- Сэм! Сэм!
Сэм слышит крик издалека, почти одновременно с Джимом - они пилят дрова неподалеку от душевых, там, где пикап Ионы сгружает привезенные бревна. Повезло неподалеку, милях в пятидесяти, наткнуться на лесопилку с заполненным складом - должно быть, из-за пандемии транспорт не вывез подготовленный груз, но под крышей дерево практически не отсырело и вполне годится на нужды Вэст-Норфолка. Чтобы отапливать жилые вагончики, готовить пищу, греть воду в отсутствие электричества и в целях экономии топлива нужно дерево, благо, леса поблизости хватает, однако валить деревья не самое легкое дело, так что натолкнуться на целый склад древесины уже успех. Стволы около трех ярдов в длину - если опустить задний борт пикапа, тот справляется с перевозкой, а уже здесь, в аэропорту, те, кто не принимает участие в приготовлении пищи, охране или охоте, пилят эти стволы на более мелкие части, которые затем можно будет разрубить для небольших переделанных печей в автобусах и палатках.
В иное время находка склада вызвала бы бурю восторга, несмотря на обилие работы - перевозка, распилка, рубка - но сейчас основная проблема Вест-Норфолка даже не в подступающей зиме.
Последние две недели охота неудачная - охотники возвращаются практически ни с чем, хотя и выезжают все дальше в надежде выследить оленя или кабана. Лесные обитатели будто затаились в ожидании того, как снег ляжет окончательно и усложнит охоту еще сильнее, изредка в капканы попадается пара зайцев, белок или енотов, но в лагере почти семьдесят человек, которые хотят есть как следует хотя бы дважды в день, чтобы не болеть и не мерзнуть ночами, когда температура все чаще опускается ниже ноля. Семьдесят человек сложно накормить некрупным зайцем - и Лора уже перестала улыбаться, а приемы пищи в большой армейской палатке уже не так полны радости.
Однако лотерея неизменно проводится - только в призах все больше несъедобное: полезные, но не способные утолить голод вещи.
У них хватит запасов минимум на два месяца, каждый вечер повторяет Курт за ужином, в котором куда больше овощей и крупы, чем мяса - но порции все еще не урезаны, хотя добавки больше не предусмотрено. Минимум на два месяца прежде, чем придется затянуть пояса, повторяет Курт - а за два месяца олени вернутся.
Они пока не голодают, ничего подобного - и Сэм каждый вечер перед сном заверяет Мэйбл, что до этого не дойдет, что, должно быть, уже завтра охотникам повезет выследить крупного оленя, которого хватит на несколько дней, а затем и еще парочку, и им не придется трогать неприкосновенные запасы солонины в больших бочках в задней части кухни, там, где всегда холодно.
Они пока не голодают - но в этом "пока" хватает невысказанной тревоги.

- Сэм! - Запыхавшийся Колин влетает под навес - куртка расстегнута, шапка сбита на самый затылок, на лице паника. Он сегодня дежурил на воротах, а потому Сэм сразу же думает о том, что что-то случилось - что-то плохое.
- Эйден! Капкан! Они ездили на охоту и он не заметил капкан, скорее! - зовет Колин. - Парни привезли его, он без сознания, столько крови... Они в зале прилета!
Уже не до заготовки дров. Сэм бросает рукоять пилы, Джим вытягивает ее на себя, ставит возле грубых козлов, кое-как сколоченных прямо на месте.
- Но он жив? - спрашивает взволнованно - Эйден один из лучших охотников, несмотря на свои шестьдесят с лишним, знает многое о лесе, о повадках животных, вот только в последнее время стал сдавать, жалуется на серьезное падение зрения, и все же отправился на охоту в надежде, что сумеет выследить оленью тропу и вернет в аэропорт тучные времена, а вместо этого угодил в капкан.
- Жив, но...
Колин пожимает плечами, не договаривая - и так понятно. Смотрит на Сэма:
- Ты же по первой помощи? Мария справится с любой простудой, но тут дело другое.
- Идем, - несколько лет назад Сэм действительно закончил восьмимесячный курс парамедика, еще до устройства в Кейн-Каунти, а после каждый год проходил трехнедельные санитарские курсы, включающие в себя и первую помощь, но он все же не врач в полном смысле этого слова, а кабинет врачебной помощи в аэропорту ничем не оборудован, кроме узкой кушетки, если вдруг кому-то из пассажиров станет плохо.

