«Lele Pons & Yandel - Bubble Gum».

Доминикана – долгожданный отпуск или попытка убежать от суровой гнетущей реальности, где работа – дом, становится иерархией жизни, сводящей все к вечному колесу беговой дорожки хомячка, запертого в клетке. Доминикана – как самая первая доза наркотика, сносящего крышу, когда до этого мир не был наполнен эндорфинами экстези, зато теперь все ощущения заряжены на 100, чтобы прочувствовать мир во всех вкусовых красках. Доминикана – это «Форсаж», с его дикими гонками и драйвом ночи, где скорость перевалила за 250, неумолимо приближаясь к 300, и девочки готовы при пасть к членам этих самых трактористов, вот только они сейчас восседают на тюнингованных тачках, что жопами асфальт царапают и не дай бог на пути у них появится тот самый полицейский, решивший прилечь на земле и на звезды посмотреть, но речь конечно не за человека, а за барьер, мешающий разогнаться. Дрминикана – это жара под 40, и потные полуобнаженные тела, трущиеся друг о друга в диком ритме португальских трелей, в надежде, что собственные капли пота охладят горячую поверхность кожи получше всякого дождя где-то в ноябрьской мгле Лондонских улиц. Доминикана – это свобода, окрыляющая и дающая надежду, что все тревоги и проблемы можно оставить позади. И, конечно же, все что случается в Доминикане, остается здесь, надежно запирая все секреты и храня их под визуалом веселящих воспоминаний, пока вы сами не решите достать их и явить миру.

Миловидная смуглая стюардесса склоняется над ним, побуждая отвернутся от окна, с простирающимися внизу просторами и виднеющейся взлетно-посадочной полосой, и наушник из уха вытащить, где музыка орала как резаная, разрывая барабанные перепонки. Она просит пристегнуть ремень безопасности, что-то на испанском лепеча, и Форд улыбается ей, будто понял, на самом деле акцентируя внимание лишь на ее ладонях, что недвусмысленно демонстрировали что-то похожее на член, входящий в вагину, оттого он издает смешок, но ремень застегивает, расслабляясь в кресле бизнес-класса JetBlue Airways рейса NYC — DO, что обещал приземлиться в аэропорту Санто-Доминго не раньше чем в 8 вечера по Нью-Йоркскому времени, а в Доминикане это 21:00, часть полета которого Форд проспал, вытянув длиннющие ноги в удобном кресле. Он здесь как обычно без подружки, как обычно поддался веянию друзей, что звали его отметить долгожданный отпуск вместе, как обычно опоздал на сутки прилета, а потому сейчас предвкушал, как они будут «рады» его видеть, где Сэм конечно же будет искренняя в своих эмоциях, а Мэйсон начнёт нудеть, что его как не зови, он все равно проебется с датами. Но он не то чтобы намеренно проебался, а просто Джессика за неделю до намеченного срока, да, его очередная пассия, с которой «навсегда и надолго», решила закатить скандал на тему ревности, поэтому их планы хаотично менялись от «да, летим», до «нет, не летим», пока она наконец-то вещи не собрала, вот только не в отпуск, а из его квартиры, улетев на неизвестном рейсе в закат лучшей жизни без него. И Форда это не то, чтобы сильно напрягало, вот только Сэм наверняка посмеется, что смена его подружек как раз перед встречей с ними становится какой-то традицией и бабы его походу воображаемые, поэтому и не знакомит он их с ними вовсе. И Джо конечно же с улыбкой согласится, что лучше бы они и правда были воображаемые, а он руку свою правую ебал, чем вот так ему чтоб мозги выносили, с вертушки в прыжке мастерски лоботомию проводили.

