Судная ночь – время, к которому в нашем городе готовятся заранее. Те, у кого есть связи – поднимают их, те, у кого есть какие-либо сбережения – покупают и устанавливают сигнализацию или нанимают тех, кто сможет их защитить, остальные – запасаются оружием и выстраивают защиту из подручных средств в виде металлических пластин, которыми заколачивают ветрины магазинов. Людей, которые могут позволить себе сигнализацию или охрану, в третьем районе крайне мало, в основном, тут каждый брошен и предоставлен сам себе, надежды нет, есть только везение. Я не люблю находится в третьем в такое время, спеша поскорее убраться за безопасные кордоны второго района, где смерть и убийства не могут до меня дотянутся. В эту ночь у всех служб выходной, мы не можем выезжать на вызовы, мы не можем помочь тем, кто в нас нуждается и, как бы я не хотела пойти против системы, я не могу. Поэтому я возвращаюсь домой, как только заканчивается служба и захожу в продуктовый магазин у моей квартиры, чтобы купить две бутылки самого забойного пойла и отрубится до начала следующего дня. Это помогает мне не чувствовать угрызений совести, что я не смогла помочь. Я убеждаю себя в своей бесполезности после, еще на протяжении нескольких месяцев, но, конечно, самый сложный день это тот, что приходит с рассветом нового дня после знаменательной даты. Тот день, когда приходится ехать в третий район, чтобы смотреть на последствия, на трупы, что оставили банды, убийцы, маньяки и насильники, которым все было разрешено целых семь часов. И поверьте, они не упустили своего случая. И основная проблема заключается в том, что даже когда мы находим преступника, мы не можем его арестовать, ведь убийство, что он совершил было легальным. Это продолжает мучать меня еще долгое время.
Сегодня я задержалась в участке, а потом поехала к своей подруге Ребекке, чтобы убедится, что она себя обезопасила. С собой у меня было табельное оружие, а также личный пистолет, который я приобрела после прошлой судной ночи, когда мне сказали, что табельным мы пользоваться не имеем права. Мы сдаем их на следующий день в управление для проверки на остатки пороха, а также у нас ведут подсчет истраченных пуль. В случае обнаружения пользования оружием, начинается долгое разбирательство, ведь помощь выжившим в Судную ночь – нарушение закона города. Поэтому я купила свое, то, которое не смогут отследить, то, из которого стрельба 22 марта считается легальной. Около десяти вечера я была у Ребекки, намереваясь побыть у нее не больше 10-15 минут, чтобы осталось время на пересечение кордона. Их, кстати, закрывают для всех без исключения ровно после 12, когда раздается сигнал, оповещающий о начале Судной ночи. Но, кое-что пошло не по плану.
Ребенок Ребекки заболел, ей пришлось уйти в ближайшую аптеку, когда как мне предстояло посидеть с мальчиком лет пяти, ее сыном, пока ее не будет. Я предлагала Бекс сбегать самой, но она не позволила, сказав, что помимо этого ей нужно забежать еще и в магазин. Она обещала сбегать туда и обратно, но задержалась. Ее сын замечательный мальчик, он не причинял никаких неудобств, но я все равно каждый раз бросала взгляд на настенные часы в гостиной. Сколько ее уже нет? 30 минут? 40? Когда в очередной раз, посмотрев на часы, я увидела, как стрелка приближается к отметке 11, то в душе начала подниматься паника. Я не успею уехать, если она не придет в ближайшую минуту. Где-то на улице раздались хлопки. Я вздрогнула и подошла к окну квартиры, чтобы выглянуть наружу, но увидела лишь несколько людей в страшных масках, запускающих петарды. Судная ночь прямо как карнавал в Бразилии, каждый готовит костюм с каким-то извращенным подходом, как будто чем он отвратительнее, тем престижнее становится убийца.
Наконец-то я слышу поворот ключа в двери и квартиру заходит Бекка. – Черт возьми, где ты была? Почему так долго? Я начала волноваться. – Заявляю я, двигаясь к подруге, чтобы забрать у нее пакеты. – Прости, в магазине была очередь, но тут правда, все необходимое. Как там Сэмми? – Спрашивает Ребекка, проходя в коридор и закрывая за собой входную дверь. – Нормально. Он уснул. – Говорю я, надевая кожанку поверх наплечной кобуры, пистолет в которой, как я надеялась, мне не понадобится сегодняшней ночью. Я ухожу, хотя Ребекка упрашивает меня остаться с ними, боясь, что я не успею покинуть район, но я уверяю ее, что все в порядке. Когда выхожу в коридор, то слышу, как в закрывшейся за мной двери защелкиваются пять замков и надевается цепь. Шестиэтажный дом подруги покидаю без происшествий, но на улице меня поджидают новые препятствия: люди, которые уже предвкушают начало массовой бойни.
Из-за поворота дома, навстречу мне выходит компания в масках. В неоновом свете лампочек, которыми украшена их одежда, они выглядят жутковато, но я бесстрашно шагаю вперед, ведь у меня еще есть время на это. Когда прохожу через их компанию, парочка из низ касается моего тела руками и мерзко хихикает, но я не обращаю внимания. Я бы с радостью убила их прямо сейчас, но до легальности данного действа еще целых 40 минут времени.
Спешу до парковки, где оставила машину, но, к сожалению, она в нескольких кварталах от дома Ребекки. Когда понимаю, что у меня осталось минут 20, перехожу на бег. Стук моих каблуков эхом отражается о стены безликих домов районов, утопающих во тьме наступившей ночи. И когда я наконец-то оказываюсь на парковке, - моей машины там нет. – Черт! – Вскрикиваю я, хватаясь руками за голову. Паника медленно поднимается в моей душе, но я блокирую ее, пытаясь взять себя в руки. Думай, думай, думай! Первое что приходит в голову – вернуться в участок, ведь до него не такое большое расстояние. Осознав, что это единственное место, куда мне ближе всего, я срываюсь и бегу, а затем резко останавливаюсь, потому что по всему третьему району раздается гудок, оповещающий о начале Судной ночи.
Я снова бегу и кажется, что скоро выблюю свое сердце и легкие. Бегу вдоль трассы, что ведет к кордонам, потому что это ближайший маршрут до участка. Внезапно я попадаю в свет фар от чьей-то машины. Меня собьют насмерть – крутится мысль в моей голове, но машина останавливается рядом. С удивлением вижу в ней Ричарда. — Запрыгивай! – Кричит он мне из открытого окна, но стоит мне сделать шаг по направлению к нему, как огромная фура, обвешанная светодиодными лампочками в стиле рекламы Кока-Кола сбивает его машину и протаскивает ее на несколько метров вперед. – Рик! – Кричу я, и бегу в сторону его машины, на ходу доставая пистолет и стреляя в мужика, который открыл дверь и вылезает с водительского сиденья. Промахиваюсь, но этого хватает, чтобы тот вернулся на место и захлопнул дверь, после чего сдал назад и уехал в ближайший поворот перекрестка.
Добегаю до дымящейся тачки брата, искорёженной с пассажирской стороны. Спасибо, что фура не влетела в дверь со стороны водительского иначе Ричард Моранте точно бы сейчас был бы мертв. Открываю дверь машины, просунув руку в окно, что разбилось на тысячу осколков, и заглядываю в тачку, чтобы посмотреть, как там брат. Кажется, он жив. – Рик, Рик…как ты? - Беру его лицо в ладони, с тревогой всматриваясь в его глаза.