Сейчас в кабинетике полно народа - Сэм замечает Зэки, Иону, Курта, Диего... Эйден лежит на кушетке, в лице не кровинки, а на правой ноге чуть повыше края ботинка штанина пропитана кровью так, что кажется почти черной. Капкан - мощная металлическая ловушка - глубоко вгрызся в плоть, пружина мокро блестит растаявшим снегом.
Скорее всего, перелом, фиксирует про себя Сэм. Кровопотеря - нужно снять капкан, остановить кровь, наложить шину и все это одновременно.
Хорошо, что Эйден без сознания, малодушно думает Сэм - но едва эта мысль оформляется, как Эйден хрипло стонет.
- Да снимите с меня эту штуковину, - просит он. Капкан гремит о край кушетки.
Мария дергает Сэма за рукав, показывает на раскрытый шкаф у стены:
- Здесь есть перекись, и бинты, и Анна принесла много чистых простыней... Ты сможешь поставить кости правильно?
Без снимка. Практически без опыта.
- Да, скорее всего. Помогите мне снять капкан, - просит Сэм, засовывая перчатки в карман и снимая куртку.
- Тебе лучше побыть снаружи, - Курт мягко, но решительно выпроваживает Марию из кабинета. - Я помогу.
Зэки и Колин с двух сторон берутся за металлические челюсти капкана, ищут кнопку, которая должна освободить пружину, но в итоге все равно приходится действовать силой - Эйден ругается так, что Иона уважительно присвистывает, а Курт просит Эйдена помнить, что поблизости присутствуют женщины.
Наконец капкан снят, кровь остановлена, перелом кое-как помещен в самодельную шину. Эйден, бледный и кажущийся сейчас еще старше, лежит на кушетке, глубоко дыша.
- Он увидел зайца, - мрачно говорит Диего. - Подстрелил его и пошел за ним, не заметив капкан.
Из-за жалкого зайца Эйден, возможно, будет хромать всю оставшуюся жизнь - если перелом вообще срастется и им повезет обойтись без сепсиса, думает Сэм.
- Зайца-то вы хотя бы привезли? - спрашивает Лора и Иона смеется.
- Привезли. Зайца и пару белок. Эйдену двойную порцию, он заслужил.
- Не пришлось отрезать ногу и то ладно, хотя, если бы пришлось, я бы ее съел, - скрипит Эйден с кушетки.
Кое-кто смеется, но не Курт, не Лора и не Иона и Зэки.
Эйдена оставляют в кабинете под присмотром, все расходятся - Сэм идет к их с Мэйбл вагончику, собираясь переодеться: он извазил свитер в крови и мази для перевязки, лучше постирать как можно быстрее, пока грязь не въелась - после нескольких месяцев путешествия без цивилизации, они с Мэйбл высоко ценят возможность постирать одежду и помыться в горячей воде.

Без Эйдена у охотников еще меньше шансов, думает Сэм, снимая грязный свитер и шаря в рюкзаке в поисках чистого - вместо шкафов и тумбочек у них рюкзаки и другие сидения, но в целом в вагончике довольно уютно: Мэйбл раздобыла шторы для окон, и когда вечером они включают фонарик, то это похоже на ночевку с друзьями в палатке... Если предположить, что в тридцать такие вещи все еще доставляют радость - впрочем, Сэм не жалуется: это все еще куда лучше, чем зимовать в лесу или в заброшенном промерзшем доме.
До вечера еще пара часов, но печка с утра остыла и вагончик тоже начинает остывать. Сэм, ежась от холода в одной рубашке, еще не натянув чистый свитер, присаживается возле печки, намереваясь развести огонь - нехватки в дровах они пока не ощущают, и он хочет, чтобы в вагончике было тепло к возвращению Мэйбл, раз уж он вернулся первым.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Возле ступенек, ведущих в автобус - даже снятый с колес и поставленный на блоки, он все равно приподнимается над землей, но это и хорошо, земля зимой промерзает как следует, не помогала бы и печка - стоит пластиковая бочка галлонов на пять с маркировкой армии США. В ней вода - для умывания, для стирки, если не хочется далеко идти к общим прачечным. Внутри автобуса она занимала бы слишком много места, хотя когда выпадет снег, думает Сэм, они затащат ее в автобус, чтобы не приходилось колоть лед, чтобы умыться утром, потому что даже сейчас, когда он зачерпывает немного воды в таз, чтобы застирать свитер - кровь хорошо отходит в холодной воде, вспоминается почти случайно - вода кажется ледяной.
Мыло плохо мылится в холодной воде, но Сэм трет грубую шерсть на рукавах, выполаскивает, выполаскивает снова, а сам все крутит в голове произошедшее с Эйденом, все задается вопросом, можно ли было сделать что-то еще или лучше.
От этих мыслей его отвлекает Мэйбл - она в приподнятом настроении, Сэму кажется, что здесь, в Норфолк-Вэст ей и правда лучше. Впрочем, лучше им обоим - и даже Диего все же остался и теперь вряд ли уйдет: начало похода в конце ноября скорее всего будет стоить ему жизни, и даже такой упрямец, как он, это понимает.

