Их немного, но у них позиция более выгодная, у них заложники на руках, возможность сбиться в кучу прикрывая друг-друга. Лина пытается не сосредотачиваться на теле молодого аврора, мертвым грузом обрушившемся на землю, внимание переносит на его напарника, который без прикрытия остается. У него в глазах ужас читается и растерянность - Вэнс вспышку отражает, которая в него летит, а маг дезориентированный на нее саму палочку направляет в ответ - она едва за стеной скрыться успевает, прежде чем вынырнуть обратно взбешенной совершенно, - Финли, ты какого хрена творишь, - удивляться не стоит совершенно: ему на вид лет двадцать, только из Академии. В подобной ситуации - впервые скорее всего, только у Лины ни времени, ни сил на понимание нет - он подготовку прошел точно также как все остальные, знать должен был, куда направляется, собственные силы оценивать адекватно, вместо того, чтобы на поле бежать, подвергая опасности остальных. Она парня за рукав хватает, притягивает в укрытие, - сиди тут, - рявкает, неспособная сымитировать терпеливость, - прикрываешь нас с Уильямсоном, будь добр не заавадь своих же, - Финли в ответ что-то мямлит, но Лина уже на ноги поднимается, вперед, туда, где действие разворачивается. Вперед - слишком быстро, на барьер невидимый налетает со всей скорости, так, что чуть назад отскакивает. Блять - не понимает, когда, мать их, успели. Чуть руку в сторону протягивает, останавливая младшего коллегу, следом летящего. Артефакт воздух рассекает остервенело - контрзаклинание за контрзаклинанием, Лина угадать пытается, Уильямсон подле - тоже. Сосредоточиться тяжело, потому что взгляд то и дело на Муди перескакивает, на Руфуса, которые остаются в меньшинстве, когда Пруэтт Имоджен из рук пожирателей получает, отходит, отступает. Эммелина зубы сжимает, губы - в тонкую полоску - заклинания отскакивать продолжают от щита проклятого, а за ним Руфус с Муди орут что-то:
- Минуту, командор, - она выдавливает, от заклинания, которое в их сторону направляется, отбиваясь раньше, чем это делает Финли. Минуту, может чуть больше - щит распадаться начинает через пару секунд после того, как один из пожирателей бомбарду бросает в пол - Лина не дожидается, пока тот исчезнет полностью, перешагивает стремительно, палочку поднимая на ходу - режущее вперед летит, точно в цель, но к тому моменту, когда настигает ее - маги уже в воздухе раствориться успевают, вспышка о стену ударяется, а Вэнс выдыхает резко, руки опускает: в ней раздражение клокочет вперемешку с волшебством, выхода не находит, - твою мать! - единственное, что возможно - и кулаком и без того ноющим - об стену. Лина жмурится на секунду, отворачиваясь от Аластора и Дженкинс, потому что в секунде, кажется, от того, чтобы на министерку наброситься с обвинениями бессмысленными теперь совершенно - непозволительно совершенно. Отворачивается от них, кивая Уильямсону, - где мудила, которого мы взяли?

По пути - тело аврора погибшего, над которым уже склоняется Финли. Лина на секунду останавливается, ладонь неуверенно опускает на его плечо. Мальчик вздрагивает - Вэнс чуть хмурится, неспособная с себя вину за произошедшее скинуть - Руфус ей группу их чертову направил. Сглатывает, горло прочищает, стараясь тон сделать таким мягким, на какой способна, - перенесешь его отсюда? - Финли кивает в ответ, неспособный, видимо, ни слова выдавить. Ее ладонь чуть сжимает его плечо, но вряд ли она способна чем-то его подбодрить.

