Император не желает ждать — его радость от воссоединения с дочерью так велика, что первый из череды торжественных приемов пройдет прямо здесь, на орбите над мятежным Арракисом.
Линкор Императора способен вместить огромное количество гостей вместе со всей свитой, но сама обстановка располагает к известной интимности, почти дружеской встрече, а потому приглашение на прием сюда, в космос, на пусть и роскошный, но всего лишь корабль, ценится вдвое, втрое. Позже будут и другие приемы, в Роял-Крэше запланирована неделя празднетства, насколько известно Хикксу, но за возможность сегодня принести Императору и его дочери поздравления с благополучным спасением Ирэлан, идут нешуточные бои, в которых интриги и убийственные словесные выпады в адрес соперника чередуются с попытками упрочить собственное положение в глазах Императора.
Хиккс к происходящему отношения имеет мало — он торчит в медотсеке линкора, до него лишь долетают слухи о назначенном празднике, — и когда к нему с утра заявляется делегация из вельмож и сановников во главе, это оказывается неожиданностью.
Он ждал награды — Император не забывает тех, кто выполняет его волю — но не ждал подобной помпы: в конце концов, он всего лишь выполнял приказ, как и те его люди, кто остался на Арракисе.
Прибытие среди аристократов самого Императора еще большая неожиданность.
Хиккс встает по стойке смирно, закладывает руки за спину, смотрит над левым плечом Императора — это их первая встреча вот так, практически один на один, не считая императорской свиты, разглядывающей Хиккса и обменивающейся тихими замечаниями, но протокол ему известен.
Император заговаривает — у него звучный голос, его хочется слушать, и Хиккс говорит то, что требуется — отвечает на вопросы, сверля взглядом противоположную стену отсека, и лишь один раз он смотрит в лицо Императору — когда тот спрашивает, убил бы он Ирэлан.
— Да, Ваше Величество, — отвечает Хиккс. — У меня был приказ.
Приказ Императора, а он — капитан сардаукаров Императора.
Перешептывания продолжаются, свита обсуждает услышанное — кто знает, к каким выводам придут эти люди, кто знает, в каких отдаленных уголках Империи будут уже сегодня обсуждать эту аудиенцию.
Хиккс возвращает взгляд на стену, стоит ровно.
— Благодарю, Ваше Величество, — говорит он, когда Император объявляет награду.
Он не возвращается на Салусу Секундус.
Ему пожалована новая должность: отныне он, заслужив это право верной службой Дому Коррино, капитан личной гвардии Ее светлости принцессы Ирэлан.
Хиккс смотрит в стену.
В медотсеке слишком тесно из-за сопровождающих Императора, Хикксу мешает такое количество незнакомцев, обсуждающих его.
Хиккс смотрит в стену.
Император кивает на его ответ, удовлетворенный, и выходит первым, унося с собой это ощущение ирреальности происходящего.
Свита тянется за ним, возле капитана останавливается невзрачный человечек с ярко-выраженными признаками привыкания к Пряности — его синие глаза контрастируют с белыми одеждами императорского секретаря.
— Вам пожалованы личные покои поблизости от императорской части линкора, капитан Хиккс. По возвращению в Крэш-Роял для вас освободят покои во дворце. — Голос у секретаря такой же невзрачный, как и он сам. — Годовое жалование в галактических кредитах будет переведено на ваш счет, ах-ха.
Хиккс смотрит в стену.

Ему в самом деле выделили помещения на второй палубе — в считанных минутах от места, где расположилась семья Императора. Обстановка могла заставить забыть о том, что они на корабле — даже не чувствительный к роскоши Хиккс не мог не признать, что наградили его по-императорски, особенно когда увидел, что к обстановке прилагается рабыня-лицеделка, подарок, как ему пояснили. Личный подарок Императора, знак расположения.
Осыпанному милостями, Хикксу ничего не оставалось, кроме как приняться за исполнение новых обязанностей — от награды Императора не отказываются, так же как от выполнения его приказов.
К тому же он не мог избавиться от мысли, что, быть может, консорт-принцесса приложила руку к его новому назначению: ее последние слова возле топтера еще звучали в его голове признанием и благодарностью.
Это было... приятно. Ему было приятно.
И, надевая новую, с иголочки, форму капитана гвардии принцессы, разглаживая золотое шитье — львиная голова на черном фоне — на груди, Хиккс, принявший достаточную дозу стимуляторов, чтобы недавнее ранение при побеге с Арракиса не мешало исполнять новые обязанности, уверяет себя, что он в самом деле заслужил все это — почетный пост, доверие, благодарность.

Во главе телохранителей принцессы он входит в ее покои, чтобы отвести ее к месту приема — в этом есть определенная логика: у него хорошо выходит сопровождать ее, так почему бы не поручить ему сопровождать ее впредь.
— Ваша светлость, вам пора, — он уверен, что она знает, что это будет он — что отныне это всегда будет он, будет ее тенью, куда бы она не пошла, оставляя ее лишь в ее личных помещениях или по приказу. Уверен, что таковым было ее желание — хорошая награда для капитана сардаукаров, щедрый жест, знак доверия, даже расположения.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