Тем временем шасси самолета со стрекотом выезжают откуда-то из-под ног, гудением все это сопровождая и Джонатан из мыслей своих выныривает, приготовившись к легкой посадке. К выходу он двигается один из первых, рюкзак свой на плечо закинув, что, собственно, и был всем его багажом на этот отдых, потому что много ему и не надо. В аэропорту он замедливает свой ход и после паспортного контроля в толпу встречающих всматривается, чтобы знакомые лица негра и блондинки выцепит, которых конечно же заметить было не сложно. Сэм, будто солнышко сияла в окружении смуглых людей и мужика своего, создавая вокруг себя ореол эфемерного свечения, сразу бросающегося в глаза невооруженным взглядом. Джо к ним подлетает и рюкзак с плеча сняв, на пол опускает, чтобы затем Саманту в объятья подхватить, над полом покружив. – Сэ-э-эм! – Протягивает он, радостно смеясь, что со стороны выглядело как неловкие гортанные звуки от огромного мужика. – Мы будем бухать всю неделю! – Добавляет он, чувствуя тепло ее такого хрупкого, но родного тела, что к нему сейчас в полете прижималось. Затем он ее на пол аккуратно ставит и к Мэйсону оборачивается, тут же его недовольное ебало отметив, и руку для рукопожатия протягивает, а когда негр свою туда вкладывает, то его к себе рывком тянет, чтобы тоже обнять. Тут, конечно, Хилл и растаял, тоже заулыбавшись во все свои белоснежные 32. 

- Что? В отель и в бар? – Спрашивает Джо, как только Мейсон от него отстраняется и он обратно свой рюкзак на плечо закидывает. Жара ощущалась и тут, в помещении аэропорта, где вытяжки ебашили как проклятые, в попытке охладить огромный зал и Форд порадовался, что надел легкую белоснежную рубашку и штаны белые хлопковые, отлично мудя продувающие. Она, рубашка эта, правда после обжиманий с Миллер местами из штанов повылазила, неопрятного бомжа из него какого-то делая, но Джо плевать на это было, уж очень он горел идеей наконец-то выдохнуть после рабочих будней и горячительные напитки в себя влить.

Правило Доминиканы, самое главное и то, которое впереди всех стоит, гласит: все что происходит в Доминикане, - остается в Доминикане. Но у Форда на этот случай припасен еще один, который зеркалит этот и так отчетливо произносит, что: все, что произошло до Доминиканы, остается там, позади, в глубокой заднице потенциалов об этом задумываться и в памяти пробуждать. Поэтому, когда Сэм неминуемо начинает говорить о Джессике, он лишь делает удивленное лицо и заявляет: - Джесс? А кто это? – Но то конечно отличная актерская игра, а не ранний Альцгеймер, поэтому следом на губах появляется улыбка, как бы это подтверждая, и они выходят из темного зала аэропорта прямо на залитую солнцем улицу, где припаркована машина Сэм, конечно же взятая на прокат, но пока она в пользовании блондинки, то закрепляется в сознании, как ее собственная. И Джонатан присвистывает, с легкой завистью, где тачку он заценил на 100 с плюсом, потому что и сам был бы не прочь за руль такой красотки сесть, но дамы вперед и все такое, что играет на руку уставшему организму, вынужденному терпеть долгий перелет.

Авто рычит, когда Миллер выжимает педаль газа, а Форд тем временем расслабляется в кресле, готовясь подставить лицо под порывы ветра, которые не заставили себя ждать. Сэм просит открыть подлокотник, Джо послушно это делает, являя миру две банки пива, одна из которых тут же перекочевывает в протянутую ладонь друга с заднего сиденья, что видимо решил нажраться, чтобы вынести шальную езду всея Императрицы Саманты Миллер. Самому же Джо скорость – положение комфортное, но он прилично об этом отмалчивается, чтобы не вставлять лишний клин в отношения друзей, где кажется царила идиллия, в его мире так не свойственная, вот и Сэм вновь вспоминает о Джессике, пытаясь перекричать ветер, чтобы задать свой вопрос. – Я не слышу. Что? Ты что-то спросила? – Повышая голос произносит Форд, еще и знаками это дело подкрепляя, одним пальцем указывая себе на ухо и отрицательно качая головой. – Мы кажется въехали в тоннель, связь плохая, я перезвоню. – В шутливой форме уходит он от ответа. Не то чтобы он не хотел поделиться с друзьями с очередной неудачей на любовном фронте, но почему-то казалось, что время сейчас неподходящее. Вот когда они чуть-чуть выпьют, когда окажутся в спокойной обстановке, может быть тогда он и поделится, но сейчас это было не то и не так, а Форд пусть и мастерски делал вид, что его уход очередной подружки нисколько не колышет, на деле конечно испытывал смутную тревогу, что его удел — это одиночество.

