В Кейн-Каунти все отлажено - вновьприбывшие пациенты проходят двухнедельный карантин, санитары, покидающие больницу, носят маски... Лечебница переживала свои не лучшие дни, как и любой государственный стационар - но эпидемия внесла свои коррективы, пришлось потесниться и приходится до сих пор - люди продолжают сходить с ума и продолжают совершать жуткие вещи, продиктованные безумием, к тому же, эпидемия только подливает масла в этот костер. Первую волну они тут почти не ощутили - умер один пациент, восьмидесятилетний мистер Коллинз, наверняка подхватил заразу от навещавшей его внучки, потому что о ее смерти Сэм узнал позже. Мистер Коллинз в свою очередь заразил Ирму - старейшую медсестру, которая из симпатии проводила с ним время, потому что он не покидал палату. От Ирмы вирус передался Калебу - санитару из ее смены, но Калеб, в свою очередь, очень быстро понял симптоматику и прервал эту эстафету.
Их портреты - Калеба и Ирмы - висят на сестринском посту. оба в траурной рамке, в центре доски, которая позже, во вторую волну, стала похожа на вывеску "их разыскивают" - имена и лица, лица и имена. Потери Кейн-Каунти.
Вторая волна унесла куда больше жизней - не помогали ни маски, ни респираторы, ни тщательное соблюдение карантина. Переполненные палаты превратились в полупустые - из соображений рациональности, одно крыло превратили в карантинную зону: на первый этаж попадали все вновьприбывающие пациенты, там же, но на втором этаже, устроились санитары, которые не покидают Кей-Каунти, даже когда свободны от дежурств.
Считается, что так они представляют меньшую угрозу для пациентов и домочадцев  - правда в том, что так легче: люди слишком измотаны двенадцатичасовыми сменами в условиях нехватки персонала, вчерашние медсестры в свободное время на кухне занимаются приготовлением пищи, потому что поварихи, вечно напуганные кубинки, уволились еще полгода назад.

Сэм пока ездит в город - в тридцати милях от лечебницы он снимает жилье в доме, который действительно напоминает муравейник. Раньше из города ездила электричка - за тридцать минут Сэм добирался до места работы, а по пути успевал или вздремнуть, или полистать свежие новости - сейчас все рейсы отменены, железнодорожная станция закрыта с весны - еще повезло, потому что Сэм не озаботился покупкой автомобиля, ездит на старом триумфе, перебранном собственными руками, а зимой на байке то еще удовольствие.
И он тоже размышляет, не осесть ли в больнице - места хватает, будет удобнее - но пока медлит: ему нравится покидать Кейн- Каунти, пусть даже на несколько часов, пока работают бары и закусочные, нравится менять обстановку, пусть даже это чревато и сестра-хозяйка Рэтчед постоянно напоминает ему о необходимости соблюдать осторожность, чтобы не принести заразу в лечебницу.
Когда она услышала о вакцине - то впервые за несколько месяцев улыбнулась: Сэм не поверил своим глазам, когда увидел.
- Наконец-то, - только и сказала она - они все, свободные от работы санитары и медсестры, столпились возле телевизора в сестринской, чтобы услышать обращение президента.
- Что я пропустил? - Майк вбежал, на ходу сдирая с себя маску - на его щеках под глазами остались красные следы от слишком глубоко впившихся в кожу жестких краев. - Что?
- Завтра начнется вакцинация, - сообщила Рэтчед. - Позвоню доктору Робинсону - какие распоряжения он даст.
Доктор Робинсон числился одним из врачей Кейн-Каунти, занявшим место главврача после смерти доктора Хэнлона - но уже три дня не появлялся в лечебнице. Грейс, его секретарь, тут же возбужденно подскочила с места:
- Я поставлю доктора Робинсона в известность.
В конечном итоге, добро доктора Робинсона не потребовалось - на электронный адрес больницы пришло официальное письмо из администрации штата с распоряжением всему здоровому персоналу быть на работе для проведения массовой вакцинации.

- Давай обойдемся без этого, Лена Мэй, - предлагает Сэм - сначала он звал ее Мэйбл, но ей не нравилось это имя, а когда Мэйбл Кейн чтото не нравилось, с ней становилось трудновато. - Сегодня надо вести себя хорошо.
Пищит дверь, ведущая в общий зал - санитары появляются в дверях, разбирают пациентов, чтобы отвести в палаты.
В первую очередь вакцинируется персонал - все, от сторожа до секретаря главврача. Затем - пациенты. В последнюю очередь - те, кто находятся на карантине или заболевшие. Заболевших у них нет - неподалеку от города находится развернутый мобильный госпиталь, нет необходимости использовать Кейн-Каунти, подвергая опасности другие жизни.
- Ты будешь вести себя хорошо?
Как кажется Сэму, она стала поспокойнее - навязчивые состояния удается купировать медикаментозно, к тому же, как ему кажется, она далеко не так безумна, как значится в ее сопроводительных документах. Слегка не в себе, может быть - но если подобрать верные успокоительные, она сможет выйти отсюда уже через год, без вредных привычек и зависимости от легкой наркоты, которой догонялась для съемок.
Тогда, скорее всего, она заново окажется в Центре психического здоровья - будет заново проходить судебно-медицинскую экспертизу, но пока она пациента Кейн-Каунти, а значит, под опекой Сэма.
- Сэм, поторопись. Вакцинация через полчаса в столовой, - советует ему Келли, дежурная медсестра. Она торопливо измеряет температуру всем - и персоналу, и пациентам, - выходящим из общего зала. Из-за маски ее голос звучит гнусаво, неразборчиво, над маской глаза кажутся усталыми.

Общий зал расположен в самом окончании крыла - к нему от широкой лестницы, запертой на решетку, идет длинный коридор. Сэм держит женщину за локоть, стараясь не сжимать пальцы в перчатке, пока они идут мимо дверей в чужие палаты - двери распахнуты, в палатах только что закончилась противовирусная обработка. Слабый запах дезинфекции будто навечно впитался в линолеум и краску на стенах.
- Но мой мальчик! Мой Томми! - вопит Лиза, еще одна пациентка, упираясь в дверях своей палаты. Энн, медсестра, то уговаривает ее, то кричит - все навзводе, и Лиза будто чувствует эту нервозность и нервничает еще сильнее.
- Дайте мне увидеть моего Томми! Он же здесь! Скажи им! - визжит она, когда Сэм и Лена Мэй проходят мимо. - Скажи им!
- Я отведу миссис Кейн и вернусь помочь тебе, - обещает Сэм и Энн слабо улыбается.
- Она сегодня как с ума сошла, - мрачно иронизирует, продолжая уговаривать Лизу отправиться в палату. - Если бы не вакцинация... Им нельзя пропускать прием лекарств!
Агнесс, другая пациентка, плюет в лицо Конраду, а затем падает на пол, ползет торопливо прочь - Конрад ловит ее, стирая со щеки плевок об плечо, вздергивает ее на ноги не без труда: Агнесс полная, лишнего веса в ней на сотню фунтов.
- В следующий раз поменяемся, - пыхтит он Сэму, когда тот бросается на помощь. Вдвоем им удается поднять Агнесс на ноги, затащить в палату - та сопротивляется как дикая кошка. Запасы успокоительного в больнице подходят к концу, поставщик не отвечает ни по телефону, не по почте, как и мэр - Робинсон призвал к экономии еще в июне, но на сколько хватит этой экономии, с учетом, что лечебница и так напоминает сумасшедший дом в худших вариациях: вопящие пациентки, необходимость привязывать некоторых к кроватям...

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Она с ним заигрывает - ну, Сэм не принимает это близко к сердцу: Мэйбл Кейн заигрывает со всеми, кто попадает в поле ее зрения и одет в брюки, так что он на ее улыбки старается не реагировать.
Хотел бы совсем не реагировать - и, наверное, должен бы совсем не реагировать, но это уже за пределами человеческих возможностей.
Нет, Сэм ничего себе не позволяет - и ничего не позволяет Лене Мэй, кем нужно быть, чтобы воспользоваться ее состоянием или состоянием любой из пациенток Кейн-Каунти, каким человеком нужно быть, чтобы воспользоваться женщиной с расстройством сексуального поведения, беззащитной и нуждающейся в лечении и безопасности?
Кейн-Каунти на хорошем счету в округе, штат исправно финансировал лечебницу во всем, что касалось медицинского и этического аспекта дела, а персонал отбирался тщательным образом - все изменила пандемия: в этом новом медбрате, Ноа, Сэм совсем не уверен, тот разглядывает пациенток так, будто они куски мяса в витрине... Дело не в том, что там не на что посмотреть - особенно в случае миссис Кейн, зайди она пятничным вечером в любой бар в центре города, то произвела бы фурор даже в больничной пижаме - а в том, что эти женщины сломаны, и им вовсе не пойдет на пользу любое внимание подобного рода.
И особенно миссис Кейн.

