Иногда кажется, что слышишь даже дыхание другого человека - настолько обостряются чувства, а собственное сердцебиение сравнимо с ударом орудие о металлический щит гладиаторов. Только вот вместо восторженного рёва толпы хочется тишины. Или кого-нибудь убить.
Велия не то чтобы часто испытывала подобные желания. И еще реже не представлялось возможным их исполнить, чтобы раз и навсегда решить проблему, но, к сожалению, от головной боли лекари еще не изобрели ни настоя, ни припарки. И хоть сколько им угрожай - максимум, что они сделают - уложат на лектус и попробуют научить всю виллу летать, чтобы избежать гнева дочери сенатора Сачердоса и супруги сенатора Джеммария, которая бывала во владениях мужа, за пределами виллы, намного чаще него самого, чтобы даже невольники на виноградниках успели выучить, что главный закон хорошей жизни - это не шуметь.
Велия не переносила громких звуков с тех пор, как родила Мария, который уже уверенно держал лук и скакал на лошади, мечтая о военном походе под началом собственного дяди - старшего брата матери, но головные боли за время его взросления так и не удалось исцелить никакими средствами лекарей. Даже молитвы лишь немного уменьшали их, но в остальном ей приходилось спасаться лишь сном и отварами, помогавшими быстрее провалиться в забытье, нарушать которое было слишком чревато для всех на вилле, мгновенное погружавшейся в тишину, стоило рабам услышать о том, что их хозяйке не здоровится.
К счастью, происходило это не слишком часто. Иначе бы Велия точно посчитала, что проклята богами, хоть и не совершала ничего предосудительного для такого страшного наказания.
Но вот сейчас, с трудом открыв глаза и разглядывая выложенный мозаикой небольшой столик, стоящий рядом с изголовьем лектуса, она честно пыталась понять - это у нее в ушах звон или за притворёнными створчатыми дверьми, на которых вырезанные из дерева птицы точно не могли издавать никаких звуков. Но и обитатели дома тоже вряд ли бы рискнули, если только им не хотелось сменить место работы с виллы на виноградники или рудники. Тогда, безусловно, это был самый короткий путь достижения цели. 
Аккуратно приподнявшись а локте, потому как мир перед глазами слегка пошатнулся, Велия все же медленно села, откидывая лёгкое полотно, висевшее по периметру вокруг лектуса, защищая от насекомых и спуская ступни в мягких сандалиях на каменный пол, еще хранивший тепло уходящего дня и скрывшегося за горизонтом солнца. 
- Тесса? Ренат? - собственный голос звучал слишком громко, заставляя поморщиться и протянуть руку к чаше с разбавленным вином и сделать несколько глотков, дожидаясь, пока двери отворятся и на пороге появится супруг, наверняка, вернувшийся и сейчас соизволяющий ей объяснить, что же такого важного произошло, чтобы он думал об этом больше, чем о здоровье матери своих детей. Потому что если его бестолковые рабы что-то уронили, то пусть будет добр разбираться с ними без её напоминания, а если он сам... То хоть прощения попросит, потому что Тесса, личная рабыня, просто не могла не сообщить сенатору о том, что Велии не здоровится, и она просила сегодня её не ждать к вечерней трапезе.
Общества Мария и Ренаты мужу вполне должно было хватить, тем более сын всё хотел ему продемонстрировать новые стрелы, а дочь просто слишком любила посидеть вместе со старшими, даже еще ничего толком не понимая.
Или всё-таки не хватило, судя по тому, что Велии пришлось встать, расправив полу туники, кинуть взгляд на столлу, но справедливо рассудить, что в кубикуле не может быть в такой час никого, кроме Рената и рабов, так что нет смысла утруждать себя, пока не придёт Тесса,  и самой подойти к двери, потому как говорить громче ей было сложно,  а разобрать в с тем, кто так неуважительно относится к её покою, было просто необходимо. Тем более, наверняка, это был не Ренат - иначе бы он отозвался. Вряд ли её можно было не услышать.
- Ренат, – одна из створок тяжёлой двери всё же поддалась позволяя аккуратно переступить порог и замереть, не в силах продолжить фразу, когда обращение к супруг так и повисло в воздухе, не получив закономерной тирады о том, что ей срочно необходим лекарь и объяснения, не забыл ли дражайший супруг клятву перед богами и людьми  о том, что должен о заботиться о здоровье жены и детей, деля с ними невзгоды и проявляя соответствующее её статусу уважение. В том числе, к её сну, о чуткости которого Ренат всегда знал, как и рабы в доме.
Но сейчас Велия еще даже не столько понимала разумом, сколько замерла от странного ощущения, что что-то не так. Как минимум, не было едва уловимого шуршания одежд, когда ей навстречу вставал супруг или тихих шагов, рабов обязанных к ней тут же повернуться и поклониться. В полутьме кубикулы, на первый взгляд, никого не было, только несколько масляных ламп свидетельствовали о том, что здесь кто-то есть. 
В первое мгновение, когда взгляд сфокусировался на лектусе, ей даже показалось, что супруг просто спит и потому всех выгнал. Но не мог же он напиться до такого состояния, что её не слышит? Это удел рабов и плебеев – пить неразбавленное вино, да еще и в таикх количествах, чтобы впадать в беспамятство. Сенатор просто не мог позволить себе так вести… Да и что-то же её разбудило.
- Ренат Август Джеммарий, - игнорируя ноющую боль в виске, Велия все же с нажимом произнесла полное имя мужа, делая шаг к его постели и собираясь либо позвать рабов, чтобы привели его в чувства, либо взглянуть в его глаза и потребовать объяснений такому вопиющему невежеству, - Немедленно приведите лекаря, - должен же кто-то ей помочь…
Только сейчас Велия повернула голову, собираясь убедиться, что рабы, обычно ждущие у дверей указаний, кинулись немедленно выполнять, когда взгляд голубых глаз натолкнулся на слишком спокойно стоящую фигуру в плаще… Смутно знакомую – она никогда не утруждала себя запоминанием лиц невольников – их всё равно слишком много и называть можно как угодно, хоть первый-второй-третий, исключением была разве что Тесса, но лишь потому что, эта девушка была подарком отца на свадьбу и постоянно находилась рядом с самой Велией уже много лет, исключая сон и дурное настроение. Так что со спины она не могла понять, кто перед ней – может, супруг послал в город перед тем, как напиться, а теперь недалекое создание не понимает, что делать? Кубикуларии точно не носят плащи…
И оружие. Взгляд голубых глаз натолкнулся на блестящий металл, не давший вполне справедливому возмущенному вопросу, чей это раб и кто прислал его в такой час, сорваться с губ…

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Её с детства учили всегда держать голову прямо, не горбиться, да и не было повода смотреть себе под ноги - мощенные улочки Рима были хорошо известны, в доме тем более никто бы не посмел оставить на полу то, обо что могли запнуться хозяева и их дети, так что Велия привыкла всегда смотреть, в первую очередь, прямо и по сторонам, а стоило бы и вниз...