Спустя минут 20 они останавливаются у отеля и Джо выходит из машины, забирая с рук Мэйсона протянутый ему рюкзак, который он кинул на заднее сидение, когда в салон автомобиля приземлялся. Санто-Доминго тем временем вовсю встречала ночь и проходящие мимо веселые Доминиканцы чуть покачивались от перепитого алкоголя, который уже успели в себя влить и Форд почему-то подумал, что не прочь к ним присоединиться, минут через пять. В фойе отеля, как только ключ на регистрации удобно лег ему в ладонь, он поворачивается к друзьям. – Дайте мне минут 10, и я готов начать веселье. – Он подмигивает парочке и скрывается за дверью своего номера, до этого преодолев маршрут лифт-коридор довольно быстро. Прохладный душ смывает дорожную усталость, а чистая футболка дает надежду, что не придется выстирывать ее с этого вечера, поскольку одежды он взял не то чтобы много, буквально сбегая из Нью-Йорка, когда Джессика хлопнула дверью квартиры.  Отгоняя мрачные мысли и настраиваясь на веселый лад, он достает с холодильника бутылку вискаря и тут же делает глоток, стараясь настроение повысить ровно настолько, насколько повышен градус в этой бутылке.

Обратно он спускается уже веселым, как будто заминки на «погрустить» и не было. А после они вновь встречают легкую прохладу ночной улицы, где вызывают такси, что отвезет их в ближайший бар. Музыка орет еще на улице, а когда они оказываются внутри, разгоряченные тела танцующих обдают тело Форда своим жаром. Пока они пробираются к единственному свободному столику, его успевает коснутся несколько пар смуглых оголенных жоп, и он даже думает, что этот вечер закончит в объятьях какой-нибудь мулатки, с которой вернется в отель после этого вечера, если ему удастся каким-то образом потеряться от «Сэмсон» [Сэм + Мэйсон]. За столик он садится улыбаясь, а когда к их столику подходит официантка, чуть качнувшая бедрами, чтобы ее задница лизнула его по плечу, - отстраняется от нее, произнося четкое: - Три текилы. – Чтобы беспардонная негритяночка поскорее съебала. 

«Daddy Yankee feat. Wisin & Yandel - Si Supieras».

Музыка немного оглушает, но она же повышает градус веселья в этом месте, заставляя тебя слиться с ним воедино, даже пропитаться духом Санто-Доминго сполна, пусть даже ты самый черствый человек в этом мире. Например, как Мейсон, который явно не желает присоединяться к веселью, что немного удивляет Джо, побуждая на его лбу появиться хмурой морщинке, которая, однако, тут же разглаживается под мыслью о том, что это не его, собственно, дело, а друг всегда отличался небольшой чопорностью. А может, просто это Форду показалась его фамильярность немного надменной, а для самого Мейсона такое поведение вполне себе привычно. Он наблюдает за тем, как тот вытягивает ноги в проход и чуть отклоняется на стуле, стекая по нему задом к самому краю сидушки, и Джо, как будто в противопоставление тому сидит абсолютно ровно, даже чуть налегая на стол локтями, для особой устойчивости. Даже сейчас видно, насколько они разные, что возможно, рождало в головах окружающих, [если представить, что им не насрать], вопросы как такие два человека могли сдружиться, а Джонатан и сам всегда задавался этим вопросом. Впрочем, теперь, когда они выросли и редко виделись, разница между ними была ощутимее, когда как раньше, подпитывая друг друга, они были склонны перенимать какие-то повадки или словечки, делая их общими, что сближало. И Форд даже немного словил меланхолию тому факту, что они отдалились, но это настроение быстро развеялось официанткой, что принесла им текилы.