Пожиратель в путах оказавшийся уже в себя прийти успевает, дергается, пытаясь от веревок избавиться - аврор, имени которого Лина вспомнить не может, подоспевающий к пленнику чуть раньше, кивает им приветственно, кидая что-то в сторону девушки. Она ловит инстинктивно, рассматривает небольшую книжку записную, - портал, - парень поясняет до того, как она успевает спросить, - успел изъять до того, как он им воспользовался.
Лина кивает одобрительно, почти_улыбается устало, - лучше чем ничего, а? - пожирателя берет под локоть, грубо дергает вверх, поднимая с колен. Попытки снять с него маску не предпринимает пока, это позже, уже в штабе. Тянет его туда, где уже скопились журналисты, жадно ожидающие дополнительной информации.
Могло быть хуже, Лина себя убеждает, не смотря в сторону тел, простыней накрытых. Все могло кончится не так, но они спасают большинство (большинство, блять) заложниц, они берут в плен двоих пожирателей, они почти (почти, твою мать) не несут потерь. Ей голову вздергивать уверенно - отвратительно, но это должно выглядеть именно так: рейд закончен, их задача сейчас - не дать газетам запечатлеть ситуацию как провал, не дать очередной волне паники распространиться по стране. Она ждет нетерпеливо, пока щелкают вспышки камер, на которых маги в масках связанными остаются, прежде чем приказу Руфуса повиноваться, наконец, трансгрессируя вместе с пожирателем к министерству.

● stay with me a little longer > i will wait for you ●
SHADOWS CREEP AND WANT GROWS STRONGER
deeper than the truth

[indent] Она не видит себя частью большой семьи. Нет, не так. Марлин не видит себя матерью или женой. Сестра, дочь, тетя — это все про нее. Собирательный образ человека, который выслушает и поможет, обнимет и пообещает, что все наладится, а потом уйдет, чтобы не натолкнуться на ураган, который остановить ей не по силам. МакКиннон не хочет / не станет принимать ответственность за других, потому что у нее ни сил, ни возможностей. Она сама по себе разбита вдребезги, у нее из рук все валится, а на лице то и дело выражение непонимания, потому что Марлин действительно не может одно с другим связать. Как так получилось, что Макс погиб, а она выжила. Как так получилось, что Алкмена действительно изменилась, а Хьюберт остался таким же. Почему ей удается присутствовать на собраниях Ордена Феникса, но при этом не иметь никаких обязанностей и поручений.
МакКиннон находится где-то по середине и эту самую границу нарушать не решается, потому что боится, что один неверный шаг, и она снова окажется по ту сторону, откуда вернуться на этот раз не получится. Возможно, она действительно опасается смерти, а может — это лишь самовнушение, чтобы еще хоть как-то походить на нормального человека, беспокоящегося за будущее.

[indent] В Аврорате Руфус на нее смотрит с подозрением, и Марлин это ощущает достаточно ярко, поэтому спиной к нему больше не поворачивается. Прятать взгляд не про нее, да и какой в этом смысл. Убийство Соллоуэя рано или поздно должно быть раскрыто, незакрытых дел в Аврорате можно пересчитать по пальцам. Единственное, что МакКиннон остается непонятным, так это последствия этого самого расследования: отстранят от работы, уволят, посадят в Азкабан? Если кто-то копнет в ее память поглубже, то обнаружит и воспоминания об Ордене Феникса, и о том, что Алекто призналась в убийстве Максвелла. Скольких Марлин вместе с собой утянет в эту яму, скольким удастся избежать наказания? Она понятия не имеет и действительно ни черта не понимает, поэтому каждый обращенный в ее сторону взгляд Руфуса стойко выдерживает и до последнего не отпускает.

[indent] — МакКиннон, тебя, — стажер окликает в тот самый момент, когда она провожает Скримджера до его кабинета. Ее стол все еще пустует, потому что что в Ордене Феникса, что в Аврорате ее значительно отстранили от большинства операций. Марлин ощущает себя призраком, выжившим вопреки и без какой-либо цели. Скитаться по помещениям — не лучшее занятие, но хотя бы какое-то разнообразие после нескольких месяцев нескончаемого сна.
Голос Алкмены кажется нервным, и Марлин аппарирует в свою квартиру сразу же, как только добирается до места, откуда можно трансгрессировать.

