Более чем год блужданий по гниющим заживо штатам в поисках места, где можно было бы осесть, заставляет Фрэнка ценить найденное - эту немногочисленную группу, которая, тем не менее, сумела приспособиться и выжить, решить вопрос с водопроводом и пищей, стенами и защитой от зомби. После всех этих разграбленных магазинов с разбитыми стеклами и перевернутыми стеллажами, после отелей, по которым еще слонялись мертвые постояльцы, как будто надеясь найти администратора и пожаловаться на качество обслуживания в номерах, после Академии, которую пришлось покинуть из-за миграции зомби, больница, переделанная в жилое здание, с небольшими теплицами на заднем дворе, вполне претендовала на победу в номинации "Находка года", и Фрэнк догадывается, что относительно теплый прием пришлых чужаков объясняется еще  и тем, что люди в больнице понимают: без помощи со стороны им долго не продержаться, не вернуть своими - существенно поредевшими - силами прежнее благополучие.
Недавнее нападение сыграло на руку группе Форда - говорить об этом не принято, но Фрэнк умеет делать выводы, как, впрочем, и умеет оставлять их при себе. После Академии больница и прилегающая к ней территория кажется в самом деле местом многообещающим - теплицы, питьевая вода, кое-какой запас медикаментов и крепкие заборы, восстановленные за короткий срок, обеспечат дальнейшее выживание в практически сожранном мире, и хотя Фрэнк еще не избавился от надежды однажды отыскать Первый дистрикт, небольшая передышка тоже кстати.
Вместе с остальными он помогает с восстановительными работами - зачищает обжитую территорию от зомби, воздвигает стены, будто какой-то первопоселенец, выбравшийся на негостеприимные берега штата Мэн из спущенной с Мэйфлауэра шлюпки, даже меню похожее: овощи, пережившие зиму, кое-какие концентраты, впритык, чтобы набить живот и ощутить хотя бы намек на сытость.
Не самое большое вознаграждение, в которое Фрэнк оценивал бы свое время, однако прошедшие три года заставили его - да и многих других - существенно снизить рамки запросов: в этой больнице, по крайней мере, была еда и были способы ее увеличения.

А еще было медицинское оборудование и медикаменты - и вскоре после позволения Форду и его людям остаться Фрэнку представился случай оценить и этот плюс нового места жительства.
Сейчас он даже не может с уверенностью сказать, что случилось - не то доска попалась плохо обработанная, не то в ней торчал незамеченный гвоздь, но указательный палец он распахал себе от ладони через все три фаланги. Много крови, не самые лучшие минуты в жизни - но ничего такого уж критичного; Фрэнк, которому редко случалось работать руками до зомбиапокалипсиса, разве что в редких походах по живописным национальным паркам, даже не придает сперва этому значения. Промывает свежей водой рану, плещет перекисью, которую кто-то таскает с собой и не чинится поделиться, перевязывает чистым платком. Заживет, оптимистично думает он. Всего лишь царапина, пусть и глубокая.
Пару раз в неделю промывает, старается не особенно напрягать палец, который закономерно опухает и начинает плохо гнуться - на второй неделе такого ухода палец напоминает о себе даже во сне: в нем все время дергает, как больной зуб, тряпка начинает пованивать. Фрэнк не верит в собственное бессмертие - если честно, он бы давно со всем закончил, если бы не желание добраться до Первого дистрикта - так что делает то, что сделал бы и три года назад, когда медицинская страховка его компании покрывала даже косметические операции: он идет к врачу.