- Как ты вкусно пахнешь, - шутит Сэм, обнимая ее локтями, стараясь не замочить, руки-то у него мокрые, когда она подлезает поближе. - В последнее время кухонные ароматы просто гвоздь сезона, никого не оставят равнодушным.
У них есть два пути: бояться голода или не терять надежды. Сэм выбирает второй.
- Мне кажется, можно почувствовать себя сытым, просто снюхав с тебя запах еды... Дай я достираю и обниму тебя как следует.
Мокрая шерсть пахнет куда менее аппетитно - как будто у них в вагончике большая мокрая собака. Сэм как может отжимает свитер, вешает его возле горячей печки: пахнет, может, и странно, зато тепло.
- Перелом, закрытый, но зубья капкана сильно повредили ногу, и он потерял много крови... Хорошо, что холодно и ребята смогли остановить кровотечение, наложив повязку выше раны, переливание у нас сейчас роскошь, но в целом не так страшно, как могло бы быть. Надеюсь, он сможет ходить, - а до того справится с сепсисом, кровопотерей и просто возрастом, совсем не подходящим для таких приключений, но об этом Сэм не упоминает. - Эйден хорошо держится, больше всего переживает, что пропустит охоту, когда парни добудут оленя.

От возни в холодной воде руки у Сэма красные, пальцы едва сгибаются. Он выливает чай в две большие жестяные кружки, ставит обе на металлическую поверхность печи, от которой так и пышет жаром, а потом сует ладони подмышки, и мурашки от холода, просачивающегося даже через майку и рубашку, бегут по ребрам - но это поправимо. Сейчас чай подогреется и о кружку тоже можно будет греться.
Пакет сухарей и небольшая баночка джема - раньше в таких продавали смесь кайенского перца с пюре из халапеньо - это то, что заменит им сегодня обед. Отменять завтрак нельзя - людям нужна сытная горячая пища, чтобы работать, чтобы хватало сил, на ночь тоже хочется набить живот, чтобы спокойно уснуть и не мерзнуть, так что обед был временно упразднен в целях экономии запасов пищи, все, как полагается, провели открытое голосование, все могли высказаться, впрочем, прений как таковых и не было: Норфолк-Вэст оказался на удивление дружной общиной, и это Сэму очень нравится, ничуть не меньше, чем еда, тепло и безопасность.
Может быть, они бы нашли место лучше, если бы продолжили путь - а скорее всего, нет, и тут даже природный оптимизм Сэма не помогает, так ему хватило этого октября, когда они шли, шли и шли, подгоняемые наступающими холодами.
Впрочем, сухари помогают не особенно голодать до ужина - а на ужин охотники что-нибудь да приносят. Не оленя, не столько добычи, чтобы не ходить на следующий день или сделать запасы, но все же пара зайцев и белок идут в рагу, а уж Лора творит с ними настоящие кулинарные чудеса.