[indent] Кто бы мог подумать, что едва ли не единственным близким человеком для нее станет та самая Дёрст, которая брату принесла лишь боль и разочарование. Она снова и снова пытается вернуться в то время, когда это какой-либо смысл еще имело — ненавидеть, обижаться, пытаться Макса поддержать. Но чем дольше Марлин об этом рассуждает, тем яснее осознает, что ничего не статично, и Мена, как и все остальные, меняется. Да и Макс, к слову, мог быть не правым, когда делал вид, что все в порядке, а она, младшая сестра, за него обиды додумывала и пыталась справедливости добиться. Чужие отношения — не место для снующего всюду любопытства, жаль, что МакКиннон не сразу это осознала. К тому же примерять свое «нормально» на окружающих тоже неправильно. Марлин с этими мыслями с Алкменой все чаще встречается, все больше времени проводит и все отчетливее замечает, что брат был прав — она хорошая мать.

[indent] Сейчас, правда, у нее взволнованный вид, брови сведены на переносице, взгляд, полный страха. Марлин напрягается сразу же, палочку крепче сжимает в ладони, ожидая опасности или предостережения от девушки. Но та в несколько шагов рядом оказывается, чуть ли не выкрикивая предложение, что в голове не укладывается у МакКиннон. Ужас пробегается едва заметной дрожью по плечам, овладевая всем телом и обнимая липким и прохладным жестом со спины. Марлин ёжится, она шаг в сторону делает, заглядывая Алкмене за спину, как будто происходящее больше походит на розыгрыш, чем на реальную угрозу. Но ни племянницы, ни смеющейся Мары она не замечает и тогда на Мену смотрит внимательно и выжидающе: — как это пропала?

[indent] Когда Дёрст возвращается, не успев на похороны, МакКиннон ей доверять не хочет. У нее в принципе проблемы с этим самым прощением, которое сама заслужить не может и другим шанса подобного не дает. Но Алкмена настаивает, а Марлин сдается достаточно быстро, потому что сражений ей хватает на поле боя, чтобы войну приносить еще и домой.
У Мены руки нежные, глаза кажутся грустными чаще, чем обычно, на губах улыбка, неловкая, возникает изредка. Марлин в ней замечает изменения, она ее узнает заново и не примеряет в этот раз на место девушки для старшего брата. Она на нее смотрит, как на подругу, как на сестру, которой никогда не было, но в которой она постоянно нуждалась. Алкмену хочется ото всего отгородить и ради нее сражаться, чтобы не было опасностей, чтобы не было страха.
МакКиннон ее за руки берет, дрожащие, чтобы успокоить и разобраться в происходящем: — где она пропала? Ты сегодня с ней была? — Мэй — девочка умная, она знает, что сбегать нельзя, как и врать — некрасиво. Марлин не допускает мысли, что Алкмена поссорилась с дочерью и та таким образом решила отомстить, потому что это не про них, потому что этот страх уже давно потускнел и вытеснился из головы мыслями о том, как Дёрст отлично справляется с упущенными годами.

[indent] МакКиннон замечает в ней ту самую пустоту, которая в каждом человеке кроется. Порой, она выпадает из реальности, в своем мире прячась от окружающего мира, что, бывает, пугает громкими звуками и бессмысленными обещаниями. Марлин чем старше становится, тем все больше Алкмену понимать начинает. И ее желание сбежать, и желание вернуться — если бы могла, сама бы скрылась от чужих глаз, чтобы перестать быть сестрой погибшего брата, или авроркой, пролежавшей в Мунго несколько месяцев.
Ярлыки поблескивают золотыми буквами рядом с их именами и от этого, к сожалению, не убежать. Марлин крепче сжимает ее пальцы в своих, требует, чтобы Алкмена собралась.
Она сама замечает клочок бумаги, который разворачивает и удивленно смотрит на подругу / сестру. Кем они друг другу являются ей все еще непонятно, и МакКиннон не хочет быть той, кто пытается названия дать всему, с чем столкнуться приходится.
— Что это значит? — ей подробности нужны. — Ты с ним знакома? — ревность смешивается с обидой тут же, но МакКиннон, чертова эгоистка, пытается успокоиться и не вспоминать о брате, которому уже абсолютно все равно кем или чем занята бывшая жена. — Ты никогда о нем не говорила, — напоминает Марлин, возможно, теперь уже пытаясь не обращать внимание на укол, предназначающийся в этот раз для нее самой.
[indent] как ты могла не рассказать. мы же подруги. мы же сестры.