Врач выглядит так, как будто годится ему в дочери - Фрэнк оставляет пока невысказанными вопросы о том, где она училась и как получила диплом: как будто если его не устроят ее ответы, у него есть большой выбор.
Он знает, как ее зовут - Амелия. Спокойная, вежливая, отзывчивая - ему почему-то (на это нет ни единой причины, кроме того, что ему просто хочется так думать, и Фрэнк это знает) кажется, что его собственная дочь выросла бы такой же. Наверное, эти мысли сопровождают любого родителя, пережившего своего ребенка - Фрэнк не слишком увлекается психологией и не считает, что признание проблемы есть первый шаг к ее решению, так что выкидывает все лишнее из головы и вежливо улыбается Амелии от дверей какой-то палаты, одной из тех, что оставлены для прежнего использования.
- Добрый день. Амелия, ведь так? Не помню, пересекались ли мы раньше - я Фрэнк. Если у вас открыт прием, я бы записался. Можно? - Фрэнк машет правой рукой, обмотанный платком указательный палец на ней выглядит детской шуткой. - Сначала показалось, что ничего серьезного, но, кажется, я поспешил с выводами.
Он не шутит, когда говорит о записи - немного цивилизованного подхода не помешает, даже если за стенами мертвецы, а им приходится добивать своих мертвых, чтобы не допустить обращения.
- Посмотрите? Возможно, я просто запустил процесс.
Не немного, судя по всему - но, в конце концов, от царапины на пальце не умирают. Фрэнк цепляется за эту мысль  - и, конечно, хочет, чтобы эта девочка, местный доктор, подтвердила его ничем не обоснованный оптимизм.

Отредактировано Frank Whittaker (2021-03-09 04:34:25)

То, что поначалу и со стороны Фрэнк принимает за спокойствие, теперь кажется ему чем-то другим. Может быть, печалью, или унынием, или - время вспомнить, что когда-то им всем казалось, что их прежняя жизнь полна сложностей и невзгод - депрессией. Фрэнк далек от идеи ставить диагнозы - по крайней мере, считает это как минимум неприличным внедрением в чужую личную жизнь, да еще и без приглашения, но даже если так - если его догадки претендуют на истинность - то у него едва ли есть волшебная микстура, чтобы избавить Амелию от печали.
Да и не то что бы у нее не было поводов - мир изменился и далеко не в лучшую сторону, да и недавние потери этих людей едва ли настраивают на оптимистичный лад: как будто мало зомби, напасти только множатся.
- Значит, Джой, - соглашается Фрэнк, впечатленный этой иронией - впрочем, стоит Амелии-Джой улыбнуться, как ему отчасти становится ясно, отчего "всем" пришлось по душе это короткое емкое "Джой."

Не то она скучала без работы, отсутствию которой по нынешним временам стоило только радоваться, не то тосковала в целом и с радостью ухватилась за возможность отвлечься, но осмотр согласилась провести немедленно: определенные плюсы зомбиапокалипсиса - никаких очередей, но эту шутку Фрэнк оставляет при себе.
Судя по лицу Джой, сосредоточенно разматывающий бинт - Фрэнку кажется, она старается все сделать как можно аккуратнее, чтобы не причинить ему лишнего беспокойства, что для него ассоциируется с прирожденным талантом к целительству в любой форме - дела плохи, и это его отчасти удручает, как необходимость признавать собственную ошибку: она права, он сам довел дело до такого.
Удручает, но одновременно напоминает о том, что и без того крутится в голове Фрэнка: об изменившемся мире, который не так уж доброжелателен к венцу творения, как этот самый венец привык думать за десятилетия тучности человечества.
Фрэнк разглядывает освобожденный от повязки палец с неприятием, граничащим с отвращением - мысль, что это часть его, буквально часть его тела, вот этот гниющий кусок мяса, напоминающий палец сейчас довольно отдаленно, вызывает тошноту: странным образом на ум приходят ассоциации с мертвецами. Он достаточно повидал этот новый виток эволюции за месяцы снаружи крепких стен - пока мертвецы еще свежие и больше похожи на тех, кем были раньше, у него они вызывают почти ксенофобское отторжение, но вот когда случается натолкнуться на тех, кто мертв уже давно и из-за определенных условий подгнил больше своих товарищей, его передергивает отвращением, которое в принципе далеко от рациональности, и сейчас его собственный палец кажется ему одним из симптомов той болезни, которой болен его вид.