Ничего, говорит сам себе Сэм - скоро ляжет снег и животных станет проще выслеживать. А если и нет - у них достаточно запасов, чтобы продержаться целых два месяца.
- Настоящий пир, - комментирует он банку джема. - Ты пригрозила Лоре, что расскажешь всем какой-нибудь ее секрет мастерства?
Вытаскивает нагретые кружки с помощью шарфа, лежащего тут же - печка пышет жаром, быстро нагревается и медленно остывает, долго сохраняя тепло. Из-за нее воздух внутри автобуса сухой, но зато тепло, тепло и уютно - и только теперь Сэм замечает, как потемнело.
Он садится рядом с Мэй, ставит кружки рядом, дотягивается и отгибает шторку - на улице тоже пасмурно, тучи низкие, плотные, темно-серые, как будто в любой момент готовые прорваться.
- Будет снег, - говорит Сэм. - Это хорошо - чем быстрее ляжет снег, тем лучше для грядок, да? А еще когда идет снег - всегда теплее. Помнишь, прошлая зима? Когда шел первый в том году снег? Можем установить традицию, не хочешь поискать подходящее место? И согреться сможем как в тот раз - вместе в душе, если выберем время, когда все уже уснут, а вода не совсем остынет.
Для Мэйбл девушки с Юга, первый снежный день стал небольшим, но событием - и, может, сказывалась перемена погоды, но в те дни она была нервная, раздражительная, и только когда пошел снег, перестала срываться и дергаться. Они сварили большую кастрюлю горячего шоколада - пациенткам сладкое не рекомендовалось, но речь не шла о регулярном нарушении рекомендаций - сыграли несколько конов в карты сначала с теми пациентками, которые были в настроении, потом развели их по палатам и вышли на балкон, обычно закрытый во избежание несчастных случаев.
Снег медленно падал и падал и, казалось, этому не будет конца - и они занялись сексом прямо у ледяного ограждения, спонтанным, жарким сексом, и это не было ни особенно ласково, ни особенно медленно, но, должно быть, падающий снег придал воспоминаниям романтичности, потому что Сэм и правда думает, что это могло бы стать хорошей традицией, их традицией с Мэйбл - заниматься сексом в первый снежный день.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Это, конечно, наполовину шутка - не слишком-то это тянет на традицию, для Сэма, выросшего в Массачуссетсе, традиции это что-то глобально, передающееся из поколения в поколение, объединяющее несколько ветвей семьи, вроде встречи на День поминовения, если среди родни есть ветераны, или День труда в доме на озере, который принадлежал еще деду. Впрочем, сейчас, когда любая связь с семьями крайне осложнена, некоторые традиции могут касаться только двоих - его и Мэйбл, например, вот эта. В Норфолк-Вэст за год тоже появилась традиция - лотерея, но у них с Мэйбл может быть и что-то свое.
Ей, по крайней мере, его идея нравится - она мягко забирается на него верхом, вся в этом кухонном аромате, с горячими руками, горячими губами и теплым телом. Целует его, запуская язык в рот, делясь привкусом чая, прижимается, и это хорошо.
Не только из-за того, что Сэм ее хочет, или они в самом деле не хотят упустить первый снег - есть и другое: она вроде как немного охладела к сексу, или к нему, Сэм не уверен точно, в чем причина. Пока они были в дороге, он списывал это на естественные причины - усталость, отсутствие подходящего места, соображения безопасности, присутствие других людей и невозможность уединиться, не боясь, чтобы мертвец не появился в самый неудачный момент... Но когда они весной отправились в первую вылазку, едва снег подтаял и мотоцикл мог проехать до города, ее это больше развлекало - все эти экстремальные вещи только раззадоривали, а вот после все изменилось. Сэм не может точно отследить этот момент - сколько не копается в памяти, но прошло уже больше месяца с тех пор, как они осели на севере Небраски, в этом обжитом лагере, а прежний аппетит к ней не вернулся.
Сэм думал бы - думает - что дело в нем: возможно, он ей наскучил, той девушке, которую она придумала, чтобы стать успешной профессионалкой, наверняка наскучил бы намного раньше, однако если и так, это никак иначе, кроме как снижением сексуального аппетита, не проявляется. Она охотно проводит с ним время, устраивается рядом ночью, обнимается, когда им приходится расставаться на день, охотно отвечает на его инициативу, но сама - сама куда реже выступает инициатором, и не то чтобы Сэму было это принципиально, но он беспокоится о ней, о ее психологическом состоянии, а потому не может не обращать внимания на эти небольшие моменты.