[indent] — Расскажи, пожалуйста, все о нем. Судя по всему, ему просто требуется твое внимание. Ты… — она хмурится, потому что предполагать плохое себе запретила не день и даже не месяц назад. — Ты ему что-то сделала? — более лучшей формулировки Марлин подобрать не удается, и она прорабатывает все варианты, что могут возникнуть.
— Кто он? Как зовут? Чем занимается? Если связан с пожирателями смерти, то, возможно, имеет смысл подключить Аврорат, — рассуждает Марлин лишь потому что не уверенно смотрит на адрес, который начеркан пером по неровной строчке. Она боится, что самостоятельно справиться не получится, что снова ранит не тех, боль причинит не тому. Возможно, правильно, что МакКиннон лишили большинства дел: она все еще находится в стрессовом состоянии, у нее начинает по позвоночнику пробираться мерзкий страх, с которым Марлин до этого знакома не была.

текст поста тут

Аластор сглатывает слишком много крови; его почти выворачивает наизнанку, железный привкус на языке заставляет поморщиться, но он продолжает держать палочку наготове побелевшими от усердия пальцами, и всматривается в тёмный коридор полуразрушенного уже дома, пытаясь уловить гудящей головой и, по всей видимости, на половину отказавшим слухом хоть какое-то движение впереди. Он сплёвывает кровь, вновь скопившуюся в горле, и осторожно пробирается вперёд, когда поисковое заклинание возвращается без вестей, но палочку не опускает - бдительность он сегодня больше не потеряет.
Чем ближе выход, тем сильнее ноет тело - пронзительной болью отдают сломанные рёбра, норовящие пробить какой-нибудь ближайший орган, левая рука непослушной верёвкой свисает по телу, потому что в плечо попали заклятьем, глаза и рот застилает кровь, но Аластор не собирается падать прямо в логове врага, ожидая, когда к убитым и поверженным им пожирателям присоединится подмога. Он хочет выбраться как можно скорее, прекрасно осознавая свои шансы на борьбу даже с хиленьким дилетантом - никакие. Он по стене буквально идёт, выходит из дома и спешит, хромая - боль в колене отвратительная - к границе антиаппарационных чар, наложенных им же, чтобы добить себя этим окончательно, но вызывать патронуса на подмогу уже некогда; может не дождаться.
Муди аппарирует прямо к порогу больницы святого Мунго и всё, что успевает, это злобным взглядом окатить ошалевшую от такого визитёра привет-ведьму - добрый вечер, у вас гости.