- Я быстро вернусь, - обещает Сэм - он старается держаться с Леной Мэй так, будто они старые друзья, двоюродные родственники. Она гнет свою линию, а он свою - ничего сексуального, никакого лишнего намека, старается не смотреть на нее, даже когда она идет вперед.
Она вообще тут случайно - должна была отправиться в тюрьму, специализирующуюся на заключенных с психиатрическими диагнозами, только вот в тюрьме свирепствует вирус, так Мэйбл Кейн и оказалась на постое в лечебнице - но Сэм заглянул в ее карточку и достаточно хорошо учился на курсах, чтобы разобрать, в чем ее проблема.
Там не было написано это прямо - но его хватило, чтобы понять: однажды Мэйбл решила, что не добьется успеха нигде, кроме секса, и сделала секс своей профессией и своим хобби. Скаженное восприятие собственной значимости, проблема с самооценкой - все это превратилось в простую, но ошибочную формулу: чем больше людей ее захотело - тем больше ее любит.
Доктор Дюмон - Сэм не знает, мужчина это или женщина, но склоняется ко второму, судя по почерку - признала Мэйбл Кейн вменяемой, отвечающей за свои поступки, однако назначила ей консультацию у тюремного психиатра и медикаментозную диету. С психиатрами в Кейн-Каунти сейчас туго - все из-за эпидемии - однако лекарства еще есть, и Лена Мэй получает свое лечение.
Становится ли ей лучше? Сэм хотел бы думать, что да - но все же считает, что дело не только в лекарствах. Она не умеет любить себя - ничего общего с самоудовлетворением - и в первую очередь ее нужно научить этому, чтобы она перестала искать одобрение у других, дешевое одобрение, купленное ее умениями и старанием.
И, может, диплома психиатра у Сэма нет, он всего лишь санитар, окончивший восьмимесячные курсы при городском общественном колледже, но он это знает - знает, что поможет Лене Мэй выздороветь.
- Я принесу тебе пудинг. Если не создашь проблем - получишь пудинг, - обещает Сэм перед тем, как закрыть дверь палаты.
Может, не очень честно - зато работает, а от Лены Мэй может быть немало проблем, если она в дурном настроении.

Он помогает с другими пациентками, кляня про себя нехватку успокоительных и вынужденный перерыв в приеме лекарств - вакцина не испытывалась с другими медикаментами, тем более сильными нейролептиками, так что из ВОЗа им прислали подробную инструкцию, какие препараты исключить в выдаче пациентам в день вакцинации и следующий (почти весь список, на котором сидят обитательницы Кейн-Каунти) - и одним из последних появляется в столовой.
Вакцинация идет полным ходом: две замученные медсестры механически всаживают индивидуальные шприцы в подставленные плечи, распечатывают новую упаковку, мальчишка, которому едва ли исполнилось двадцать, тщательно отмечает имена тех, кому укол был сделан, в каких-то распечатанных бланках с гербовой печатью Белого дома. Он едва ли врач, даже на медбрата не похож - может, нанятый специально для этой работы, и он опасливо поглядывает на каждого из числа персонала лечебницы, как будто надеется разглядеть вирус, и не снимает маски.
Укол болезненный, под кожей будто распускается огненный шар, затем отзываются мышцы. Сэм автоматически трет плечо на месте укола, опускает рукав майки, возвращает на место куртку санитара.
- Почувствуете себя плохо - обратитесь в больницу, - механически предупреждает его медсестра, переходя к следующему в очереди. - Никакого алкоголя следующие сутки, избегайте приема антибиотиков и психотропов.
- Как насчет травки? - шутит Ноа.
Уставшая до серых кругов под глазами медсестра вроде бы не реагирует - однако Ноа не может сдержать шипения, когда она делает ему укол, и Сэму слышатся нотки злорадства в ее голосе, когда она выдает ту же инструкцию насчет следующих суток.

- Сколько у вас пациентов? - спрашивает вторая медсестра - она справилась чуть быстрее и теперь заканчивает с Рэтчед.
- Двадцать шесть, - отвечает Рэтчед.
Медсестра оглядывает персонал - восьмерых человек, считая секретаршу главврача и сторожа. Три медсестры, три медбрата - на двадцать шесть пациентов. Смены у них выматывающие, что и говорить.
- Пойдемте. У нас еще пара мест на сегодня, люди ждут, - устало соглашается медсестра, оглядывающая их небольшую армию. - Будем надеяться, закончим до полуночи.
Сэм прихватывает коробку пудинга со стола для персонала - он не слишком большой поклонник персикового пудинга - сует ее в карман и нагоняет процессию. Мальчишка бубнит, перечисляя для Рэтчед имена пациенток - та кивает, соглашаясь со списком. Кто его составлял, думает Сэм.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Еще один тревожный звоночек - миссис Кейн не нарушила правила, не напала на кого-то из персонала или медсестре, явившихся для вакцинации, не устроила им тут непристойное представление, а Ноа уже твердит о том, чтобы привязать ее к кровати, как в каком-то средневековье.
Это вынужденная мера - вынужденная из-за экономии успокоительных, а не постоянная практика - но Сэм замечает, как переглядываются медсестры и сопровождающий их мальчишка, пока складывают использованный шприц и упаковку от вакцины в бокс для уничтожения. Переглядываются с пониманием - думают, наверное, что здесь, в лечебнице Кейн-Каунти, царят какие-то первобытные порядки, что пациентки здесь день и ночь привязаны в своих палатах и подвергаются жестокому обращению, и судя по суровому тону Рэтчед, та приходит к тем же мыслям, что и Сэм: Ноа портит репутацию лечебницы.
С ним нужно поговорить - как можно быстрее.

Сэм коротко кивает на слова Рэтчед, ждет, пока команда вакцинирующих не выйдет - мальчишка все оглядывается на длинные ноги Лены Мэй в носках, на ее обиженную мину: надутые губы, пусть и сухие и искусанные, но все еще четко прорисованные, красивой притягательной формы, большие выразительные глаза... Ноа тоже оглядывается - и вот в его взгляде много чего такого, что даже Сэма беспокоит. Ноа замечает, что Сэм на него смотрит, и в ответ кивает на Лену Мэй и подмигивает с пониманием. И только затем дверь закрывается.
- Зачем ты так, - спрашивает Сэм, наклоняясь, чтобы подобрать подушку, упавшую с койки во время этого инцидента. - Сестра Рэтчед на нервах, а ты устраиваешь скандал на пустом месте. Хочешь, чтобы эти женщины решили, что с тобой и правда все не в порядке?
Она до сих пор выглядит обиженной - но тихой, и Сэм смотрит на прикрытую дверь палаты, отгораживающую их от пустого коридора, и спрашивает то, что, наверное, не должен был спрашивать.
- Почему ты ее так не любишь? Я говорю о Мэйбл. Почему ты ее не любишь?
Это, конечно, не его квалификация - это вопрос, который должен задавать психиатр, человек, умеющий это делать - врачевать души, если уж на то пошло, но никак не Сэм, санитар в лечебнице, закончивший короткие курсы, однако психиатра здесь нет, неизвестно, когда сюда переведут другого лечащего врача, доктор Робинсон предпочитает решать все вопросы удаленно, самоизолировавшись с семьей в своем доме в пригороде, а вопрос-то важный.
Самый важный, как считает Сэм - а еще считает, что они с Леной Мэй хорошо друг к другу относятся.
Он вытаскивает из кармана упаковку пудинга, небольшой пластиковый стаканчик, закрытый сверху плотной крышкой из толстой фольги, садится на кровать и ставит стаканчик между ними.
- Ложки не было. Справишься без? - вообще-то, они договаривались иначе - она получает свой пудинг, если ведет себя хорошо, а эта вспышка явно не может быть названа хорошим поведением, но Сэм не сторонник карательной психиатрии, да и с Леной Мэй можно договориться, как почти со всеми здешними пациентками. - Разотри плечо, если болит - это помогает. Мне помогло. Знаешь, как? Как будто мышцу разминаешь... Так что, ответишь? Или одним пудингом я не отделаюсь?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Сперва он думает, она все же не станет отвечать - ничего удивительного, у нее в деле стояла пометка, что она крайне неохотно идет на контакт, крайне неохотно рассказывает о себе - о Мэйбл - правду. Поговорить о Лене Мэй и ее карьере в порно-бизнесе и талантах - всегда пожалуйста, это Сэм уже и сам понял, и Сэм, и Энни, и старшая сестра Рэтчед. Насчет Мэйбл дело другое - и это не расстройство личности, не раздвоение, у нее нет никаких симптомов. Это что-то другое - и Сэм думает, что они могут никогда не узнать, в чем дело.
Не только же в убитом муже, насколько бы плохим он не был - вообще не в нем, и пусть Сэм не психиатр, он знает: болезнь внутри, а не снаружи, от нее не избавишься, устранив внешний фактор.
Но миссис Кейн здесь не для лечения - она здесь на постое, из-за эпидемии тюрьма, в которую ее определили, закрыта, напоминает себе Сэм, поэтому, наверное, даже если доктор Робинсон вернется в лечебницу, очередь до Лены Мэй может и не дойти.

Слабая и глупая, говорит она.
Мэйбл была слабая и глупая - видимо, поэтому Лена Мэй хитрая и агрессивная, готовая ударить первой, использующая свою красоту и сексуальность как оружие.
Однако она не против поговорить с ним о Мэйбл - даже если за персиковый пудинг. Даже если будет лгать - это не так уж и важно сейчас. Главное другое - то, что она начнет с кем-то говорить о том, что с ней было до появления Лены Мэй, о той женщине, которой она была, и даже если сначала эти истории будут выдуманными, рано или поздно, уверен Сэм, она расскажет и другое.
Вернет Мэйбл Кейн вот так, говоря о ней.
Почему-то ему кажется, что это важно.
Что Лена Мэй не должна забывать о Мэйбл, какой бы слабой или глупой та не была.