Но сейчас она сама прямолинейно показывает, что хочет секса - и его беспокойство отступает, сменяется предсказуемой реакцией.
Он фыркает ей в губы, углубляя поцелуй, обхватывает узкую талию, пока она ерзает, плотнее прижимаясь бедрами к его паху, как будто хочет убедиться, что он ее захотел. От прикосновений ее горячих ладоней по телу разливается тепло, лицо и шея горят от слишком сухого и горячего воздуха в вагончике - только что растопленная печка отдает много тепла, а может, дело еще и в Мэйбл.
- Еще парочку традиций? - Сэм гладит ее по спине, вытягивая майку из-за пояса ее джинсов, двигает ее по себе взад и вперед, неторопливо, но весьма целеустремленно, пока плотная ткань не начинает мешать уже по-настоящему, и тогда тянется к пуговице на ее штанах, расстегивает ее, расстегивает молнию, просовывая пальцы глубже под пояс сзади, обхватывая ее задницу.
- Отметим первый осенний снег? Первый лед на лужах? Первого оленя, которого подстрелят охотники в ближайшие дни? - Сэму даже в голову не приходит, что она может иметь в виду что-то другое, что-то, что не касалось бы секса - и прежде ей нравились шутки на грани пристойности, куда больше нравились, чем любой женщине, с которой Сэм был знаком прежде, а иногда и за гранью, и это его смущало напополам с весельем. - Или, хочешь, попробуем занести на нашу карту каждое из помещений аэропорта? Придется постараться, но дело того стоит, да? Вполне по плечу Мэйдэй...
В Кейн-Каунти они воплотили в жизнь эту задумку - занялись сексом в каждом углу лечебницы, на обоих этажах и даже в сторожке, пустой и промерзшей, до которой пришлось едва ли не прокапывать тоннель в снегу. Задумку Мэйбл, разумеется - но не то чтобы Сэм возражал, и не то чтобы это не было весело. Это было весело, и ему чертовски понравилось - и, господи, у них была целая зима, отрезавшая Кейн-Каунти от городка по соседству, и столько свободного времени, что впору было - ха-ха - сойти с ума, несмотря на скудную библиотеку и не менее скудный ассортимент настольных игр в общей комнате, а забота об оставшихся в живых пациентках сводилась к приготовлению пищи и присмотру.
Для них - для пациенток - та зима мало чем отличалась от предыдущих, но для Сэма это вынужденная изоляция стала тем еще испытанием, и только присутствие рядом Мэйбл не дало совсем захандрить, так что та неделя с небольшим, которую они потратили на секс-марафон, стала одним из лучших воспоминаний, несмотря на то, что творилось вокруг, и Сэм совсем не против повторить, если это сейчас развеселит Мэйбл, раз уж вместо лечебницы в их распоряжении целый аэропорт.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

- По кому скучаю? - переспрашивает Сэм.
Обычно он соображает лучше, но сейчас куда больше он увлечен, что уж скрывать, не разговором - да и разговор-то, как ему кажется, просто для настроения, вместо пары глотков вина или пива, чтобы настроить их обоих на нужный лад, игривый, даже легкомысленный, располагающий к близости вот такой, украдкой, днем, когда им обоим, скорее всего, нужно быть в других местах и помогать общине с текущими делами, которых никак не становится меньше.
Это даже к лучшему, отдает себе отчет Сэм - хорошо, что им всем есть, чем заняться, что ни у кого нет времени на то, чтобы погрузиться в меланхолическую ностальгию по былому, прийти в отчаяние или решить, что все зря и надежды больше нет, но это осознание ничуть не мешает радоваться вот этому моменту с Мэйбл, тому, что они совпали с перерывами и займутся сексом, а затем снова подогреют чай и утолят голод сухарями и джемом.

Мэйбл его, наверное, и не слышала - продолжает, говорит о Мэйдэй как о постороннем человеке, как о женщине, которая ей ничуть не симпатична, тут уж не следа ни гордости, ни самодовольства, ни твердой уверенности в производимом впечатлении, которыми была полна Лена Мэй еще год назад. Да упомяни он брак прошлой зимой - и она высмеяла бы его, это Сэм точно знает, и тем более знает, что опыт Мэйбл с замужеством уж точно не делает это самое замужество хоть сколько-то привлекательным, кто бы ни стоял на месте жениха. Знает - и это понятно, конечно, понятно, равно как понятно и то, что Мэйбл и сбежала из дома именно ради того, чтобы не закончить вот так: скороспелый брак, унылые будни, день за днем из кухни с видом на зреющую кукурузу, все то, что считается по-настояшему хорошим, и все то, что Мэйбл яростно отвергала.
И что это за вопрос - разве она не лучше?
Лучше кого? Лучше выдуманной себя? Лучше женщины, которой была на съемках и там, где требовалась эта броня из цинизма, защищающая мягкую, ранимую сердцевину?
Все равно что сравнивать себя с персонажем книги или фильма, приходит в голову Сэма мысль, когда он все же сосредотачивается на разговоре, но целая картина - клиническая картина - от него вновь ускользает.

