[indent]Эти стены давят, пугающе давят и кажется, что через мгновение потолок обрушится и завалит тебя полностью. Становится ужасающе душно, бросает в пот, паника внутри нарастает, норовя охватить полностью, лишая контроля над ситуацией, мешая мыслить здраво. Дышим. Мы дышим, медленно вдыхая затхлый воздух через нос, а после выпуская сквозь сжатые зубы, слегка со свистом. Такая хуйня с нами впервые, но мы умеем с ней справляться, не зря же гоняли каналы по телеку, где на каком-то из них на вебкаме йоги телка бесконечно повторяла технику дыхания.

[indent]Склоняемся над раковиной. Сплевываем слюну, что накопилась в полости рта, в приступе. Открываем ржавый кран и набрав обеими руками маленькое озеро воды — ебашим себе по ебальнику, так чтоб за шиворот затекло, мерзко стекая дальше, капелька за капелькой до самой поясницы. Но Биллу как будто похуй на все это, похуй, что футболка у гортани вся мокрая и даже на то, что воду надо экономить. Склоняется над раковиной вновь и жадно пьет, как будто это первая и последняя его доза. Вода как наркотик. Жадно сглатывает, мечтая поскорее избавиться от чувства тревоги. Вскоре оно утихает. Шар в груди лопается, и он медленно оседает на пол, дрожащими руками доставая пачку сигарет из внутреннего кармана кожанки. Теперь все приходится прятать, хотя у него вряд ли кто-то захочет что-то украсть.

[indent]Вспышка огня из зажигалки. Прикуриваем. Вдыхаем тяжесть дыма, что приятно оседает на легких, даруя ощущение покоя и контроля над собой и своим телом. Через минуту кто-то начинает долбиться в дверь, но нам похуй. Мы еще не до конца насладились мгновением тишины и покоя в этом ебанном месте, где никогда нельзя остаться в одиночестве. Людей мы не любим больше всего на свете. Их наличие в большом количестве приводит нас в ярость. Постоянные разговоры, постоянный шорох, вонь от множества немытых тел, стоны от тех, кто ебется, всхлипы от тех, кто плачет.

[indent]Заебало.

[indent]Снова стук в дверь. На этот раз настойчивее. — Еще раз долбанешь — выйду и засуну этот кулак тебе в жопу! — Кричит Дрезден, продолжая сидеть, продолжая курить. Хоть в штаны пусть нассыт — ему похуй. В туалет пробиться как очередь в клубе на вход отстоять. Он заслужил это время уединения, пусть и в пропахшем мочой и дерьмом местечке. К запахам можно привыкнуть — к людям никогда.
готовы ли мы выйти обратно?

[indent]ни-ху-я.

[indent]Последняя тяга из прогоревшего бычка. Почти из фильтра, но мы вытягиваем оставшиеся капли никотина, потому что хуй его знает, когда еще доведется покурить. Медленно поднимаемся с пола, проводим рукой по волосам, встряхиваем куртку, хватаясь за ворот. Открываем дверь. Выходим. В коридоре четыре испуганных глаза смотрят на Дрездена с мольбой. Мать и ее маленькая дочка, что еле терпит, сжимая ноги вместе, так что худые коленки норовят треснуть друг о друга. Чувство жалости и сочувствия, промелькнувшие вдруг, загоняем так далеко, чтобы нахер не вернулись. Молча лезем рукой в боковой карман кожанки. Мать при этом в страхе заводит дочь за спину. Тут все бояться. Тут никогда не знаешь кто друг, а кто враг.

[indent]Вытаскиваем завалявшуюся помятую конфету из кармана, молча протягиваем ребенку. Та, будто не до конца уверенная, а можно ли, робко протягивает руку, принимая смятую в говно, но все же конфету. Шоколад теперь найти также сложно, как и сигареты. — С..спасибо. — Шепчет девочка. Благодарные глаза матери смотрят на Билла.

[indent]Идите обе нахуй.