Фрэнк падает на стул рядом с заваленным книгами столом, поддаваясь соблазну и сгибая палец - тот едва сгибается, туго-натянутая на распухшей плоти кожа, отливающая воспаленным багрянцем, чуть поблескивает. К тому же, это больно - палец кажется горячим, в нем что-то дергает, будто пытаясь прорваться наружу - в общем, все классические признаки заражения, и Фрэнку приходится признать хотя бы перед самим собой, что не стоило так затягивать с походом в медицинский кабинет.
Он заставляет себя сосредоточиться на словах Джой - точка невозврата еще не пройдена, палец можно спасти.
Это хорошая новость. Еще одна хорошая новость - больно не будет.
Фрэнк мрачновато улыбается:
- Еще и обезболивающее. Напомните мне, чтобы я оставил хороший отзыв.
Ему кажется, что она чуть не уверена в том, что делает - может, из-за того, что пытается его ободрить, несмотря на то, что палец выглядит так, что Фрэнк практически готов принять необходимость ампутации, может, из-за того, что принимается подробно объяснять ему, что именно намеревается делать.
Его это в самом деле успокаивает - он не то чтобы может повлиять на происходящее, и медицинской подготовки ему хватит только на то, чтобы разобраться с инструкцией во флаконе с таблетками - но, должно быть, успокаивает то, что хоть один из них имеет представление о том, что делать.
- Мне придется смотреть, чтобы вам не пришлось? - едва ли он слишком фатально ошибается насчет ее возраста, а потому склоняется к мысли, что обширной практики у нее не случилось, разве что после апокалипсиса, но то, как она отреагировала на его немудреную, больше дежурную штуку насчет записи, намекает Фрэнку, что ей тоже не помешает чужое ободрение. - Кисть мне дорога, их всего две, не хочу лишаться сразу половины комплекта. Вы, конечно, можете сказать, пальцев останется еще девять, но, если начистоту, палец мне тоже дорог. Столько времени смотреть в оба, чтобы не дать откусить от себя даже кусок, и сейчас потерять целый палец из-за какой-то доски в заборе...
Фрэнк качает головой, пододвигаясь вместе со стулом еще ближе к столу и укладывая руку на освобожденное от учебников место.
- Хочу свой палец назад, Джой. И не в виде защитного амулета. Если ради этого нужно пережить то, о чем вы говорите, то это не самая высокая цена. - Фрэнк косится на набор практикующего хирурга в блестящем лотке, способном служить реквизитом в каком-нибудь фильме ужасов о врачах-нацистах, затем переводит взгляд на стопку книг с говорящими названиями - в основном, учебники.
Ну, его хирург хотя бы подкован в теории - и собирается вколоть ему обезболивающее, очень мило с ее стороны.
- Джой, простите за вопрос, но... Вы хоть раз прежде это делали?

Отредактировано Frank Whittaker (2021-03-12 17:20:57)

После куда более уверенного ответа Джой Фрэнк немного расслабляется - что поделать, он консервативен во многих вещах, и хирургия, без сомнения, одна из них. Он покладисто кивает, когда она принимается протирать предполагаемое место разреза, фыркает.
- Коньяк? Если честно, Джой, если бы я знал, что в конце процедуры вы угостите меня каплей коньяка, я бы пришел намного раньше, - пытается Фрэнк отвлечься от предстоящей экзекуции, впрочем, Амелия наверняка понимает его нервозность - нагноение есть нагноение, и ему предстоит пара-тройка действительно неприятных минут, даже с учетом обезболивающего, которое она вкалывает ему под кожу, не слишком глубоко, зато в нескольких местах, намекает, что впереди разрез, а не прокол - и спрашивает о прошлом, о семье, о чем-то личном, что действительно могло бы его отвлечь.
Люди любят поговорить о себе - даже сейчас, после всего, как будто, вспоминая прошлое, надеются скрасить ту картинку, что стоит перед глазами, для Фрэнка же прошлое мертво - вместе с его женой и его дочерью, он даже о Пятом практически не вспоминает, как будто для него все началось совсем недавно, этой весной, когда они небольшой группой набрели на этот разоренный другими край изобилия.