Сэмми-бой - это привет из прошлого, как и ее единое, слитное движение, после которого она остается голой по пояс верхом на нем. Да, может, по некоторым меркам Мэйдэй не была женщиной, которую хочется привести на ужин с родителями - зато кое в чем ей, с точки зрения Сэма, нет равных, и, что скрывать, мысль, что она с ним, его выбрала и с ним остается уже год, приятно льстит его самолюбию. Секс не главное - и в их отношениях тоже не главное, но, все же, он рад, что она не потеряла интерес ни к сексу, ни к нему.
Она спешит - как будто торопится, ни следа той размеренности, с которой они занимались сексом эти последние недели, уже в Вэст-Норфолке - и это сбивает Сэма с толка: кажется, он сказал что-то не то, сделал что-то не так, хотя по ее поведению это и не очевидно.
Возможно, он смог бы нащупать проблему, если бы она так не торопилась, если бы они просто разговаривали и его штаны оставались бы на нем - если бы не отвлекался на это движение, с которым она, прижимаясь к нему голой грудью, сползает вниз с кровати, устраиваясь между его коленей под позвякивание расстегнутой пряжки о пуговицу. Возможно, смог бы - а возможно, и нет, но, в любом случае, сейчас у него нет ни единого шанса и Сэм не настолько хороший специалист в психотерапии (вообще не специалист, всего лишь санитар, и, может, он зря вообще делает какие-либо выводы, не имея должной подготовки), чтобы за этой горячей бескомпромиссной провокацией разглядеть крик о помощи.
Ему нравится Лена Мэй, Мэйбл, Мэйдэй - он влюблен в нее, как бы она себя не называла, и охотно привел бы ее домой, чтобы познакомить с семьей, охотно женился бы на ней, сейчас эта мысль кажется такой очевидной, и дело не в том, умеет ли она охотиться, печь пироги или как хороша в сексе, а вт том, что Сэм не может даже представить рядом с собой никакой другой женщины, кроме нее.

- Ты мне нужна, - говорит он, разводя колени, давая ей больше места, и откидывается на другое сиденье, поставленное к стене и защищающее ночами их от холода снаружи. - Конечно, ты мне нужна, я люблю тебя, я хочу, чтобы ты всегда была со мной, ничего так сильно не хочу, как этого - всегда.
У нее горячий язык, горячий рот - а ему еще казалось, что в вагончике жарко, и это "эффект Мэйдэй", прошлой зимой они шутили так: эффект Мэйдэй - и снег растает на милю вокруг, и ей нравилась эта шутка, льстила ей, и она смеялась, облизывая губы с очевидным, даже преувеличенным сигналом, а потом говорила что-нибудь типа: "сейчас я покажу тебе настоящий класс, Сэмми-бой", и Сэм, который очень старался видеть в ней в первую очередь надежного напарника по выживанию в лечебнице, надежную парнершу и хорошего человека, несмотря на напускную черствость, едва не терял голову.
- Для меня ты самая лучшая, всегда будешь самой лучшей, - он искренне верит в то, что говорит.
Вопрос в другом: кому он это говорит.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Конечно, Сэм хочет знать, в чем дело, но, возможно, не прямо сейчас. Не тогда, когда она выпускает его изо рта, нетерпеливо переминается с ноги на ногу, стаскивая с себя джинсы, пока он избавляется от своих, а потом нетерпеливо устраивается сверху, как будто они торопятся.
Прямо сейчас у них все хорошо - настолько, насколько может быть хорошо, учитывая обстоятельства, так хорошо, как было прошлой зимой, когда они еще думали, что вся эта беда - временная, и к Рождеству, в крайнем случае, к весне, правительство и ученые найдут решение проблемы, и человечество, потрясенное, перепуганное, скорбящее, но сможет вернуться к прежнему существованию.
Очень хорошо, и легче легкого выбросить из головы все, что остается снаружи их вагончика, все, что не касается их обоих - и это тоже эффект Мэйдэй, о котором, впрочем, шутить Сэму не хочется.