Потому как стоило только опустить взгляд, чтобы еще раз внимательно осмотреть фигуру в плаще, краем глаза она заметила, кажущиеся в свете масляных ламп угольно-чёрные, потёки на светлых каменных плитах, капли словно нарочно растекались по мозаике, выложенной на полу, не позволяя за ними увидеть привычных блеск мелких обработанных квадратиков и вызывая желание так и замереть, не поворачивать голову.
И дело было совсем не том, что Велия боялась мертвецов - что они ей сделают-то? - или её смущал вид крови - её видишь чуть ли не каждый день - от арены Колизея до публичной порки преступников на площади. Просто осознание смерти так близко невольно отдавалось холодом вдоль спины, как и у любого животного, слишком ярко ощутившего внезапную опасность. Никто не будет готов, что боги решат забрать его именно сегодня. Тем более, что мысль о том, что Ренат не беспробудно пьян, а мертв была... внезапной.
Она никогда не думала об этом. Для нее было само собой разумеющимся, что муж всегда где-то есть. Не рядом, но к нему можно послать раба, с ним можно иногда куда-то вместе сходить, побеседовать вечером, о нем вечно болтает Марий и лопочет Рената, сидя на коленях у Велии, пока та отдыхает в саду или рядышком, если случается играть на арфе. Супруг был некой константой, которая, вроде как, существовала всегда - Ренат дружил с отцом ещё ло её рождения, он был вхож в их дом столько, сколько она себя помнила. Никогда не надоедал ей своим вниманием или обществом, не докучал, ну, разве что,  если у нее самой было настроение на совместный вечер или мучила скука или попытки заглушить головную боль неразбавленным вином, после которого сложно стихам и пылким признаниям, как по ней скучали и что её матерью точно была Венера. Велия всегда была падка на подобные слова, а после вина особенно, но это случалось так редко, что можно было списать и на сновидения. Но в любом случае Ренат всегда был где-то в обозримых пределах, в зоне досягаемости, если бы ей пришло в голову провести с ним время или просто оповестить о том, что у нее какие-то планы. Не бывало так, чтобы его не было...
Но теперь-то его нет. Совсем. Окончательно.
Он мёртв.
Эта короткая мысль пронеслась в сознании одновременно с тем, как фигура в плаще повернулась к ней, вынуждая Велию сделать инстинктивные полшага назад и даже вдохнуть поглубже, чтобы закричать. Пусть сбегутся все и спасут её. Плевать на правосудие, да лежащие в паре шагов тела, пусть помогут ей...
Поблескивающий в неярком свете клинок, лицо бывшего гладиатора, что всегда следовал за Ренатом, вызывали не только инстинктивный, заложенный в любом живом существе, страх за свою жизнь, но и возмущение от  того, что это... этот раб позволил себе так обращаться к ней.
И, конечно, холодный металл у шеи заставлял проглотить возмущение, инстинктивно чуть приподнимая голову и в первый момент настороженно скашивая взгляд на то, что острие больше не двигается, а замерло. Но всё же воспитание брало вверх, напоминая, что ей нужно вернуть во взгляд хотя бы напускное спокойствие, не подобает показывать свои эмоции, особенно тому, кто может этим воспользоваться. И кто уже имел наглость себя так вести. Поднять руку на сенатора, спасшего его жалкую и никчемную жизнь...
Велия даже не столько жалела Рената, сколько пока не могла полностью осознать факт его смерти и такого предательства в их доме. Это казалось чем-то немыслимым и странным наваждением от очередной головной боли, лишь сталь, неприятно холодящая кожу, напоминала о том, что все происходит наяву.
- Что ты хочешь? – оторвать взгляд от руки, сжимающей рукоять клинка, всё же пришлось, чтобы посмотреть в глаза стоящему непозволительно близко рабу, усилием воли возвращая в голос былую уверенность, словно ничего необычного не происходило и она собиралась отдавать ему приказы, а не наоборот, пусть подобно и казалось немыслимым, - Что ты хочешь в обмен мою жизнь?- она не была уверена в том, что «собеседник» её хорошо понимает – мало ли, откуда он появился, некоторые варвары были просто хронически не способны выучить больше пары сотен слов, которыми неуклюже общались и выполняли приказы, Ренат, конечно, никогда не грешил тем, что брал неграмотных рабов в дом, но мало ли, зачем он привел конкретно этого, поэтому лучше было максимально конкретизировать вопрос, сейчас явно не время для высоких бесед.
Но, с другой стороны, раз ей всё ещё не вскрыли горло, как лежащим на полу рабам – волей-неволей, взгляд всё же выцепил тела на полу – то, что-то хотели. Велия достаточно хорошо понимала, что тех, кого хотят убить, либо убивают сразу, либо особо мучительно, остальные могут выжить, если правильно выбрать стратегию действий. Убивать здесь с особой фантазией вряд ли получится – все сбегутся, значит, нужно лишь понять, что происходит и унять колотящееся сердце, готовое выскочить из груди.
- Украшения? Золото?  Дать тебе свободу? Я могу дать больше денег, что тебе заплатили, - она не знала наверняка, но, как и любой человек, выбирала те варианты, что казались более привычными и… безопасными. Потому что подкупленный раб – это нормальный раб, которому можно дать денег, свободу, кусок земли, и от него еще и польза будет, когда он станет вольноотпущенником. Раб, который решил убить своего господина из личных мотивов, ненависти или еще по каким-то причинам – это тот, кого можно только убить. Если он не убьет тебя первым. Потому что договориться с такими практически невозможно, - Купишь себе дом, заведшь семью, - о чем там еще грезят большинство рабов, если судить по рассказам Тессы? – Я отпущу любую, кто тебе нравится. Или обвенчаю вас, - как вариант… Велия слышала и подобную историю, когда рабы пытались защитить или создать свои семьи столь безумным способом, полагая, что их не настигнет справедливое возмездие и кара, - Просто скажи, что тебе нужно.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-09-09 19:14:43)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Как бы противоестественно это ни звучало, в первое мгновение, когда держащий у её горла клинок раб заговорил, Велии захотелось звонко рассмеяться. Возможно, так действовал страх, постепенно отступающий от осознания, что человек, с позволения сказать, перед ней, конечно, опасен, но раз он разговаривает с ней, то ему что-то нужно. 