Он знает, что его пичкают как можно большим количеством зелий, чтобы не проснулся, не встал с кровати раньше положенного, чтобы отлежался и не дал швам разойтись, а костям проткнуть всё-таки почки или лёгкие, но Муди всё равно просыпается. С гудящей головой, накатывающей болью по всему телу, судорожно вздыхает и не может полной грудью этого сделать, потому что повязки на груди слишком плотные; он выругивается негромко и приподнимается, чтобы палату осмотреть. В темноте почти не ориентируется сначала, одно понимает - он здесь в одиночестве; какая честь, неужели нужно было дослужиться до командора, чтобы начать попадать в одиночные палаты, а не за компанию с другими не самыми везучими аврорами?
Аластор пытается встать, но получается не с первого раза; он всё же отталкивается свободной рукой от койки и привстаёт, мгновенно головокружение и тошноту ощутив - когда это он головой приложиться успел? Сидя на постели, пытается прийти в себя, головой встряхивает, дурные позывы желудка игнорируя, но едва ли успевает хотя бы одну ногу опустить на пол, как в палату врывается по меньшей мере целый взвод колдомедиков, они спешат уложить его тут же, но встречаются с громкой тирадой из изощрённых матов и громогласным "не трогайте меня".
Его боятся - он прекрасно это знает и пользуется бессовестно, чтобы своё получить; в святом Мунго его лечить не все хотят, потому что бедолагам после такого отпуск нужен, а желательно обливэйт. Муди - пациент откровенно паршивый, он не даёт себя долечить, не принимает назначенные лекарства в срок и требует слишком много обезболивающего, но сегодня он рвёт даже свои рекорды - никогда ещё не стремился покинуть госпиталь после нескольких часов попадания с такими ранениями.
Он головой прекрасно понимает, что едва ли живым выбрался из засады, в которую попал, но признавать этого не хочет, - у него свой план действий, своё чётко отработанное расписание, в которое отлежаться в Мунго никак не вписывается. У Муди, наверно, поехала крыша - так многие за спиной у него говорят, но сейчас это видно слишком ярко, он себя беречь совершенно перестал. Иначе суицидальные порывы в одиночку с врагом сражаться объяснить сложно; его за это никто по головке не погладит, он знает, но в Ордене запросто можно сказать, что невинную находку проверял и вообще к чёрту идите, выбрался же, ну а Руфусу... Руфус лишних вопросов задавать давно перестал, а учитывая последние события - всё молча и так поймёт.
Убийства двух министров и нападение вскоре на действующего почву из-под ног выбивают у всей магической Британии, но Аластор это всё ещё и лично воспринимает. Он с каждым из убитых общался близко, он их знал хорошо и прямо перед убийством выпивал, обсуждая грядущие изменения и поздравляя Милли с победой; он всегда был близок с той, которой выжить удалось, хоть и общаться они прекратили так давно, что и посчитать не выйдет. У Аластора ориентиры сбиваются, он всё слишком близко к сердцу воспринимает - это личное уже, далеко не ради мира во всём мире. Он хочет найти убийцу, хочет преподать урок тем, кто Юджинию пытался убить, хочет как следует отработать то, что должен, но в итоге сам на пороге смерти чуть не оказывается.
Останавливает ли его этого?
Вовсе нет.

Колдомедикам едва ли удаётся убедить Муди в том, что ему придётся переждать до утра - раны кровоточат, в глазах двоится, зелья ещё не подействовали. Тяжёлой артиллерией в палату входит Скримджер, вздыхает тяжело и в кресло рядом с койкой приземляется, смотрит прямо и молчаливый вопрос "что в этот раз?" Муди стойко игнорирует, предпочитая возмущаться на то, что не подписывался отсиживаться в больнице - с ним всё нормально, он не ребёнок, уберите руки, в конце концов, повязки ещё не настолько грязные. Руфус пытается быть убедительным, говорит умно, а потом не очень, даже угрозы в ход пускает, но Муди отмахивается от друга, как от назойливой мухи: его слова что горох об стену, в голове Аластора приживаться не собираются. Он пробудет здесь до утра и ни минутой больше - у него много дел, он в отпуске не нуждается.
Руфус выходит из палаты не рассерженным, не удивленным, просто никаким - он знает, что если Аластор себе в голову что-то вбил, его в этом не переубедить. Он берёт с него обещание остаться до утра и принять все рекомендации колдомедиков, на что Муди неохотно соглашается и укладывается поудобнее, требуя у девочки, снующей рядом с ним, принести что-нибудь поесть.
[float=right][/float]Ему всё надоедает примерно через час - он за это время в своей голове успевает множество вариантов почти проваленной операции перебрать, а ещё ему нужно Ордену сообщить о том, где оказалась новая ставка и где Муди хорошенько подчистил ряды пожирателей, потому, оказавшись один, отправляет патронус Боунсу, детали сокращая и требуя отправить туда самую организованную группу на ещё одну разведку и поиск существенных улик, сам же обещает уже завтра в штабе появиться и подробнее всё рассказать. Он доедает свой йогурт и пытается уснуть, но лишь может нервно ворочаться, а заслышав в коридоре слишком много голосов - как кстати прямо рядом с его палатой - встаёт всё же с койки, в этот раз легче и без воротящего головокружения, и выходит из палаты, сталкиваясь сразу с целой, мать её, армией.
— Вы не должны вставать, - к нему уже мчится колдомедик, но Муди закатывает глаза, опираясь здоровой рукой о косяк двери и переводит взгляд на обернувшуюся женщину, которую он и так со спины узнать успел, только в коридоре оказавшись. Муди скрежещет зубами недовольно тут же, злобой наполняется через край - Руфус решил, что тяжёлая артиллерия в данном случае поможет, да только Аластор как раз из тех, кто может послать нахер и министра без лишнего зазрения совести. В конце концов, они это уже и так сделали.
- А Вы с каких пор отдаёте распоряжения о лечении авроров, госпожа министр? - хмыкает Муди, делая шаг вперёд. Ему абсолютно всё равно, что Юджиния себе в голове надумала - он слушать её не намерен, ровно как и она его. С места командор не двигается, в палату возвращаться не собираясь, когда за него решают, как, где и сколько ему оставаться, он в стороне оставаться не собирается. На её вопрос глаза закатывает и поджимает губы. - Сержант Финнеас, если посмеете не дать мне уйти, о карьере в Аврорате можете забыть, - превышение полномочий прямо перед министром и доброй половиной Мунго - это как раз в духе Муди, да только он знает, что ему за это ничего не будет. - Я не собираюсь здесь больше задерживаться, мисс Дженкинс, - ему теперь на любые обещания совершенно плевать, потому что Руфус свои тоже нарушил.