— Я счастлив служить Дому Коррино, Ваша светлость, — этот ответ предписан ему протоколом — очень формальный, подстать его новому назначению, всей этой роскоши вокруг, парадному офицерскому мундиру, и этот ответ ему кажется недостаточным.
Хиккс не глуп — может быть, не очень умен, но совершенно точно не глуп, — и сейчас со всей остротой понимает, что за время бегства с Арракиса они с Ирэлан обменялись большим количеством слов, чем обменяются за год его службы при ней. И этот ее вопрос, чем бы он ни был продиктован, последний из неформальных тем, которые им еще остались.
Это странная мысль — странно, что она вообще приходит ему в голову. Хиккс списывает это на действие стимулятора.
— А вы? Хромоты не заметно, — когда он снимал ее с топтера, она едва могла встать ровно, опираясь на него, а сейчас ничто не напоминает о глубоком разрезе над коленом. Ему ничего не стоит подстроиться под ее шаги — Ирэлан не семенит, идет легко, может быть, самую чуточку быстрее, чем следовало бы, чтобы не заставлять придворных дам беспокоиться о прическах и украшениях в высоко забранных волосах.
Он слышит их перешептывания — им любопытно, что у него под шелковой черной лентой, закрывающей поврежденный глаз. На ленте красуется герб Императора, но едва ли хоть кто-то может принять ее за украшение — ленту навязала ему подаренная лицеделка, очень близко к сердцу принявшая его сборы на парад. Кошкой мурлыкая, она указала, что во дворце не носят шлемы, при императорской семье не стоят с покрытой головой — не хочет же капитан, ее капитан, испортить торжественную встречу спасенной принцессы?
Хиккс не хотел, и теперь чувствует себя котенком, запутавшимся в шелковой нитке — а хуже всего было это перешептывание, и то, что его слышали и телохранители Ирэлан, держащиеся по сторонам, принявшие всерьез приказ Хиккса не путаться под ногами за левым плечом принцессы.
Может, и она слышала.
Сдерживая желание сорвать проклятую ленту и дать этим наряженным куклам посмотреть на его невидящий глаз, Хиккс преисполняется подозрений, что рабыня была права — что ему нужно привыкать ко всему этому: забыть о шлеме, носить ленту, а то и прибегнуть к услугам тлейлаксу, за несоразмерную плату готовых исправить любые внешние дефекты.
И все ради того, чтобы не портить парадную картинку — о чем только думал Император, награждая его этими хлопотами?

Все смотрят на Ирэлан — и на его долю тоже достается немало заинтересованных взглядов: слухи расходятся быстро, многие считают обязательным знать обо всем, что связано с семьей Императора, а принцесса Ирэлан, герцогиня Атрейдес, правительница Арракиса, и вовсе вызывает понятное внимание. Хиккс торчит за ее спиной, как ему предписывает протокол, на ярко-освещенной площадке, держа руку на эфесе длинного меча — тупого, церемониального, потому что только такой меч, которым можно убить только лишь если очень долго бить по голове рукоятью, позволен в присутствии Императора. Хикксу не хватает тяжести лучемета за плечом, не хватает шлема, защищающего его от чужих взглядов, и, должно быть, лицо у него становится очень живописным, как бы он не хотел сохранять полную невозмутимость, потому что к интересу во взглядах прибавляется уважение и опасение.
Впрочем, он недолго интересует всех этих людей: они собрались здесь ради другого.

Выпрямляясь из поклона, Хиккс снова застывает за плечом Ирэлан, и там выслушивает объявление Императора.
Бросает короткий взгляд на рыжие волосы под короной, в нарушение протокола переводит глаза на затылок Ирэлан.
Она не может быть беременна.
Она, Сестра Бене Гессерит, не могла не знать об этом, будь это в самом деле так — и тогда она не стала бы принимать стимуляторы. Она не могла не знать — а значит, это не так.
Сосредоточенно, почти наощупь, Хиккс разбирается в том, что происходит вокруг — теперь ему понятнее сам приказ, понятна необходимость любой ценой вытащить Ирэлан с Арракиса или убить, если это окажется невозможным. Принцессе была уготована роль либо мученицы, либо герцогини-регента — и теперь притязания Императора на Арракис не смогут оспорить даже Великие Дома Ландсраада: как он и сказал, он должен сохранить Арракис для своего внука, и сестра Пола Атрейдеса, его мать и его наложница — никто из них не имеет прав на власть столько, сколько имеет прямой наследник Пола от законного брака с дочерью Императора.
Только вот принцесса не беременна, и пока публика разражается приветственными и согласными воплями в честь Ирэлан и в честь Императора, Хиккс пытается понять, как Император собирается решить этот вопрос.

Из-за драпировок показывается Преподобная Мать в сопровождении Сестер. На них парадное сливочно-белое облачение, и они не похожи сами на себя в этом цвете — не похожи, пока не посмотришь им в лицо.
— Принцесса не до конца оправилась от путешествия, — скрипит Правдовидица Императора, подходя ближе, и кладет свою сухую руку на запястье Ирэлан. — Пойдем, сестра, мы отведем тебя отдохнуть.
И это все?— думает Хиккс. Вся роль принцессы в сегодняшнем празднике в ее честь? Показаться на балконе рядом с Императором, показаться как символ законности предстоящей кровавой бойни за Арракис? Шесть суток назад ее брак с герцогом Атрейдесом отсюда же был объявлен недействительным — и какая же короткая память у всех этих людей!..