Только врать не умеет совсем, как и держать лицо - его этому, естественно, не учили. В обязанности раба входит не мешать и не попадать лишний раз на глаза, выполняя свои обязанности, но никак не вести с хозяевами беседы, а от того было верхом глупости думать, что Велия поверит в его: "мне не нужны ваши деньги" и "просто уйти". У нее крошка Рената правдоподобнее рассказывает о том, что с ней разговаривают животные. С тем же успехом, этот раб мог бы назвать императором и попробовать прийти в Сенат...
Но приходилось не дать ни одной мышце на своем лице дрогнуть. Все же, как бы нелепо он ни выглядел, не стоит лишний раз испытывать благосклонность Фемиды и дёргать льва за хвост. Хотя на грозного хищника этот раб не тянул даже при очень большом желании - его с головой выдавало отсутствие плана и то, что пытается придумать его на ходу, забывая обо всем на свете и стараясь сделать вид, что у него всё под контролем. Только кто же выпустит их с виллы? Остановят первые же легионеры... Да и ей по статусу не полагается выходить без свиты и пешком, тем более в такое время. И он, конечно, может попытаться положить всех или просто сбежать, но шансы настолько ничтожно малы, что просто глупо. И куда он пойдет с клеймом раба? Разыскиваемый. Потому что неужели думает, что его милость "отпущу" заставит её молчать, а гонцы на лошадях его не опередят и не поймают еще до следующего полудня? План был так же непригоден для спасения, как солома для изысканного обеда в доме патрициев.
Но Велия все же слегка приподняла бровь, когда чужая рука легла ей на плечо и скользнула по груди. Оценивающе скользнула взглядом по чуть отведенному в сторону клинку, прежде чем внимательно посмотреть на стоящего перед ней, не спеша что-либо отвечать и лишь чуть поведя плечом, чтобы отбросить светлую прядь на спину.
- Ты хороший боец, но... - она все-таки не смогла избежать соблазна, чтобы сделать чуть более затянутую паузу, - Неопытный лжец, - голос Велии звучал слишком спокойно для того, кого, вроде как, угрожали убить, можно сказать даже ласково и на полутон ниже, чем обычно, - Ты же понимаешь, что далеко не уйдешь, верно? Значит, тебе придётся меня убить. И это всё равно будет бессмысленно. 
Сделать полшага вперед, сокращая расстояние между ней и рабом до одной унции было проще простого.
- А я не хочу умирать, и твоя смерть, в отличие от его, - она легко кивнула в сторону тела уже бывшего супруга на кровати, - Мне ничего не даст. Только очередную головную боль с разбирательствами и неприятными слухами о том, что мои рабы неблагонадежны и дурно воспитаны. Да еще и станут шептаться о том, что я в этом виновата. Это такой удар по репутации, - Велия даже с почти искренним сожалением вздохнула и опустила голову, в то время как её палец будто бы невзначай скользнул по тонкой ткани туники на чужом плече, - Зачем мне это всё? Тем более ты такой... сильный, - уже более уверенно, женская ладонь провела по предплечью свободной от оружия руки собеседника, прежде чем Велия вновь подняла взгляд, смотря прямо в глаза собеседнику, - Все поверят, что вы с Ренатом защитили меня от нападавшего. Его станут искать. А ты сможешь остаться и... помогать мне. Знаешь, тут так не хватает... сильной мужской руки, -  невесомо, словно прикасалась к хрупкому стеклу, а не огрубевшей от меча и работы кожу раба, она лишь погладила чужое левое запястье, - В доме все совсем распоясались, ты можешь... отработать сумму двух убитых тобой рабов... И я тебя отпущу, ты "просто уйдешь", как и хотел, только не будешь постоянно оглядываться и не нужно будет прятаться. И сможешь легко найти работу с такими рекомендациями.
Нет, безусловно, Велия не выпускала из виду клинок, который теперь, конечно, не прижимался к её шее, но всё же пока находился непосредственно близко, чтобы о нем забыть, даже если она делала вид, что он её совершенно не волнует. Особенно, когда все-таки попробовала аккуратно потянуть собеседника за левое запястье, чтобы положить его ладонь себе на талию.
- Ты ведь можешь не убивать меня и работать не только мечом и рискуя собственной головой, правда? Мне нет выгоды звать охрану, чтобы тебя казнили, если ты не будешь угрожать мне. Живые намного полезнее и приятнее мертвых.
Тут даже врать и преувеличивать не приходилось, как и щаставлять себя. По крайней мере, порыв аккуратно убрать прядь волос, падающую рабу на лицо, заправляя её за ухо, но не стремясь пока сбросить капюшон его плаща, был продиктован не только стремлением убедиться, что правильно узнала бывшего телохранителя Рената, а еще и просто разглядеть его в неярком свете масляных ламп.

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Если бы не оружие в руках собеседника, Велия бы точно выдала что-нибудь язвительное или просто рассмеялась - настолько наивными были все суждения и вопросы. Конечно, она знала, что мир вокруг них не одинаков, у раба нет и сотой доли того образования, что получают её собственные дети и она, но... будут Боги ей свидетелями, это слишком даже для того, кого только учили размахивать мечом и служить. Хотя последнему явно учили плохо.
- Тебя купили. Разве я не права? - светлая бровь всё же взметнулась вверх, пусть ответ явно не требовался, - Предложили деньги, пообещали, что ты сможешь начать новую жизнь, - раз уж ему не нужен был никто из других рабов, - Хотел бы ты просто уйти - ты бы сбежал, украв что-нибудь ценное. Но ты убил не ради шантажа или свободы кого-то еще, не в гневе, значит, у тебя есть деньги, на которые ты планировал пытаться жить, пока тебя не схватят первые, кто увидит клеймо и не увидит документа о дарованной свободе. Или ты будешь рассказывать мне поэмы о мечтах путешествовать налегке и зарабатывать монету на еду и не более?