Муди делает ещё шаг вперёд и к нему тут же рвётся по меньшей мере половина присутствующих - Финнеаса он таким взглядом обдаёт, что тот поспешно шаг назад делает, а на колдомедиков же шипит недовольно проклятиями, но когда он пошатывается, не имея возможности на месте удержаться от резко подкатившей слабости, его тут же под руки хватают. Аластор злится пуще прежнего, он с громогласным "я в порядке" их руки сбрасывает и опирается о дверь, с духом собираясь, но перед глазами фейерверки пробегают, а с повязки на теле уже кровь капает на пол - он перестарался в геройстве своём.
[float=left][/float]Собирается с духом, чтобы не потерять сознание действительно - такой радости он министру не доставит, и поднимает на неё взгляд совершенно не добрый; разве этот человек сегодня чуть ли жизнь богу не отдал из-за того, что она чуть ли не погибла?
- Стерва, - выдаёт он недовольно, всё же помощь колдомедиков принимая, и разворачивается, проходя обратно в палату. Ему помогают улечься на койку, меняют повязку и пичкают новым зельем - он в ответ требует обезболивающее, но те качают головой в ответ, мол, принял и так много. Аластор глаза закатывает и на подушку откидывается, пока с ним все процедуры необходимые выполняют, а потом глаза с потолка уводит и вновь видит перед собой Юджинию - он что, сегодня за бесплатное представление?
- Что ты тут делаешь, Дженкинс? - он морщится недовольно и взмахом руки колдомедика прогоняет. - Решила меня тут запереть? - рычит сквозь зубы, женщину огнём совершенно несправедливого гнева обдавая, - я уйду отсюда утром и это не обсуждается. Можешь возвращаться к своим делам, уверен, у тебя их сейчас немало.

you've been on a mission
to take my pride away from me

[indent]  [indent] Надеяться, что тишины достаточно, чтобы успокоиться и с мыслями собраться, чересчур самонадеянно, но Северусу в последнее время нравится судьбу испытывать. Что в этот раз она ему преподнесет, как сильно в спину подтолкнет, сбросит ли со скалы в неизвестность просто, чтобы посмотреть, как быстро Снейп голос сорвет то ли от страха, то ли усталости.