Сэм забирает пустой стаканчик со сложенной фольгой внутри, которую Лена Мэй приспособила вместо ложки довольно умело, с опытом, который Сэм удивил - ставит на пол рядом с ножкой кровати, вытаскивает из кармана брюк пачку влажных антибактериальных салфеток. Пациентки, бывает, могут испачкаться - поцарапать себя или еще что-то, не бежать же каждый раз на пункт дежурной медсестры.
Отдает Лене Мэй всю пачку, смотрит, как она разминает плечо, хмыкает, стараясь не видеть ее улыбки, насмешливой и полной приглашения. Она определенно не самая красивая женщина в мире - даже не самая красивая, что он видел - курносый нос, спутанные волосы, обгрызенные до мяса ногти - но об этом легко забывается, едва она улыбнется с намеком. Это не красота, это что-то другое - какая-то яркая сексуальная привлекательность, превращающая просто симпатичную девушку в секс-фантазию, и Лена Мэй отлично знает об этой своей способности и использует ее по максимуму.
Снова Сэм задумывается о Ноа - нужно с ним поговорить. Сэм далек от мысли, что Ноа злоупотребляет своим положением - иначе бы давно вывел того на разговор - однако не хочет, чтобы это произошло. Кейн-Каунти безопасное место - и должно таким и оставаться.
- Подожди, давай я, - Сэм придвигается ближе, отводит ее локоть, надавливая вокруг места укола под задранным рукавом, заставляя кровообращение ускориться. - Если сразу не размять, будет синяк. В старшей школе я играл в футбол, однажды мы вышли на чемпионат за первенство в штате, незадолго до решающей игры я повредил колено, пришлось ежедневно ставить внутримышечные, чтобы бегать по полю, так что поверь мне - я знаю, о чем говорю: эти синяки не сойдут неделями, если не позаботиться об этом сейчас.
Самое простое - первая помощь, разминающий массаж, если у кого-то из пациентов случится судорога, прием Геймлиха - знает каждый санитар, и Сэм не против употребить свои знания во благо, пусть случай не такой уж критичный и никто не умирает.
- Чего тебе принести? - интересуется Сэм - его не удивила ее просьба, наоборот: пудинг является платой за хорошее поведение, если он хочет чего-то больше - придется поменять ставку. - Только учти - никакой наркоты, алкоголя или сигарет - мне нравится моя работа, не хочу ее лишиться.
Вообще-то, нравится - это не то слово. Здесь, в Кейн-Каунти, Сэм чувствует себя на своем месте, а это дорогого стоит. Интересно, вдруг думает он, где себя чувствовала на своем месте Лена Мэй. А Мэйбл Кейн?
Никто не рождается с мыслью, что хочет стать санитаром в психиатрической лечебнице, но едва ли кто-то рождается с желанием стать порно-актрисой.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Вообще-то, это опасная игра - игра, которая может в самом деле стоить ему работы, если сестра Рэтчед узнает о его потугах в терапию или подкуп пациентки, но Сэм не собирается проносить в клинику ничего такого, что в самом деле было бы запрещено, а список довольно велик, наркотики, алкоголь и сигареты только вершина айсберга.
С Лены Мэй станется попросить его о чем-то вроде вибратора - что, наверное, с учетом ее диагноза тоже в списке запрещенного, и она это прекрасно понимает. Попросить его, прекрасно зная, что он откажет - и на этом обнулить их намечающуюся договоренность, и Сэм даже готов к этому: с миссис Кейн непросто, она, наверное, была сложным пациентом.
Однако она просит совсем о другом.
О помаде.
Сэм обдумывает эту просьбу - это, пожалуй, он мог бы сделать. Помада безобидна. Немного интимная просьба, может быть, но он не может даже придумать, как бы она использовала помаду во вред себе или другим пациенткам.
- Хорошо, договорились, - пожимает он плечами - и тут же перехватывает ее руку, ползущую по бедру.
Это не первый раз, и она отлично дает понять, что имеет в виду - улыбка, взгляд, интонация, подчеркивающая смысл вопроса. Агрессивный флирт, как говорится, только вот Сэму кажется, что это не взаправду. Может, из-за того, что она делает так постоянно - и со всеми, это не индивидуальное предложение, это дежурное блюдо, а может, из-за того, что, как ему опять же кажется, ей это и самой не интересно.
Что-то вроде набившей оскомину обязательной программы - покажи, что ты горячая штучка, пока никто в этом не усомнился.
И может, она на этом себе имя сделала - имя Лены Мэй Кейн, только разгребает все Мэйбл, а Мэйбл, трусливой и слабой, по словам Лены Мэй, такие вещи, наверное, даже не нравятся.
И он не нравится - не больше, чем остальные мужчины в числе персонала.

- Я же сказал, договорились. Не нужно меня подкупать, - что там нужно, быть вежливым? Спокойным? Мягким?
Последнее звучит как шутка, Сэм повторяет ее про себя - ладно, за воскресным обедом при родне не расскажешь, но в целом забавно.
Сэм отпускает рукав ее пижамы, отводит ее ладонь со своего бедра, качает головой.
- Ты рассказываешь мне о Мэйбл все, что тебе захочется, а я приношу тебе помаду и остаюсь при работе, которая мне нравится, - спокойно, даже дружелюбно говорит Сэм, стараясь не реагировать на ее завлекающие взгляды.
Она хочет не секса, подозревает Сэм - чего-то другого. И если он прав в своих догадках насчет самооценки, она хочет близости, но не умеет получить ее иначе.
В общем-то, поэтому Сэм и держится с ней как старый друг - пытается показать, что близость и симпатию не обязательно покупать за секс. Вообще не обязательно покупать, и Мэйбл тоже наверняка кому-то нравилась и может нравиться сейчас, какой бы слабой и глупой Лена Мэй ее не считала.
Поэтому он не отвечает на провокационный вопрос о порно, которое смотрит - не то чтобы это его хобби, но он с Рождества один, а они в свободной стране, и да, ради интереса он загуглил Лену Мэй Кейн - он не святой, даже если пока справляется с ходячим соблазном, который представляет собой миссис Кейн. Любой бы загуглил - и да, похоже на то, что она говорит правду: ей нравилась ее работа. Или она очень умело изображала, что ей нравится - так далеко в своих размышлениях Сэм не заходит.
- У Мэйбл тоже была работа, которая ей нравилась? - спрашивает он. - Нужная или нет - но была?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Не то чтобы Сэм много думал о Мэйбл Кейн - у него, как и у любого незаболевшего санитара из числа персонала Кейн-Каунти, забот выше головы, и он действительно внимательно следит за тем, чтобы не выделять ни одну из пациенток: они чувствительны к таким вещам, чувствительнее старшей медсестры, и Сэм знает об этом, но только, наверное, Лена Мэй ему все же нравится, а точнее, ему нравится Мэйбл Кейн.
Он сочувствует незнакомой женщине - тому, через что ей пришлось пройти, тому, что ей пришлось сделать.
Тому, что она в итоге получила.
Не должен, конечно, не больше, чем всем остальным женщинам в лечебнице - но уж как вышло: из-за того, возможно, что в ней больше нормальности, больше жизни, чем во всех остальных пациентках.
Она признана вменяемой, должна быть совсем в другом месте - а вместо этого оказалась здесь, среди больных, измученных женщин. Это не справедливо - и хотя Сэм знает, что ее не переводят к тюрьму, где свирепствует вторая волна вируса, ради ее же блага, он все равно ей сочувствует.
И иногда думает о ней - например, о том, где она выросла. Или чем занималась до того, как начала сниматься в порно. Или чем хотела заниматься - потому что, судя по всему, начала она довольно давно, чтобы успеть получить другую профессию.
Значит, ферма. Это неожиданно, Сэм был уверен, что она выросла в каком-то крупном городе вроде Чикаго или Миннеаполиса, а выясняется, что она из деревни. И что сбежала из дома с дружком-мудаком.
Не лучший старт для знаменитой, пусть и в узких кругах, актрисы - но она справилась с обстоятельствами, а вот с мужем не смогла... Или смогла - смотря как на это посмотреть, повторяет про себя Сэм, который никому не должен отчитываться о том, что думает.
На ее хитрую улыбку Сэм отвечает своей.
- Три факта - это больше, чем я рассчитывал, - соглашается - он мало что знает о Мэйбл, но вот в том, что Лена Мэй не упустит своего, уверен.

Его смена - двенадцатичасовая - заканчивается в шесть утра. Он отправляется домой - утром еще прохладно, байк отлично справляется с пустой дорогой. Если не торопиться, дорога занимает около сорока минут, но на пустом сухом шоссе Сэм делает все шестьдесят миль в час и добирается  еще быстрее - все торговые центры еще закрыты, солнце лениво висит на горизонте, пока не обещая убойную жару, и Сэм отрубается сразу же, едва оказывается в кровати, проглотив пару таблеток аспирина: ночью с некоторыми пациентками было не все ровно, кое-кто почувствовал себя хуже, им пришлось на ходу изобретать дополнительные карантинные меры, Сэму и самому под утро показалось, что у него поднялась температура. Это не страшно - медсестра, проводившая вакцинацию, предупредила о возможных последствиях, буклет лежит на посту дежурной медсестры, но все же не самое лучшее завершение двенадцатичасовой смены.
Просыпается он по-прежнему не в самой лучшей форме - несколько минут игнорирует будильник, затем все выбирается из-под промокшей от пота простыни. Обычно - до того, как работа стала забирать большую часть суток, а залы еще работали - он отправлялся в зал, но сегодня Сэм едва может дотянуть до душа. Освежающий душ и две большие кружки кофе помогают ему взбодриться, и он выходит из дома, когда нет еще четырех: в лечебнице ему к пяти, но у него кое-какие дела.
Например, помада - "Красные джунгли"; Сэм даже сомневается, что помада с таким броским названием найдется в масс-маркете торгового центра, однако консультант, симпатичная девушка, чью миловидность даже не портит маска на пол лица, провожает его к стенду известной по рекламе марки. Тюбик длиной с его указательный палец в позолоченом футляре обходится ему в сто тридцать баксов, как оригинальная задняя фара для его "триумфа", и Сэм усмехается, пока расплачивается на кассе, забирая покупку, заботливо упакованную в брендированный пакет: Лена Мэй наверняка знала, что ее запрос не из дешевых, информация обходится ему дорого.