Хиккс шагает за Ирэлан, но Преподобная Мать останавливает его взмахом руки.
— Оставьте, капитан. Принцессе ничто не угрожает среди ее сестер.
— Я выполняю приказы Ее светлости, — выговаривает Хиккс, глядя в лицо Правдовидицы, но вмешивается Император.
— Не только ее, капитан. Возвращайтесь к себе. Вас вызовут, когда это будет необходимо.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Подчиняясь прямому приказу Императора — неподчинение просто невозможно — Хиккс оставляет празднество: без Ирэлан что там делать капитану ее личной стражи? Вопреки ожиданиям, принцессы нет в ее покоях — и Хиккс какое-то время блуждает по сектору, занятому двором, натыкаясь на подозрительные взгляды охраны и слуг. Нечего и думать, что он найдет Ирэлан вот так, но он все равно ищет — а находят его самого.
Охрана Императора требует от него пройти с ними, не объясняя, и Хиккс ни о чем не спрашивает, уверенный, что это тот самый вызов, о котором говорил Император.
Секретарь — тот самый невзрачный мужчина — встречает его у входа в медотсек, совсем недавно покинутый Хикксом.
— А, капитан — растягивает он, взмахивая перед Хикксом печатью. — Вам известно, что это такое, капитан?
Хиккс присматривается.
— Личная печать Его императорского Высочества.
— Ах-ха, — довольно выдыхает секретарь. — И что она значит?
— Что в данный момент вы исполняете его волю и что ваши приказы — приказы Императора, — подозрительно отвечает Хиккс, уже догадываясь, к чему клонит этот человек.
На лице секретаря появляется понимающая улыбка.
— Именно, капитан Хиккс, именно. А приказы Его высочества Падишах-Императора Шаддама Четвертого выполняются без обсуждений, не так ли?
Хиккс, изрядно раздраженный этой прелюдией, наклоняется к секретарю, сверля его единственным глазом.
— Именно так, сэр. Так вы хотите и дальше беседовать со мной о верности Императору или я могу считать, что доказал свою верность, положив два своих взвода на Арракисе, выполняя волю Императора?
Его тон, видимо, имеет эффект — но совсем не тот, на который Хиккс рассчитывал.
Секретарь улыбается, и его синие-на-синем глаза теряются в добродушных морщинах.
— Ах-ха, капитан Хиккс, никто не сомневается в вашей верности Его императорскому высочеству, а потому вы избраны им в деле щекотливом, даже семейном...
С этими словами секретарь распахивает дверь, и Хиккс теперь слышит крики, доносящиеся из внутреннего помещения медотсека — он не узнает голос, не узнает в первую очередь из-за паники в нем, из-за мольбы о помощи, а когда узнает, прямо ему в спину бьет приказ:
— Возьмите ее светлость под стражу, капитан. Принцесса Ирэлан арестована по обвинению в государственной измене, ах-ха.

Хиккс стоит на пороге, сейчас как никогда раньше чувствуя себя безоружным — церемониальный меч едва ли подходящая замена лучемету.
Несколько Сестер, чьи одежды уже в беспорядке, пытаются удержать Ее светлость на кушетке, снабженной ремнями, и это в самом деле Ирэлан, и кричит Ирэлан, и что бы здесь не происходило, это, очевидно, неправильно.
— Действуйте, капитан, — напоминает ему о долге секретарь, и выходит вперед. — Именем Его императорского высочества, вы арестованы, леди Ирэлан. Капитан Хиккс обеспечит ваше пребывание в ваших покоях, пока Его императорское Высочество решает вашу судьбу.
Секретарь складывает руки на объемистом животе, заводит глаза к потолку и добавляет по-отечески ласково:
— Все в ваших руках, Ваша светлость. Все в ваших руках.
Его взгляд демонстративно обшаривает ее голые ноги, раскинутые руки в ремнях, гессериток.
— Измена? — переспрашивает Хиккс, не поворачиваясь к секретарю, пока гессеритки развязывают ремни на принцессе.
— Ах-ха, измена. Государственная измена, сопротивление воле Императора, — секретарь полон благодушия. — Но из уважения к статусу Ее светлости и отеческой привязанности Его императорское Высочество в своей милости дает Ее светлости шанс раскаяться и пересмотреть свою позицию по вопросу, касающемуся интересов Империи.
Эта риторика, очевидно, предназначена не для ушей Хиккса — это для Ирэлан, и секретарю приходится еще раз напомнить Хикксу, зачем он здесь, прежде чем капитан отмирает: подходит к кушетке, помогает ей встать, скупым жестом указывает на дверь, за которой ждут гвардейцы Императора.
— Прошу, ваша светлость.
— Принцесса на вашем попечении, капитан, — поясняет секретарь то, что уже очевидно для Хиккса. — Вы отвечаете за то, чтобы арестованная принцесса Ирэлан не покинула своих покоев, пока на то не будет разрешения Его Императорского Высочества. Во всем, что касается охраны Ее светлости, ваши решения будут исполняться безоговорочно. Вы делаете карьеру, капитан Хиккс.
Хиккс смотрит в стену.
— Да, сэр.