[indent]  [indent] Он устал сражаться, устал искать объяснения тому, что объяснить невозможно. Никогда Северус плохим ни был: он поступал так, как того требовала ситуация. Если в Хогвартсе были обидчики, он себя защищал. Если после выпуска нужно было принять метку, он ее принял. Снейп поступки измеряет собственными ценностями, пока не осознает, что далеко не каждый его взгляд на мир разделяет. Дурсль никогда не поймет, каково это находится между двух огней и знать, что один неверный шаг привести может к последствиям, которые исправить уже не получится. Обсудить с Малфоем или Мальсибером тоже нельзя — они не поймут и первым его сдадут Темному Лорду. Северус сталкивается с проблемой, которая до этого никогда настолько острой не казалась. Северус одинок в своем непонимании мира, и ни одна сигарета не поможет с дилеммой справиться.

[indent]  [indent] Когда он получает пресловутое предсказание на клочке бумаги, и первое, что делает, так это встречается с Темным Лордом, кажется, что Снейп заслужил безграничное доверие с его стороны. Он собой гордится: принц полукровка, который не просто выжил, но еще и превзошел тех, кто в него не верил и пальцем тыкал в школьные времена. О чем еще мечтать / о ком еще страдать? Северус имел все, что для него хоть какую-то ценность несло. Даже едва различимое сомнение, продирающееся сквозь череду бесконечных рейдов, не изводило его в светлое время суток. Лишь по ночам Снейп к нему прислушиваться начинал, а потом все-таки письмо написал, которое теперь считает очевидной ошибкой.

[indent]  [indent] Лили не должна была знать о предсказании: достаточно было сообщить Альбусу и полностью с себя ответственность снять за необдуманные поступки дураков, за чьими спинами Эванс-Поттер вечно пряталась. Но сначала Дамблдор, который внезапно к нему интерес проявляет, а потом и Уизли, у которой оказывается столько свободного времени, что помимо обычных разговоров — совсем непрошенных, — пытается еще и завести настоящую дружбу. Северус чувствует себя обязанным ей, испытывает очевидный дискомфорт, что помощь Ордену Фениксу становится не искренним желанием, а последствием шантажа и попыток достучаться до совести, которая якобы в нем еще теплится.
Снейп проводит далеко не одну ночь за тем, чтобы разобраться с тем, как выжить в условиях, которые он сам для себя усложняет. Клетка его становится с каждым днем все меньше и уже — колышко за колышком вокруг него в землю вбивается, и лишний шаг становится привилегией.

[indent]  [indent] Ожидать, что Темный Лорд пощадит грязнокровку, глупо. Северус сразу от этой идеи отказывается, пока не знакомится с Молли, которая заставляет / учит его эту самую веру обрести. Совершенно бесполезное умение, которое Снейп обменял бы на что-то, что принесло бы хоть какое-то успокоение. Надежда в его сердце теплится, она разрастается, когда Уизли говорит, что он правильно поступил // для кого правильно, для кого?

[indent]  [indent] Северус себя все ближе к черте подводит, когда начинает рисковать с прикрытием и стремится все больше информации принести Альбусу. Только все это не имеет никакого смысла, все это напрасно, потому что орденовцы между собой разобраться не смогли и пригрели самую настоящую крысу на груди.
Все те усилия, что Снейп просчитывал по ночам перед очередным занятием, превращаются в один едва различимый хлопок среди победных криков. 1 ноября — не день победы, а день разрушительного проигрыша, потому что Темный Лорд, может, и умер, но люди для Северуса навсегда ценность свою потеряли.

[indent]  [indent] Он слишком много вкладывает себя в шпионство, которое благодаря усилиям Молли кажется единственно верным решением. Буквально пара месяцев всю жизнь Снейпа переворачивает с ног на голову, и он на похороны не приходит, потому что проводит неделю дома. Северус не ест, он не пьет и хрипит, когда во сне — а больше похоже в агонии — осознает, что еще немного, и все (абсолютно все) смысл потеряет.
Он отказывается от встречи с Альбусом и проклинает все его письма — нет, он больше не купится на его уловки. Снейп из Ежедневного Пророка узнает, что старик объявляет его шпионом Ордена Феникса. Как жаль, Северус же уже ожидал авроров на пороге своей квартиры, которую не проветривали несколько дней.