Он прячет тюбик прямо в пакете в карман форменных брюк, когда переодевается - в глаза по-прежнему будто песка насыпали, ломота в суставах, есть неохота, но температура в пределах нормы. Это реакция на укол, не более - но им в лечебнице приходится держаться настороже, так что Сэм на всякий случай дважды меряет температуру и только потом идет проверять пациенток, которые сегодня разделены и проводят день по палатам: некоторые из них чувствуют себя хуже, Лена Мэй Кейн одна из них.
Время ужина, Сэм относит поднос Лизе, затем Агнесс, затем очередь миссис Кейн.
Между лотком разогретой лазаньи и коробкой персикового пудинга он кладет пакетик с помадой - выглядит, как будто он хочет сделать ей сюрприз, но, в конце концов, Лене Мэй не помешает немного доверия.
- Здравствуй, Лена, - приветствует ее Сэм, входя в палату с подносом. - Как ты сегодня? Как реакция на укол? Мне нужно измерить тебе температуру, сестра Энни говорила, с утра у тебя было небольшое повышение. До ужина или после?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Когда он только вошел в палату, ему показалось, что она как-то не в форме - но нет, при виде подноса она оживляется, и, едва он успевает поставить поднос на тумбочку возле кровати, сразу же хватает пакет, вытряхивает обещанную помаду.
Здесь, в палате, цвет выглядит иначе - как будто еще ярче, еще краснее. Красные джунгли, ну да - и стоят прилично.
Она хорошо зарабатывала, напоминает Сэм себе.
От той девочки с фермы, которая сбежала из дома, до Мэйдэй прошло несколько лет - и она перестала быть Мэйбл, которая - и тут Сэм готов поставить голову на кон - никогда не купила бы себе помаду за сотню с лишним. Ей бы такое и в голову не пришло - но, очевидно, не Лене Мэй.
Лена Мэй зарабатывала достаточно, чтобы не считать такую мелочь - только вот ни деньги, ни слава, ни любовь поклонников не уберегли ее от того, чтобы оказаться здесь. Сэм не собирается философствовать, нет, конечно, и знает, что мог бы и не выполнять ее просьбу. То, о чем он у нее спрашивает - ну, Сэм уверен, она и сама хочет рассказать, нужно просто правильно спросить, а помада лишь повод, возможность его подразнить, как все эти ее шуточки.
- Пожалуйста, Лена Мэй. Я и не надеялся, но в местном супермаркете нашелся нужный отдел.
Вообще-то, сто тридцать баксов - сумма приличная, особенно для санитара государственной лечебницы, но в последнее время, что довольно иронично, Сэм не может пожаловаться на нехватку денег: за двенадцатичасовые смены им как следует доплачивают, лишь бы сохранить персонал на местах, а из-за карантина и прочих ограничительных мер тратить это практически некуда. Его отпуск, которого он ждал почти год, накрылся еще зимой - не вышло понырять у Большого Барьерного - и, по всей видимости, до конца года можно не рассчитывать, что Робинсон его отпустит, так что Сэм не против потратить часть своего заработка.
Им здесь всем несладко, и он хотя бы может выйти, увидеть что-нибудь кроме этих стен и одинаковых палат, а вот ей максимум развлечения - это истерики Лизы или приступы Агнесс.
Помада может стать хорошим фундаментом для приятельства - и конечно, было бы странно, попроси она книгу или мольберт: Лена Мэй Кейн продавала красивую непристойную картинку, и ее фирменным знаком был красный этого оттенка.
Губы, платья, белье - все ярко-красное, настолько-красное, что могло бы быть иллюстрацией к слову "вульгарное", но не было.
Конечно, ей наверняка не по себе в больничной тускло-зеленой пижаме.
- Температура, Лена Мэй, - напоминает Сэм - но черта с два, у нее появляется эта улыбка, полная упрямства, означающая, что так просто у него не выйдет.
Это, конечно, не совсем правильно - торговаться с пациентками, идти у них на поводу, но, во-первых, Лена Мэй никогда не просит ничего, действительно запрещенного, а какие-то мелочи вроде пудинга, расчески или помады, а во-вторых, если позволять ей разные мелочи, от нее почти нет проблем.
Их - персонала в Кейн-Каунти - и так слишком мало, чтобы не использовать любые возможности для сохранения ровной атмосферы в ситуации дефицита успокоительных - если Лену Мэй делает довольной и покладистой тюбик помады, то Сэм готов официально объявить ее самой беспроблемной пациенткой лечебницы...
Пока она не выкинет что-нибудь.
- Какой фокус? - спрашивает он - кто знает, что у нее на уме.
Когда она в прошлый раз показывала фокус, это свелось к мастурбации фломастерами в общей комнате - зрелище, конечно, впечатляющее, потому что что-то, а играть на публику миссис Кейн умеет, но абсолютно неуместное.
- На кону твой пудинг, Лена Мэй. Помнишь наш уговор? Не доставляешь проблем - получаешь персиковый пудинг. Начинаются проблемы - пудинг превращается в клубничный.
Клубничный - такого отвратного цвета воспаленного прыща - пудинг настолько же химозный, насколько признан гипоаллергенным: никто в здравом уме не променяет персиковый пудинг на это недоразумение, упаковки которого занимают целую полку в кладовке.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Фокус, который она показывает, действительно безобидный, даже забавный. Несколько одноклассниц Сэма умели проделывать этот фокус, и его первая девушка - Сантана Ларсон, чирлидерша с ногами гладкими и блестящими, как новенькие кегли в боулинг-центре - тоже умела, правда, никогда не расстегивала блузку так низко, а еще закрепляла футляр помаду под резинкой бюстгальтера.
Лена Мэй расстегивает три пуговицы из семи на пижамной куртке, под которой, разумеется, отсутствует лифчик, сводит руки перед собой, сцепляет кисти в замок и зажимает их между коленями - и помада в золотистом футляре крепко зажата в затененной ложбинке между грудей.
Наверное, если однажды она сделает что-то без желания показаться сексуальной, думает Сэм, небо обрушится на землю - расстройство сексуального поведения заставляет больных вести себя так, как им было прежде не свойственно, только вот не в случает Лены Мэй Кейн, несколько лет благополучно эксплуатирующей свою сексуальную привлекательность.
Прежний врач, который дал заключение, посчитал, что Лена Мэй способна отвечать за свои действия - не ее гиперсексуальность стала причиной совершенного преступления, она отдавала себе отчет, что делает, когда убивала мужа, раз за разом вонзая нож для колки льда в его тело. Расстройство всего лишь заставляет ее искать секса, любой возможности для удовлетворения, заставляет фантазировать, искать новых партнеров - каково бы ей пришлось в тюрьме?
Примерно так же, как и в Кейн-Каунти, напоминает он себе - примерно так же.
Если ее поведение обусловлено долгим приемом наркотических средств и алкоголя, она давно должна была оставить прежние привычки - за три месяца организм достаточно очистился, диета в лечебнице весьма здоровая, но никаких видимых улучшений не последовало: миссис Кейн по-прежнему заигрывает с санитарами и медсестрами, флиртует с другими пациентками.
В каждой шутке, в каждой фразе - намек, приглашение.
Сэм намеренно оставляет без внимания отсутствие на ней лифчика - любой вопрос спровоцирует ее на очередные шутки или намеки, и он давно выбрал другую тактику: вести себя так, будто она вовсе не является грязной фантазией немалой части половозрелого населения Штатов. Дело даже не в том, что этого требует профессиональная этика и любое нарушение этого статуса кво чревато его увольнением - но как ему самому кажется, она просто позабыла, что между людьми полно других форм взаимодействия. Что она не только кукла для секса - живая, дышащая и умеющая говорить кукла для секса.
Поэтому он так и хочет вызвать к жизни Мэйбл - женщину, которой она была до того, как загорелась звезда Лены Мэй.

- Отличный фокус, - одобряет он. - Моя сестра умела так делать - и пара ее подруг. Они очень гордились этим, тренировались часами... Наверное, на школьных вечеринках ты была звездой, да?
Позже, наверное, она была звездой других вечеринок.
Помада - очень красная, куда краснее, чем казалась в магазине - подчеркивает ее бледность, ввалившиеся щеки, четкую линию скул. Казалось бы, она не должна придавать сексуальности - наоборот, должна быть неуместной, лишней в этой обстановке, но этого не происходит. Облизанные губы влажно блестят ярко-красным, и даже слегка смазанный край нижней губы не выглядит неопрятным.
Наоборот - выглядит так, как будто это последствие поцелуя, и Сэм впервые, наверное, начинает подозревать, что Лена Мэй может играть в эту игру куда дольше и рискованнее, чем он в свою.
Сейчас - она ничего не делает, он сам принес ей помаду, и да, никаких проблем, совершенно никаких проблем, кроме той, что, кажется, ему в самом деле понравилось и понравилось сильнее, чем он от себя ожидал.
Это не его список предпочтений - такие хищные игры, азарт охоты, откровенные намеки, но в ее взгляде, отливающем легкой насмешкой и вопросом, и улыбке столько приглашения повеселиться, что Сэму приходится напомнить себе, что это все безадресно и ей нет никакой разницы, кому улыбаться.
Что это болезнь, а не настоящее, и что ему не нравятся в этом смысле больные женщины.