Она всё же не смогла сдержать лёгкой улыбки, в которой любой, кто хорошо знал жену сенатора, прочитал бы снисхождение - так смотрела на покойного мужа, на своих детей, мечтающих стать героями или возглавить всё римское войско вот прямо сейчас, на новеньких рабов, которые выглядели напуганными щенками, стоит забрать их с виноградников и перевезти на виллу, стараются сделать вид, что они уже всё знают и с ними не будет проблем...
Этот был такой же - не понимающий, что любая женщина, родившаяся в знатной семье и выходящая замуж за равного, предполагает, что её супруг не вернётся с войны, его вот так убьют подкупленные рабы, нанятые вольноотпущенники или подведут под казнь его же "друзья". Власть не оставляет места для верности идеалам. И верности конкретных людей. Поэтому Велия даже не понимала, как подобное может быть не очевидно хоть одному существу, прожившему в Риме хотя бы десяток лет. Кажется, даже Марий уже начинал понимать такие элементарные закономерности - не даром же так беспокоился за отца.
Мужчины умирают. Каждый день. И убивают друг друга тоже. Неужели ей теперь из-за этого объяснять прописные истины одному из них? Или он её держит за рабыню, что ограничилась красивым платьем и золотом? Для такого у сенаторов есть деньги, а жёны нужны для компании, бесед и того, чтобы быть союзниками и вести хозяйство - тут мало накрутить волосы и с восхищением взирать на любого, кто умеет махать клинком. 
А следующие слова и вовсе казались лепетом новорожденного. Велия бы точно взмолилась о снисхождении божественного просветления на этого несчастного, если бы он сам не отступил, убирая оружие и позволяя ей окончательно почувствовать, что ничего не поменялось - она всё ещё хозяйка в этом доме. И ей решать, что делать с таким занятным зверьком, вроде бы, кусающимся, но потом вот так поджимающим уши и беспечно пьющим вино. Тут можно было бы легко и быстро проскользнуть за двери собственной кубикулы. И оттуда позвать охрану.
Но Велия лишь задумчиво накрутила на палец светлый локон, глядя на мёртвые тела и скинутый на пол плащ. В конце концов, казнить и миловать свою собственность в любом случае останется её привилегией, так что тут вопрос был не в том, чтобы оставлять и не оставлять в доме, если уж решила не кричать.
- Ты очень наивный, если считаешь, что я знаю имя хоть одного раба в этом доме, кроме личной служанки, ухаживающей за моей дочерью, - спокойно заметила Велия, подходя к столу и беря глиняную чашу с вином, которую, должно быть, наполнили для Рената, сделала небольшой глоток, прежде чем перебросить волосы на спину и вновь перевести взгляд на собеседника, - И не слишком хорошо знаком с правом, если считаешь, что благоразумно лезть к чужой собственности. Ты хоть раз видел кого-то из моих слуг среди тех, кто, как и ты, служил Ренату? Можешь поразмышлять перед сном о том, кого сочтут  виноватым, если рабы навредят своему господину, а до этого они часто и... приятно общались с его супругой, которая получает всё, что он имел, в своё лично пользование, - чаша тихонько стукнулась о выложенный мозаикой стол, - Но если тебе хочется... - будто бы задумавшись или решая, сказать или нет, Велия протянула руку к спелому винограду, отправляя самую крупную ягоду в рот и при этом не отрывая взгляда от раба, - Можешь мне сказать своё имя. Если будешь мне служить, я его обязательно запомню.
Вино было неплохим, но уже успевшим стать тёплым, когда девушка сделала еще один глоток. Отчетливо захотелось позвать кого-нибудь, чтобы принесли прохладного. А еще возвращалась головная боль, которую удавалось не замечать от страха, но вместе с уверенностью в том, что бояться больше нечего, вновь хотелось лечь на лектус и потребовать лекаря уже для себя, чтобы дал какой-нибудь отвар для сна.
- Видишь? Я не спешу кричать… Но на твоём месте всерьез задумалась бы, как нам лучше выглядеть, когда ты позовешь охрану, чтоб они искали нападавшего и поверили, что ты меня защищал. Знаешь, я в этом не сильна. И мне бы очень хотелось отправиться видеть чудесные дары Сомна как можно скорее, если ты не желаешь мне составить компанию, чтобы унять головную боль, или не захотел сказать, на каких условиях останешься. Я могу просто уйти спать и сделать вид, что ничего не было – беги, - Велия даже покровительственно и неспешно указала в сторону выходящей в сад арки, где вместо двери на самый тёплые сезон вешали тяжёлую ткань, - В моей жизни от этого ничего в худшую сторону не поменяется, переживу потерю суммы в трёх рабов. Но если ты хочешь остаться, то нужно торопиться – пока они, - не кивнуть на тела всё же не получилось, - Ещё тёплые, иначе никто не поверит. 

Отредактировано Irene Hamilton (2021-09-14 18:31:23)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

- Неужели я настолько ужасна, что ты пошел на такое преступление, лишь бы только избежать моего общества? - Велия не могла сдержать улыбки, словно невзначай осведомившись у собеседника и делая еще один небольшой глоток вина, чтобы совсем уж не выдавать внезапного веселья от таких слов раба.
Сложно было сказать, лжет ли он, пытаясь скрыть свои истинные мотивы за таким интересными словами. Все равно, как ни посмотри, они тешили самолюбие, комплименты, даже столь необычные и вряд ли имеющие к реальности какое-либо отношение. Уж больно странно звучало, что человек берет деньги для того, чтобы просто не видеть того, кто ему, может быть, нравится. Сложно было бы в такое поверить. Одно дело - ненавидеть кого-то, бояться, тогда действительно можно многое сделать, чтобы сбежать или избавиться от него, но при таком раскладе... Велия не очень верила.
- Но можешь расплатиться этим серебром за убитых тобой рабов и свою свободу, Рэмус, - чужое имя звучало непривычно, но было несложно специально сделать на нем акцент, раз уж речь шла о том, что, может быть, через какое-то время он станет вольным человеком.
А может и не станет.
Велия не любила загадывать наперёд, ещё меньше ей хотелось думать о том, какое у нее будет настроение завтра, послезавтра, через семь лун или после сбора урожая. Пока что, ей было любопытно разобраться в этой ситуации, как минимум, понять, что в итоге двигало рабом перед ней, если он согласится отдать деньги и не потребовал немедленно дать ему свободу в обмен на её жизнь. Это все-таки выходило за рамки привычного, а в череде похожих друг на друга дней любое событие, даже связанное со смертью, так или иначе станет чем-то новым. Может, это Боги хотят дать ей какой-то знак...