— Государственная измена, Ваша светлость? — спрашивает он тихо, пока в сопровождении гвардейцев они идут обратно, через пустые коридоры, пока подавляющее количество обитателей верхних палуб на торжественном приеме.
Вопреки его желанию, в его голосе звучит растерянность.
Связано ли это с объявлением Императора?
— Ждите снаружи, — говорит Хиккс охране, когда они возвращаются в покои принцессы, открывает перед ней дверь и входит следом. — Ваша светлость, что происходит? Вы должны были...
Он не договаривает — немыслимым кажется произнести догадку, которая его посетила, догадку о том, что Ирэлан предала интересы Императора, когда не забеременела на Арракисе.
— Должны были забеременеть от герцога Атрейдеса?
Но теперь он мертв — и этого уже не изменить, так о чем тогда говорил секретарь, упоминая, что Ирэлан придется пересмотреть какую-то свою позицию, если она хочет избавиться от тяжелого обвинения в государственной измене?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Хиккс не уверен, что понимает до конца то, о чем говорит ему принцесса: он мало интересовался делами ордена, еще меньше — вопросами религиозноого толка, но знает, что это — то, чего от Ирэлан хочет Император — запрещено. Что это греховно. Недопустимо.
Ирэлан поднимает голову, и под ее взглядом, полным решимости умереть, но не пойти на это, Хиккс лишается дара речи — стоит посреди ее покоев, бесполезный, безоружный, притащивщий ее сюда с Арракиса, в эту ловушку.
Испытывающий что-то сродни чувства вины — и от этого теряющийся еще сильнее.

Искусственная кома, уговорить, запугать — и она говорит об этом с такой легкостью, как будто речь идет не о принцессе Дома Коррино. Как будто речь идет не о принцессе Ирэлан, разменянной на мир с Арракисом шесть лет назад, прожившей все эти годы среди фрименов, шпионе Императора во дворце Атрейдеса.
Хиккс трясет головой, осмысляя происходящее, но под взглядом Ирэлан по-прежнему остается нем.
Голос возвращается к нему, только когда она перестает смотреть, опускает взгляд, торопливо сдирает с рук тяжелые браслеты — до камеры и кандалов дело пока не дошло, но Хиккс все еще прокручивает в голове это "запугать", оброненное Ирэлан едва ли не между прочим.

— Я должен был знать, что происходит, — глухо, но не менее решительно, чем звучит голос принцессы, говорит Хиккс, когда наконец-то может говорить. — Я капитан вашей личной гвардии. Я должен знать, что происходит.
Другой вопрос, что он теперь будет делать с этим знанием — и в этом Ирэлан права: эта тайна подвергнет опасности жизнь любого, кто услышит ее.
Ни орден, ни Император не допустят утечки информации, не допустят, чтобы об их методах узнала Гильдия или Дома Лансдраада — особенно если Император в самом деле возлагает все надежды на внука, законного наследника Арракиса. Этот ребенок — вот ключ к месторождению Пряности, и принцесса — ключ к этому ребенку.
Хиккс прикидывает варианты, шагает по толстому ковру, которым застелены покои принцессы, оставляя следы в высоком ворсе, но все равно возврращается взглядом к кушетке и сидящей на ней Ирэлан — сейчас она еще меньше похожа на себя прежнюю, события последнего часа явно лишили ее самообладания.
Останавливается он только тогда, когда под подошвой что-то хрустит — сброшенный принцессой браслет, теперь перекрученный, смятый. Драгоценность короны, изуродованная до неузнаваемости.
Хиккс поднимает браслет, вертит его в руке.
— Что вы намерены делать, Ваша светлость? — спрашивает он, приходя к определенному решению, останавливаясь перед кушеткой. — Как намерены избежать... этого? Вам нужно рассказать правду, рассказать о том, что от вас требуют. Великие Дома Ландраада и Гильдия никогда не признает ребенка, полученного таким способом, и Император не получит желаемого...
Если только Ирэлан сможет рассказать хоть кому-то эту правду. Сможет покинуть корабль отца или прожить достаточно долго после родов, чтобы представлять серьезную опасность.
Хиккс сжимает кулак вокруг перекрученного браслета.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

В словах Ирэлан нет надежды или утешения — и она говорит о том, что с ней станет, посмей она объявить во всеуслышание о лжи Императора, с такой уверенностью, что и Хикксу не приходит в голову сомневаться: все именно так и будет.
У принцессы еще три сестры — одна из них вполне может занять ее место, без потери генетической линии, но он отвергает эту догадку: Ирэлан ценна тем, что была законной супругой Пола Атрейдеса, в происхождении ее ребенка никто не усомнится, особенно после сегодняшнего объявления Императора. Если Орден заинтересован лишь в сохранении генов Дома Атрейдеса, то Императору нужен Арракис, нужен контроль над Пряностью.
Он медленно кивает, уже зная, что собирается сказать.
Это его вина — то, что она сейчас здесь, в таком положении, предана отцом и своим Орденом.
Это он притащил ее сюда — ради этого.
И он должен помочь ей исчезнуть, коль скоро его карьера при дворе так резко пошла на взлет, коль скоро — правда это или нет, он еще намеревается выяснить — в его верности Император не сомневается.
— Вы исчезнете, Ваша светлость, — соглашается Хиккс. — Я помогу вам, можете рассчитывать на меня.
Делая паузу, капитан дает ей понять, лжет он или нет — невозможно обмануть гессеритку, а принцесса Ирэлан прошла полное обучение Сестры Бене Гессерит.
— Я достану корабль, придумаю способ доставить вас на него. Сколько у вас времени, Ваша Светлость, пока они не поймут, что время уговоров и запугивания прошло? Сколько вы в безопасности под арестом? И еще... Кому вы доверяете при дворе? На чью помощь еще можете рассчитывать?
Он согласился бы даже на одну из тех дам, что сопровождали принцессу на прием — будь хоть малейшая надежда, что на нее можно положиться, но этой наадежды практически нет: Хиккс не посвящен в дворцовые интриги, но и без того понимает, что у Ирэлан, последние шесть лет проведшей на Арракисе, при львином троне осталось крайне мало друзей.
— И... Вы говорите о контролируемой мутации, — решается задать вопрос Хиккс, который ему просто больше неккому задать. — Та тварь, что была в Убежище — вы полагаете, это дело рук Бене Тлейлаксу?
Имперский герб на контейнере все не дает ему покоя — в сповпадения Хиккс не верит.
— Так Император рассчитывает очистить Арракис для вашего... для потомка герцога Атрейдеса?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Хиккс кивает на слова о том, что у Ирэлан нет союзников при дворе — она никому не доверяет, обратиться за помощью не к кому. Это безрадостная весть, но капитан сосредотачивается на том, что у этой безрадостной вести есть и оборотная сторона: никто не сможет предать принцессу, прельстившись расположением Императора.
Не на кого рассчитывать — только на самого себя, зато не нужно сомневаться в помощниках.
— Два-три дня, Ваша светлость, я понял, — повторяет он. — Возьмем минимальный срок — два дня.
За два дня ему нужно найти корабль, обеспечить ему необходимость вылета, придумать план, как провести на корабль Ирэлан.