- У тебя немного размазано снизу, потеряла навык? - шутит Сэм, чтобы нарушить это двусмысленное ожидание. Пусть радуется своему подарку - лишь бы не доставляла хлопот.
Он оборачивается, забирает с подноса электронный термометр, снимает колпачок с отметкой о дезинфекции, но на всякий случай еще раз протирает салфеткой, вымоченной в санитайзере, и вместе с новой салфеткой протягивает Лене Мэй.
- Температура. Мы договаривались, что не доставляем друг другу проблем. Вытирай губы, давай измерим тебе температуру и ты поужинаешь. Денек был так себе, после вакцинации я весь день сплю на ходу, а ты?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

При всех своих недостатках Лена Мэй соблюдает договоренности - это очень облегчает работу Сэма. По крайней мере, с ней действительно куда меньше хлопот, чем в первое время после ее появления в лечебнице, и персиковый пудинг, как считает Сэм, не такая уж большая цена.
Еще ему кажется, что она получает кое-что другое - возможность безнаказанно его дразнить, но это тем более не проблема. Она привлекательна, все так, но это не его тема - беззащитные, сломанные женщины в Кейн-Каунти не его тема.
- Я люблю развлекаться, - не соглашается Сэм, - только не на работе. Мне платят не за развлечения.
Смешно, конечно, потому что в общем представлении - и Сэма тоже - ей как раз платили именно за это. За то, чтобы она развлекалась - Сэм очень издалека знаком с буднями порно-актеров, разве что по ее рассказам, а Лена Мэй делает особый акцент на том, как ей нравилась ее работа.

Он не скучный, думает Сэм. Не скучный и не правильный - просто ей нравится его дразнить, и когда он не отвечает, она меняет тему.
- Не умрем, вакцина сертифицирована ВОЗ и применяется по всему миру, - объясняет он, забирая с тумбы испачканную в помаде салфетку и убирая ее в карман: выкинет позже. Старшая сестра Рэтчед, скорее всего, заберет помаду, пусть даже та не в списке запрещенного - наверняка заберет, если Лена Мэй попытается поддразнить и ее, но Сэма это мало заботит: он не сделал ничего запрещенного, и, несмотря на его предупреждение Лене Мэй, вряд ли руководство клиники сейчас уволит его за такую безделицу. Количество персонала и без того сократилось вдвое - а все пациентки на месте, уменьшение рабочих рук наверняка главная проблема Кейн-Каунти наряду с нехваткой некоторых медицинских препаратов.
Как бы в этой ситуации у некоторых не появилось чувство вседозволенности, думает Сэм о Ноа: нужно понаблюдать за ним получше.
- Для того, чтобы эпидемия окончилась, нам нужно преодолеть порог в шестьдесят процентов получивших иммунитет - переболевших или вакцинировавшихся, - пациенткам не положены газеты, а единственный телевизор в общей комнате включается только на передачи о животных и кулинарии, так что Сэм делится прочитанным, чтобы отвлечься от того, как Лена Мэй старательно облизывает термометр.
Она стерла помаду, но делу это не помогло - размазанная помада только подчеркивает припухлость губ, которые она крепко сжимает вокруг пластиковой оболочки термометра.
Аналогия более чем понятная - будь они в баре и играй она так с соломинкой, Сэм бы уже припоминал, сколько презервативов у него с собой и не заскочить ли в магазин по пути к одному из них...
В этом-то и проблема: они не в баре и она не хочет, чтобы он ее трахнул. И он не идиот, чтобы повестись на ее обезличенные заигрывания.
- Президент объявил, что при запущенной программе вакцинации мы достигнем коллективного иммунитета за пять недель, - пытается Сэм отвлечься от шоу, которое ему устраивает Лена Мэй - в следующий раз он, наверное, попросит измерить ей температуру Келли. Пятидесятилетняя вдова с двадцатилетним стажем работы в Кейн-Каунти наверняка меньше склонна подпасть под обаяние Мэйдэй.
- Представляешь? Чуть больше, чем через месяц мы, возможно, вернемся к нормальной жизни, - Сэм забирает мокрый термометр, смотрит на шкалу температуры - небольшое повышение, но действительно небольшое. Если к ночи не спадет, нужно будет принять жаропонижающее.

Она рассказывает о Мэйбл, осматривая поднос - на этот раз сама, без его просьб и уговоров. Значит ли это, что договор действует и она попросит взамен еще что-нибудь, думает Сэм. А если попросит - должен ли будет он выполнить ее просьбу, чтобы не разрушить это легкое приятельство.
Ему пора бы идти за следующим подносом для следующей пациентки с небольшим недомоганием, а затем отправляться в общий зал присматривать за остальными, но Сэм все же садится на пластиковый стул рядом с койкой Лены Мэй, убирая термометр в упаковку - если ей нужна компания для поговорить, это уже большой прорыв.
А еще он понимает, что через пять недель Лену Мэй не ждет нормальная жизнь - она окажется в тюрьме строгого режима с психиатрическим отделением, и едва ли там найдется лишний персиковый пудинг или красная помада. Не факт даже, что найдется кто-то, что захочет ее слушать - или кому она захочет рассказать о себе что-то кроме истории Мэйдэй.
- Не то чтобы звездой, - смеется он, - но да, есть, что вспомнить. Я два года играл в школьной футбольной команде, когда они взяли кубок штата. Пожалуй, та вечеринка была самой крутой в моей жизни.
Не самой, но Сэм держится в рамках - не рассказывает пациентам больше, чем это уместно, больше, чем они хотят услышать.
- Я вырос на востоке, севернее. Там не очень любят вечеринки. Может, даже меньше, чем на юге. Но вот вместо охоты у меня было другое хобби. Родители радикальные католики - можешь себе представить радикальных католиков в Массачусетсе? - Сэм усмехается - Я до тринадцати пел в хоре и и участвовал в рождественских представлениях. Можно сказать, тоже немного актер. Так что да, как только закончил школу, уехал. Мы жили в Нью-Бедфорде, а я махнул в Бостон. Поступил в Бостонский университет, на программу социальных наук. Диплом так и не получил, но те два года мне пригодились. А ты? Не хотела получить образование? В тюрьмах есть неплохие программы, даже бизнес-школы.
Интересно, думает Сэм, кто ему ответит - Мэйбл или Лена Мэй. И узнает ли он разницу.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Келли обеспокоенно водит пальцем по экрану своего мобильника, косясь на дверь, вздрагивающую под ударами Рэтчед, Энни дергает Сэма за руку, вновь и вновь повторяя одно и то же:
- Я даже не знаю, что случилось, когда мы вошли, она лежала на полу, Ноа решил, что она упала в обморок, а потом, потом...
И снова с начала - впрочем, Сэм знает, что случилось потом: потом Рэтчед пришла в себя и напала на наклонившегося к ней Ноа.
Укусила его, вот что сказала Келли. Укусила - и до крови, и ему пришлось постараться, чтобы вырваться. Энни всадила Рэтчед два кубика сильнодействующего успокоительного - остатки неприкосновенного запаса на самый крайний случай, хранящиеся на посту, но с таким же успехом могла использовать физраствор: на старшую сестру не подействовало, и это только добавляет неправдоподобности происходящему.
Сейчас она заперта на посту дежурной медсестры, но явно намерена выйти - только вот, как Сэму кажется, изрядно отупела за последний час.
- Ну что? - поворачивается он к Келли, которая - уже собиралась домой, когда все случилось, поэтому телефон у нее в руках - недоуменно и встревоженно пожимает плечами.
- Я едва дозвонилась, мне велели оставаться на линии, а затем связь прервалась и больше я не могу дозвониться.
- Девять-один-один? - уточняет Энни.
Келли кивает, крутит в руках телефон, протягивает Сэму:
- Может, что-то с аппаратом?
Сэм набирает свой номер, ждет - гудки идут, но, само собой, трубку никто не берет: телефон остался в его сумке в личном шкафчике в раздевалке, хотя на ночном дежурстве телефон не так чтобы всерьез запрещен.
- Нет, все нормально, - он возвращает телефон.
Келли смотрит на часы, золотые и изящные, на покрытом веснушками запястье.
- Дениз позвонила утром и сказала, что приболела и не придет, но Алекс и Лора уже должны быть здесь... Не знаю, что могло случиться - Лора очень обязательная девочка, а Алексу важна работа.
Она с сомнением оглядывается на запертую дверь поста медперсонала, морщится при очередном глухом ударе.
- Может быть, мне остаться? - спрашивает нерешительно.
Сэм качает головой:
- Напомни, сколько ты в смене? Четырнадцать часов, так? Тебе нужно отдохнуть, отправляйся домой и ложись спать. Мы справимся и втроем, да, Энни?
Энни силится выдавить улыбку:
- Ну конечно. Конечно, справимся.
Келли обнимает ее, поправляет длинную челку, сейчас убранную невидимками за ухо.
- Ведите себя хорошо... И ради бога, что с Ноа? Ему может быть нужна помощь - кровь так и хлестала.