Хотя, пожалуй, не будь в её руках чаши, которую Велия снова поднесла к своим губам, она бы точно не сдержала покровительственной улыбки в ответ на то, как раб приблизился к ней, но пока лишь вопросительно выгнула левую бровь и, сделав небольшой глоток вина, оценивающе посмотрела на лицо собеседника, который не выглядел таким грозным, как недавно с мечом у её горла.
- Этой ночью, - нельзя было не выделить такое важное уточнение, - Оставлю. Но если мне не понравится - велю высечь, - это было вполне честным предупреждением, раз уж он решил остаться и уже осмеливался задавать такие вопросы, - Не люблю разочаровываться, когда с виду столько... - Велия невольно окинула долгим оценивающим взглядом всю фигуру раба, - Перспектив, а на деле и статуя лучше справится.
Не то чтобы ей приходилось жаловаться, но постоянной компании, кроме Рената, у нее не было исключительно по той причине, что становилось скучно, пресно, начинала болеть голова и любого, даже самого красивого с виду, хотелось только побыстрее вышвырнуть с виллы и никогда больше не видеть, а посещать какие-то большие празднества удавалось не слишком часто. Или, как сегодня, ей было нехорошо, поэтому приходилось коротать вечера в компании детей и Тессы, что не было плохо, но всё равно особых ожиданий Велия уже не испытывала. Возможно, поэтому так легко соглашаясь на кого-то, кто хоть как-то отличался от безликих и умеющих только молча кивать болванов.
По крайней мере, в том, что Рэмус - правильно же запомнила? - решил остаться у нее не было сомнений, как и в том, что он что-то понимает в том, как надо врать. Хотя бы о бое, пусть в остальном явно не разбирался. 
Допив вино, она поставила чашу на столик, внимательно следя за тем, как собеседник прошёл в сад и остановил своё внимание на статуе... Красивой, между прочим. Дорогой. Как-то слишком много затрат на одной любопытное развлечение... С другой стороны, иногда ведь себя можно побаловать, правда? Подумаешь, не купит пару аметистовых ожерелий и серёжек по новое моде, попросит подарить отца... Не самая большая цена.
- Сам будешь все это рассказывать, - предупредила Велия, делая несколько шагов назад к всё ещё приоткрытой двери в её кубикулу, когда статуя упала на мощенную дорожку, нарушив сонной молчание виллы, но, к счастью, не разбившись.
И тут же послышались торопливый шаги, шум распахивающихся дверей и тихий женский вскрик, взывающий к богам, прежде чем в кубикула вбежали пара вооруженных рабов и взволнованная Тесса, ту же кинувшаяся к хозяйке и взволнованно разглядывающая её.
- Вы в порядке, госпожа?- вот уж точно личная рабыня не привыкла видеть её в одной тунике, без причёски, вставшей после головной боли и без сопровождения вышедшей из своей кубикулы, - Вас не ранили? - а потому её испуганный и даже заботливый взгляд можно было понять, пока один их охранников осматривал тела, а второй сразу же бросился в сад, где должен был встретиться с Рэмусом.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-09-16 16:54:12)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Пожалуй, стоило уже пожалеть о том, что поддалась мимолётному интересу. Велия, безусловно, не грустила о смерти Рената - она была к ней давно готова, а с тех пор, как родился Марий, и вовсе перестала её бояться - ребёнок гарантировал, что никакие законы не смогут обязать к повторному замужеству в любом возрасте, так что теперь можно было пожить для себя, с полным правом распоряжаясь всем имуществом и не тратя деньги на ненужные политические интриги, вдове Сенат не нужен, а вот новые украшения и хороший управляющий не помешают.
Но вот конкретно в этот момент ей всё же показалось неудачной идеей сохранить рабу жизнь, пойдя на поводу у собственного любопытства, потому что голова еще сильнее разболелась от расспросов приведённых легионеров, необходимости отправить кого-то к отцу, чтобы сообщить эту новость, слушать, как рабы все равно не могу беззвучно убраться в соседней кубикуле... Конечно, если бы Рэмуса - она все-таки запомнила, как зовут причину её бессонницы - схватили, то дел стало бы не сильно меньше, но, как минимум, уже можно было бы упасть в объятия Сомна и ни о чем не беспокоиться.
А так, выпроводив лекаря и полулёжа с холодным компрессом на лбу, приходилось вместо того, что пытаться уснуть или просто наслаждаться травяным вкусом очередного отвара, размышлять о том, отдать приказ просто прирезать его или всё-таки ещё раз поговорить, всё-таки любопытный случай, не каждый день о таком услышишь, не то что увидишь.. Может быть, именно от этих мыслей ещё больше болела голова и не помогали даже заботливые руки Тессы, разминающей ей шею и периодически обеспокоенно поглядывающей на арку, занавешенную тканью и ведущую в сад, за которой теперь поставили охрану, как и перед двумя дверьми - одну в кубикулу мужа, другу в атриум - вооруженных рабов, как и рядом с Ренатой и Марием, еще не знающих о случившимся и безмятежно спящими.
- Хватит, - Велия немного поморщилась от звуков собственного голоса, потому что виски словно ещё туже сдавил невидимый обруч, - Приведи мне... - она всё же на миг задумалась, как сформулировать, - Того раба, что остановил убийцу. И если прибудет кто-то от моего отца, пусть ждёт до утра и передаст ему только то, что Марий и Рената приедут к нему не позднее полудня.
Зная нрав Велия Сэктуса Сачердоса его дочь с полным правом могла утверждать, что уже к рассвету половина Рима будет стоять на ушах - боги милостивы, его драгоценные внуки и единственная дочь остались живы, но ведь могло оказаться иначе, и теперь всем, кто ему служит и до кого он сможет дотянуться, придётся и впрямь землю носом рыть, чтобы найти, кто был заказчиком покушения и хотели ли убить кого-то, кроме Рената. Велия могла бы посочувствовать этим несчастным, когда карающая длань отца до них дотянется - а она дотянется, не даром же его за столько лет в Сенате не смогли еще ни убить, ни очернить, ни как-либо еще сместить, но предпочитала думать о делах более насущных.