Он неопределенно пожимает плечами, наблюдая за проявлением на коже мест прокола - впрочем, на покрасневшем из-за внутреннего нарыва отечном пальце это не слишком заметно.
- Немногим больше года - прежде мы жили в одном из городов-убежищ, построенных правительством, но в итоге за стенами оказался укушенный, пошла цепная реакция... Хватило суток, чтобы все было кончено, выжившие разбрелись по сторонам, мне повезло оказаться здесь, - ровно рассказывает Фрэнк, дожидаясь по просьбе Амелии, пока палец потеряет чувствительность, и намереваясь увести ее от расспросов о семье. Он рассказал достаточно членам Совета при этом своеобразном собеседовании - действительно, как будто претендовал на открытую вакансию, - и больше не считает нужным никого посвящать в свою историю. У него сложилось мнение о Джой как о славной девушке, она наверняка хочет помочь ему, отвлечь от неприятной операции, но Фрэнк просто не видит в этом необходимости. Может, это и отдает чем-то ненормальным, но он не хочет делиться своими потерями, не уверенный, что сможет пройти через тяжелые воспоминания вновь и не расклеиться, как картонная коробка, брошенная под дождем.
Он умолкает, снова двигает пальцем - нервы передают сигнал в мышцы, палец чуть дергается, но это все равно, что наблюдать за чужими попытками пошевелиться.
- Уколы подействовали, - сообщает Фрэнк. - Я ничего не чувствую.
Не только в пальце, но и до самой ладони - онемение какое-то тяжелое, плотное, почему-то напоминает Фрэнку посещение дантиста.
- Совсем ничего. Теперь понятно, почему вы велели мне смотреть - чтобы не соблазниться легким путем и не отхватить мне палец без лишней мороки, - резкий запах спирта перебил на время тяжелый дух воспаленной плоти, но сейчас спиртовые пары испаряются, Фрэнк откашливается.  - На самом деле, это история - настоящее переложение падения Трои... Вы читали Иллиаду, Джой? Если помните, Троя считалась неуязвимой благодаря своим крепким высоким стенам и мужественным защитникам, и десять лет Спарта, Микены и Итака безуспешно осаждали город, пока не пошли на хитрость, не построили огромную фигуру лошади, полую внутри, на которую пошла древесина кораблей, фактически отрезав себе путь в Грецию. Подтащили эту постройку к воротам в ночи, спрятав внутри несколько отборных отрядов, а затем затаились. Троянцы же, утром не увидев греческих кораблей, решили, что осада снята, а огромная лошадь является прощальным подарком... О дальнейшем всем известно, - Фрэнк снова коротко, ровно улыбается - его всегда увлекала греческая мифология, это особенное мировоззрение героев, в котором сплетается животная хитрость и детская наивность. - С Пятым дистриктом произошло ровно то же самое - оказалось достаточно одного единственного человека, носящего в себе заразу, чтобы мертвецы заполонили город, а нам пришлось удирать.

На самом деле, история куда сложнее - Фрэнк не в последнюю очередь винит Первый дистрикт за отсутствие поддержки Пятому, когда волнения внутри достигли пика и к власти пришли те, кто едва ли хорошо понимал реальную опасность, будучи слишком увлеченными религиозным рвением. Нелепо винить укушенного, не признавшегося в своей опасности - нелепо винить и тех, кто последовал зову человеколюбия и впустил людей, не зная о том, что один из них заражен. Нелепо винить мертвецов, которые поднимались после смерти, чтобы найти пищу - на самом деле, Фрэнк может винить только Первый дистрикт, потому иначе ему придется винить самого себя.
Однако болтовня и в самом деле помогает - Фрэнк куда проще переносит манипуляции Джой с его пальцем, и это, пожалуй, даже забавно: она хотела отвлечь его от неприятных ощущений, он ее - от расспросов о своем прошлом, в итоге, как ему кажется, преуспели они оба. По крайней мере, он точно не собирается лишаться чувств или убегать из кабинета с недорезанным пальцем.
- А вы? Как вы оказались здесь? - спрашивает он даже не столько ради поддержания беседы. Ему и в самом деле интересно - и то, почему выстояла больница, которая, по идее, должна была стать первым очагом вспышки восстания мертвецов в округе, когда привезенные умирающие от вируса и укушенный пациенты начали обращаться, и то, что Амелия расскажет об этом месте и этих людях. Ничего такого - это, можно сказать, его хобби, раз уж едва ли выйдет вернуться к прежней работе в этом новом мире, где автомобильная промышленность едва ли поднимется с колен в ближайшее десятилетие: сбор информации и анализ данных.

Отредактировано Frank Whittaker (2021-03-21 16:25:12)