Келли уходит - проходит через многочисленные двери, закрывающиеся за ее спиной, Сэм провожает ее вниз, до парковки, смотрит, как она садится в свой старый шевроле. Ворота в заборе закрыты, но сторожа не видно - Сэму приходится спуститься с крыльца и пройтись по подъездной дорожке, чтобы вручную открыть тяжеленные створки, выпуская автомобиль Келли. Она машет ему из-за опущенного стекла, прибавляет скорость, габаритные огни шевроле подмигивают на прощание.
Сэм закрывает ворота, дожидается срабатывания запора, затем заглядывает в сторожку возле самого выезда:
- Мистер Ковальски?
Сторожа не видно и не слышно - это даже удивительно, потому что за полтора года в Кейн-Каунти Сэм именно с ним ассоциирует прилегающую к лечебнице территорию.
На столе в сторожке небольшой беспорядок - следы рвоты, опрокинутый стакан, заливший клавиатуру кофе, стоптанный ботинок возле входа, почему-то один.
Следы рвоты кажутся Сэму плохим сигналом: на дежурном посту медсестер на полу тоже была рвота. Возможно, что сторожу стало плохо и он отправился в город самостоятельно?
Это совсем не похоже на мистера Ковальски, оставить пост, никого не предупредив - но, тут же напоминает себе Сэм, он мог предупредить старшую медсестру, а она сейчас не особенно разговорчива.

Он возвращается в лечебницу, удостоверяется, что вход заперт. Свет притушен в ночной режим, и из-за этого холл кажется неожиданно громадным. Сэм заходит в раздевалку, забирает телефон - сегодня, кажется, правилами можно немного пренебречь - и, поднимаясь по лестнице, пытается дозвониться в службу спасения.
С какого-то момента ему это удается - уставший голос прерывает его, едва он начинает описывать ситуацию, задает только один вопрос:
- Кусается?
- Да, - подтверждает Сэм, удивляясь - это что, не единичный случай? Какая-то новая болезнь?
В голосе появляется беспокойство:
- Диктуйте адрес и изолируйте укушенных. Всех и как можно скорее. К вам кто-нибудь приедет. Повторяю: изолируйте укушенных.

Он собирается найти Ноа - собирается последовать рекомендации, но ни его, ни Энни не видно.
Сэм заглядывает в туалет для персонала, затем идет в крыло, где располагаются палаты, заглядывает в окошки для наблюдения.
Лиза стоит возле своего, и когда Сэм подходит ближе, она прижимается к стеклу.
- Ложись спать, Лиза, - просит Сэм, останавливаясь, но она остается на месте.
- Они придут за мной, - говорит она на удивление четко. - Уже идут.
Сэм хотел бы найти слова, которые заставят ее успокоиться, вернуться в кровать, но не успевает:
- Он здесь, - говорит Лиза опять.
- Ноа? - спрашивает Сэм, но она отворачивается и молчит.

Ноа и правда здесь - в палате Лены Мэй, обеспечивает все ее потребности. В приглушенном свете из коридора из-за его спины видны ее колени, его голый зад ритмично дергается под скрип койки, едва ли рассчитанной на подобную эксплуатацию.
- Мать твою! - Сэм хлопает по датчику магнитной картой, толкает открывшуюся дверь, в пару шагов пересекает палату и сдергивает Ноа с женщины на койке, ухватив за воротник форменной куртки. Плотная ткань скрипит, но не рвется, Сэм отбрасывает Ноа в сторону, придавливает сверху коленом, пока тот не начинает хрипеть.
- Что ты!.. Кусок дерьма, что ты делаешь!
Ноа вяло отмахивается, полуспущенные штаны только мешают, а кровавое пятно на плече стало, кажется, шире:
- Да отъебись ты, правильный мальчик! Ничего такого, чего бы с ней не делали раньше...
И тут Сэм бьет его в лицо - с удовольствием, которое не хотел бы испытывать.
Бьет, слыша, как хрустит нос под его кулаком, как лопаются губы.
Ноа стонет, дергается, вслепую отбивается - хватает Сэма за куртку, тянет на себя.
- Я тебя засужу! - хрипит он через разбитый рот. - Засужу за этот удар, ты не представляешь, с кем связался!
И Сэм бьет его снова - за этот тон, за то, что тот сделал, за то, что еще сделал бы.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Сэм, конечно, суда не боится - потому что в любом случае, проблем у Ноа, репортера притворившегося санитаром, будет куда больше - но все же после третьего удара останавливается, несмотря на подбадривающие крики Лены Мэй: он не хочет навредить Ноа, совсем нет, хочет только прекратить то, что тот делает, хочет защитить женщину, которая находится на его попечении и доверяет ему.
И Сэм выпрямляется, отпуская Ноа, вытирает о форменную куртку окровавленный кулак, оставляя яркий след, смотрит на пальцы - вроде, обошлось без ссадин, он вовремя остановился.
Только, кажется, не так уж и вовремя, потому что с Ноа явно не все в порядке - еще более не в порядке, чем просто от пары ударов в лицо. 
- Скажем правду, - говорит Сэм, постепенно возвращаясь из того горячего тумана, в который его так неожиданно выбросило. - Он подделал документы, устроился сюда санитаром, чтобы написать статью, а затем не удержался и ответил на твою провокацию. Это же правда, Лена Мэй?
Его немного смущает то, что она пытается выставить его героем - чего уж там, как будто кто-то здесь поверит, что Ноа пришлось бы изнасиловать Мэйбл Кейн, так что он вовсе не желает, чтобы ее расспрашивали, сомневались в ее словах и в конце концов вынудили признаться. Он, конечно, не психиатр, но тут любому ясно - никакой терапии это на пользу не идет.
- В любом случае, это недопустимо и у него проблемы посерьезнее...
Но у него и правда проблемы посерьезнее: Ноа лежит, скорчившись в позе эмбриона прямо рядом с остывающим содержимым своего желудка и, кажется, даже не может отползти в сторону, или ему все равно. Рвота напоминает ему о другом - о луже блевотины на полу поста медсестер, там, где Энни заперли Рэтчед...
Укус, вспоминает он вопрос диспетчера на службе спасения. Она спросила его, есть ли укушенные - и Ноа как раз укушен.
Что она сказала еще, думает Сэм, глядя на лежащего на полу Ноа.
Она что-то сказала еще.

- Как же плохо... Эта сука... Все из-за нее, - бормочет Ноа, не открывая глаз - слова вырываются из его горла с каким-то хриплым присвистом. - Долбаная сука...
Он вдруг вытягивается так, будто его наизнанку выворачивает, выгибается - да это судорога, догадывается Сэм, делая шаг вперед, чтобы оказать Ноа необходимую первую помощь: перевернуть набок, удостовериться, что рвотные массы не мешают ему дышать... но Ноа снова рвет, прямо на себя, на пол, часть рвоты попадает на тапочки Сэма, и он останавливается.
Изолировать укушенных, вот что сказала женщина по телефону.
Нужно изолировать укушенных.
- Он кусался? Укусил тебя? - спрашивает Сэм у Мей, протягивая ей руку. - Нет? Все в порядке?
Она уже натянула штаны, но даже в небрежно наброшенной больничной пижаме сейчас все еще выглядит актрисой в роли пациентки лечебницы, чертовски горячей актрисой - Сэму приходится напомнить себе, что он не очень-то отличается от Ноа, разглядывая ее голое тело в распахнутой рубашке, плоский загорелый живот, высокую грудь без следов от купальника. Можно ли сказать, что он осматривал ее на наличие укусов, или попросить снять и штаны?
На этой мысли Сэму становится не до смеха.
- Кинь подушку, скорее.
Он подкладывает Ноа подушку так, чтобы тот не мог лечь на спину - рвота больше не возобновлялась, но надолго ли? - и отступает к выходу из палаты, затем смотрит на Лену Мэй.
- Пойдем. Нужно запереть его здесь.
После отбоя пациенткам нельзя находиться вне палат - в первую очередь, ради их же безопасности, но Сэм и не думает о том, чтобы оставить Лену Мэй здесь: в лечебнице полно пустых палат, а он собирается следовать указаниям диспетчера. Если это какое-то новое протекание болезни, мутировавший штамм вируса, то они с Энни должны не допустить заражения остальных пациенток.
Может, это связано с вакциной, думает Сэм - может, это реакция на вакцину?
Прошло почти две недели, это практически невозможно - но разве вирусы не мутируют?
- За ним приедут, я уже звонил. Нужно изолировать укушенных, так сказали по телефону, побудешь в другой палате, хорошо?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Лена Мэй будто из клетки вырвалась - засыпает его вопросами, чуть ли не приплясывает, пока он отцепляет с пояса Ноа магнитную карточку на резиновом шнурке, пока они выходят в коридор.
Ведет себя так, как будто Сэм пообещал ей что-то классное - или как будто закинулась парой таблеток из тех, которые раздают в клубе. Вообще-то, у Ноа есть доступ к лекарственным препаратам, только вот здесь, в лечебнице, разгоняющих таблеток не держат - успокоительные, нейролептики, антидепрессанты, ноотропы в ассортименте, но никак не экстази или вроде того, а вот поведение у Лены Мэй именно такое, как будто ее что-то разогнало.