Например, о том, что её сейчас раздражает даже молчаливая и всегда послушная Тесса, которая слишком долго ходит и заставляет её ждать, прекрасно зная, что у хозяйки болит голова и весь мир ей кажется проклятием богов. И пусть на личную рабыню это никогда ранее не падал, но всё ведь могло измениться...
Велия с отвращением сняла со лба уже нагревшуюся влажную ткань, допила отвар и всё-тки прикрыла глаза, пробуя отвлечься от всего, чтобы унять пульсирующую в висках боли, благодаря которой слишком резкими казались даже звуки шагов двух пар ног, а уж мужской голос и вовсе напоминал удар по пустой медной чаше, вызывая глухую злость и боль. Пришлось сначала глубоко вдохнуть, чтобы пропал едва ощутимый фантомный звон в ушах, прежде чем открыть глаза и холодно посмотреть на вошедших рабов. Если бы боги наградили Велию даром убивать взглядом, то от стоящего у дверей Рэмуса не было бы шансов выжить.
- Кто разрешал тебе говорить? – тихо, нарочито спокойна осведомилась Велия, надеясь, что у раба хватит разума понять свою ошибку и заткнуться, и вместе с тем вставая с лектуса, но не спеша делать даже на встречу и с трудом сдерживая желания тут же позвать охрану, чтобы преподать понятный урок о правилах поведения в этом доме, если стоящий перед ней запамятовал, где и с кем находится, возомнив, что пролитая кровь сенатора сделала их равными или то, что они один раз говорили, даёт ему право открывать рот, когда не спрашивали.
- Тесса, - до этого незаметной тенью стоявшей у дверей рабыня только услышав обращение к себе, подняла голову, всё равно смотря не выше рук разговаривающей с ней госпожи – видимо, в отличие от Рэмуса, слишком хорошо помня, чем заканчивается нарушение границ в присутствии других рабов, даже если наедине хозяева меняют правила и устанавливают иные границы, - Можешь идти к детям.
Дождавшись пока девушка тихо выскользнет из кубикулы, почти беззвучно прикрыв за собой тяжёлую дверь, Велия всё же вновь обратила своё внимание на мужчину.
- Неудивительно, что мой супруг так закончил свою жизнь, если позволял рабам себя так вести. Запомни раз и навсегда – если ты ещё раз нарушишь правила этого дома, совершишь даже самую маленькую оплошность, которую увидят другие рабы или, помилуй Боги, мои гости, мне придётся наказать тебя по всей строгости.  А теперь иди сюда, - Велия всё-таки тяжело вздохнула и даже красноречиво кивнув на пространство перед собой, прежде чем вновь присесть на край лектуса и помассировать пульсирующие от боли виски, - И, если в твоей голове может удержаться больше одной мысли за раз, запомни, что наедине я разрешаю тебе со мной разговаривать. Во всяком случае, пока мне не захочется иного. И делать то, что ты считаешь нужным, не спрашивая разрешение на каждый шаг. Но только наедине. Понятно? Надеюсь, мы выяснили это раз и навсегда, потому что ты мне интересен, и я бы не хотела быть вынужденной от тебя избавиться только потому, что ты забылся при посторонних. Про серебро и остальные условия мы поговорим позже, если ты действительно не разочаруешь меня. 

Отредактировано Irene Hamilton (2021-09-19 22:06:25)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

В отличие от многих, точнее почти от всех, Рэмус хотя бы не выглядел совсем уж глупым. И дело было даже не столько в высокомерии и уверенности в собственном превосходстве, сколько Велия просто знала, что даже самый прекрасный человек без минимального воспитания и возможности получить начальные знания будет не сильно полезнее и интереснее разбитой амфоры из-под вина. И, если учесть, что большинство изначально никакими дарованиями не обладали, то всё становилось еще печальнее и скучнее...
Не то чтобы ей хотелось обсуждать с ними философские труды или писать поэмы, но с той же Тессой порой было приятно просто поговорить вечером, послушать чужой голос и вести обычную беседу, а не подсказывать каждое действие или слышать только невнятные: "да" или "нет" в ответ. И видеть абсолютно пустой незаинтересованный взгляд. Или испуганный. Велия даже не знала, что хуже - и то, и то безмерно утомляло и надоедало, поэтому, наверное, у нее и не завелось ни любимчиков, ни даже просто личных слуг, кроме Тессы - от всех начинала болеть голова уже за один день, если не меньше.
Может быть, поэтому, несмотря на очевидную опасность и непродуманность своего решения, она всё-таки не стала звать охрану ни пару часов назад, ни сейчас, уже успев всё обдумать и взвесить. Рэмус, помимо того, что просто был красивым мужчиной, отличался от всех, кого Велия видела раньше, и, вроде как, у него действительно был к ней какой-то интерес, который сложно списать на придуманный ради выживания. Когда он держал меч у её горла, то вряд ли считал себя жертвой, которой нужно оправдываться и находу придумывать красивые льстивые речи, при этом ничего не вкладывая в них. Так или иначе это цепляло и в какой-то мере даже заинтриговало. И позволяло кое-что просить и даже игнорировать оставшиеся отголоски головной боли.
В чем-то Велия искренне хотела, чтобы Рэмус не оказался очередным разочарованием, от которого придётся избавиться, поэтому то, что он хотя бы не стоит столбом и не мнётся, как гонец с дурными вестями, уже было хорошо, позволяя лишь с интересом посмотреть на оставленные на полу ножны с клинком.
Ей даже в голову не пришло отбирать оружие у того, кто мог бы её убить еще тогда, если бы захотел. Может быть, это было самонадеянно и могло стоить ей жизни, но она попросту не верила, что конкретно сейчас Рэмус может представлять для неё угрозу. В будущем - возможно, но об этом можно будет подумать позже.
- Одной надежды тебе всё равно было бы мало, - лёгкая, без намёка на насмешку или снисхождение, улыбка всё же скользнула по губам Велии, которая, кажется, хотела добавить что-то ещё, но лишь инстинктивно приобняла раба за плечи одной рукой от того, как он резко привлёк её к себе.
Ренат иногда позволял себе что-то подобное, но это было так давно, ещё до рождения Мария, что было даже неожиданно, что собственное тело отзывается лёгким, растекающимся теплом по венам, словно горячее вино, волнением, стараясь чуть подвинуться, чтобы было удобнее сидеть и при этом остаться в кольце чужих рук. 