[indent]  [indent] Дамблдор вместе с выпуском Пророка присылает и приглашение на должность профессора Зельеварения в Хогвартсе, что никак не укладывается в его понимание будущего. Снейп на предплечье прячет Метку, он не может выйти из воды сухим, когда всех его друзей таскают по судам и грозят Азкабаном. Первый раз, когда он все-таки появляется на улице, кажется, что прохожие знают, о чем Северус думает / трус, трус, трус.
Но он принимает предложение на работу, потому что это едва ли окупит долг, который у Альбуса перед ним висит. Столько усилий и все напрасно: война выиграна, а Лили, идиотка, которая доверилась совсем не тем людям, уже кормит червей.

[indent]  [indent] Снейпу тяжело справиться с этим: он должен был провести хотя бы несколько месяцев в одиночестве, а не бросаться с головой туда, где всегда было спокойно. Гостиная Слизерина для него теперь — место закрытое, потому что профессора там не ждут. И он располагается сначала в кабинете, а потом и в квартире в Хогсмиде, что, кажется, немного заглушает переживания. Темный Лорд не мог действительно умереть: Лестрейнджи его еще ищут, а Малфой успевает откупиться от Азкабана. Будущее непонятно для них, но Снейп держит дистанцию и никоим образом себя не компроментирует. Наверное, поэтому изо дня в день по одному маршруту живет — Хогвартс — Хогсмид.

[indent]  [indent] — Тебя искали, — произносит Лея, которая сдает ему квартиру сверху. Она повисает на перилах и его разглядывает с ног до головы: — девушка, — Северус все еще стоит у двери с палочкой, готовясь открыть замок, но, наверное, ждет подробностей.
— Какая девушка?
— Красивая девушка, — Лея его старше на год, она не училась в Хогвартсе, потому что не повезло ей родиться сквибом. Но несмотря на всяческие устрашения человек из нее получился не то чтобы плохой. По крайней мере скидки приличные дает и не требует оплату строго по понедельникам.
— Буду знать, — отвечает Снейп и скрывается за дверью, тут же работы учеников сбрасывая на небольшую тумбочку у входа.

[indent]  [indent] Гостья, что к нему заходила, оказалась более благородной, чем Лея, и Северус изучает послание от Молли уже некоторое время, пока подогревается чайник. Он ни с кем из них не обменялся и словом после похорон, которые пропустил. Приятнее думать, что они виноваты в случившемся побольше его самого, поэтому Снейп решает игнорировать и недовольный тон ее письма, и скачущие строки, видимо написанные в спешке.

[indent]  [indent] Правда на следующий день все-таки на пороге дома Уизли оказывается, стуча костяшкой пальцем по двери, надеясь, что стук не расслышат из-за своры детей, прячущихся по углам. Но Молли, наверное, к этому привыкла, оттого дверь открывается сразу же. Северусу остается только вздохнуть и, чуть погодя, пройти через порог. Какого черта он приехал — сложный вопрос. Возможно, ему хочется посмотреть ей в глаза и сказать, как сильно та была неправа?
Скорее всего.

[indent]  [indent] — Привет, — здоровается, находя Молли на кухне. Знала ли она, что именно он пришел, непонятно, но Северус не хочет лишних вопросов задавать, да и извиняться за поздний визит — тоже.
— Вижу, жизнь все-таки устаканилась? — судя по тишине в доме. Снейп забыл, сколько детей у Уизли на данный момент, но число во всяком случае больше пяти. Старших он видит в Хогвартсе и, если честно, многое мог бы сказать об их подготовке и умению сидеть на одном месте ровно.

[indent]  [indent] — Ты хотела поговорить? — проходить без приглашения даже для него невоспитанно, и Северус стоит у входа на кухню, ожидая, что Молли хоть что-то скажет. — Если о заваленном тесте, то Биллу нужно больше внимания уделять на рецепты и не отходить от них хотя бы течение этого года обучения, — добавляет, потому что о войне говорить с ней не планирует. Уизли слишком много надежды в него вселяет, когда этого никто не просит, и Снейп понятия не имеет, как справляться с разочарованием, которое для него незнакомо.