Последние слова принцессы заставляют его нахмуриться.
Хиккс оглядывает покои принцессы, кладет руку на украшенный эфес церемониального меча, касается шелковой повязки на лице, о которой никак не может забыть, и смотрит на Ирэлан твердо.
— Видите? Это не мое место. Не моя жизнь. Не то будущее, которое я хочу.
Его место в казармах сардаукаров, на десантном транспортнике, а не здесь, выставленным на всеобщее обозрение, узнавшим то, чего ему знать не следовало, чувствующим себя непривычно безоружным без брони и лучемета.
Ощущение, что он сказал слишком много, накатывает волной.
Хиккс коротко кланяется принцессе — она все еще принцесса, часть Дома Коррина — и выходит, распоряжаясь у входа в ее покои: организуя постоянную смену дежурства, приказывая, чтобы о каждом посетителе принцессы ему сообщалось незамедлительно, будь это сам Императо или Пеподобная Мать.
Его тон звучит уверенно, слухи о том, что его отметил Император, уже разлетелись, а потому Хиккс знает: его послушают. Его положение среди сардаукаров невыразимо поднялось за эти дни, каждый мечтает оказаться на его месте, каждый готов выполнить его приказ, лелея надежду на продвижение — это одновременно и плюс, и минус: теперь раскрытие его намерений для кого-то будет означать шанс получить все то, от чего готов отказаться Хиккс.

Уже следуя к своему отсеку, Хиккс замечает, что продолжает сжимать в кулаке браслет Ирэлан — мягкий драгоценный металл смялся, крепления, удерживающие камни на месте, погнулись. Капитан прячет браслет в карман.
В комнатах его ждет лицеделка — она помогает ему избавиться от перевязи с ножнами, нетерпеливо вьется вокруг, рассчитывая на подробный рассказ о торжественном приеме при дворе, сама сыплет незначительными мелочами — на нижней палубе нашли смотрителя вентиляционных ходов разорванным на части, это уже третий случай за последние два дня, люди болтают, что в пустых отсеках корабля слышится странный шум. Хиккс пропускает эту болтовню мимо ушей — пока. Ему не по себе от ее присутствия, он пьет принесенный кофе, отдающий Пряностью, думая, как бы выставить ее прочь, но затем его осеняет.
Она лицеделка — дорогой подарок, обученная рабыня.
— Ты лицеделка? — без обиняков спрашивает Хиккс.
Та самодовольно кивает, довольная тем, что наконец-то привлекла его внимание.
— Мой капитан хочет посмотреть, каково мое искусство?
Хиккс хочет — и рабыня кружится перед ним, изображая секретаря, придворных дам, его самого, и лица меняются как в калейдоскопе.
— Покажи принцессу Ирэлан, — утомленный этим карнавалом, просит Хиккс, но рабыня отказывается и хнычет: под страхом смерти лицеделам запрещено изображать членов Дома Коррино.
Уговорами и посулами Хиккс все же добивается требуемого: рабыня преображается, ее лицо меняется, застывает маской, волосы светлеют.
На Хиккса смотрит Ирэлан — копия, и эта вторичность угадывается в мелочах, но, быть может, лица и одежды будет достаточно, чтобы на мелочи никто не обратил внимание.
По крайней мере, это шанс вывести Ирэлан из-под ареста, не оставляя пустыми ее покои.
Хиккс рассматривает перевоплотившуюся рабыню, допивая кофе, и она, не получая никаких приказов, сохраняет последний принятый облик — сидит смирно, не мешая ему думать, всем своим видом напоминая, что поставлено на карту.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Быть может, для запертой в своих покоях принцессы Ирэлан эти два дня выдались достаточно спокойными, омраченными разве что мыслями о надвигающемся кошмаре — Хиккс знает, что у нее не было посетителей, ни гессериток, ни Императора, ни сестер, что ей, как она и предсказывала, давали как следует все обдумать, смириться с неизбежным — то для него дело обстояло совсем иначе. Он еще не успел обзавестись ни друзьями, ни доброжелателями при двор — да и сомневался, что обзаведется, было бы наивным представлять, что в атмосфере острой конкуренции его столь стремительное возвышение придется кому-либо по душе — но надеялся, что пока поднаторевшие в подковерных интригах выжидают, чем обернется его удача, не тратят время на пристальное изучение его личности и привычек, а умение ходить оглядываясь было свойственно любому, прошедшему школу Салусы Секундус.
Он и сам не навещал принцессу Ирэлан — заполнил свой день тысячью малозначимых мелочей, чтобы сбить со следа возможных соглядатаев, менял озвученные планы, таскался по кораблю, тратя полученные в награду деньги, изображая полное довольство своим положением: купил несколько дорогих платьев рабыне, платьев, которые, по уверению торговца и ее загоревшимся глазам, подошли бы и высокорожденной леди, несколько побрякушек, качественных подделок под настоящие драгоценности... Были и другие покупки, чуть менее невинные — нервные стимуляторы, которые выдавались сардаукарам перед боевыми операциями и каким-то чудом постоянно всплывающие на черном рынке, немалая доза семуты, прогулочная яхта в ангаре на средней палубе, черная накидка гессеритки... Хиккс надеялся, что все это будет списано на его желание пожить на широкую ногу, пользуясь благоволением Императора, и не натолкнет на мысли о готовящемся бегстве — от чего бы ему бежать, обласканному и разбогатевшему?
Слова Ирэлан подсказали ему не скрывать траты, вести себя как человек, уверенный в своем обеспеченном будущем, довольным им — и Хиккс эксплуатировал это представление о себе, скупая ненужное, маскируя среди этих покупок то, что в самом деле необходимо.
Ему не удалось достать лучемет — и это было наибольшим разочарованием — зато холодного оружия у торговцев с нижних палуб было предостаточно.
Впрочем, черный рынок пустел: как и рассказывала лицеделка, что-то беспокоило торговцев, они предпочитали выжидать, кружа на своих небольших яхтах вокруг линкора, как мошки кружат вокруг крупного животного, слишком ленивого, чтобы отгонять мелюзгу, а слухи о том, что все чаще в технических помещениях находят жестоко убитых рабов и работников множились.
Хиккс не позволял себе отвлекаться на это — это не было его делом, следить за обстановкой на корабле — и отвлекаться от главного: планируемого побега.