[indent]Быстро сваливаем в ближайший коридор, стараясь быстрее вычеркнуть из памяти и эти глаза и ребенка, и ситуацию в целом. Пробираемся вперед, мимо стоящих в тесном пространстве людей, стараясь никого не задеть, не из вежливости, а просто чтобы лишний раз никого не касаться. Выходим в общий зал станции, перешагиваем через людей, хотя, мать его, как же хочется пройти прям по ним. Стараемся найти более или менее свободное пространство, чтобы усадить туда свою жопу. Нам похер где сидеть, нам похер, где спать, лишь бы только блять побыть одному. У какой-то колонны останавливаемся, прижимаемся к ней спиной, мечтая, чтобы блядский мир перестал быть таким блядским. Все в этом мире можно пережить и зомби, и радиацию, но только не постоянное наличие человеческой расы вокруг.

[indent]Устало поворачиваем голову влево, устало осматриваем того, кто стоит рядом. Устало понимаем, что эти синие волосы нам знакомы, устало встречаемся взглядом с их обладательницей. — Пиздец. — Произносим так же устало. Конечно, блять, среди сотни тысяч людей, среди сотни тысяч мест, ебанная судьба принесла именно на эту станцию ту, с которой нам меньше всего хотелось бы видеть. — Удивлен, что ты еще жива. — Произносит Дрезден совсем не удивленным тоном и закрывает глаза, запрокидывая голову вверх.

[indent]А что дальше? Эти мысли крутились в его голове каждый день, несмотря на то, что мы пытаемся плыть по течению, мы пытаемся подстроиться, мы пытаемся найти выход из ситуации и выжидаем, пока не найдем вариантов получше. Каждый из сидящих здесь планировал спастись, надежда все еще теплилась в глазах людей, даже когда половину из них завалило от взрыва, даже когда в этой половине были близкие тех, кто остался на этой стороне баррикады.  Все верили и чего-то ждали, на что-то надеялись, молились на тех, кто был сильнее, пока те не раздавили их своей властью и низменными желаниями. И тогда надежда умерла.

[indent]Вот только Билли не относил себя ни к тем не другим, зависнув где-то посередине. Всегда где-то между, никогда не с кем-то один за один. Вечный одинокий парень, не знающий куда себя деть. Вечный поиск «своего» места. Он был хорошим сыном, но был не нужен своей семье, он был хорошим солдатом, но не нужен своей стране, он был бандитом, но не чувствовал себя частью этого мира, как не чувствовал себя своим среди копов. Двойная жизнь корпоратом так же не позволила ему найти свое место, а теперь он так же не знает своего места здесь. Такие как он не становятся легендами, такие как он в конце умирают, спасая чью-то жизнь, но этого никто не помнит. У таких как он нет могилы на кладбище, потому что никто не знал куда его захоронить. Вечный гость в любом уголке земли.

[indent]Он и сейчас не знает, почему сидит здесь среди выживших, а не тусуется в компании власть имущих. Возможно, ему там правда не место, но и здесь он не чувствует себя желанным. Закрытые глаза смотрят в темноту, в которой только тишина, как несбыточная надежда в шорохе сотни людей вокруг.

[indent]Рука тянется к внутреннему карману кожанки, достает пачку сигарет и зажигалку, после чего закуривает и убирает пачку обратно. В этот момент Рейчел Шепард — «старая подруга» из вчерашнего далекого прошлого шепчет проклятья, но мы их игнорируем. А мы ведь ей жизнь спасли. Убили того, кто накачивал малышку и пускал по кругу своих ручных псов-головорезов, пока она находилась в сладком полудреме наркотической зависимости. И что? «Я бы с удовольствием сама вскрыла твою черепную коробку и выбила оттуда всю дурь, ты, пустоголовая машина для убийств».

[indent]Люди не заслуживают, чтобы их спасали.