Ноа все лежит на полу, даже когда сигнал на двери меняется на красный: заперто. Сэм смотрит пару секунд в окошко, потом идет вслед за Мэй по коридору - здесь у них еще есть пара свободных палат, но, возможно, Лене Мэй будет лучше в другом крыле, там, где сейчас ночует Энни, чтобы не ездить домой. Ей, может, не понравится соседство с пациенткой, но миссис Кейн не самая худшая из их пациенток и не доставляет хлопот, если уметь с ней поладить, так что Сэм не настаивает на том, чтобы она осталась в этом крыле.
Он останавливается рядом, когда она зовет его от двери Лизы, тоже смотрит внутрь - такое впечатление, будто снова заглядывает в палату, где заперт Ноа, это по-настоящему пугает.
- Нет, - говорит Сэм задумчиво. - Если и отравились, то не только они. В городе, кажется, тоже самое. Стой здесь, хорошо? Я должен поглядеть, что с ней, потом решим, где тебя лучше устроить...
Он открывает дверь с помощью карты, входит в палату.
- Лиза? Лиза, с вами все хорошо? Как вы себя чувствуете?
Лиза неподвижна, будто и не дышит, Сэм подходит ближе, наклоняется, убирая с ее шеи спутанные покрытые рвотой волосы, прикладывает пальцы к яремной вене, надеясь уловить пульс, и ждет - но безрезультатно. Она не дышит, сердце не бьется.
- О нет, - выдыхает Сэм - за время эпидемии в лечебнице умерло восемь пациенток, и каждый раз это стоило огромной крови персоналу: несмотря на эпидемию и объявленное чрезвычайное положение, каждый раз приезжала комиссия, чтобы расследовать все обстоятельства, проверялось буквально все, и особенное внимание уделялось тому, справляется ли персонал с их зоной ответственности. Узнай в администрации медслужбы штата, что они тут работают по четырнадцать и шестнадцать часов, наверняка на лечебницу повесят немалые штрафы, хотя никакой вины персонала в смерти этих пациенток нет и не было. Новый вирус убивает, выздоравливают единицы и это никак не связано ни с уходом, ни с приемом антибиотиков - а сейчас Лиза не была больна, никаких симптомов у нее не было еще этим вечером - так в чем же дело, спрашивает Лена Мэй, и у Сэма нет ответа.
Это не вирус - это что-то другое, мутация или что-то совсем новое, но Сэм не знает, что, знает только, что оно смертельно.
И какое отношение к этому имеет укус? Разве Лиза была укушена?
В отличие от Ноа она на его попечении - и Сэм переворачивает ее на спину, чтобы попытаться ее реанимировать, навыки первой помощи у него есть, хотя в Кейн-Каунти не востребованы, и тут Лиза открывает глаза. Слипшиеся ресницы торчат как щетки, взгляд одновременно и расфокусирован, и устремлен прямо на Сэма.
Это звучит нелепо, но именно сейчас, когда она открывает глаза, Сэм понимает, что она действительно мертва - видит это в ее лице, в ее блеклых зрачках, лишенных любого блеска. Она резко дергается, вцепляется рукой ему в плечо, поднимается - Сэм едва успевает отпрянуть, когда ее зубы лязгают прямо возле его щеки.
- Черт! - он выдирается из ее неуклюжей, но уверенной хватки: она что, хотела его укусить?
А если бы укусила, тут же приходит следующая мысль, он стал бы таким же, как Ноа? Умирал бы, захлебываясь собственной рвотой, потерял бы сознание?

Сэму удается сбросить с себя пальцы Лизы, вскочить на ноги - она тоже начинает подниматься, какими-то неуклюжими рывками, но Сэм оказывается быстрее, выскакивает за дверь, захлопывая ее за собой, перепроверяя.
- Это какая-то зараза. Они как-то заболевают, я не знаю, чем, но потом... Потом становятся вот такими.
Лиза добралась до двери и теперь прижимается к окошку, за которым различимы Сэм и Лена Мэй. Сэм берет Лену за руку, отводя подальше, хотя едва ли Лиза сумеет выбраться из палаты, и смотрит в пол.
- Не понимаю... Лиза была в порядке, разговаривала со мной меньше получаса назад - это слишком быстро. Слишком. Ты точно не укушена? - Сэм трет лицо, приходя в себя, смотрит на Лену Мэй. - Застегнись, хорошо? Как ты?
Как она сказала, лез к ней без резинки?
Для заболевания, передающегося половым путем, круг заразившихся весьма странен - Ноа, Лиза и старшая сестра Рэтчед. Эта мысль - что Ноа спал с ними обеими - настолько нелепая, что Сэму становится как-то легче.

- Сэм? - зовет его Кэтрин из-за двери своей камеры. - Что-то случилось? Я проснулась от шума, кто-то кричал?
Она смотрит на Лену Мэй рядом с ним с осуждением, а затем то же осуждение появляется и в ее взгляде на него.
- Нужно вызвать старшую медсестру. Вы нарушаете правила, Сэм.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спрашивает Сэм вместо ответа. - Есть жалобы? Недомогание?
Кэтрин фыркает и отходит от решетки:
- Все в порядке. Но не думайте, что ваша забота вам поможет.
Дура, в сердцах думает Сэм. Озабоченная дура.
- Пойдем, я устрою тебя в другом месте, - говорит он Лене Мэй. - Из города кого-то пришлют, нужно просто подождать. Кто-то наверняка уже понял, что происходит.
Странно, но в его голосе совсем нет уверенности - это его удивляет, ведь Сэму кажется, что он именно так и думает: кто-то наверняка уже понял, в чем дело.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

Сэм все пытается сложить два и два - а у него получается то три, то пять, и он, пожалуй, даже благодарен Лене Мэй за то, что не один сейчас в этом коридоре. За то, что она пытается помочь, шутит, пытаясь его отвлечь, и осуждение Кэтрин проходит мимо.
Сейчас, наверное, даже сестра Рэтчед не стала бы настаивать на том, что миссис Кейн необходимо вернуться в свою палату, уж точно не та сестра Рэтчед, которая рычит прямо в это время запертая на посту, да и к тому же, думает Сэм в легким каким-то истерическим всплеском веселья, палата Лены Мэй занята Ноа.
- Да. Да, так и сделаем, - соглашается он - для нее, кажется, это все неурочное развлечение на фоне унылых будней в лечебнице, уж наверняка разительно отличающихся в сторону скуки от ее прошлого, все это, его работа, его беспокойство, тревоги, но это не так уж и важно, а идею она подает дельную.

Он делал это сотни раз - обход жилого крыла по ночам входит в обязанности младшего медперсонала, камер в палатах нет, это все-таки не тюрьма и управление Кейн-Каунти следит за этической стороной дела, так что дважды за ночь дежурный санитар должен убедиться, что все в порядке, и у Сэма даже есть свой порядок обхода: сначала левая сторона, потом правая, но сейчас его приходится нарушить.
Вместе с Леной Мэй, которая все же застегнулась и больше не является порно-пародией на саму себя - или как раз оригиналом? - они ходят от двери к двери, заглядывая в окошки, как врачебный совет, советующийся при выставлении диагноза.
Впрочем, тут советоваться не о чем: Лена Мэй знает еще меньше, чем он, а факты говорят сами за себя.
Из двадцати шести пациенток лечебницы еще у шестерых те же симптомы, что и у Лизы - все шестеро торчат прямо перед дверью, реагируют на приближение Сэма и Лены Мэй. Все шестеро не находятся под препаратами, однако демонстрируют единую клиническую картину: легкая заторможенность, отсутствие речи, пятна рвоты на одежде. Даже Корнелия, заботящаяся о своей внешности не меньше Лены Мэй, не обращает внимания на грязные волосы в полупереваренном ужине, на грязную пижаму.
Еще у троих, кажется, предыдущая стадия, если это вообще можно называть стадией - они неподвижно лежат на полу, не реагируя на негромкие попытки Сэма позвать их.
Но шестнадцать пациенток в порядке - и Сэму совсем не хочется оставлять их здесь. В камерах безопасно, никто из заболевших не сможет выйти - и причинить вред остальным пациенткам, но есть в этом что-то неправильное: вдруг это заразно, думает Сэм.
Впрочем, тогда они с Леной Мэй наверняка тоже заразились - она от Ноа, а он, когда пытался реанимировать Лизу, и все же это одно из основных правил в таких учреждениях вроде Кейн-Каунти, и две волны эпидемии они выдержали именно благодаря тому, что тщательно соблюдали все инструкции.

  - Нужно отделить больных от здоровых, - говорит Сэм - из собеседников у него только Лена Мэй, не тот человек, с которым он должен обсуждать внутренний распорядок лечебницы, но Сэму не до того. - Если это новая волна эпидемии, с этого нужно начать.
Они идут к массивной двери, отделяющей жилое крыло от остальных помещений, Сэм прикладывает магнитный пропуск.
- В больнице только Энни, двое не вышли, Ноа... не в форме. Поможешь нам перевести остальных пациенток в другое крыло? Там не обжито, но это можно устроить завтра днем, когда девочки будут в общей комнате, а сейчас просто застелим кровати. Втроем справимся намного быстрее, - предлагает Сэм, когда они выходят из жилого крыла. - Сможешь сама выбрать себе палату, идет? И завтра будешь спать, сколько захочешь.
Свет везде убавлен, лечебница кажется пустой, безлюдной - больше света только возле сестринского поста, но Энни по-прежнему не видно.
- С сестрой Рэтчед то же самое, она заперта, не открывай дверь, - кратко инструктирует ее Сэм. - Я найду Энни, мы принесем чистое белье из кладовой и переведем здоровых.