Наверное, они бы понравились друг другу и без эпидемии, без вот этих обстоятельств, которые заперли их практически наедине в лечебнице; Сэм хочет думать, что понравились бы - потому что если думать иначе, то ему кажется, что все сводится просто к физическому влечению, к тому, на чем Мэйдэй делала карьеру, к тому, чего ему не хотелось бы. Он много думал об этом - слишком много, как смеялась над ним Мэйбл, для которой, очевидно, этот вопрос не представлял проблемы, а вот для Сэма, оказалось, это важно: спала бы она с ним, если бы у нее были альтернативы? Спал бы он с ней, если бы у него были альтернативы?
Прошел год, они все еще вместе - дело же не только в отсутствии альтернатив, других мужчин или женщин, и Сэм верит в то, что говорит, и верит, что Мэйбл тоже не лжет. Да, возможно, он не так представлял себе свою жизнь - как, вероятно, и все остальные выжившие и вынужденные искать убежища и пропитание - и не так представлял женщину, которой будет говорить то, что говорит Мэйбл, к которой будет чувствовать то, что чувствует к Мэйбл, и дело даже не в ее профессии или причине попадания в Кейн-Каунти, но, тем не менее, спроси его, хотел бы он увидеть на ее месте какую-то другую женщину, кого-то из числа своих прежних подруг или коллег, Сэм отказался бы: какая разница, если они с Мэйбл, как оказалось, подошли друг другу, по крайней мере, ему кажется, что подошли, и она отвечает ему взаимностью.

И даже чуть большим.
Он бездумно рассматривает потолок вагончика, оббитый упругим светло-бежевым утеплителем, изогнутым под загругленный автобусный верх - чисто телесно полон этого удовлетворения после разрядки, после того, как Мэйбл тяжело упала на него, предлагая догонять ее там, за границей оргазма, и ее слова доносятся до него как будто через одеяло: мягкое, теплое одеяло довольства жизнью, вот в эту самую минуту.
Но все же доходят - и он удивленно моргает, переворачивается, чтобы посмотреть ей в лицо.
Брак? Она в самом деле говорит о браке?
Это, как ему кажется, и в самом деле не имеет сейчас значения - в конце концов, институт брака регулировал те нюансы отношений, которые сейчас потерялись в принципе, те, что были важны в перспективе развода, общего имущества, общих детей. Сейчас все упростилось, и, как Сэму казалось, брак тоже отошел в прошлое вместе со многим, что раньше казалось важным, однако в голосе Мэйбл настоящая просьба, удивляющая его просьба: какая разница, как он ее называет, если они вместе, все равно вместе.
- Ты хочешь, чтобы мы говорили, что были женаты? - уточняет Сэм, не задумываясь над тем, что использует прошедшее время - так, как они сейчас говорят практически обо всем: я был санитаром, я была инвестиционным брокером, официанткой, водителем автобуса.
Подписчиком "Хастлера", болельщиком "Чикаго Беарз", любила фильмы Феллини, слушал инди-рок.
Но она говорит - женись на мне. Если любишь меня, женись на мне - а это уже явно не про прошлое.
Это про будущее.
- Я думаю, сейчас... Ну то есть, кто бы нас поженил? - спрашивает Сэм - кроме вопроса, зачем им это, есть другой вопрос: как это сейчас может быть возможно. Государство, очевидно, ушло в прошлое вместе с реестрами граждан, семейных связей и прочим - Сэм даже не представляет, как сейчас этов  принципе организовать. Провести Мэйбл через ручей в венке, перепрыгнуть через костер, заняться с ней сексом при свидетелях, вспоминаются ему варианты, прочитанные в прошлом в разных книгах, далеко не все из которых имели статус антропологического исследования.
- В смысле, каая разница. Давай просто говорить, что женаты, - он все же исправляется на настоящее время, все еще недоумевая - она сомневается в нем? В его словах? В его отношении?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Значит, разница есть, для Мэйбл есть - и по ее голосу Сэм угадывает, что она расстроена. Расстроена его ответом, тем, что он не понимает, почему сейчас это вообще имеет значение.
Впрочем, Сэм принимает ее аргументацию - нельзя отказываться от всего, что было важно прежде. Цивилизация, социальные институты, все, что было создано человеческой культурой, не должно пасть под пятой мертвецов, и разве не об этом говорит Курт в каждой своей речи, разве не об этом думает Сэм, встречая незнакомцев?
Они должны сохранить все, что сумеют сохранить - например, эту традицию, к какому бы виду она в итоге не пришла - с кострами, венками или обязательной лотереей.
Не то что бы Сэм собирался жениться прямо сейчас, но в целом идея брака его не пугает: его родители прожили долгую и (как казалось по крайней мере со стороны) счастливую жизнь вместе, и каждый телефонный разговор с матерью, где бы Сэм не находился в данный момент, в Бостоне, в Пенсильвании, Огайо или Иллинойсе, рано или поздно, с тех пор, как Сэму исполнилось двадцать пять, возвращался к этому вопросу: не встретил ли он ту самую.
Ну, теперь, видимо, у Сэма был бы ответ  - да, встретил. Да, встретил, и, кажется, она и правда та самая - и, что важнее, у них все взаимно, и пусть они знакомы около полутора лет, из них больше года они вместе, и, наверное, она права, когда напоминает ему об этом: они вместе, потому что хотят быть вместе.
И хотя Сэм по-прежнему не видит смысла в каком-то ритуале, пусть и праздничном, возражений у него тоже нет - это не дискуссионный вопрос. Да, его удивляет в Мэйбл это желание - в принципе удивляет, что она заговорила о браке, каком-то закреплении их отношений, но если для нее это важно, есть разница, то ему придется уступить.