[indent]Половина из них — конченные самоубийцы, мечтающие умереть выбранным им излюбленным способом под названием «жизнь».
Выдыхаем дым и плевать, что в эту минуту все никотинозависимые выжившие готовы убить Дрездена за одну только возможность прикоснуться губами к его сигарете. — Знаешь что, Шепард… — Произносит Билл, покручивая между большим и указательным сигарету, что медленно пускает дым в воздух. — Когда-нибудь, ты вспомнишь…а я надеюсь, что это когда-нибудь случится... ты скажешь мне спасибо. — Замолкает, будто о чем-то задумавшись. — Но пока, ты можешь ненавидеть меня. — Снова делаем тягу, потом берем малую за руку и кладем сигарету меж ее среднего и указательного пальца. — Не бойся. Они не тронут. — Произносим, говоря о людях вокруг, вновь закрывая глаза и прислоняясь затылком к бетону колоны.

[indent]— Как ты здесь оказалась? — Нарушаем тишину собственного голоса через какое-то время. Не то чтобы нам это было пиздецки интересно, но, раз уж мы оказались тут в знакомой компании, можно было и спросить. Собственно, сам то он оказался здесь совершенно случайно, ведь метро неактуальное средство передвижения для Энди Дрездена, тем более так далеко от дома и так далеко от работы.

[indent]А ведь когда-то они сидели вместе в его апартаментах на 25 этаже и даже не представляли в какой жопе окажутся. Тогда все казалось гораздо проще, чем сейчас. Да все и было проще. Они просто проживали свои жизни, занимались обыденными вещами и все что их волновало это где бы нарубить бабла.

[indent]На минуту вновь берем Рейчел за кисть и, пока она не успела уебать нам, делаем тягу с сигареты меж ее пальцев, быстро отпуская ее руку. С Шепард никогда нельзя быть уверенным на 100%, что она не начнет драку. Тем более, когда это касается Дрездена.

[indent]Держим дым во рту, наслаждаясь горьким привкусом, после медленно выпускаем его прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на тех, кто потянулся, чтобы хоть так вдохнуть желанный запах.

Отредактировано Bill Dresden (2021-03-14 00:07:28)

[indent]Ситуация вокруг абсурдна и не имеет никакого смысла. Стал бы нормальный человек сидеть и курить с той, чью любовь всей жизни мы замочили, а она еще к тому же нас ненавидит? Впрочем, у нас теперь нет выбора, не понятно кто друг, а кто враг в этой какафонии очень слоу сменяющихся кадров. Украдкой мы смотрим, как она курит. Очень красиво, очень в стиле 90-х в своей огромной джинсовке. Ее губы выдыхают дым, чуть вытягиваясь вперед, в почти идеальную трубочку, и ты почему-то улыбаешься уголком губ, немного криво, но кого сейчас ебет твоя улыбка. — А, понятно, ты из этих. Кто бы сомневался. — Отворачиваемся и улыбка сходит с губ. — Шепард, иногда ты думаешь, что что-то знаешь, но на деле, это даже близко не так. — Забираем сигарету, что нам вернули, до этого слушая историю Рейчел, а сейчас удивляясь ее «спасибо», но внешне, это, конечно совсем не показывая.

[indent]Смотрим на мужика, на которого указала девушка. Выглядит он крайне хуево, даже хуевее всех тех, кто здесь находился. Если, конечно, вообще можно выглядеть еще хуевее. Но, у него прям получилось. Делаем последнюю тягу с сижки, выдыхаем и оборачиваемся к Рей, туша бычок о пол. — За тобой следил. — Подмигиваем девушке, поднимаемся с пола и топаем к мужику. Ну как топаем, делаем два шага и вот мы у цели. И мы вообще ей не соврали, даже если это прозвучало как шутка. В правду всегда почему-то никто не верит. Касаемся ноги мужика мыском ботинка. — Эй, че как? — Тот испуганно поднимает глаза, за каким-то хером пытаясь попятится на жопе назад, как кот, который насрал и вытирает жопу о пол. — Да лан, мужик, не ссы. Дай погляжу че у тебя там. — Но тот лишь орет «нет-нет!» продолжая как ебанько пятиться, чем, конечно же привлек внимание пацанов с элитки.