К вечеру второго дня все, о чем он смог подумать, было готово: яхта ждала их в ангаре, полностью подготовленная к прогулке, полученное разрешение на вылет лежало на столе начальника воздушного порта, одурманенная семутой лицеделка едва ли понимала, что происходит вокруг, снятая на ночь комната на средней палубе, рядом с транспортными ангарами, должна была дать укрытие принцессе до того момента, как Хиккс примет последнюю смену караула, подтверждая, что Ирэлан по-прежнему у себя.
Обман не раскроется до следующего вечера, пока рабыня не придет в себя — или пока к Ирэлан не придут первые посетители — но к этому моменту яхта с принцессой на борту должна была удалиться от линкора на приличное расстояние.
Чего он не учел, так это усилившегося волнения — отряд внутренней безопасности линкора, последние дни прочесывающий нижние палубы, не вернулся на базу по окончании смены, в атмосфере витала еще не названная угроза арракианского саботажа, боевые части линкора были приведены в состояние готовности, брали в оцепление верхние палубы, обеспечивая безопасность двора и, в частности, Императора и его приближенных...

— Сестра Бене Гессерит к принцессе, распоряжение Преподобной Матери, — Хиккс жестом приказал лишенному слуху караулу отойти от дверей покоев Ирэлан, пропустил вперед рабыню в одеждах гессеритки и плотно притворил за собой двери.
— Объявлена тревога. Подозревают, что на линкор проникли фримены, Ваша светлость. На нижних палубах пропадают работники, некоторых находят позже и мертвыми, иных не находят вовсе. Постараемся использовать момент себе на пользу — быть может, в это время всем будет не до вас, — торопливо отвечает он, снимая с лицеделки плащ сестры Бене Гессерит, разматывая черный полупрозрачный шарф — рабыня стоит неподвижно, на ее расслабленном лице застала легкая полуулыбка из-за действия семуты, делая черты лица принцессы Ирэлан неожиданно мягкими.
— Она лицеделка. И она еще долго будет в таком состоянии, — поясняет Хиккс, не зная, как Ирэлан отреагирует на эту вольность. — Помогите мне, Ваша светлость, вам нужно... обменяться с ней одеждой. Когда закончите, оставьте ее так, чтобы ее можно было увидеть снаружи и встаньте возле двери, позовите меня. Пусть охрана заглянет в ваши покои, увидит ее, Ваша светлость. Нам нужно еще немного времени, чтобы улететь с линкора и не вызвать за собой погоню. Она обеспечит нам это время, но следует поторопиться.