- То есть мне не стоит рассчитывать на твою благодарность? -  не удержавшись от иронии, осведомилась Велия с почти невинным видом, хотя её ладонь легко скользнула под простую тунику мужчины, очерчивая хорошо угадывающийся рельеф мышц на груди.
Было приятно прикасаться к тёплой, обветренной коже, прижиматься к чужому телу, когда жадно отвечаешь на поцелуя и, не выдержав, всё же запустить пальцы второй руки в тёмные растрёпанные пряди Рэмуса, чтобы продлить эти мгновения чуть дольше, несмотря на то, что дышать становилось тяжело, но и отрываться не хотелось. Велия редко злоупотребляла вином, но сейчас было чёткое ощущение, что она уже слишком пьяна усталостью, головной болью, испугом, интересом и ей не хочется ничего решать, даже говорить... Словно если сейчас отпустить, перестать торопливо и коротко, почти не успевая вдохнуть даже через нос, отпустить этого раба, по щеке которого скользнула левая ладонь, то он обязательно начнёт вести себя, как все остальные, и испортит это волнующее ощущение новизны и собственной привлекательности.
Но оторваться от чужих губ всё же пришлось…
- Только не смей задать сейчас какой-нибудь глупый вопрос или спрашивать разрешения, - тяжело дыша и прислонившись своим лбом к чужому, выдохнула Велия, даже не открывая глаз и пытаясь хоть немного успокоить уж больно быстро колотящееся от слишком резкого нахлынувших эмоций сердце, - Раздень меня, и  больше не буду приказывать. Будешь решать только ты.
Она слишком давно не испытывала ничего подобного. Всё равно любая близость становилась рутиной, которая приедается и от которой начинаешь отказываться, потому что поперёк горла стоит и даже удовольствия особо не приносит, если не цепляет, не может заинтересовать и вызвать какой-то отклик. И тут либо напиваться, либо вот так удивляться реакции собственного тела, явно давно ждущего чего-то подобного, скучающему по временам до рождения детей и окончательного ухода супруга исключительно в политику.

Отредактировано Irene Hamilton (2021-09-27 10:16:12)

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

С таким подходом никакого серебра не хватит...
Мысль была мимолётной и скорее вызванной тем, что натянувшаяся ткань неприятно врезалась в плечи, прежде чем с тихим треском порваться, заставляя Велию всё же открыть глаза и чуть отстраниться от Рэмуса.
Не то чтобы она думала, что за жизнь её супруга мало заплатили или раб осмелится утаить часть серебра, да и не были ей столь важны вещи, но всё же с таким способом "раздеть" женщину она не совсем была согласна из практических соображений - это неудобно. Особенно, когда хочется как можно больше прикасаться к другому человеку, чувствовать чужое сердцебиение и тепло. Но в то же время... что-то в этом все равно цепляло, заставляя не разочаровываться или кривить губы, а лишь, ничуть не стесняясь чужого взгляда и скорее им наслаждаясь, немного лениво повести плечами, чтобы с одного из них сполз обрывок туники.
- Тогда нам остаётся надеяться, что Юпитер этого не видит, богам не принято отказывать, - улыбка всё же скользнула по губам Велии, которая легко высвободила руки из того, что совсем недавно было рукавами, чтобы остатки туники не мешали и спокойно лежали у нее на бёдрах.
И, пожалуй, вполне естественным порывом было вновь потянуться к Рэмусу, желая его поцеловать, когда он снова присел рядом с ней, а оттого вдвойне неожиданным чувствовать резкий и достаточно сильный толчок, который дошел до разума чуть позднее, чем лопатки ощутили столкновение с твердым лектусом, выбившее из легких воздух в виде резкого шумного выдоха. Это было настолько странно, что вся усталость и вальяжность мгновенно испарились, оставляя в устремленном на мужчину взгляде голубых глаз неподдельное изумление и вместе с тем явную заинтересованность.
Велия не на мгновение не сомневалась, что ей не посмеют сделать ничего плохого - бежать отсюда точно некуда, а месть ради мести раб мог совершить еще в их первую встречу сегодня, а потому не было даже мысли чего-то опасаться. Наоборот, вся необычность ситуации только подогревала интерес к Рэмусу, заставляя инстинктивно попробовать чуть приподнять на локтях, чтобы лучше видеть в неярких отблесках пламени его лицо. 
Она бы не назвала раба идеалом, но он, несомненно, был красив и притягивал взгляд. Да и его смелость всё равно не могла оставлять равнодушной, как и признание в том, что всё было сделано ради неё. Велия никогда не отрицала, что падка на подобные заявления, но осознание того, что, возможно, если не врут, ради неё убивали, пьянило получше вина... Вопреки своей неправильности, дикости, чем-то отдающим животными инстинктами и варварскими обычаями, эта мысль ей нравилась, заставляя чувствовать растекающееся по телу желание. Это тешило самолюбие, словно она и впрямь была небольшим божеством, которому приносят такие жертвы.
Правда отдавать приказы или божественные указы именно сейчас Велия совершенно не хотела.
Наоборот, чужая рука, лёгшая ей на шею, заставила обратно опуститься на спину, потому что даже чуть сжатые пальцы вместе с естественным напряжением в мышцах, когда чуть приподнимаешь голову, доставляли дискомфорт, а лёжа на спине ощущалось лишь небольшое давление. И, может, правильнее было бы задуматься о том, что это опасно... Но, вопреки разуму, не было ни страха, ни малейшего ощущения опасности, только странное, новое чувство от того, что впервые не можешь потакать собственным пожеланиям и делать то, что требует собственное тело прямо сейчас.
- Хочу, - тихо согласилась Велия, не отрыва взгляда от Рэмуса, и только сейчас понимая, что дышит слишком тяжело и часто – так, что приходится, облизать пересохшие губы, несмотря на то, что ладонь а собственной шее никак не мешала полноценно вдыхать, просто сам воздух в кубикуле стал больше похож на воду, с трудом проталкивающуюся в лёгкие, - И я хочу, чтобы ты сделал всё, о чём так долго грезил.
Она могла бы приказать или потребовать, но не хотела упускать это странное, новое чувство того, когда действительно не нужно думать за двоих над каждым действием, не надо руководить. И, может, от этой странной свободы от ответственности и лишних мыслей, собственное возбуждение ощущалось так остро, заставляя всё же не выдержать и протянуть руку, мимолётно касаясь щеки склонившегося над ней Рэмуса, но через мгновение перемещаясь на его затылок и лишь пытаясь его притянуть к себе, чтобы попробовать поцеловать, даже чуть приподнявшись, вопреки усилившемуся от этого давления чужой руки на собственные напрягшиеся мышцы шеи.
