожеством, пустым местом, истеричкой, которую Марк терпит только по причине своей несказанной доброты, потому что – ну кому она такая нужна?

Ну – с мрачным таким юмором, не совсем уместным в этой ситуации, думает Дюмон – тут никаких проблем, так? Нужна. Прямо даже может позволить себе выбирать. Никто не откажется. Ну она и выбрала, да? Выбрала Джерри, и не собирается сваливать…
Не собирается же? – спрашивает себя Холли, потому что самое время определиться. Не собирается.
Ну а раз так, надо искать какие-то пути, да? Взаимодействия.
Холли спускает узелок на пол, двигается по койке, освобождая место.
- Посидишь со мной? Ты рассердился, я понимаю, так больше не буду делать. Но если я скажу, что это важно – ну, кому-то помочь, как сегодня, с Кидалой, ты ко мне прислушаешься?
Начнем с этого – думает Холли, которая, похоже, получила то, что хотела – разговор. Начнем с этого и пойдем дальше, потому что уходить она не хочет, хочет остаться, и Джерри, похоже, тоже не хочет, чтобы она уходила, а это самое главное, наверное. С остальным они как-нибудь разберутся?

Садится Джерри рядом не то чтобы охотно. Скорее, все так же, настороженно, напряженно – Холли расстроено губу закусывает, потому что это из-за нее, получается. Она, конечно, ничего такого не хотела, но это с нее ответственности не снимает. А Джейн ее предупреждала… Только, честно говоря, Холли думает, что она преувеличивает. Что, может быть, у них с Бельтраном и так, но у нее с Джерри иначе что, может, он и будет не в восторге, если узнает, но это не станет причиной для серьезной ссоры.
Но они, хотя бы, не расходятся – утешает себя Холлидей. Он не хочет, чтобы она ушла, а она не хочет уходить. Это хорошо, они, наверное, неплохо ладят – Холли кажется, что они неплохо ладят, ладили до сегодняшнего дня. Почему бы им не продолжить ладить?
- В курсе, - соглашается она. – Все верно, люди как только не делают, только я думаю, нам-то это зачем? Плохо у нас уже было, да? Может быть, постараемся хорошо, раз уж все так вышло…
Раз уж они вместе.
Нельзя сказать, чтобы пока это казалось чем-то нереальным, и это все про то же – что он неплохо ладят. У Холли, как она считает, нет завышенных требований, она не ждет от Джерри, что он станет ей достойным спутником жизни и хорошим отцом их детей. И у него к ней, в общем-то, тоже не так много пожеланий.

Она слушает, внимательно слушает все, что Джерри ей говорит – это-то она умеет. Слушает про то, что она всерьез его не воспринимает и наперекор идти не боится, и плохо, что все это видят, потому что это бьет по его репутации. Джерри, конечно, иначе выразился – это Холли уже для себя перевела. Это бьет по его репутации. А как насчет ее репутации – хочет спросить Дюмон, но не спрашивает.
Прежде чем такое спрашивать, надо самой определиться, как бы она хотела выглядеть в глазах всех этих людей. Скорее всего – никак. Была бы счастлива быть невидимкой, так безопаснее, ну, тот факт, что она женщина Джигсо в какой-то степени делал ее невидимкой – желающих пригласить мисс Дюмон на потрахаться больше не находилось, с тех пор, как они вместе. И хорошо бы так было и дальше. Конечно, то, что она теперь тут единственная, кто хоть что-то понимает в лечении, заставляет, волей-неволей, выйти из тени Джигсо. Но не потому что ей так этого хочется, потому что помогать людям было ее призванием – она всерьез так считала, что это ее призвание. Долг, если угодно. Перед кем? Ну, может быть, перед собой?

- Если бы это был социальный эксперимент, мы бы его уже провалили. Это так. Мысли вслух… Значит, чтобы все было нормально, я должна показывать, что считаюсь с тобой? Не спорю, уважаю твои решения.
Нельзя сказать, будто она в восторге – а кто бы был в восторге? Не важно, кем ты была, не важно, чего ты добилась, но вот в одной конкретно-взятой тюрьме время понеслось назад, отматывая день за век, и вот они уже при каком-то первобытно-общинном строе, где прав тот, кто сильнее, кто может доказать свою силу. Немногочисленным женщинам приходиться приспосабливаться. Они и приспосабливаются – все меньше тех, кто держится обособленно, своей женской группой, все больше тех, кто соглашается, в конце концов на чье-нибудь предложение.
Если бы это был социальный эксперимент – под камерами, со зрителями и теми, кто следил бы за результатами, наверняка бы нашлась женщина – ну, вроде Джейн, например – которая бы напомнила бы присутствующим о правах женщин и прочих достижениях цивилизованного мира. Но это не эксперимент, и цивилизованности тут все меньше, и Джейн знает, как себя вести в таком мире, а Холли нет.