- А если я откажусь, ты отдашь меня на поживу Лоре? - шутит Сэм, отодвигаясь, чтобы вылезти из-под одеяла: в вагончике стало теплее из-за печки, да и секс хорошо согрел, но когда он встает на холодный пол автобуса, то холод продирает до самого позвоночника.
Сэм торопливо отыскивает сброшенные джинсы, кое-как натягивает их, оглядывается - ладно, в школе он играл в школьном театре, наверное, стоит вспомнить какие-то общие вещи.
В конце концов, у него есть кольцо - а это самое главное, может, даже поважнее красивого пейзажа или нанятой коляски, запряженной лошадьми. Еще десять минут назад он был уверен, что Мэйбл, высмеивавшая романтику практически в любом ее проявлении, рассмеется и сейчас - но десять минут назад он был уверен и в том, что она не хочет замуж, а оказывается, в ней куда больше консервативности, чем она хотела продемонстрировать.
Даже удивительно - но, наверное, это хороший знак, не так ли? Знак, что здесь, в Норфолк-Вэсте и рядом с ним, с Сэмом, она чувствует себя в безопасности, настолько в безопасности, что больше нет необходимости в маске Мэйдэй.
Это в том числе и про доверие - и брак тоже про доверие, и на этой мысли Сэм решает, что понимает ее мотивы и желание этого символизма, на протяжении веков сохраняющегося человечеством.

Кольцо - серебряный перстень бостонского мото-клуба, в котором Сэм состоял Сэм три или четыре года после возвращения из армии - балансирует на самой границе между аляповатостью и кичем, и наверняка будет слишком большим, да и печатка в виде пивной крышки с гравировкой "МСС" не слишком романтична, зато его Сэм захватил в числе прочих личных вещей из своей квартиры в прошлом августе, когда решил окончательно обосноваться в лечебнице, заботясь о пациентках, пока не кончатся волнения, в итоге так и не кончившиеся, и ничего лучше у него все равно нет. Кольцо мотоклуба, джинсы вместо костюма, и вагончик, прогретый самодельной печкой, на которой подогревается чай в жестяных кружках - наверняка никто не делал предложения в таких условиях, но в целом Сэм представляет себе процесс, и хочет сделать все как можно лучше.
Вытащенное из рюкзака, где лежало вместе с прочими безделушками, имеющими больше сентиментальную ценность, чем какую-то другую, кольцо прохладой ощущается в ладони, когда Сэм встает на одно колено перед лежаком из сидений и торжественно откашливается, надеясь, что выглядит не слишком глупо,  и точно зная, что именно слишком глупо и выглядит.
- Мэйбл Кейн, я прошу тебя оказать честь, приняв у меня это кольцо как символ и став моей женой перед добрыми жителями Норфолк-Вэста, до тех пор, пока... Навсегда. Я хотел сказать, навсегда, - Сэм вовремя одергивает себя - не то время, чтобы упоминать смерть, и без того она слишком близко, не дает о себе забыть. - Давай поженимся, родная. Если ты хочешь, давай придумаем, как это сделать.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+