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+

От поста дежурной медсестры прямо у входа в общую комнату, где пациентки проводят свободное время, Сэм спускается по лестнице в холл первого этажа, сейчас заполненный тенями от тусклого ночного освещения.
Сэму не по себе. Он не считает себя трусливым, но все происходящее нервирует, заставляет оглядываться, всматриваться в темные углы, как будто в каждом может притаиться... что-то. Нечто - бесформенное, непонятное, а потому еще более беспокоящее.
- Энни? - зовет он внизу, заглядывая в помещение для персонала - узкую вытянутую комнату с ящичками для одежды и индивидуальных вещей, но медсестры там нет. Энни не из тех, кто оставить работу - по крайней мере, Сэму хочется так думать, что она не оставила работу, не уехала домой, бросив лечебницу на него одного.
Не то что он боится ответственности - не боится, но и налажать тоже не хочет, и, если уж на то пошло, ему тоже хочется отправиться в город, чтобы убедиться что это - чем бы оно не являлось - взято под контроль и кто-то что-то делает...
Нет, в комнате для персонала Энни нет - но ее легкий пиджак, в котором она приехала, на месте, висит на плечиках на ее шкафчике, и это Сэма успокаивает: она где-то здесь. Может быть, пытается дозвониться доктору Робертсу с телефона его секретаря, может, что-то еще.

Собственный телефон Сэма подает сигнал входящего сообщения. Сэм читает на ходу, сворачивая к хозяйственным помещениям, отыскивая бельевую - лечебница строилась в девятнадцатом веке для местного промышленника, но планировка осталась почти нетронутой, не считая технических нужд вроде проводки, лифтов, процедурных кабинетов, так что многие комнаты до сих пор сохранили свое название, и постельное белье и все прочее хранится тут же, недалеко от небольшой прачечной за процедурной. До начала эпидемии прачечную они почти не использовали - лечебница заключила контракт на аутсорс с городской службой, но после начала эпидемии, когда многие предприниматели предпочли закрыться, прачечная снова в деле, и легкий запах порошка слышен даже несмотря на закрытую дверь.
Сообщение от приятеля - тот интересуется, в курсе ли Сэм, что творится на улице, а вторым сообщением прислал ссылку на какой-то ролик.
Сэм переходит по ссылке, смотрит - сначала ему кажется, что он смотрит на какую-то театральную постановку, дурную постановку, если уж на то пошло, а затем он понимает, что это не постановка. Под роликом десятки комментариев, другие ссылки... Звук проигрывающихся видеороликов мешает ему расслышать спор между Энни и Леной Мэй в холле возле входных дверей.
Сэм прерывает просмотр, заставляя себя взяться за дело - у него будет время разобраться, когда он сделает свою работу и здоровые пациентки будут изолированы от больных, и первое, что он делает в бельевой, это кидает в тележку коробку индивидуальных медицинских масок, о которых, как он надеялся, они смогут забыть окончательно после вакцинации.
Следом на тележке оказывается постельное белье - шестнадцать постельных комплектов в целлофане. Сэм выкатывает тележку из бельевой, направляется к лифту, колеса тележки монотонно поскрипывают по плиткам пола, которыми выложен холл.

Когда створки лифта открываются, первое, что Сэм слышит - это женский вскрик, перерастающий в настоящий вопль, полный боли и шока, который не может заглушить даже запертая дверь в жилое крыло.
За высокопрочным стеклом двери Лена Мэй, бестолку стучит по гладкой поверхности, запертая вместе с...
Сэм присматривается - Ноа.
Это Ноа, сейчас. как животное, сгорбившийся над телом медсестры, в которой с трудом можно узнать опрятную блондинку Энни, особенно сейчас, когда ее светлые волосы и форма покраснели от крови, растекающейся из глубокой раны на нее.
Рваной раны, и прямо на глазах Сэма Ноа поднимает окровавленное лицо от тела Энни, и его челюсть шевелится, а изо рта вываливается что-то ярко-красное и блестящее. Это выглядит так, как будто ради смеха он вымазался в губной помаде Лены Мэй, только вот роскоши в самом деле так думать Сэм себе позволить не может.
Энни сопротивляется, отталкивает его, пытается зажать руками шею, но это ей не удается - Ноа ее тяжелее, а она потеряла немало крови.
Сэм дергает магнитный ключ, торопливо снимая с двери блокировку - никогда еще эта секунда срабатывания механизма не казалась ему бесконечной.
- Выходи, быстро! - он дергает дверь, давая Лене выскочить из ловушки, а сам на мгновение замирает на пороге: нужно прекратить это, нужно не дать Ноа убить Энни, и, орудуй Ноа ножом или чем-то еще, Сэм без раздумий бросился бы на него, но в этом и проблема.
Он грызет ее - да не просто грызет, он ее пожирает - и это на мгновение замораживает Сэма в дверях.
- Сэм! - хрипит Энни, все еще пытаясь оттолкнуть Ноа. - Сэм!..
Крови так много на светлом линолеуме, Энни больше не кричит - зато проснулись остальные пациентки и теперь крыло в самом деле больше всего похоже на сумасшедший дом: все вопят, визжат, в этой какофонии Сэм даже себя не слышит.

Он отталкивает Лену Мэй за себя, захлопывает дверь, отрезая их обоих от этого безумия, разворачивается, лихорадочно размышляя, что делать:
- Нужно ее оттуда вытащить, черт! Черт! Ей нужно немедленно остановить кровь, в реанимацию, столько крови!.. Шокер!
Он вспоминает о тайзерах - вообще-то, они здесь таким не пользуются, в крайнем случае, когда пациентка впадает в буйство, есть уколы, но не удар шоком, однако по предписанию администрации штата, два шокера у них здесь есть, и один должен быть прямо на посту дежурной сестры.
Сэм подносит ключ к двери поста, когда с той стороны к двери подскакивает Милдред Рэтчед, бросается на стекло, напоминая, почему сестринский пост заперт.
Механизм срабатывает, Сэм хватается за ручку, не давая Рэтчед открыть дверь - но она только прижимается к двери, явно забыв, как работает система безопасности лечебницы. Сигнал погасает, дверь остается запертой - но и тайзер внутри, а где второй, Сэм не знает.
В голове крутится лишь одно: вот почему нужно изолировать укушенных. Потому что потом они сделают это с кем-то другим.
Вот почему нужно было изолировать Ноа.
- Как это случилось? Ты в порядке? Укушена? Тебя укусили? - торопится он, даже не понимая, что закидывает Лену Мэй вопросами.
Свет автомобильных фар бьет в стекла общей комнаты, дробится, проходя через несколько прозрачных преград, ложится на линолеум белесыми квадратами. Будто через толстое одеяло, доносится нетерпеливый сигнал - кто-то хочет попасть на территорию лечебницы.
Это из города, соображает Сэм. Диспетчер сказала, что кто-то приедет - это они.
ФЕМА, или спасатели, или просто копы - кто угодно, лишь бы знали, что происходит.
- Пошли! - Сэм хватает Лену Мэй за руку, торопится по лестнице на первый этаж, торопится открыть дверь, вытаскивая ее на крыльцо - инстинктивно не отпускает, тянет за собой.
За изящными воротами с инициалами давно разорившегося промышленника два хамви и грузовик, хамви впереди продолжает сигналить.
- Это из города! Это помощь!
Из грузовика выскакивают люди - Сэм присматривается: они в костюмах химзащиты, с автоматами, и это картина из какого-то телешоу, которая никак, просто никак не вяжется с мирным покоем Кейн-Каунти.
Из хамви вылезает мужчина в военной форме: капрал, узнает Сэм, капрал национальной гвардии, что случилось, почему здесь национальная гвардия?
- Укушены? - спрашивает он отрывисто, не приближаясь к решетке ворот. - Откройте ворота и отойдите. Без лишней суеты.
- Нет, - заверяет его Сэм. - Не укушены, но там, внутри...
Он открывает ворота - где же сторож? - оборачивается, показывает на здание, слабо освещенное на втором этаже на фоне темного неба.
- Там двое укушенных и еще несколько женщин, они больны... Это болезнь, да? Новый вирус?
Капрал не отвечает, делает им знак отойти в сторону, потом снова делает знак - своим людям, и десяток вооруженных национальных гвардейцев бежит по подъездной дорожке к крыльцу.
Еще двое держат на прицеле Сэма и Лену Мэй.
- Мы не укушены, - Сэм с трудом сохраняет спокойствие. - У нас укушены только двое, остальные пациентки в порядке. Они перепуганы, вы же понимаете. Нужно просто понять, в чем дело...
Капрал сплевывает под подошвы, смотрит на них обоих со смертельной усталостью:
- А еще не понятно? Это ночь живых мертвецов, приятель. Это ебаная ночь живых мертвецов.
- Сэр! - зовет его один из солдат. - Здесь!..
Даже Сэм слышит в его голосе панику.
Они поворачиваются - это сторож. Мистер Ковальски неуклюже ковыляет через газон, спотыкаясь и дергаясь, но очень целеустремленно, его кожа как-то посерела, на одежде полно пятен.
Капрал неторопливо вытаскивает из кобуры на поясе пистолет и стреляет в голову сторожа.
Сэм думает, что это не по настоящему - что он сошел с ума и теперь галлюционирует.
- Что?! Что вы!..- он бросается на капрала, но тот отталкивает его в руки подоспевшим солдатам, вытаскивает из-за пазухи какую-то бумагу, пока Сэм пытается выдраться.
- У меня приказ, - говорит капрал жестко. - Приказ, мать твою. Знаешь, сколько раз я сегодня это сделал?! Я, блядь, уже не считаю! Но у меня! Ебаный! Приказ!
Со стороны лечебницы доносится автоматная очередь, за ней несколько одиночных выстрелов.
Сэм обмякает в хватке двух парней в форме.
- Посидите здесь, - подходит к ним еще один солдат, у которого поверх формы накинут белый халат, на лице - респиратор. Он указывает на сторожку.
- Вот здесь. Я должен вас осмотреть и записать ваши данные. Они их уберут, побудьте здесь.
Кого - их, не сразу понимает Сэм.
Кого - их?

Подпись автора

you play stupid games, you win stupid prizes

+