Извини за нос - звучит забавно и крайне неуместно. Будто со мной хуже ничего не случалось, а это просто мелочь, ерунда. Но ты все же берешься осмотреть испорченный мой профиль, заставляя повести подбородком то в одну сторону, то в другую.
- Это ерунда, успокойся, - я об этом не переживаю, так зачем тебе это?
Но все это было напускным, отвлекающим. Мой вопрос все ещё висел в воздухе, и ты не спешишь на него отвечать.
Потом, ты все же заговаривать, и я слушаю долго и вдумчиво, не перебиваю.
Мы молчим оба, тишину дома нарушают только крупные капли дождя - по окнам, по крыше. Я тихо надеюсь, что это не начало ещё одного урагана.
- Могу я сказать? Так, чтобы без размахивания кулаками вновь? - конечно это звучит слегка задорно, хотя и смотрю я на тебя более чем серьезно.
- Я не смотрю на вас свысока. И мое мнение сложилось еще в первые дни, когда я пришел к вам. Когда я наконец не был прикован к койке больничной, помнишь такое? - приподнимаю правую руку, будто желая напомнить, что это именно по твоей инициативе я был три дня вынужден только лежать.
- Знаю, что ваш путь был не менее тернист, а потому искренне не понимаю, почему то, что делает сейчас - обучение, не начали раньше.
- Я не против того, чтобы внутри периметра люди чувствовали себя спокойно - это необходимые передышки, без которых очень сложно, - мне ли самому не знать, о чем я говорю сейчас. Больше года у меня почти не было таких моментов, чтобы позволить себе просто поспать спокойно - не стремясь проснуться по малейшему шороху под ухом. В жизни, кажется, не спал так же чутко, а сейчас эта способность на вес золота.
- Все мы кого-то потеряли, - вторю твоим словам, рука привычным жестом ложится на карман на рубашке, внутри фотография, с которой я не позволяю себе расстаться.
- И я лишь стремлюсь приложить все усилия, чтобы потерь меньше, - не важно, что ты можешь понять под этим, я уверен ты додумаешь свое и все ровно ошибешься.
Мне не жалко себя, поэтому я всегда в первых добровольцах выбраться куда-нибудь... да куда угодно, если задуматься - и не важно насколько сложной или невыполнимой покажется задумка.
Иначе, как ты думаешь - почему мы сейчас здесь?
- Я думаю никому в лагере не повредит знать больше об опасностях снаружи. Я пессимист, но стены не вечные, - вспомним недавний ураган, да?
- Я не против, чтобы у детей было детство, а у стариков - старость. Но если ни те ни другие не будут знать, что делать оказавшись без защиты высокого забора - прости, но это равносильно тому, чтобы вытолкнуть в толпу мертвых их всех прямо сейчас, - как бы грубо и сурово это не звучало, но говорю так, как я все это вижу.
В те первые дни в лагере, когда я ходил осматривался и наблюдал за ходом этих самых занятий - я понял, что этого мало, критически мало, чтобы быть готовыми хотя бы к части того, с чем можно столкнуться снаружи.
И как бы это не звучало даже в моей голове - никому из них я бы не доверил прикрывать спину.
Просто факты. Грустные факты.
И попытки как-то это изменить - не увенчались успехом, не знаю о чем думает Форд и прочие в совете - уж точно ни о каком-либо будущем, что в стенах лагеря, что за их пределами.
В комнате воцаряется тишина, я вновь закончил на довольно резкой ноте, но возможно то, что мне не хотят еще раз вдарить по лицу - все же хороший знак?
- Мы не можем задерживаться здесь надолго, - с тяжелым вздохом поднимаюсь с уютного дивана, чтобы подойти к двери, выходящей на дорогу - выглянуть что с дорогой и все так же ли пусто снаружи.
Рука уже тянется, чтобы отодвинуть занавеску с узкого окна рядом с входной дверью, успеваю заметить изменения - и опустить руку обратно.
Прямо по ту сторону стоит тело, частично загораживает обзор на дорогу - вижу всë через мелкую сетку шторы, которая наверное скрывает движение, поскольку внутри дома все же темно.
Наклоняюсь через комод, чтобы посмотреть через дверной глазок - тело стоит к двери спиной, я же пытаюсь осмотреться насколько это возможно - в единственном ли числе тело или с компанией?
Проходит всего несколько секунд, не больше двадцати наверное, как тело решает, что ему нужно повернуться. Изнутри не донеслось ни звука, но все же мертвый реагирует - что удивляет меня. Осматриваюсь, точно ли ничего не могло громыхнуть, чтобы привлечь внимание. Нет, абсолютно ничего. Смотрю под ноги, но мое внимание привлекает красное на рубашке - кровь из носа, что еще недавно не желала останавливаться.
Черт побери, серьезно?!
Смотрю вновь сквозь дверной глазок - мертвый подошел еще ближе - ищет, но не может найти то, что ему нужно.
Возвращаюсь к дивану, прикладываю палец к губам, призывая к тишине - знаю, что ты поймешь сразу без лишних пояснений. Шепотом:
-У входной стоит один, осмотри остальные окна и двери, только тихо. А мне нужна другая футболка или рубашка, - ловлю на себе твой непонимающий взгляд.
- Надо кое-что проверить, не спрашивай, - догадки лучше проверять сразу, как только они появляются, вот и я откладывать не планировал.
Проблема сейчас была только в том, что с собой я не прихватил ровно ничего из вещей - ну разумеется, ведь мы шли туда и обратно, с четким намерением уже вечером быть в лагере.
Рядом с кухней небольшое помещение, где раньше наверное хранилась разная бытовуха, а сейчас из оставшегося тут только шкаф и две машины - стиральная и сушильная. Обыскиваю всë, чтобы найти внутри футболку, что на вид вполне должна быть впору.
Быстро избавляюсь от своей рубашки, натягиваю футболку зеленоватого цвета. Возвращаюсь в гостиную.
Торопливо достаю из кармана рубашки фотографию, бережно убираю ее в задний карман джинс под твоим чутким взором.
- Никогда не думал, что они могут реагировать еще и на запахи. Но теперь не могу отделаться от мысли, что это стоит проверить. Что думаешь?