[indent]— Что тут происходит? — говорит Брендон [да, это единственный, кого нам удалось запомнить], а затем склоняется над мужиком, с силой отводя тому руку от раны. Там нехилый такой шмат кожи отсутствует, хотя по факту всего лишь царапина. Брендон вскакивает и направляет на мужика пушку. — Э-э-эй, — Протягивает Энди, закрывая спиной мужика. — Бренд, ты че творишь, какого хера? У него же царапина. — Брендон подходит к Дрездену вплотную, чуть опуская дуло пистолета в пол. — Уйди, Дрезен, ты нихера не понимаешь. Этот чувак — кивает в сторону мужика — заражен и скоро обратиться в ходячих мразей сверху. А тебе че надо? Назад отошла! — Говорит он уже Рейчел, но Дрезден поднимает ладонь вверх, как бы пресекая такое обращение к малой, ибо только ему позволено ей грубить. — Ебало завали, она моя. То есть, со мной.

[indent]Делаем шаг в сторону, удивленно смотрим на мужика, потом бросаем взгляд на Рейч, как будто та могла решить этот вопрос, но, видимо нет. Пока мы пялились на малую, мужик уже успел двинуть коней. — Может он просто уснул? — Спросил кто-то из выживших самый тупой вопрос в мире, а Билл издал смешок. — Да, блять, тебе в ебальник тычат пушкой а ты такой: хуле не поспать бы. — Отвечаем выжившему у нас за спиной и в этот момент мужик оживает, пытаясь дотянуться до кого-нибудь кого можно сожрать. Тут же начинается паника, кто-то орет и вскакивает со своих мест, мы успеваем сделать несколько шагов назад, закрывая спиной Рей [вот такие у нас инстинкты мамашки], как вдруг раздаются выстрелы — это Брендон тренировался в меткости на ходячем трупе мужика. — Да в башку ему стреляй! — Кричит Билл, прижимая два пальца к виску, имитируя пушку. Наконец-то до Брендона доходит, и он выстреливает мужику прям промеж глаз, когда тот был на расстоянии вытянутой руки от солдатика.

[indent]— Бинго! — Произносим, подходя ближе к трупаку и пинаем его ногой. — Кто же знал, что они и от царапины обращаются. — Оборачиваемся к Шепард с немым вопросом: а ты знала? Но, конечно же, нет, мы ведь не были на поверхности с тех пор, как произошел взрыв. —  И много там такой хуйни? — Многозначительно смотрим на потолок, имея ввиду город сверху, а не Рай, конечно. Брендон смачно схаркивает. — Дохуя. — Пару минут палимся на труп, потом Билл будто оживает. — Эй ты, рыжий! — Кричит пацану поодаль, который дружбан Брендона. — Да, ты. Помоги Брендону труп вынести и приберите тут. — Пока они не успели прийти в себя и понять какого хуя ими тут командуют, оборачиваемся к Шепард и, схватив ее под локоть, тащим прочь с перрона в административные комнаты, по коридору прямо и останавливаемся только у туалета. Дергаем ручку, но там занято. — Харош срать, блять, а то дверь выломаю и с голой жопой на перрон отправлю! — Кричим и долбим в дверь. Через минуту оттуда мужик вываливается и тут же дает по съебам, а мы, вновь схватив малую под локоть, затаскиваем внутрь. Захлопываем дверь, смотрим на Рейчел, медленно поднося палец к губам, чтобы призвать ее к молчанию.

[indent]Находим в боковом кармане пачку сигарет и зажигалку, одну сигу протягиваем девушке, прикуриваем свою, отдаем зажигалку ей и лишь после этого прижимаемся спиной к двери, выдыхая дым в потолок, чтоб приглушить запах смрада. — Валить отсюда нахер надо.