Выходя, он встает возле стены, ждет — гессеритки говорят без свидетелей, это в порядке вещей — но даже сквозь его напряжение он чувствует и другое: чужое волнение, распространяющееся по кораблю, захватывающее даже верхние палубы.
Арракианцы? Фримены пришли за герцогиней Атрейдес, узнав каким-то образом об объявлении Императора?
Наследник Дома Атрейдес слишком богатая карта, чтобы ее не разыграть — и Хиккс отчетливо понимает, что у Ирэлан просто нет другого выхода.
Он все еще ждет, когда в конце коридора появляются сардаукары из императорской гвардии.
— Капитан Хиккс, этот уровень запечатан до окончания тревоги, — обращается к нему гвардеец императора — за его плечом Хиккс видит лучемет. Тревога, очевидно, сильнее, чем ему казалось. — Оставайтесь здесь. На выходах с палубы дежурят мои люди, таков приказ Императора.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Видимо, Хиккс слишком долго или слишком пристально разглядывает лучемет за плечом гвардейца, а может, слишком долго не отвечает, потому что в лице того появляется жесткая тень подозрения.
— Все серьезно? — понижая голос, спрашивает Хиккс, подбородком указывая на лучеметы других гвардейцев, и, кажется, угадывает — теперь его интерес к оружию уже не кажется сардаукару излишним или необоснованным, а, скорее, проявлением профессиональной общности.
— Арракианцы? — продолжает Хиккс, по-прежнему тихо — в этом нет необходимости, охрана у дверей принцессы ничего не слышит, чтобы не рисковать подпаданием под бене-гессеритские фокусы, но на собеседника это действует благотворно.
— Нет, — чуть расслабляясь говорит он, угадывая в Хикксе не просто везучего выскочку, но проофессионала — собрата по оружию. — Что-то другое. Какие-то твари навели страху на нижние палубы, оттуда все бегут — транспортники забиты под завязку, рынки пусты. Мы удержим их подальше отсюда, но Император в ярости — на линкоре собрались представители Гильдии и Великих Домов, отдан приказ разобраться как можно скорее... Гвардия принцессы примет участие в охране верхних уровней? Было бы удобнее собрать всех в одном месте, в тронном зале...