Темнокожая официантка пытается вновь привлечь внимание Джо, но он и вовсе игнорирует ее попытки, слишком увлеченный вихрем настроения Доминиканы, осматривая бар, посетителей и конечно же тех, кто сейчас был поглощен друг другом на танцполе, напоминая тусовку парочек из «Грязных танцев», а не вполне себе тех обыденных людей в клубах Нью-Йорка, что были привычны глазу Форда, когда он посещал такие места. Но вот это осматривание было прервано ором Мэйсона на проходившего мимо коренного жителя Доминиканы, который споткнулся о его выставленные лапти, что, впрочем, было неминуемо и вполне себе предсказуемо, вот только видимо не для самого Мэйсона. – Полегче, друг. – Подмигивает тому Форд, пытаясь разрядить обстановку, но с этим уже успешно справлялась Саманта, тут же кинувшись успокаивать благоверного женишка, отличающегося вспыльчивым характером. А потом он принимает с ее рук стопку текилы, наградив благодарной улыбкой, чтобы после пятисекундного тоста от блондинки опрокинуть ее как вполне себе стандартный прием водки, а не традиционного текилы с этой солью и лимоном, потому что вот это слизывать и закусывать скорее для девушек придумали. 

Сэм заказывает еще три стопки, но заказ улетит в трубу, потому что она женщина, а еще потому что она белая женщина и не будем забывать, что она красивая белая женщина – а в Доминикане таких не любят и когда ее ручки сойдутся в замке под грудью, которые Джо окинет быстрым взглядом, он утешит ее фразой: - Она просто завидует твоей красоте и удачливостью в окружении себя двумя такими красавцами как мы с Мейсоном. – После чего пошлет другу улыбку, в надежде, что тот поддержит, но мысли Хилла, кажется, в этот момент витали где-то в другом месте, наверно в ресторане уровня Мишлен где-то в Париже, где он оставил свой лучший бокал вина. – Чтож, прости Хилл, - Джо чуть потянется вперед и хлопнет друга по плечу, когда тот сменил позу, убирая ноги и придвигаясь ближе к друзьям, - Но я вынужден похитить даму твоего сердца для самого лучшего танца в ее жизни. – Джонатан усмехается и поднимается из-за стола, чтобы обойти его и потянуть Саманту Миллер с собой за руку на танцпол, выйти на который было сложнее, чем выглядело на первый взгляд.

Со всех сторон их окружают извивающиеся тела испанцев, кажется, вообще не устающих от того, драйва, которые создают. Тут, в самом сердце танцпола становится еще жарче, чем было у столиков, но Джо не останавливается протискиваясь между танцующих дальше, в самое основание безумного коктейля танцующих, утягивая за собой Сэм и останавливаясь только когда разгоряченные тела будут окружать их со всех сторон плотной стеной возбуждения, передавая его тем, кто решил присоединиться. Он начнет двигаться под музыку, перехватывая руку Сэм, чтобы закрутить ее в танце, чуть касаясь пальцами ее талии, когда возникала необходимость, а еще даря ей улыбку и смеясь, когда их взгляды соприкасались. И пока они предавались потоку музыки, друзья не знали, что к их столику как раз принесли новые стопки Текилы, которые со скуки Мэйсон опрокинет одну за одной без остановки, улетая в пространство алкогольного опьянения.