[indent]Идея съебать отсюда давно зрела в мыслях, оставаясь сначала в подсознании, затем укрепляясь и вылезая наружу, после прочно закрепляясь, а теперь будучи озвученной, уже не казалась такой уж ебанутой, как в самом начале. Почему именно с Рэйчел Шепард она будет предана обсуждению, мы не знали, но, возможно, она именно тот человек, с которым и надо обсуждать такое, другие бы просто не поддержали.
С минуту Дрезден просто смотрит на нее, куря и ожидая от нее решения. Она же выдыхает дым медленно, как будто испытывает терпение Билли на прочность, но вот терпением мы как раз обладать и не научились, нам такую хуйню природа отсыпать забыла. Когда уже готовы нарушить молчание, сказать привычное нам «ну?», она вдруг выдает свое «я в деле». Расслабляемся, вновь привалившись спиной к двери и продолжая курить, слушаем все, что говорит нам девушка.

[indent]Смеемся с ее шутки про деда, как будто этого нам не хватало все эти дни. Со смехом выходит стресс и накопившееся усталость. — Блять, да. Эта вонь уже настолько заебала, что я готов отсюда съебать только из-за этого. — Произносим, все еще улыбаясь в знак остаточного на шутку, что закрепилась в голове.  — Нет, мы не будем начинать пальбу, хотя раньше я бы так и сделал, но сейчас пушки выдают помалу и по особым случаям. Есть кое-что… — Делаем последнюю тягу и подходим к Мэддисон, туша сигарету о раковину за ее спиной. Слишком близко, но мы делаем вид, что нас это совсем не ебет, пренебрежительно не обращая внимания на ее губы, что находятся в опасной близости от нас. Вот так наклонить голову в какой-то момент и состоится поцелуй.

[indent]Но нет.

[indent]Затушив сигарету вновь возвращаемся на исходную точку нашего разговора. — Несколько дней назад рация в вагоне зафиксировала чей-то голос. Там, — Указываем наверх. — Все еще есть выжившие и они прекрасно справляются в сложившейся ситуации,  даже, если весь мир кишит этими полутрупами, как говорит Брендон, все равно есть укрытие лучше, чем это. Блять, да в любом месте будет лучше, чем здесь, какой жопой не повернись. — Пинаем дверь ногой от переполняющей нас ярости.  — Тут везде полный пиздец. Ты слышала о восстании? Эти придурки думают, что если сместят власть в этой станции, то станет лучше. — Усмехаемся. — Да, как же. Тут же засияет солнце, и всей этой куче людей найдется по комнате, и мы будем жить как в огромной общаге. Ну да, предел мечтаний. — Делаем паузу, упираясь ладонями в дверь и опускаем голову. — Лучше бы придумали более подходящее место для выживания и начали куда-то двигаться. Тут даже сраная вентиляция не работает, мы сдохнем от собственной вони.

[indent]Мы не знаем, чем синяя сможет нам помочь, но, поддержка, пусть и моральная, уже не плохая помощь в сложившейся ситуации. Знаете, всегда должен быть кто-то, кто поможет сфокусировать мысль, задаст правильные вопросы, а Рэйч еще и не плохой глас совести, которой у нас нет. Да, она самый подходящий вариант на эту роль.

[indent]Оборачиваемся на девушку. — Если ты со мной, то это будет пиздец как не легко. Сложнее, чем сидеть там, среди выживших и ныть как все хуево, но гораздо круче, чем в последствии превратиться в физического и морально разложившегося урода, которыми станут все эти люди в последствии. Это не место для выживания — это ебанная тюрьма, в которую мы добровольно себя посадили.

[indent]Подходим к синей — Если ты готова со мной сотрудничать. — Протягиваем ей руку для рукопожатия. — То нам придется оставить взаимную неприязнь и твою ненависть в прошлом дне. Ты готова? — Многозначительно смотрим в ее глаза. Не то чтобы нам как-то мешал тот факт, что она нас ненавидит, но не хотелось бы дать ей пушку и в какой-то момент получить выстрел в спину. Своим напарникам, в любом деле, речь не только о копах, которые этим кичатся, — надо доверять. А доверие рождается тогда, когда все обиды и предрассудки исчезают. Хотя, прощать Билли за убийство бывшего может и не стоит, он бы сделал это во второй раз, если бы пришлось. Такая гниль как ее парень должны быть истреблены все как один и не важно насколько сильно их кто-то любит.