- Что еще? Я серьезно спрашиваю, если есть что-то еще, какие-то правила, то я должна о них знать, потому что для меня они не являются очевидными. Понимаешь? Тебе придется мне их объяснить.
В целом, Холли любит правила и не любит их нарушать. Правила – это порядок, а порядок нужен всегда, особенно в такое время, когда все, кажется, летит в пропасть, все прежние нормы, все представление о том, как нужно себя вести и как не нужно себя вести. И если для того, чтобы у нее все было нормально, у Джерри все было нормально, и у них снова все наладилось надо написать этот список новых правил от руки и повесить над кроватью – она это сделает.

Отредактировано Holliday Dumont (2021-10-17 17:34:13)

- Я не боюсь.
Она и правда не боится, больше нет. Переживает, конечно, из-за всего случившегося, но это другое, это не тот страх, который заставлял ее дергаться, стоило Джерри подойти слишком близко, не тот страх, который вернулся сегодня, когда Джерри ее к решетке прижал. Они больше не ссорятся, и он ее не пугает, и ей не нужно делать над собой усилие, чтобы на его ладонь свою положить, по пальцам осторожно так погладить. Подвинуться поближе. Чуть-чуть немного совсем.
Конечно – здраво мыслит Холли – совсем не ругаться не выйдет, так просто не бывает, но ей вот это важно, чтобы они мирились после ссоры. Чтобы она знала, что они помирятся. Хотя, конечно, так не бывает, рано или поздно какая-то ссора оказывается последней…
- И нет, не перебор, знаешь, все хорошо. Все лучше, чем я думала, у нас будет.
Она думала, все будет как-то… ну, тяжело, наверное. И секс, и все. Что придется терпеть, что-то там преодолевать. Но не пришлось же.
Им, похоже, в другом преодолевать придется – в попытке друг друга понять. Но есть мотивация, так? У нее так точно есть, потому что Холли верит в отношения и работу над отношениями, а еще верит в то, что они с Джерри и правда видели некоторое плохое, и, наверное, могут сравнивать. Она, к примеру, сравнивает Джерри с Марком, и пока что все сравнения в его пользу, вот бы Марк удивился, он-то искренне считал себя самым лучшим. Идеальным… А был идеальным мудаком.

- Я поняла. Я обсуждаю с тобой, высказываю свою точку зрения, ты говоришь, что по этому поводу думаешь. Если ты говоришь «нет», значит нет. Я… должна показывать, что тебя боюсь? Всем им, Бобу и прочим? Что слушаюсь? Или достаточно просто не делать как я сегодня сделала?
Она же не шутила, когда спросила о правилах. Конечно, ей приходит в голову мысль, что под видом правил ей что угодно можно навязать, любые условия, и она будет вынуждена согласиться – и это недоверчивость не лично к Джерри адресована, скорее, опять же, привет из ее прошлой жизни, прошлых отношений… Приходит – ну, Холли старается не паниковать раньше времени.
- И мне не так, чтобы важно не стоять в стороне, нет, это другое, хотя, наверное, лучше не стоять в стороне, да? Я бы, если бы выбор был, вообще лишний раз бы отсюда не выходила, только это неправильно. Нужно делать то, что трудно. Идти туда, куда страшно, делать то, чего боишься, а я боюсь, потому что это сегодня дело в пальце, а завтра, может, придется что-то посерьезнее делать, чтобы чью-то жизнь спасти. А я возьму и не справлюсь… Ты понимаешь? Если учебные занятия пропускать, то потом не справишься, когда все по-настоящему будет.
И с Джерри тоже боится не справится…  Но об этом она ему, конечно, не скажет.

- И еще, Джерри. Я бы никогда такое нарочно не сделала.
Холли осторожно так в лицо ему смотрит, касается плечом.
- Я бы никогда нарочно не стала выставлять тебя в неприглядном свете, подчеркивать, что твое мнение не имеет для меня значения. И не стану. Не стану делать что-то тайком. Я постараюсь всегда держать в голове все вот это – все что ты мне сказал. Очень сильно постараюсь. А ты очень постараешься меня не пугать, да? А если получится так, что не получится – я все понимаю, всякое может случиться, мы поговорим об этом, да? Я не знаю другого способа, честное слово. Наверное, его еще не изобрели. Не очень приятно, я тебя понимаю, но это лучше, чем молчать.
И лучше, чем уходить.