Хиккс не успевает ответить, его уже окликает Ирэлан — он не узнал бы ее голос, а значит, наверняка не узнают и остальные.
— У меня приказ держать Ее светлость здесь, — все же проясняет Хиккс. — Попробую выяснить, как действовать при тревоге, вот только провожу гессеритку.
Гввардеец кивает, соглашаясь — приказы для сардауккаров на первом месте, что бы не происходило.
Хиккс возвращается к двери, открывает ее перед фигурой в черном — Сестра Бене Гессерит, кто им смотрит в лицо, опасаясь разгневать или навлечь на себя какое-нибудь затейливое наказание?
За спиной гессеритки в глубоком кресле принцесса Ирэлан. Хиккс входит в помещение, согласно протокола оглядывает личные покои принцесы. Лицеделка, одурманенная семутой, к которой у нее нет привычки, смотрит в сторону, но даже в профиль она узнаваема, и даже лучше, что не смотрит — это сходит за недовольство случившимся разговором.
Хиккс захлопывает дверь, разворачивается к гвардейцам и Ирэлан, неподвижно стоящей в коридоре.
— Капитан, — он наклоняет голову, и гвардеец отвечает таким же кивком, делая знак своим людям расступиться. Сквозь строй вооруженных сардаукаров Хиккс и принцесса проходят молча, их шаги хороошо слышны в коридоре. Когда они почти заворачивают за угол, капитан императорской стражи командует отряду двигаться дальше.
Никто не преследует Хиккса и Ирэлан — никто не заподозрил в закутанной в черное гессеритке принцессу, обвиняемую в государственной измене. Пока не заподозрил.
— Кажется, тварь, которую мы встретили на Арракисе, чем бы она не была и кто бы ее не создал, уже здесь — или ее братья и сестры, — вполголоса поясняет Хиккс, быстро шагая вперед, и вскоре они с Ирэлан оказываются в куда-более людных коридорах — придворные Императора взбудоражены новостями о перекрытых уровнях и палубах, но пока их это больше развлекает, лишь кое-где слышатся недовольные жалобы: у кого-то была запланирована встреча на среднем уровне, кто-то просто возмущен нарушением свободы передвижения. В людской толпе Хиккс испытывает дискомфорт — он замедляет шаги, автоматически оценивая каждого встречного на предмет опасности для принцессы, реагирует излишне остро.
— Выходы на верхнюю палубу и с нее перекрыты, мы не можем выйти отсюда, не привлекая к себе внимания, — здесь, среди чужих ушей, Хиккс опускает обращение к принцессе по титулу, опасаясь, что их подслушают. — Не можем добраться до укрытия, которое я устроил, не можем добраться до яхты — она в ангаре на среднем уровне.
Здесь, наверху, тоже есть свой воздушный порт — но Хиккс даже не думает, что они смогут улететь отсюда. Здесь стоит личный транспорт сановников и членов Дома Коррино, им даже в ангар не попасть — там нечего делать ни гессеритке, ни капитану гвардии Ее светлости, и любое выяснение, что они там делают, приведет к краху всего плана побега.
Хикксу отчаянно не хватает лучемета.
Он выдыхает.
— Нам нужно найти какое-то тихое место здесь, чтобы переждать тревогу, — он смотрит в лицо Ирэлан под черным шарфом — она куда лучше должна представлять, как устроена верхняя палуба линкора ее отца.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Хиккс сомневается, что хоть где-то они могут быть в безопасности, в том числе и в этой каморке в портретной галерее — кто, чей безумный, параноидальный разум устроил здесь наблюдательный пункт? — но не прекословит, отступает как можно дальше к стене, и все равно с каждым поворотом Ирэлан задевает его, и каморка кажется еще меньше, чем палатка, в которой они провели целый день на Арракисе.
Впрочем, происходящее на экране отвлекает Хиккса, заставляет податься ближе к монитору, наклониться рядом с принцессой, чтобы не пропустить ни единого слова, и в первый момент ему кажется, что разговор пойдет о них, что их выследили и уже известно о побеге принцессы...
Но речь идет о другом.
— Ах-ха, смотря о чем вы слышали, Преподобная Мать, — даже весь апломб не помогает секретарю скрыть следы волнения — это замечает даже Хиккс через экран монитора, наверяка замечает и гессеритка, и в ее движениях проскальзывает гнев, когда она резко качает головой.
— Не играйте со мной в эти игры, господин секретарь! — в ее голосе не просто приказ — невозможно сопротивляться ее словам, и секретарю тоже нечего противопоставить Голосу. — Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю! Тлейлаксу не смогли удержать своего монстра в подчинении, не так ли? Дело не во фрименах, не в Атрейдесе — вы просто не справились с тем единственным, что было вам поручено!
Она переходит в наступлении, обвиняя секретаря — в чем? Хиккс опирается обеими руками на край стола, задерживает дыхание. Преподобная Мать, Правдовидица Императора, говорит о монстре, и говорит так, будто давно знает о его существовании.
Может, он и был выведен Бене Тлейлаксу по приказу Императора — но Сестры знали об этом.
— Это нарушение Конвенции! — гессеритка продолжает обвинять. — Когда Гильдия узнает об этом...
— Напомнить вам, кто дал генетический материал для работы Бене Тлейлаксу? — секретарь справился с обвинениями в свой адрес и держится увереннее. — Ах-ха, Преподобная, неужели у вас такая короткая память и вы позабыли, кто дал разрешение использовать наработки вашего Ордена? Кто не смог удержаться от соблазна похвастаться результатами тысячелетних усилий? Леди Ирэлан и не представляет, как смертоносна ее сестрица — и как плодовита! Именно вы вложили нам в руки необходимый инструмент — генетический материал старшей дочери Его императорского Высочества!..
Преподобная Мать поднимает руку, почти плотную подходит к секретарю.
— Не смейте обвинять меня! Я сделала это на тот случай, чтобы генетическая линия Коррино и атрейдесов не прервалась, если бы Ирэлан не удалось вернуть с Арракиса живой! Вы обещали мне возможность искусственого оплодотворения, обещали мне гхолу принцессы!
— Но это были вы! В своей гордыне именно вы презрели заветы вашего учения — и я дал вам обещанную гхолу, усовершенствованную, идеальную!
— Тлейлаксу обещали идеальное оружие, а не эту Мерзость!  — вскрикивает гессеритка.
Секретарь прикрывает глаза — экран с высоким разрешением бесстрастно фиксирует почти священный восторг, отражающийся на его лице.
— Это существо и есть идеальное оружие! Само совершенство, машина для убийства — ни фримены, ни сардаукары не сравняться с ним. Вот истинный наследник львиного трона — истинный наследник Дома Коррино, результат ваших усилий, высшая награда. И сейчас мы с вами свидетели его триумфа — торжества физического совершенства, лишенного слабостей и уязвимых мест...
На лице Преподобной Матери проступает отвращение.
— Ни слова больше. Мы хотим, чтобы это существо было уничтожено. Все существа, включая матку. Следует немедленно объясннить Императору всю серьезность положения, господин секретарь, я займусь этим немедленно...
Она накидывает на голову капюшон своего одеяния, разворачивается, идет прочь, замедлив шаги лишь раз, перед портретом Ирэлан, чтобы окинуть его внимательным взглядом.
Секретарь оказывается рядом в ту же минуту, в его руке, прежде скрытой в широком и длинном рукаве по придворной моде, носящей следы явного влияния близости Арракиса, появляется длинный и узкий клинок.
На мониторах кажется, что секретарь обнимает Мать, поддерживает ее, не давая упасть — она коротко вскрикивает, запрокидывает голову, чтобы взглянуть в лицо своему убийце.
— Я не позволю вам сейчас все испортить, Преподобная Мать, ах-ха, — шепчет секретарь, и тонкие приборы слежения усиливают его шепот, чтобы в каморке расслышали каждое слово. — Император узнает обо всем в свое время и оценит этот смотр своего нового оружия, вы понимаете? Он должен увидеть результат в действии, увидеть, как даже сардаукары не могут устоять перед этим оружием. И он увидит.
Он поднимает голову, смотрит в потолок, а затем накрывает рот и нос Преподобной Матери ладонью — плотно, умело. Ее тело несколько раз дергается в его руках, но вскоре оседает, и секретарь прячет его за плотными гобеленами, размазывая по полу лишь несколько капель крови, которые не смогла впитать одежда гессеритки.
Затем он отряхивает руки будто после неприятной, но необходимой работы, и невозмутимо уходит из галереи.

Хиккс отстраняется от монитора, задевая принцессу плечом — слишком тесно, слишком он занят осмыслением услышанного.
— Они говорили о существах — о матке и о существах. Линкор станет испытательным полигоном для нового оружия Императора, — Хикксу необходимо повторить это вслух, чтобы осознать реальность этого. То, другое, про генетический материал Ирэлан, он даже не повторяет: очевидно, что Бене Гессерит преступили любые законы.
— Нам нужно выбраться отсюда. И улететь до того, как станет слишком поздно, — потому что Хиккс видел этого монстра, видел его реакцию, его скорость, за которой не успевал даже тренированный сардаукар на стимуляторах, видел, как мало вреда причиняло этой твари попадание из лучемта, и он знает, что если этих тварей несколько, вскоре здесь будет бойня. — Ваша светлость? Ваша светлость, вы слышите?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+