- Заставь меня быть твоей грёзой наяву, - вот сейчас ей казалось намного важнее податься вперед и жадно впиться в чужие губы поцелуем, чем вдохнуь…

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит

Велия не сказала бы, что у неё был неудачный брак - Ренат всегда был к ней внимателен, в меру обходителен и в то же время достаточно упрям и властен, чтобы она могла расслабиться в его обществе и не чувствовать необходимость контролировать абсолютно всё, как это бывало со всеми остальными. Пожалуй, за исключением отца. 
Но, к сожалению, чем больше проходило лет, тем меньше становилось таких ценных моментов. После рождения Мария, ухудшения здоровья, порой было ощущение, что она изысканный сосуд тончайшей работы, на который все боятся даже дунуть. И если в большую часть времени Велии это льстило, позволяло реализовывать собственные желания, не оглядываться ни на кого в принятии решений и чувствовать себя хозяйкой и собственной жизни, и всего вокруг, то вои за закрытыми дверьми её это раздражало. Надоедало то, что даже Ренат редко вспоминал о временах до рождения сына, и дело было не в возрасте и сентиментальности - он просто чрезмерно за неё переживал, видимо, не до конца отойдя от мысли, что может в какой-то момент потерять из-за того, что Боги прогневаются и опять пошлют какое-нибудь несчастье. Что уж говорить о рабах... Те даже подумать боялись сделать неосторожное движение, хотя куда больше её раздражал именно этот страх. Она же не просила от них ничего больше, чем не застывать истуканами и не спрашивать что-нибудь каждую секунду. Ну или не считать её хрупким творением стеклодува, что даже не обнять толком.
И на этом контрасте было вдвойне приятно чувствовать ответ на собственный поцелуй, такой же, жадный, нетерпеливый, лишённый любой неуверенности и опасений. Особенно, когда чужие пальцы перестали сжимать шею, позволяя уже вплотную прильнуть к Рэмусу,  не обращая внимания на то, что не очень удобно удерживать собственный вес не сидя и не лёжа, а лишь за счёт объятий и усилия мышц, и непроизвольно чуть сжимая пряди тёмных волос у него на затылке. Вторая ладонь легко скользнула под тунику, жалея, что наощупь она не может стянуть её с раба и не хватит сил, чтобы просто порвать, но даже просто ощущение тёплой обветренной кожи и мышц под собственными пальцами позволяло потерять голову, начисто забывая и о головной боли, и об усталости от бессонной ночи.
Велия понимала, что это странно - при возможности командовать, делать все, что ей хочется, единственным желанием остаётся ничего не менять, не давать себе перейти на приказы и потребовать того, чтобы и Рэмус разделся или вёл себя иначе, уделил ей больше внимания, чем торопливые и настойчивые прикосновения, от которых короткий стон всё же сорвался с губ, утонув в очередном торопливом поцелуе. И, может, надо было бы вдохнуть, чтобы голова так не кружилась, но Велия просто не могла заставить себя оторваться, даже ощущение лёгкого укуса лишь распаляло.
А вот то, как Рэмус отстранился, совершенно не нравилось, заставляя чуть сдвинуть брови, но всё же нехотя опуститься обратно на лектус. Все-таки необходимость дышать давала о себе знать, пока позволяя смириться с тем, что собственное тело требует только вновь прижаться к мужчине и никогда его не отпускать. Или хотя бы до середины следующего дня, но пока есть возможность только слышаться стук собственного сердца в ушах и с немым вопросом посмотреть на то, как Рэмус сделал глоток вина из кувшина и взял персик. Пожалуй, она бы тоже не отказалась, так как в кубикуле стало слишком жарко.
Но слова оказались настолько неожиданными, что Велия успела только вновь приподняться на локтях,  откинув растрепавшиеся светлые пряди за спину. Она ведь не ослышалась, правда?
Подобная… наглость, на удивление, не вызывала раздражения, недоумения или страха, хотя порой у нее бывало желание выдворить раба прочь и за не вовремя поднятый взгляд или шум. Но вот такие… почти приказы ей смел давать только отец, и то в раннем детстве, когда она еще только и умела, что топать ножками и бессвязно лепетать несколько слов.  Даже Ренат не осмеливался, тем более в личных отношениях, пусть и в первые годы брака Велия точно не испытывала желания даже подумать о том, что можно быть с кем-то, кроме законного супруга – его характер и предпочтения её полностью устраивали. И до сих пор бы устроили, если бы он не стал так часто пропадать и трястись за неё, как за вазу.
- По тонкой грани ходишь, - всё же тихо заметила Велия, прямо глядя в глаза Рэмусу и нарочито неторопливо сначала просто садясь, оказываясь вновь почти вплотную к рабу и, будто бы невзначай, утирая пальцем небольшую каплю фруктового сока в уголке губ, - Но так ты мне даже больше нравишься, - это нельзя было не заметить, прежде чем лёгким движением руки выбить персик из чужих пальцев, заставляя его упасть куда-то на мраморный пол, закатываясь под лектус, словно это фрукт был в чем-то виноват, потому что зла или даже малейшего недовольства на раба точно не было, но вот то, что он посмел отвлечься на что-то, кроме неё, самолюбие не устраивало. 
Тем более, когда хочется только вновь поцеловать Рэмуса, но волевым усилием это желание приходится сдерживать ради странного и нового ощущения, слишком яркого, пусть и мимолётного удовольствия, проскальзывающего в моменты, когда можно отпустить всю ситуацию и довериться кому-то другому. Потому что к тому, кому не доверяешь, всё-таки не станешь поворачиваться спиной и уж тем более вставать на колени, понимая уязвимость такого положения.
Но сейчас вместе страха или опасения было только жгучее желание, подогреваемое неведением и нетерпением, от которого Велия всё же едва заметно и на пару мгновения сжала пальцы, пусть и это было сделать не очень удобно, опираясь на руки. 

Подпись автора

I love you like you've never felt the pain, away
I promise you don't have to be afraid, away
The love you see right here stays
So lay your head on meза аватар спасибо хэмингуэй
Мафия всё видит